Мосты Норланда

Дмитрий Павлов, 2023

Норланд – край земли, мятежный осколок империи. Последнее убежище троллей, ведьм и прочей нечисти. Здесь могучие огры работают грузчиками, дверги делают оружие, робкие ветте огородничают. Государством владеет прокажённый король-колдун, безобразное существо, которого давно не видели живьём. Обыватели не уверены, жив ли их повелитель или магнаты правят от имени покойника.Фрей Унрехт молодой аристократ и офицер Норландского инженерного корпуса. Ему нет дела до политики и карьеры. Он преподаёт теорию взрывов и мечтает строить мосты.Унрехту поручают встретить некую особу, тайно прибывающую в Норланд. Её приезд дарит надежду стареющей династии и становится поводом для вторжения.Магия веками оберегала северное королевство. Но даже она бессильна против имперской брони и моторов. Тогда в ход пойдёт чудесное вещество под патентованным названием «Тротил». Наступает время взрывать мосты. Во всём королевстве нет никого, кто умел бы делать это лучше Фрея Унрехта.

Инкогнито

Норланд — угрюмое королевство, страна льдов и туманов. Здесь гранитные скалы вздымаются над водной гладью фиордов подёрнутых дымкой, айсберги выплывают из мглы как мстительные призраки кораблей. Дни в Норланде серы и невзрачны, словно брюхо селёдки. Летнее незакатное солнце лишь касается краем горизонта, чтобы продолжить путь по небосводу, а зимой стоит непроглядная тьма, нарушаемая сполохами полярного сияния. Люди в королевстве так же серы, упрямы и жестоки как природа вокруг них. Они селятся в хуторах по берегам фиордов и в мрачных городах, озаряемых пламенем доменных печей. Норландцы строят деревянные дома и раскрашивают их в немыслимо яркие цвета, словно пытаясь краской восполнить тусклую повседневность. А в глухих урочищах меж отрогов Берегового хребта по сей день обитают дверги, тролли и прочая нечисть, от которой, слава Всевышнему уже избавились в Империи. Норланд древняя страна, он помнит начало времён и останется даже после конца света.

Норея, столица Норланда просыпается рано. В пять утра над бастионами крепости Мариенбург, на северном берегу фиорда горнисты выдувают сигнал к построению. Солдаты становятся шеренгами во дворе между казармами из красного кирпича и гранитной куртиной. Качаются штыки над шпалерами солдат. Дурные от недосыпа новобранцы в плохо подогнанных портупеях становятся как попало, унтера тычками и пинками равняют строй. Скорым шагом проносятся офицеры, прячущие зевоту в кулак. Генерал-майор Розен, комендант крепости и главный живодёр королевской армии, грозно шевелит тараканьими усами и все на плацу знают — сейчас кому-то достанется на орехи. Господин комендант не приступает к завтраку, не устроив знатной выволочки.

В шесть на Заводской стороне басовито гудит котельная ткацкой мануфактуры, к ней присоединяется пронзительный свисток верфи «Полярная звезда», где под навесами эллингов покоятся стройные корпуса эсминцев и яхт. Густым баритоном подаёт сигнал Металлический завод, мелодично пищат свистки сахарных и консервных заводов. Улицы Нореи наполняются народом: шаркают по брусчатке ботинки, рабочие в мятых пиджачках или суконных куртках поверх несвежих рубах греют за пазухой узелок с обедом — кусок сала между ломтями хлеба и пара картофелин «в мундире». Стучат деревянными башмаками ткачихи в ситцевых платках, жакетах и полосатых юбках. Этим бабёнкам сам чёрт не брат. Ты им слово, они тебе десять, только держись. Низкорослые и темнолицые дверги в долгополых сюртуках, цветастых жилетах и шёлковых цилиндрах открывают ювелирные лавки. Всем известно: чем меньше дверг ростом, тем выше цилиндр он выбирает. Похожий на доисторическую обезьяну огр в форменной куртке Электротехнического общества идёт куда-то по своим делам, и несёт на плече фонарный столб.

Бесстрашная школота всех рас и возрастов шныряет по улицам вдоль и поперёк, задевая прохожих ранцами. Студенты Политеха в форменных двубортных тужурках и фуражках с чёрным околышем шагают с таким важным видом, будто за утренним кофе им открылись тайны мироздания. Многие студенты в очках. У одних очки с линзами — от близорукости. У других с простыми стёклами — для солидности. Вечно голодные слушатели Академии Художеств в бесформенных блузах и широкополых шляпах прут шумною толпой, задирая по пути уличных торговок.

