Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое

Дмитрий Ромов (2024)

Егору Брагину, попавшему из нашего времени в СССР 1980, предстоит много дел. Ожидается прорыв в бизнесе и выход на международный уровень. Да и дома дел хватает. Враги никак не кончаются и действуют более напористо и изощрённо. Впрочем, он умеет устранять препятствия, лишь бы не было разлада в семье и у близких всё было хорошо.

4. Хорошо, что ты приехал

Это ещё что такое? Какой ещё арест? Печёнкин что ли куражится опять? О себе решил напомнить?

— За что арестовали? Ларис, погоди, не плачь, пожалуйста. Давай всё по порядку расскажи. Когда, кто, что?

— Да, я не знаю, — всхлипывает она. — Я так растерялась, идиотка самая настоящая, что даже ничего не спросила…

— Когда это произошло? — спрашиваю я.

— Вот только что! Пять минут назад! Нас к новой АТС подключили и теперь можно по коду звонить стало. Они уехали и я сразу тебя набрала.

— Молодец, это ты правильно сделала, — хвалю её я. — То есть, к вам домой пришли посреди ночи?

— Да.

— Они в форме были?

— Нет, в штатском все…

— Сколько человек?

— Трое…

— Что сказали, как представились?

— Они ему в нос бумагу сунули и корочки. Он же не спал ещё.

— Не спал? А что делал?

— Ну… он выпивши был немного…

Понятно…

— А он не дебоширил?

— Да нет, сказал, что честнее, чем он, на свете нет никого. И скрывать ему нечего. И что готов хоть перед Брежневым это повторить, хоть перед товарищем Сталиным.

— Ты Печёнкину не звонила? — спрашиваю я.

— Я же от него уволилась, сейчас в стройтресте работаю, там зарплата выше, и начальник нормальный.

— Ах, вот как, ну ясно. Понятно. Ларис, ну ты не переживай раньше времени, я думаю, это недоразумение какое-то. Сейчас попробую разобраться.

Поговорив с ней, начинаю набирать номер Печёнкина. Восемь, три, восемь… Раздаются гудки, один, второй, третий… Спит. Может быть ещё и бухой. Тогда из пушки не разбудишь. Я уже собираюсь повесить трубку, как на том конце раздаётся раздражённое «Алло».

— Глеб Антонович, приветствую. Это Брагин.

— Бл*дь! Егор, ты ох**л там в своей Москве?! Твою мать! Забыл опять сколько времени у меня?

— Можно подумать я вам каждую ночь звоню. Глеб Антоныч, утихомирьтесь. Скажите лучше, что это вы там с Рыбкиным удумали?

— С каким в п**ду Рыбкиным?! Мне хоть с Птичкиным, хоть с Зайкиным! До утра не мог потерпеть?!

— Рыбкин Геннадий Аркадьевич. Капитан. Участковый. За что приняли? Ввалились ночью и выволокли, как в тридцать седьмом. Можете пояснить?

Он задумывается.

— Это тот что ли, которому моя секретутка целых три звезды накинула? И что с ним?

— Вот вы мне и скажите, пожалуйста, что с ним. На каком основании задержан, что вменяется и всё такое. Можете объяснить?

— Ты из ума выжил, Брагин? Я-то откуда знаю? Думаешь, я всех лично брать езжу? Набедокурил небось твой Рыбкин-Птичкин. Утром позвони, попробую по старой дружбе разузнать, так и быть. И больше не трезвонь по ночам. Ты меня понял?

— В целом да, но есть нюанс. Мне эта информация нужна срочно. Вот прямо сейчас. Вы свяжитесь там, пожалуйста с дежурным и узнайте поскорее. А я вам за это буду крайне признателен.

— Да пошёл ты! Совсем оборзел уже! Наглость — второе счастье, так что ли? Из-за таких как ты, между прочим, и царит бардак вот этот. Везде, бл*дь бардачина! Ладно, перезвони минут через десять. Поспать, бл*дь, не дал. Теперь уже не усну из-за тебя!

Он бросает трубку.

В комнату заходят Наташка с Мариной.

— Ты тут один сам с собой решил поразвлечься? — довольно игриво спрашивает Марина.

Наташка смеётся, но встретившись со мной взглядом, сразу замолкает.

— Какие-то неприятности? — спрашивает она.

— Да-а-а… есть кое-что, — отвечаю я, не желая при постороннем человеке вдаваться в детали.

