Мега шабаш

Дмитрий Сон, 2020

Загадочное письмо, в котором говорилось о наследии, в одночасье полностью перевернуло жизнь Ильи. Загоревшись мечтами о чужом золоте, он уже на следующий день, собрав с собой немного еды, отправился в путь. Однако по-быстрому разбогатеть Илье так и не удалось. На своём пути он нашёл лишь боль и страдания. А дальше всё стало только хуже. Илью поглотила жизнь, в которой существовали не только люди, но и ведьмы, мечтающие покинуть свои болота и занять главенствующее место на земле.

7

Огни города светились на горизонте как маленькие светлячки. Они манили Илью к себе, безумно уже хотелось наконец-то поесть тёплой еды и поспать на чём-то мягче, чем земля. А тем более после столицы цены Илье показались совершенно несуразно низкими. С сундуком золота он смог бы здесь очень неплохо развернуться. Вот только, к сожалению, у него не было этого сундука с золотом. А значит, в понедельник придётся возвращаться на работу и с невероятно счастливым видом открывать и закрывать двери столичной знати и всем тем, кто с ней тесно связан.

Но прежде Илья решил не расстраивать себя раньше времени. Снять номер в гостинице и перед обратной дорогой в битком набитой карете как следует выспаться. Помыться тоже ему уже не мешало. Вся эта лесная жизнь, полная приключений, дала о себе знать стойким запахом пота и грязи. Хотелось всё с себя снять, помыться, и так как он с собой не взял чистой одежды, то и её постирать тоже. А уже потом возвращаться к своей обычной скучной жизни.

Вот появились и первые дома, люди и животные. «Почти цивилизация», — отметил Илья и ухмыльнулся.

Людей было очень мало. В столице в шесть утра уже образовывались первые пробки, а тут только немногие, по всей видимости, недавно только-только проснулись. Одни лениво делали утреннюю зарядку, другие не спеша направлялись по своим делам, волоча ноги, опустив свои головы вниз. Зато собаки — ранние пташки — уже вовсю надрывали свои глотки.

Это было ужасно. Собак Илья не любил, можно сказать, даже ненавидел. Вечно они лают и шумят, рычат и воют. Днём и ночью, в снег и дождь. Всегда их слышно, и мимо этих животных Илье идти было страшно, даже если добрые хозяева держали собак на цепи. Всегда был шанс, что цепь порвётся и эта тварь накинется и растерзает его в клочья.

Тут же эти животные жили чуть ли не у каждого дома. А ещё местные всегда делали акцент на безопасности и низкой преступности своего города.

— Мы даже двери не закрываем в своих домах, когда уходим! — говорили они.

Илье не понадобилось много времени, чтобы понять почему. Во-первых, идти им в этой глуши было некуда. А во-вторых, какой ненормальный пойдет в дом, если дверь преграждает чумная собака чуть ли не с тебя ростом?

Вскоре и люди начали выбегать из своих цветных домиков в поле и громко между собой перекрикиваться.

— Что случилось?

— Пожар?

— Где пожар?!

— Господи, что за безумие. Фу, Бобик, фу, а ну, кому говорят, фу!

— Ничего не пойму.

Тут совершенно внезапно две огромные псины выскочили из-за угла, и если бы не толстые бычьи цепи на их шеях, то они бы уж точно добрались до Ильи, который от испуга отпрыгнул в сторону и, поскользнувшись на грязи, упал на землю.

— Чёртовы псины! — выругался Илья, подымаясь на ноги.

А те самые два чёрных пса с пеной у рта продолжали на него лаять, да так яростно, что, казалось, их выпученные глаза сейчас лопнут. Они кружили, лаяли и, отбегая назад, снова и снова бросались в сторону Ильи.

— Эй, парень, а ты откуда? Где ты живёшь? Ты же не здешний? — то был мужик в годах с обвисшим фермерским брюхом и в штанах на подтяжках.

Илья решил ему не отвечать. Отвернулся и с важностью столичного пижона с высоко задранной головой направился в центр Ульянова.