Звенят трамваи, грузовые стимеры обдают прохожих облаками пара. По неширокой улице Старого города стучит ободьями по брусчатке громадная повозка, запряжённая парой вороных тяжеловозов. В повозке рядами уложены бочонки с пивом, возница уверенно правит громадными лошадьми. Навстречу неторопливо бежит «мотор» канцлера Инграма Холмберга, похожий на лакированную карету, у которой вместо дышла приделан ящик моторного отсека. Проезжая часть узка, но экипажи не спешат и должны разъехаться. Вдруг — треск мотора, визг клаксона. «Карету» Холмберга нагоняет кабриолет с откинутым верхом, узкий словно торпеда и чёрный как смерть. На дверях машины блестят золотые династические химеры, за рулём молодой белобрысый поручик в очках и кителе болотного цвета, с топориками инженерного корпуса в петлицах.

— Да это же Фрей! — кричат в толпе.

Фрей Унрехт — это вам не мелкий дворянчик из Понизовья. Член совета Старших, принц крови и двадцать седьмой претендент в очереди на королевский престол. По сути — безобиднейшее существо, книгочей с уклоном в технические науки. Но стоит принцу сесть за руль своего «адлера», в него словно бес вселяется. Причём бес мстительный, дерзкий и отчаянно ненавидящий всё, что движется медленней восьмицилиндрового монстра с золотыми химерами на дверях.

Кабриолет идёт на обгон, вклинивается между упряжкой тяжеловозов и «мотором» Холмберга. На мостовой ералаш, громадные кони встают на дыбы, водитель канцлера с перепугу вывернул руль и машина бьётся колесом о бордюр. Опрокинутая бампером урна летит вдоль тротуара, рассыпая окурки. Вокруг шум и гам, свистят мальчишки, прохожие хохочут, указывая пальцами на машину, вставшую поперёк улицы. Что поделать, не любят в столице первого королевского министра. Канцлер Холмберг, лысый сухопарый дверг с постным лицом и остатками седых волос, зачёсанных на «внутренний заём» выглядывает из окна и что-то говорит водителю. Тот выкручивает руль и трогается в сторону Дворцовой набережной.

В восемь утра бахает сигнальная пушка на фасе Кронбурга и выстрел эхом прокатывается по лесистым склонам. Замок Кронбург возвышается над городом и кажется продолжением горы, на которой стоит. Стены старой крепости сложены из валунов такой неподъёмной величины, что гиды придумали легенду для туристов: будто бы Эрик IV для постройки замка нанял великанов, ещё живших в то время на склонах Берегового хребта. Жители городских предместий, окружающих гору, посмеиваются в усы: нанял, только не великанов, а местных мужиков. Они с помощью блоков, рычагов и чьей-то матери сложили стены, заставляющие нынешних инженеров озадаченно скрести в затылке.

Прежде Кронбург был резиденцией королей Норланда. Но во время пожара цитадель выгорела почти дотла, и король со свитой перебрался в замок гостеприимных Врангелей, а потом в новый дворец на набережной Кабаньего острова. Что ни говори, дворец с барочными фасадами, высокими окнами и просторными залами больше подходит для короля, чем старая крепость на утёсе. Новая резиденция с колоннами и кариатидами отражается в спокойных водах фиорда и служит нарядным фасадом столицы, светлым пятном на закопчённой физиономии города. От Дворцовой площади по всему Кабаньему острову разбегаются лучами прямые и широкие улицы, застроенные модными магазинами, банками и конторами. Эта часть города с утра запружена народом. Трещат и воняют бензином «моторы» с откинутыми в честь погожего утра тентами, неслышно катят электрические кареты, цокают по асфальту холёные рысаки, впряжённые в лакированные экипажи. Спешат по тротуарам клерки в костюмах-тройках и котелках, в рубашках со сменными целлулоидными воротничками.

В девять утра отпираются двери контор и банков — к этому часу ночные поезда доставляют в столицу помещиков из южных долин, владельцев громадных лесных дач на склонах Берегового хребта, грубоватых скотопромышленников Межгорья, горнозаводчиков Севера… Все идут в банки: снять, оплатить, взять новую ссуду.