— Ой, какие шляпы! — восхищённо примеряет одну Марина. — Фирмá.

Что же там могло произойти? Может он по пьяни что-то отчебучил? Если это по линии МВД, то отмажем его, сто процентов. Чурбанов ещё не видел бумажки, которые я добыл в схватке над пропастью. Да может и Печёнкина хватит для решения. А вдруг это не менты? Нет, это вряд ли. По идее не могут же «конторские» ментов…

— Егор, ну ты нам дашь рому попробовать? — настаивает Марина.

Блин, надо её выпроводить, не ко времени сейчас…

— Да-да, конечно, — киваю я. — Мы-то с Наташей не пьём, так что это всё на подарки.

— Серьёзно? — смеётся Марина. — Ната, ты не пьёшь оказывается? Или он про какую-то другую Наташу?

— Про меня, про меня, не пьющая я.

— Ну, ладно, всё молчу, — продолжает ржать Марина.

— Да, мы тут пока тебя не было злоупотребили один раз, вот Мариша и подкалывает меня.

Ната, Мариша, злоупотребили… Однако…

— Понятно, — киваю я и подхожу к своим разложенным вещам. — Мариша, послушай, я рад, что у Наташи появилась приятельница. Так что вот эта бутылка для тебя. Возьми. И шляпу тоже, тебе очень идёт. А сейчас извини, пожалуйста. У нас тут кое-какие проблемки возникли, но это чисто семейное. Давай в другой раз увидимся. Ты приходи к нам ещё, ладно?

— Ты меня выставляешь что ли? — прямолинейно спрашивает она.

Блин, довольно беспардонная девица. Что в ней есть такое, что Наташка ей увлеклась?

— Да, — так же прямолинейно отвечаю я. — Выставляю. Но не навсегда.

Я дружелюбно улыбаюсь, она ржёт, а Наташка нервничает:

— Егор! Ну ты чего! Разве так можно?! Мариша, он несерьёзно. Оставайся, сейчас сигару попробуем.

Звонит телефон, и я сразу снимаю трубку:

— Слушаю.

— Брагин, это я, — говорит Печёнкин. — Как там его, Рыбкин Геннадий Аркадьевич?

— Да, — подтверждаю я. — Геннадий Аркадьевич.

Перевожу озабоченный взгляд на Наташку, и она сразу врубается. Делается серьёзной и поворачивается к Марине.

— Мариш, извини, но Егор прав. Давай завтра созвонимся. Не обижайся, пожалуйста…

— Строгий муж, свирепый муж? — со смехом пожимает та плечами. — Ната, вообще не проблема, не бери в голову. Завтра позвоню после работы, окей?

— Окей, — отвечает Наташка и идёт вместе с гостьей в прихожую.

— Так что там? — уточняю я.

— Так ничего, — отвечает Печёнкин. — Нет у нас задержаний и выездов тоже нет. Привиделось тебе. Мне тут доложили, что он бухнуть не дурак, Рыбкин твой. Может по пьяной лавочке куда забурился. Но у нас точно нет. И в моргах нет, я проверил. Может коллеги розыгрыш устроили или собутыльники. Не знаю.

Твою дивизию! Перед глазами мигает красная тревожная надпись: Кухарчук! Кухарчук! Кухарчук!

Если это действительно он, то очень оперативно работает. Я только с ним поговорил и сразу вот вам… Хотя непонятно… У меня есть компромат. Меня он отпускает. А моего близкого в тот же миг начинает прессовать. В чём смысл вообще? А если не Кухарь, тогда кто? Набираю Радько.

— Что случилось? — вбегает Наташка. — С папой что-нибудь?

— Наташ, пока непонятно, не волнуйся раньше времени. Сейчас разберёмся. Позвонила Лариса и сказала, что его задержали.

— За что? — выдыхает она.

— Я не знаю. Знаю только, что не милиция.

— А кто тогда?

Радько отвечает моментально. Голос сонный, но реакция быстрая. Наверное телефон стоит на тумбочке рядом с кроватью.

— Михал Михалыч, привет, это Егор.

— Привет, — отвечает он, как робот или как Семён Семёныч Горбунков после операции «Дичь».

— Можешь прямо сейчас проверить кое-что?

— Могу.