Теперь Илья стал всё чаще слышать сквозь лай собак вопросы крестьян: кто он, что он тут делает, кто его видел раньше и откуда он пришёл.

Илья был уверен, что ему нечего волноваться. Однако захлёбывающийся лай собак его очень сильно сбивал с толку, и хотелось уже убраться с полей как можно скорее. Ещё и эти местные увязались за ним вслед. Будто бы в шесть утра другим заняться нечем. И эта куча, шепчущая за его спиной о нём, росла до самых символических ворот деревенского города.

— Это он.

— Вот он!

Илья резко обернулся, и местные тут же притихли и отвели от него свои глаза. Но как только он снова от них отвернулся, услышал людской осуждающий гам.

— Не так быстро, парень, — двое солдат из городской стражи преградили ему путь. — Ты откуда взялся такой и куда направляешься?

Вопросы стражи Илью удивили, а ещё больше удивляла сама эта ситуация. «Чего они до меня докопались?» Но с людьми из стражи лучше было не вступать в разногласия, и Илья любезно заговорил:

— Здрасти. Я из леса, а иду в город, — тут Илья, слегка почесав затылок, призадумался над своей содержательной историей. Подумал, что нужно добавить ещё что-то. Но в этот момент другой служащий с необычайной скоростью и мастерством скинул с плеча мушкет и с огромной силой ударил Илью в живот.

— Оу-у… Ухх… — послышались голоса пчеловодов.

А Илья хотел бы что-то сказать, но в этот момент, сломленный пополам, он лежал на утоптанной земле и, широко открыв рот, пытался хоть как-то вздохнуть.

— Что встали? В камеру его, — скомандовал тот, который его ударил. Но как он выглядел, Илья не видел. Он мог разглядеть лишь его вычищенные до блеска чёрные сапоги.

Рядом добавилось ещё четыре пары таких же чёрных сапог, но уже грязных и запылённых. Те четверо с непринуждённой лёгкостью подняли Илью с земли и потащили в город.

— Что это за хрен такой?

— Узнаем.

— Говорит, из леса пришёл.

— Откуда из леса?

— Узнаем, — и тот, кому принадлежали эти слова, больно ударил Илью костяшками кулака по затылку.

Илья аж взвыл от боли. Но каждый раз, как он издавал звуки, его били и били в одно и то же место по голове. Так что уже на пятый раз — и самый болючий — Илья проглотил боль и оставил её в себе.

— Умница. Быстро учишься, — посмеялся тот, что его постоянно колотил по голове. — Ну, ничего, посмотрим, как ты запоёшь на допросе, — за этими словами последовал ещё один удар, от которого у Ильи чуть глаза от боли не выпали из глазниц и не покатились по красным ступенькам из кирпича вниз скорее его самого.

Идущий первым стражник толкнул толстую деревянную дверь, и та со скрипом открылась нараспашку. За ней красная лестница вышла на небольшой балкон высокого и широкого зала, по краям которого были размещены с десятка три железных клеток, в которых было нельзя ни встать в рост, ни лечь, вытянув ноги. Также Илья заметил, что некоторые клетки нашли своих жильцов.

Глаза впалые, свисающие жидкие волосы с клоком вырезанного скальпа. Та женщина из одной такой клетки провожала Илью своим взглядом, давно потерявшим все надежды. Илья не мог понять, кого он страшится больше: людей, что привели его сюда, или эту женщину.

— Сажай давай его, — скомандовал мужской голос с начищенными сапогами.

«Как часто он полирует свои сапоги, если работает в такой грязи?» — сам не зная почему, но Илья всерьёз задумался над этим вопросом. Он-то работал охранником в элитном комплексе и там мучился из-за своей грязной обуви, которую приходилось чистить как минимум два раза в день. «А тут, в этих условиях, это же настоящий кошмар».

Илью усадили на грязное, заляпанное старой и новой кровью массивное кресло, по виду напоминающее чем-то зальный трон. Но оковы, что тут же защёлкнули на его ногах и руках, говорили о том, что это всё-таки не королевский трон.