Центральный вокзал Нореи работает круглые сутки. Жильцы в домах у железнодорожных путей засыпают и просыпаются под стук колёс, паровозные гудки и лязг автосцепки. Медлительные товарняки чередуются с быстроходными курьерскими поездами, пригородные составы вываливают на перрон толпы работников из предместий. Около десяти утра в движении на железной дороге возникает короткий перерыв. Пригородные поезда доставили всех, кто спешил к открытию контор и заводов. Платформы пустеют. Вдруг резкий свисток разрывает тишину. Гудят рельсы, земля вдоль путей дрожит мелким бесом. Вдали, у самого горизонта возникает нечто, похожее на тупоконечную винтовочную пулю. Локомотив в обтекаемом кожухе летит, не оставляя ни угольного дыма, ни пара. Только еле заметное марево нефтяного перегара вьётся над выхлопными патрубками. На серебристых бортах вагонов готическим шрифтом написано: «Южный экспресс».

Фрей Унрехт вышел перрон и огляделся. Все на местах. Агенты охранки расставлены вдоль платформ, трое дюжих лакеев замерли наготове, машины конвоя ждут на привокзальной площади. Не хватает главного компонента — принцессы. К офицеру подбежал чиновник в кителе и фуражке железнодорожного ведомства.

— Прибывает! — путеец показал часы на позолоченной цепочке. — «Южный» будет через десять минут.

Фрей кивнул и прошёлся по перрону. Утро выдалось ясным, но под стальным кружевом вокзального дебаркадера царил вечный полумрак. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь закопчённые стёкла перекрытия. Ажурные опоры дебаркадера, когда-то окрашенные суриком, стали угольно-чёрными от сажи.

— Всё в порядке? — спросил Фрей у агента, вытянувшегося во фрунт у опоры.

— Да. Только…

Агент одними глазами указал на соседнюю платформу. Там у газетного киоска стояли два господина. Тот, что моложе — недавно назначенный военный атташе империи Готлиб Данкль. Рядом толстый и курносый старик с седеющими баками, имперский посол Гуго Мартини. Фрею поручили встретить принцессу, прибывающую инкогнито из Понизовья, но стоило этим двоим объявиться на платформе, как стало ясно: «инкогнито» не получилось.

— Говорят, принцесса жутко уродлива, — рассказывал Мартини военному атташе. — Впрочем, наследнику грех жаловаться. Чем страшнее уродство у северян, тем сильнее их магическая потенция. Всё, что требуется от наследника — закрыть глаза и сделать своё дело, хе-хе.

— Я видел фото принцессы во вчерашнем номере «Рейтара», она вполне симпатична, — возразил Готлиб

— Бросьте, — отмахнулся толстяк. — Фотографиям нельзя верить, их ретушируют. Представители норландской аристократии, именующие себя Старшими, все эти Унрехты Врангели, Юнкеры и прочие, — самые уродливые существа на свете. Так уж распорядился Создатель: либо ты красавец и не обладаешь ни граном магии, либо страшен как чёрт и силён как Эрик Основатель. Верьте моему слову, с минуты на минуту вы увидите самую жуткую каргу на свете.

— Но принц… — Готлиб указал на Фрея, — …выглядит вполне нормальным человеком.

— На этом экземпляре природа отдохнула, наградив заурядной внешностью и минимумом способностей. Поэтому он прозябает на вторых ролях. Посмотрите на безвольную линию его подбородка, на бесцветные волосы. А если, мой юный друг, вам повезёт оказаться вблизи, обратите внимание на форму его ушных раковин — они свидетельствуют о деградации. Кровожадная династия Унрехтов вырождается и нам повезло присутствовать при её агонии. Брак наследника Норланда с принцессой из Понизовья является отчаянной попыткой улучшить породу и оттянуть бесславный конец.

— Говорят, Фрей очень умён, — осторожно заметил Готлиб — Он учился в Политехе и даже носит золотой значок этого института.

— Если доведётся общаться с Фреем «tête-à-tête», взгляните на дату, выбитую на значке. Согласно ей, принц умудрился получить университетский значок за два года до своего рождения. Очевидно, Фрей купил его в ломбарде.

Унрехт обернулся и внимательно посмотрел на дипломатов, словно почуяв: разговор идёт о нём.

— Странно, принц совершенно не похож на своего отца, герцога Рагнара, — заметил Готлиб.