— Три сотрудника в штатском сегодня ночью, арестовали гражданина Рыбкина Геннадия Аркадьевича, проживающего по адресу улица Пятьдесят лет Октября, дом двадцать три, квартира тридцать четыре. Менты к этому отношения не имеют, я проверил. Думаю, ваших рук дело. Узнай, пожалуйста, за что, кто, почему, кому надо. Ладно? Я кстати тебе сигары привёз и ром.

— Узнаю, — отвечает он и нажимает на рычаг.

Блин… такое чувство, что он сейчас рухнет в постель и благополучно забудет о моём звонке. Тут же набираю снова. Раздаются короткие гудки. Хорошо, если он действительно кому-то названивает, а не положил трубку рядом с аппаратом на тумбочку.

— Сейчас всё узнаем, — оптимистично говорю я, обнимая подошедшую Наталью. — Не волнуйся. Всё выясним, всё сделаем, вытащим тятю твоего, да?

Она молча кивает и прижимается ко мне.

— Расскажи пока, как ты тут без меня жила. Что делала? С Мариной познакомилась, а ещё что?

— Знаешь, она только с виду такая…

— Какая «такая»? — спрашиваю я.

— Ну… немного резкая, что ли. Она хорошая вообще-то. У неё взгляды передовые, она самостоятельная, умная, ни от кого не хочет зависеть, всего сама добивается. Например, квартира принадлежит её тётке, но она ей всё равно платит, не хочет одалживаться.

— Гордыня или почему? Зарплата бухгалтера, мне кажется, не очень высокая.

— Ну, почему сразу гордыня? — отстраняется Наталья.

— Тебе она понравилась, да? — спрашиваю я, выпуская её из объятий.

— В каком смысле?

— Ну, своей жизненной позицией, отношением к людям, проблемам, не знаю…

— Ну, и что? — делается она колючей как подросток. — Это плохо?

— Плохо? — пожимаю я плечами. — Нет, чего же здесь плохого? Нам всегда встречаются люди, которым мы симпатизируем, которые оказывают на нас влияние.

— Хочешь сказать, она плохо на меня влияет?

Я усмехаюсь:

— Ничего такого, я ведь эту девушку ещё не знаю, а вот ты, судя по этому вопросу, уже задумывалась на эту тему. Но я думаю, на тебя нельзя повлиять плохо, ты ведь не подросток, ты уже совершеннолетняя, умная, волевая и сексуально развитая девушка и…

— А это причём?

— Это влияет на уверенность в себе. Ты так не думаешь?

— Понятно, — хмуро кивает она. — Воспитательный момент, да? Сейчас скажешь, что в твоей жизни такой человек, ну, который на тебя повлиял, это Платоныч. И тогда я сравню его с Мариной и сделаю вывод не в её пользу, да? Правильно, товарищ психолог?

— Это кто ещё тут психолог, — улыбаюсь я. — Ну ладно, ты чего ощетинилась, как ёжик? Думаешь буду тебе а-та-та делать, за то что ты с новой подружкой набухалась? Чего пили-то, Ната? Тебе, кстати, нравится «Ната»? Мне тебя тоже так называть?

— Портвейн, — всё ещё настороженно отвечает она. — И нет, не надо. Ты так не называй, пожалуйста. Пусть у нас всё остаётся, как было.

Уже неплохо…

— Портвейн, — повторяю я. — Классика жанра. Три топора, надеюсь?

Ответить она не успевает, потому что звонит телефон.

— Алло, Брагин, — говорит Радько. — Взяли, да, твоего кента. Но только не мы. Приехали прямо из Москвы чудаки. Деловые, как мартышки. В свои дела не посвящают, только приказы раздают. Следственный отдел. И с прокуратурой мутят что-то. Больше сказать ничего не могу. Что ему предъявляют, нашим неизвестно. Знаю, что они вчера на зону ездили, но с кем говорили, не знаю. Это могу выяснить, но только утром.

— Как так, он же мент! Как они его взяли-то?

— А им похерам. Чё не знаешь, как мы работаем? Узнать, к кому они мотались?

— Да. Узнай, пожалуйста, — прошу я. — А давно они приехали?

— Дней пять тому. Примерно.

— Михал Михалыч, ну ты присмотри, пожалуйста, чтоб ему там хорошо сиделось, чтоб удобно, тепло, сухо и всё такое. И сам, пожалуйста, не того… Это родственник мой.

Поговорив с Радько, тут же набираю Злобина.

— О, Егор! — восклицает он, услышав мой голос. — С приездом! Как дела?