— Говори, — снова заговорил их командир.

— Как часто вы начищаете свои сапоги, что они так блестят? — выпалил Илья первое, о чём и думал. А также другая его мысль ему тут же подсказала, что зря он это сказал. Очень даже зря.

И судя по тому, как посмеялись люди вокруг и тут же, изо всех сил сдерживая смех, притихли, Илья согласно сам себе покивал головой.

Теперь Илья увидел не только сапоги старшего солдата, но и его искривлённую улыбку на суровом, обросшем недельной щетиной человеке, который за свою долгую жизнь причинил другим людям очень много физической боли. А такое бесследно не проходит, всё отпечатывается в наших глазах и чертах лица.

«Очень даже зря».

Илью никогда и никто не бил, что может быть странно, учитывая его профессию. Но там, где он работал, ему нужно было только улыбаться и открывать важным персонам двери, чтобы эти персоны себя могли чувствовать ещё более важными и, может быть, чуть-чуть выше ростом. А в те невероятно редкие случаи, когда Илье как охраннику приходилось что-то делать — вора ловить или утихомирить жену, избивающую до смерти мужа, застигнутого со своей молодой шаболдой, — Илья дул в свисток, и приходили уже настоящие охранники. Те, какие сейчас не жалели своих сил, избивая его во все места.

Это было чертовски больно, так больно, что Илья не смог бы описать или сравнить эту боль ни с чем. Дали бы ему хоть день, хоть неделю, но описать свою боль он бы не смог. Он пытался защититься, но его руки были в оковах, и он мог только принимать и принимать на себя удары. Столько, сколько бы пожелал тот мужчина в начищенных до блеска сапогах.

Странно, но эти сапоги Илья видел и сейчас, в данной, не совсем уместной ситуации. Их и глаза той женщины, что всё время смотрела на него, не моргая. Когда были секунды между ударами, Илья втайне молился, чтобы его не кинули в клетку к ней. Хотя всё это было больше похоже на большое недоразумение. И когда всё выяснится, то его сразу же отпустят.

Илья клялся, что он не будет ни на кого писать не единой жалобы. Лишь бы его только перестали бить и отпустили домой.

— Хватит, — приказал главный страж. — Ну что, умник, не хочешь ещё повеселить моих ребят?

— Вы что творите? Какого хрена?! — плюнув кровью себе на брюки, простонал Илья.

— Где Пёс? — рявкнул глава стражи, не обращая внимания на Илью. — Живо его сюда.

Трое из шести его подчинённых тут же сорвались со своих мест и побежали к выходу из темницы. Когда дверь громко открылась с ноги и в неё буквально как ветер ворвались две охотничьи собаки, полумрачную темницу тут же заполнил лай собак, отчего уютнее здесь не стало. Даже сама стража, все, кроме их лидера, содрогнулись и попятились к стенам. А Илья, когда увидел, как быстро собаки спрыгнули с балкона и побежали к нему, почувствовал, что под ним вдруг стало тепло и мокро.

— Сидеть, — прозвучал властный хриплый голос сверху, и его питомцы ослушаться не посмели. Две здоровенные овчарки сели прямо рядом с Ильёй. И, смотря ему прямо в глаза, то скулили, то рычали. — Молодцы. Хорошие мальчики.

Мужчина в кожаных штанах и жилетке медленно и не спеша спустился к ним вниз. На его руках и лице можно было видеть множество давно затянувшихся шрамов от собачьих и Бог знает чьих ещё клыков и когтей. Он шёл не спеша, сперва улыбнулся и поклонился сидевшей в клетке даме, которая тут же отпрыгнула к дальней стенке своей клетки. А затем, резко повернувшись к самому ближнему стражнику, громко и внезапно рявкнул на него:

— Сидеть!

У молодого парня тут же подогнулись ноги в коленях, и он вмиг оказался на бетонном полу. Остальные его сослуживцы сделали ещё по одному шагу назад. Зато их босс чуть живот не надорвал от смеха.

Конец ознакомительного фрагмента.