— Герцог приходится Фрею приёмным отцом, — пояснил толстяк. — Пятнадцать лет назад анархист покушался на Рагнара, но перепутал экипажи и метнул бомбу в карету родителей Фрея. Они погибли. Герцог усыновил Фрея вместе с его братом и кажется, уже сто раз пожалел об этом. Фрей и особенно его брат Феликс — два главных фрондёра в королевской семье.

«Южный экспресс» приближался. Стук колёс и высокий стон турбины заполнили пространство под дебаркадером. Локомотив протянул состав вдоль платформы, скрежетнул тормозами и замер. Двери вагонов открылись, толпа выплеснулась из поезда и потекла ко входам в вокзал. Фрей приказал агенту:

— Передай шофёрам, чтоб заводили моторы.

Агент убежал к выходу, а Фрей хотел войти в вагон первого класса. Но навстречу ему спешили дамы в дорожных платьях, купцы, офицеры… Фрей посторонился и занял наблюдательный пост у опоры. Не хватало только разминуться с принцессой!

— Господин поручик! — окликнули Фрея.

Принц обернулся. Перед ним стояли трое: плечистый старик в долгополом сюртуке, долговязая рыжая дама с вытянутым как у лошади лицом, и невысокая девушка с тёмно-русыми волосами, стянутыми на затылке в тугой узел. Лицо девушки симпатичное, но несколько широковатое и чересчур скуластое. Глаза скрыты за тёмными очками. На приезжей шляпа с тёмной вуалью, приталенный жакет чёрного бархата и полосатая юбка вроде тех, что носят крестьянки и знатные дамы, впавшие в ересь народничества.

— Господин поручик, как нам попасть на Дворцовую набережную, — спросил старик.

Фрей, раздосадованный тем, что его отвлекают от важного дела, холодно ответил:

— На привокзальной площади находится биржа извозчиков, а из вокзала по телефону можно заказать такси.

Троица направилась ко входу в вокзал. А Фрея поразила внезапная мысль.

— Стойте! — крикнул он.

Все трое обернулись, старик как бы невзначай отвёл полу сюртука, продемонстрировав висящую на поясе кобуру.

— Вы Фрея Ропп? — обратился поручик к девушке в полосатой юбке.

— Да.

— Я Фрей Унрехт и мне поручено забрать вас с вокзала. Из-за некоторых обстоятельств — Фрей указал на имперских дипломатов, — торжественной встречи не будет.

Фрея взглянула на южан, узнала Готлиба и помахала ему рукой. Атташе вздрогнул и побледнел.

— Кажется, он вас помнит, — заметил Фрей.

— Да, мы встречались. Этот господин помог мне в одном очень важном деле.

Фрей взмахнул рукой, подзывая лакеев и те выхватили у носильщиков багаж принцессы.

— Пройдёмте к машине.

На привокзальной площади шум и гам, как в Вавилоне за день до сдачи объекта. Толпа бурлит, обтекая стоящие у бордюра автомобили. Орут, стараясь перекричать друг друга лотошники, звонко вопят мальчишки-газетчики, извозчики окликают с высоких козел клиентов:

— А кому в Суконный конец?

Столицу полвека назад разделили на округа, но у этих деревенщин всюду «концы». Наряд конной полиции пробирается сквозь толпу. Хорошо обученные лошади осторожно раздвигают людей. Из погребка на дальней стороне площади вываливает компания поддатых мужчин. Кто-то налетает на бражников, получает сдачи кулаком в нос и вспыхивает драка. Конные полицейские сворачивают ко входу в кабачок, заранее снимая с поясов длинные дубинки. Гости из Понизовья оглушены и растеряны. Даже невозмутимый старик с внешностью отставного душегуба ощутил себя не в своей тарелке.

— У вас всегда так шумно? — спросила Фрея.

После малолюдного Понизовья столица Норланда казалась ей сущим адом.

— Сегодня ещё тихо, — улыбнулся Фрей. — Будний день всё-таки. А что здесь в воскресенье будет…! Впрочем, пожалуйте в машину.

Фрей помог принцессе и её компаньонке забраться на заднее сиденье «адлера», старик сел впереди. Лакеи погрузили саки и чемоданы понизовцев в деревянный ящик багажника, захлопнули его и застегнули ремнями. Фрея выглянула из окна.

— А кто поведёт машину?

— Я, — Фрей взялся за пусковую рукоятку и рывком крутанул её.