— Нормально по поездке. Всё хорошо. Надо встретиться обсудить. Вы не против, если я Большака тоже позову?

— Ну, почему нет… — как бы размышляет он. — Давай, приводи. Ты же так и так ему всё рассказываешь, правильно?

— Ага.

— Ну тогда завтра в десять тридцать подъезжайте на квартиру… так-так-так… дай сообразить… Нет, не на квартиру. Давайте встретимся в «Пекине» на седьмом этаже, сорок второй номер. Спокойно поговорим, чтобы никто нам не мешал. Лады?

— Лады. Только у меня есть просьба. Гена, отец моей Натальи. Его ваши хлопцы упаковали. Следственный отдел. Три человека из Москвы приехали пять дней назад, вчера побывали на зоне, а сегодня ночью, в лучших традициях, приехали к нему домой и забрали. И они с прокуратурой имели консультации, правда, не ясно, по какому вопросу. Сегодня, кстати, я имел беседу на повышенных с Поварёнком. Прямо в аэропорту. Стращал меня контрабандой и восемьдесят восьмой.

— Ты ему сказал что ли? — спрашивает Де Ниро.

— Про то, что у нас кое-что есть? Да, пришлось сказать, а то он прям серьёзно настроен был. Думаете это связано?

— Не знаю. Ладно, понял тебя. Попробую разузнать. Завтра в десять расскажу.

Я кладу трубку. Поварёнок — это Кухарчук. Дали ему оперативную кличку на всякий случай.

— Поможет? — спрашивает Наташка.

— Да, поможет. Узнает. А Михалыч проследит пока, чтобы у Гены всё на уровне было. Ну, ты слышала.

Она кивает.

— А кто такой поварёнок? Он что, тебе угрожал?

— Уже не угрожает. Иди сюда. Ну? Ты чего? Всё хорошо будет, вытащим мы папку твоего. Сейчас ещё звоночек сделаю.

Наташка подходит и обнимает сзади, прижимаясь к моей спине.

— Юрий Михайлович, здравствуйте. Это Брагин. Я не слишком поздно?

— Привет, Егор. Я же поздно ложусь, ты знаешь. Ну, приехал значит?

— Так точно, приехал. Соскучился, увидеться хочу. Я вам сигары привёз. При мне красотка на своём бедре скручивала.

Чувствую, как напрягается обнимающая меня Наташка.

— Серьёзно? — смеётся он. — Тогда приезжай прямо сейчас. Немедленно.

— Э-э-э… — изображаю я заминку.

— Да, шучу-шучу. Давай завтра вечерком. Галя тоже будет, обрадуется. С Натальей приходите. Часиков в восемь.

— Спасибо большое. Придём обязательно. А можно будет к вам днём заскочить на десять минут? У меня вопросик есть один конфиденциальный…

Не хочу откладывать до вечера. Думаю, помощь его понадобится раньше.

— Да? — рассеянно говорит он… — Ну, попробуем. Позвони тогда часов после десяти… Нет, ближе к обеду, хорошо?

Хорошо, очень хорошо.

Закончив разговор, я звоню Ларисе и как могу подбадриваю. Собственно, говорю то же, что и Наташке.

— Они что, действительно на бёдрах сигары скручивают? — спрашивает Наташка, когда мы ложимся в постель.

— Правда. Но это небольшие производители или частники. У нас в отеле, кстати, сидела в холле барышня. Юбка задрана и она катает на ляжке эти колбаски. Говорят идеальная влажность сигары так и достигается.

— Ф-у-у… Я такую курить не буду.

— Курить вообще вредно. Но я не такие привёз, промышленные. Там, думаю, без ляжек обходятся. Правда, таких тоже взял несколько для гурманов.

Она вздыхает.

— Что?

— Нет, ничего… Думаю, куда там отец вляпался, что аж из Москвы за ним прилетели…

— Не думай про это. Сейчас информации очень мало. Завтра будет понятнее. Главное, что Михал Михалыч о нём позаботится. Всё у Гены нормально будет.

Она вздыхает.

— А она красивая?

— Кто? — не понимаю я.

— Ну, барышня эта, с ляжками и задранной юбкой… В холле гостиницы.

— Не очень. Она старая уже. Я её сфотал. Потом напечатаю фотки — увидишь.

Она прижимается ко мне теснее.

— Егор…

— А?.. — откликаюсь я проваливаясь в сон.

Наташка приподнимается на локте и, нависнув надо мной, целует в грудь.