Двигатель провернулся и затарахтел всеми восемью цилиндрами.

— Вы умеете водить! — Фрея была в восторге.

— Это не так уж и сложно.

Поручик сел за руль, дважды просигналил машинам конвоя и тронулся, стараясь не ткнуть бампером обывателей, имеющих дурную привычку шляться поперёк проезжей части.

— Я всю жизнь мечтала научиться водить автомобиль, — заявила Фрея.

— Рекомендую купить машину с электромотором. Вот уж с чем нет проблем: ни запаха бензина, ни мучений с коробкой передач. Нажал педаль и поехал!

— Это те несчастные экипажи, которые заряжаются дольше, чем ездят? — Фрея презрительно сморщила нос. — Будущее за двигателем внутреннего сгорания!

Колонна выехала с привокзальной площади и помчалась вдоль железнодорожной эстакады. Фрей придавил акселератор и машина легко обогнала поезд, несущийся на всех парах. За путями тянулся парк. Над кронами дубов виднелись островерхие крыши и шпили замка.

— Это Юханхольм, наш старый охотничий замок, — пояснил Фрей. — В нём зарезали короля Юхана Безумного. А там, — поручик указал на мрачное кирпичное здание по другую сторону проспекта, — королевский лицей. В нём я дрался с сыном нынешнего бургомистра Нореи.

— И кто победил? — заинтересовалась Фрея.

— Учитель! Он взял нас за загривки, треснул лбами и отправил в разные углы класса. В этом парке, — поручик кивнул на островок зелени, зажатый между домов, — наша королева Мари дралась на дуэли.

— Расскажите, расскажите!

— Ну, слушайте…

За четверть века до описываемых событий девица Мари Сандберг была студенткой Вознесенского женского колледжа. Спор между будущей королевой и некой особой с Миллионной улицы возник из-за пустяка: купчиха неосторожно высказалась про платье Мари, а та огрела оппонентку сумочкой. По правилам дуэлянтам следовало драться обнажёнными по пояс, дабы клинок не занёс в рану инфекцию вместе с клочками одежды. В придачу к блузке Мари скинула юбки и сражалась в одних панталонах. Имея решительное преимущество в манёвре, она проткнула купчиху шпагой с такой же лёгкостью, с какой повар нанизывает на вертел цыплёнка.

— И эта женщина станет моей свекровью? — Фрея вдруг отчётливо представила, что будет, если поссорится с королевой. Она заранее видела себя насаженной на шпагу.

Фрей заверил принцессу, что особам правящей династии запрещено принимать и посылать вызовы. Этот запрет соблюдается. В большинстве случаев.

— У вас в Норее случается что-нибудь хорошее? — спросила Фрея. — Кроме драк, дуэлей и зарезанных королей.

— Конечно! Вчера состоялся торжественный спуск на воду линейного крейсера «Норланд». При спуске порвался канат и хлестнул по толпе. Убито трое зевак.

Машина поднялась на высокий Рождественский мост, перекинутый через рукав Фрайзера. С моста, поверх черепичных крыш Старого города спутники увидели обрывистые склоны Замковой горы с крепостью на вершине.

— Это Кронбург, старая королевская резиденция, — рассказывал Фрей. — Двести лет назад она сгорела, и её переделали в тюрьму для преступников высшего ранга.

— Хочу побывать там! — заявила Фрея.

— Прибейте кого-нибудь и сразу туда попадёте, — заверил Фрей.

— Да ну вас! — надулась принцесса.

— Хорошо, едем в Кронбург, — решил поручик.

«Адлер» развернулся с лихим креном и помчался вдоль обшарпанных домов Старого города. Асфальт кончился, под колёсами загремела брусчатка кривых переулков. Замковую гору лишь недавно включили в пределы столицы, и улицы на её склонах ещё сохранялся сельский колорит. Всё так же грелись на солнышке ветхие старушки, помнящие прежнего короля молодым представительным мужчиной, куры копались в навозных кучах, а по вечерам можно было наткнуться на табунок коз, которых хозяйка гнала с пастбища на крутых склонах горы.

Машина промчалась мимо облезлого двухэтажного особняка с узкими окошками и флюгером-драконом на вершине остроконечного фронтона. У дверей за столиком восседала старуха с необъятной талией и угощалась из расписного кофейника. Фрей нажал клаксон, в ответ бабка погрозила клюкой.

— Это вдова Брэм, — представил старуху Фрей. — Она сдаёт комнаты художникам, которые от слова «худо». Дни напролёт пьёт кофе на тротуаре и костерит нас, Унрехтов на чём свет стоит.

— И её не заберут в полицейский участок? — удивилась Фрея

— Давно пора, — согласился Фрей. — Беда в том, что в Норланде нет закона, запрещающего поносить особ королевской крови. А без закона мой дядя, столичный обер-полицмейстер пальцем не пошевелит, чтоб взять кого-то за шкирку.

Подъём становился круче, машина мчалась по краю обрыва, и Фрея с удивлением разглядывала верхушки огромных сосен, пробегавшие на уровне её глаз. «Адлер» пересёк каменный мост над пропастью и остановился на площадке перед воротами Кронбурга.

— Приехали!

От подножия крепости открывался великолепный вид на столицу. Сквозь дымку смога проступали крыши городских кварталов, заводские трубы, цеха. Сверкал стеклянный купол Политеха, похожий на яйцо, поставленное острым концом вверх. Два рукава Фрайзера серебристыми лентами опоясывали Кабаний остров с его проспектами и дворцами. На неподвижной глади Большого фиорда темнели корпуса пароходов, белыми чайками скользили по воде парусные шхуны. Линия крепостных фасов очерчивала полукруглый ковш Минной гавани, стоящие в ней борт о борт эсминцы напоминали шпроты в банке. На дальнем берегу фиорда из тумана выступала гранитная глыба крепости Мариенбург.

— Как красиво! — Фрея рассматривала столицу, опершись на деревянные перила, окаймляющие площадку перед крепостью.

Перила установил владелец ресторана, угнездившегося у подножия замка. Ресторатор беспокоился о том, чтобы туристы, приехавшие поглазеть на самую знаменитую тюрьму в королевстве, не падали с обрыва, не закусив в его заведении. Ресторан так и назывался — «Обрыв».

Фрея обернулась и запрокинула голову, разглядывая стены и башни Кронбурга.

— Он такой большой! И жуткий.

В ответ Фрей продекламировал:

Над домом вечного позора

Стоят два ангела с крестом,

И часовые для дозора

Внизу с заряженным ружьём.

Серо, мрачно… В окне решётка,

За нею — воля впереди, —

Но звук шагов считаешь чётко,

То будто звук: «сиди, сиди!»…

Из ресторана тянуло аппетитными ароматами. Фрея принюхалась.

— Как вкусно пахнет!

Поручик сообразил, что, во-первых, не успеет доставить принцессу во дворец к назначенному времени, а во-вторых, девушка, должно быть, осталась без завтрака и страшно голодна.

— Хотите жаркого? — предложил он Фрее. — Здесь изумительно запекают мясо.

Компания устроилась на летней веранде ресторана у края площадки. Фрея поставила тарелку на перила и с вилкой в руке рассматривала сбегающие вниз переулки Замковой горы, чередующиеся с пустырями и выступающими из склонов гранитными скалами. Фрей рассказывал анекдот о том, как художник из дома вдовы Брэм однажды чуть не пристрелил родного брата короля, герцога Рагнара по прозвищу Пузырь.

— Как ты его назвал? — переспросила Фрея.

— Пузырь. Он огромен, будто лось и толст словно пузырь. Только не вздумай назвать его так в лицо. Герцог страшно обидится.

Из распахнутых окон ресторана неслись звуки скрипки, женский визг и прямо-таки лошадиный гогот.

— Кто это гуляет? — спросил Фрей у официанта.

— Их светлость Рагнар Унрехт, герцог Регины изволит отмечать день ангела, — ответил официант.

— Постой, это же…, — начала принцесса.

— Это Пузырь, — подтвердил Фрей.

— Ты представишь меня герцогу?

— И не подумаю, — поручик нахмурился. — Когда Унрехт теряет чувство меры… это ужасно. Давай поговорим о чём-нибудь другом.

Девушка заметила дату, выбитую на университетском значке Фрея. Она забыла про тарелку, вся подобралась, как кошка, скрадывающая воробья.