— Хорошо, что ты приехал, — шепчет она и опускает голову.

В половине десятого я с парнями захожу в казино. Лида, Бакс, бармены, крупье, игроки — все на местах, всё, как всегда. У нас тут собственные Багамы. Да и вообще, почему обязательно надо ездить куда-то? Нужно свои берега обустраивать. Пусть к нам приезжают.

Платоныч уже здесь. Мы договорились встретиться, коротко потолковать и вместе на моей машине поехать в «Пекин». Мы обнимаемся, и я прошу бармена сделать нам кофе.

— Дядя Юра, я тебе ром, кофе и сигары привёз. В машине лежат, надо не забыть переложить. Андрюхе там футболка с Че Геварой. Будет самым крутым на школьном дискаче. А кофе кубинский — это отдельная песня. Он крепкий, глоток сделаешь и глаза на лоб лезут. С горчинкой, но вкусный, мне даже интересно, что ты о нём скажешь. Там смесь из двух видов кубинской Арабики. Вери спешл, короче, огонь. Некоторые его с молоком пьют или с большим количеством сахара.

— Чтобы выжить что ли? — смеётся Платоныч.

— Ну, типа, — улыбаюсь я. — Но ты же ни то, ни другое не признаёшь…

В этот момент со стуком открывается дверь, в неё быстро входят трое парней в пальто и направляются прямо к нам. Алексей и Алик бросаются навстречу.

— Следственный отдел КГБ СССР, — говорит один из пришельцев и протягивает корочки. — Капитан Катков. Предъявите ваши документы.

Я киваю парням, чтобы пропустили.

— У нас их нет, — качаю я головой. — Дома забыли. А что вам, собственно, нужно?

— Вы директор заведения?

— Какого заведения? — пожимаю я плечами. — Разве вы не видите? Мы посетители. Кофе пьём. К нам есть вопросы?

— Вы директор?

— Я не директор, — качаю я головой.

Пока происходит этот диалог, спутник Каткова раз двадцать щёлкает фотоаппаратом. Фотографирует меня и Большака, а так же интерьеры казино.

— Так, — говорю я. — Это правовой беспредел, товарищи. Разрешения на фото наших персон мы не давали. Что вам надо? Сообщите цель визита или идите подальше.

— Назовите своё имя.

— Если у вас нет других вопросов, — отвечаю я, — то разговора не будет. Оставьте меня в покое, пока я не вызвал милицию. Мне кажется, вы не имеете права сюда вламываться.

Этот нелепый разговор длится ещё какое-то время, а потом резко обрывается. Незваные визитёры просто разворачиваются и уходят. Я тут же иду за ними, чтобы посмотреть, что там с охраной и почему никто не просигналил. Собственно, всё понятно. Двое наших парней стоят под дулами пистолетов перед людьми в форме. Мда…

Это что-то новенькое. Опять следственный отдел и, вне всяких сомнений, всё это звенья одной цепи. Вроде ничего особо страшного не случилось, а на сердце хреново. Главное, Платоныча подставил. Надо прекращать вообще сюда ходить. Завести офис и всех принимать там.

Мы выходим из отеля, перекидываем подарки в служебную тачку Большака и садимся в мою машину. В «Пекине» я молча, не рассуждая, отдаю пятак швейцару и иду дальше. Собственно, мы втроём проходим — я, Платоныч и Лёха. Доезжаем на лифте до седьмого этажа и двигаем к сорок второму номеру.

Я толкаю дверь, она оказывается открытой. Заходим внутрь и видим Злобина. Он сидит в кресле и просматривает бумаги.

Убедившись, что здесь всё нормально, Лёха выходит в коридор. Злобин просит меня закрыть дверь на замок и я закрываю.

— Леонид Юрьевич, слушайте, очень странный случай произошёл с нами сегодня, — начинаю я, подходя к нему.

Мы все жмём руки, и я коротко рассказываю об утренней истории. Злобин только головой качает.

— Ну, поварёнок! — говорит он. — Ай, да сукин сын…

Мы не успеваем ещё ничего обсудить, как за дверью раздаются приглушённые голоса. За ними следует шум недолгой борьбы и звук вкладываемого в замок ключа. Дверь открывается и на пороге оказываются те же дядьки, которые безо всяких законных причин вломились недавно в казино.

— Это что такое! — гневно восклицает Злобин. — Вы что себе позволяете?! Кто старший группы?! Быстро ко мне!!!