— Фрей, твой значок…

— Ты хочешь спросить, как я умудрился получить этот «поплавок» за пару лет до своего рождения? — усмехнулся принц. — Дело было так: я поступил в Политех, отучился и готовился к выпускным. Но за месяц до экзаменов студенты устроили традиционные майские гуляния с битьём стёкол и купанием полицейских в канале. Усмирять буянов прискакал эскадрон гвардии кирасир, но студенты так разухарились, что кавалеристов тоже искупали. Мой опекун, герцог Пузырь, который с минуты на минуту взорвёт ресторан, — Фрей кивнул на дверь, из которой неслись угрожающие звуки, — счёл это личным оскорблением. Он заявил мне: «Среди Унрехтов были рыцари, пираты и даже сумасшедшие, но не было ни одного инженера. И не будет!» После чего приказал отчислиться от университета.

— А значок? Расскажи про значок! — потребовала Фрея.

— После отчисления я устроил пирушку для друзей. В числе приглашённых был мэтр Линд Хампус, в то время руководивший кафедрой мостов и тоннелей в Политехе. Он заявил, что моё отчисление — величайшая несправедливость на свете и подарил мне свой университетский значок.

Фрея смотрела на принца, облокотившись на стол и подперев щёки ладонями.

— Скажи, Фрей, у тебя есть мечта?

— Конечно! — ответил поручик. — Я хочу построить мост через фиорд, от Дворцовой площади до Мариенбурга.

Фрей достал карандаш и стал рисовать на салфетке.

— Глубины в фиорде таковы, что если перед королевским дворцом затонет дредноут, под водой скроются даже топы его мачт, — пояснял он. — Поэтому возводить мост с обычной длинной пролётов бессмысленно — опоры выйдут золотыми. Я хочу построить вантовый мост всего с двумя опорами. Одна встанет на Рыбачьей отмели возле Дворцовой набережной, другая на Сигнальном островке у Мариенбурга. Это скальные монолиты, способные выдержать что угодно. Длинна центрального пролёта составит…

Фрей увлёкся и не замечал ничего вокруг. На салфетке быстрыми уверенными штрихами он рисовал мост, пологой дугой протянувшийся от центра Нореи к скалам Мариенбурга. Броненосец, который поручик нарисовал у опоры моста для передачи масштаба со всеми мачтами, трубами и пушками казался не больше рыбацкой лодки.

В ресторане что-то громыхнуло, сверкнуло. Со звоном посыпалось оконное стекло, из дверей заведения с воплями побежали люди — официанты во фраках, гости в мундирах и смокингах. Быстрее всех удирала голенастая девица со страусиными перьями в высокой причёске. Из одежды на девице были только корсаж и панталоны.

— Вы заметили, как поменялась мода? — произнёс молчавший до сих пор старик, сопровождающий Фрею. — Ещё недавно дамы носили панталоны, оканчивающиеся чуть выше лодыжек, а сейчас, обратите внимание: в ходу какие-то совершенно несерьёзные штанишки до середины бедра. Эх, отстал я от жизни!

В ресторане опять громыхнуло, из разбитых окон отчётливо пахнуло грозой.

— Надо увезти госпожу Фрею, — сказал старик.

Поручик, бледный как мел, кивнул.

— Доставьте наших гостей во дворец, — обратился он к начальнику конвоя. — Немедленно!

— А вы?

— Попробую поговорить с герцогом. Он не контролирует себя. Я не могу допустить, чтобы Рагнар устроил погром, как в Купеческом клубе.

— Я с тобой! — решила девушка.

— Фрея! — взмолились одновременно поручик и старик.

— Не возражать! — принцесса топнула ножкой. — Дома я справлялась со своими братцами, справлюсь и с герцогом Пузырём. Или как там его…?

В ресторан вошли все трое. Впереди Фрей, бледный и натянутый как струна. За ним Фрея, вцепившаяся в рукав сапёра, как утопающий в спасательный круг. Позади шёл старик с видом скучающего дачника. В правой руке он держал папиросу, левую как бы случайно опустил на клапан кобуры.

В зале царил страшный кавардак. Столы и стулья опрокинуты при бегстве публики, под ногами хрустело стекло и осколки фарфора. Сквозь разбитые окна задувал свежий ветер и шторы трепетали, как паруса с оборванными шкотами. С кухни тянуло пригоревшим мясом. У барной стойки стоял огромный человечище в белой форме лейб-гвардии кирасирского полка. Седеющая борода лежала поверх колета, пояс золотого плетения охватывал громадное чрево гиганта. Кирасир взял со стойки бутылку игристого и воткнул в рот. Вино с бульканьем полилось в утробу.

— Э…, дядя…, — неуверенно начал Фрей.

— Фрей! Ах ты засранец! — бутылка с остатками вина пролетела через зал и грянулась о косяк за спиной поручика. — Иди сюда!

— Ваша светлость! — вперёд шагнула Фрея, испуганная до дрожи в коленках. — Вам надо поспать.

— Это кто? — Пузырь попытался сфокусировать глаза на маленькой принцессе, но без успеха. — Что здесь делают мыши? Или ты б-б-бурундук?

— Вам определённо надо поспать, — настаивала Фрея, а сама так сильно сжала руку поручика, что тот дёрнул плечом от боли.

— Но я не хочу спать! — капризно заявил гигант. — У меня день ангела, я хочу веселиться. Вот так!

Пузырь взмахнул рукой, и целый кусок стены вылетел на улицу, словно в него попал фугасный снаряд. Битые кирпичи рассыпались по веранде, лишённые опоры потолочные балки угрожающе просели.

«Конец ресторану», — подумал Фрей. — «Боже, что напишут вечерние газеты!»

— И всё-таки вам надо поспать, — уговаривала Фрея.

Фрей искоса взглянул на принцессу. Её лицо — как восковая маска, а глаза… Из-под тёмных очков исходил яркий неземной свет, от которого стало жутко даже принцу Унрехту. Гигант сделал несколько неуверенных шагов, поднял опрокинутый стул, сел и уронил кудлатую голову на стол. По залу разнёсся богатырский храп.

— Ну вот, — принцесса обмякла и отпустила Фрея. — Не такой уж страшный этот герцог Пузырь. Мне тоже не мешает прилечь. И вздремнуть.

Последние слова Фрея произнесла, уже почти теряя сознание. Девушка тихо осела на руки старика.

— Несите её в машину, — распорядился Фрей.

Через пролом в зал заглянули двое парней, в которых поручик узнал агентов охранки.

— Ну-ка идите сюда, — позвал их Фрей. — Веселье закончилось, осталась рутина.

Парни осторожно забрались в зал и встали, ожидая распоряжений. На стене затрезвонил телефон — элегантный ящик красного дерева с латунным раструбом микрофона.

— Чтоб тебя! — выругался Фрей и сорвал с крючка динамик. — Поручик Унрехт у аппарата!

Фрею ответили, и принц невольно вытянулся во фрунт.

— Фрей, какого чёрта?! — их величество королева Мари изволили пребывать в ярости. — Принцесса должна была приехать во дворец три часа назад. Я повторяю для идиотов — ТРИ ЧАСА! Где вы шляетесь? Да чтоб ты провалился, поручик!

Аппарат обладал отличным динамиком, отчётливо и громко передающим все идиомы, которые их величество адресовала принцу. Фрей держал динамик на отлёте от уха, чтоб не оглохнуть. Агенты с постными лицами слушали громы и молнии, сыпавшиеся из аппарата. Один не выдержал и фыркнул. Второй, тот, что постарше наотмашь залепил коллеге леща. На другом конце провода раздался треск и монолог королевы прервался. Зная темперамент «владычицы морской и горней», Фрей подумал о том, что разбитый аппарат во дворце придётся заменить.

— Бывает весело, бывает нудно, Унрехтам жить трудно, — Фрей вслух продекламировал слова неподцензурной песенки и подмигнул агентам.

Раздался грохот — герцог Пузырь, фельдмаршал и верховный главнокомандующий Норланда рухнул со стула. Он продолжил храпеть, вольготно раскинувшись на полу. Глядя на необъятную тушу, Фрей понял, что отнести это в машину не смогут все наличные силы охранки и конвоя. Поручик сорвал тяжёлую штору с карниза.

— Слушай мою команду! — обратился он к агентам. — Сейчас все вместе перекатываем господина фельдмаршала на штору и волоком тащим к машине. Да не бойтесь, их светлость раньше, чем через сутки не проснётся, я его знаю. Отвезёте герцога в палаццо на Якорной и сдадите дворецкому. Он умеет управляться с хозяином, если тот заложит за воротник.

Когда сонного Пузыря с кряхтеньем и сопением, с поминанием чьей-то матери втаскивали на заднее сиденье автомобиля, Фрей подумал о том, что Унрехтов, при всех их необузданных нравах и пороках нельзя обвинить только в одном — в обыкновенной человеческой заурядности.