На Диббле двубортный шерстяной костюм в почти незаметную полоску от Canali Milano, хлопчатобумажная рубашка от Bill Blass и тканый галстук в миниатюрную шотландскую клетку от Bill Blass Signature.
«Я тебя люблю»; в десяти случаях из десяти парень имеет в виду: «Я люблю это дело».
— Подстава, блядь! — ору я, — подонки джорди и их сраная мусорня! Подставили нас, бляди!
— Никому не бежать! Пизданем бомжеееей! — кидается вперед Бал, мы все — за ним.
Мы идем; люди хотят знать, кто мы такие, так давайте скажем им.
— Русские девушки любят оральный секс.
— Правда?
— О! Оральный секс — это национальное лакомство русских девушек!
— А молиться вы умеете?
— О, как же, умеем!
Падение звезды Факера
Факер
— Вперед, сынок, мяч в игре, — тренер у кромки поля остервенело машет руками.
— Аут, был аут! — орет сзади мудила Пух из «Смены».
Вот оно! Вот он — адреналин! Я хавбек этой хреновой школьной команды. Команда действительно хреновая: дистрофик вратарь, толстозадая оборона, тупые партнеры по полузащите и деревянные форварды. Все держицца на мне. Только на мне! Я — капитан этого сборища слабаков. Я — лидер этого безнадежного аутсайдера с громким именем «Акулы».
Директриса-дура хотела назвать нашу команду «Белый аист», но мы уперлись, зажевали ей, что с таким названием есть бухло, и теперь мы «Акулы». Это действительно круто!
Круговой турнир, парни, среди школ нашего района. Игры в один круг. Девять команд, восемь матчей. Пять уже позади. Четыре поражения и одна ничья. Забито десять (три из них на моем счету), пропущено восемнадцать мячей. Четыре лучшие команды выходят дальше в полуфинал, парни, а это уже престиж. Сейчас мы девятые, да, мы последние, но впереди еще четыре игры, и мы, наша мудацкая команда, будем бороцца до конца! Мы вцепимся зубами за эту чертову четвертую строчку и таки вырвем ее!
Мы играем со «Сменой». Они пятые и опережают нас на три очка. Ставки высоки, парни. Как пишут в спортивной прессе, это борьба за шесть очков нах.
Играем на нашем школьном поле. Поддержка просто-таки потрясная: девочки из школьного фан-балета и два десятка голосистых уродов по периметру поляны.
Ну почему у нас такая хреновая команда? Мы что, мудаки, слабаки и аутсайдеры? Может быть и так, но я завожу этих уродов на борьбу.
Я так им и сказал перед матчем:
— Чуваки, если мы сегодня не выиграем, значит, мы будем ипаными ослами! Вам понятно?! Порвем их, этих пидоров из «Смены».
Я готов поспорить, что в глазах этих слабаков загорелся огонь.
— А теперь пойдем и покажем все, на что мы способны! — я бью себя кулаком по лбу, и ребята дружно орут, что, типа, да, мы вздрючим этих уродов!
Перед самым началом матча ко мне подходит тренер, он же наш учитель физкультуры и говорит:
— Факер, сынок, ты знаешь, как важен для нас этот матч, это наш последний шанс! Мы должны сражаться за нашу честь.
— Мы трахнем их, — я смотрю тренеру в глаза, и у меня, реально, в них горит огонь. Я взведен до предела.
— Я верю в тебя, сынок, ты сможешь, — говорит Михалыч, — не подведи.
Матч начался с наших смелых атак. Мало что получается. Противник несколько раз чуть не поймал нас на контратаке.
— Спокойнее, спокойнее, — ору я, — не рвитесь все вперед, спокойнее!
Да где там! На десятой минуте матча оборона не успевает вернуцца назад после подачи углового, и у противника получается стремительная атака три в два. Я в центре поля делаю отчаянный подкат, но подкаты никогда не были моим коньком, и соперник спокойно уходит от него.
— Назад! — ору я нашей защите.
Бесполезно. Наши увальни бэки нех не могут, и в наши ворота влетает первый мяч.
— Какого хера? — хватаю я нашего защитника Кольку за ворот его умбровской футболки, — какого хера вы творите?
— Факер, ты сам в центре ошибся, — оправдывается мудак.
— Я щас тебе рыло разобью, сука, я тебе не опорный, я плеймейкер и не виноват, что наши уроды, мать их, нападающие, не могут использовать мои передачи, — завожусь я.
Подбегает судья и просит нас успокоиться.
Кольку подзывает Михалыч и говорит, чтобы оборона играла более собрано.
Игра возобновляецца. Я психую, беру мяч и тащу его метров тридцать по правому флангу. Максимальному ускорению способствует обтекаемая форма моей башни, гы-гы. Я стригусь под ноль-три, не люблю волосанов. Приблизившись к чужой штрафной, я в итоге получаю от какого-то мудака по ногам.
— Ты что, ишак? — подрываюсь я и стартую на урода.
Судья успокаивает нас и назначает штрафной.
К мячу подходит Робо, типа, хочет бить стандарт. До ворот метров двадцать пять, может, чуть меньше. Я беру мяч в руки.
— Дай-ка мне, сынок, — говорю я и устанавливаю мяч.
Робо кривит рожу на «сынка», но мне пох.
Удар, мяч пролетает над стенкой и попадает в перекладину.
— Ипать! — выдыхаю я вместе с немногочисленными болельщиками.
Еще минут через десять Санька (самый толстый и неповоротливый защитник из всех, которых я видел, чертов боров, но у нас нет другого, у нас нет другого, чтобы его заменить) нарушает правила в собственной штрафной.
Он полностью убит, и я решаю поддержать его, потому что реально нарушить правила — это было лучшее, что он мог сделать в данной ситуации.
— Не парься, — говорю я ему.
Пенальти. Удар и 0:2.
До перерыва остаецца еще минут двадцать.
Мы ломимся вперед, и нам удается отквитать один гол: я подал угловой с левого фланга, и кто-то из наших подставил под мяч свою тыкву.
Овации и все такое.
— Назад, — ору я, — в оборону!!!
До конца тайма мы играем тупо на отбой. Нам надо продержаться, и на отдых мы уходим, проигрывая один мяч.
В перерыве мы все собрались вокруг Михалыча, и он нам рассказывает, как, типа, играть. Я тоже не молчу.
— Ну хули вы все вперед лезете? Это не наше, понимаете? Вешайте все мячи вперед, а там уже как получицца, — говорю я.
— Но… — кто-то, типа, не согласен.
— Факер прав, — говорит тренер, — играйте проще, меньше передач низом, меньше пасов поперек поля, всегда вперед и через верх.
Как в чертовой Англии!
Мы выходим на второй тайм, и тут же нам удаецца сравнять счет! Кто-то из наших форвардов проламываецца по левому флангу и аккуратно так вырезает мне под ударную правую ногу, но я, непонятно каким образом, умудряюсь, нанося удар по пустым воротам, с восьми метров попасть в штангу. К счастью, на добивание успевает один из наших полузащитников и вколачивает мяч с трех метров в пустые ворота.
— Вот вам, суки, вот вам! — ору я и показываю капитану врагов средний палец. Сосать! Со-о-сать, нах!
На меня ломяцца несколько мудаков из их команды, и начинаецца небольшая давка.
Судья быстро успокаивает нас. Мне предъявляют желтую карточку. Ну и хер с ней!
До конца матча остается минут сорок, и вот тут начинается настоящая рубка! Уроды из «Смены» играют не намного техничнее нас: грубые подкаты, мелкие стычки, удары в молоко. Англия, бля, реальная Англия, чуваки!
Ломается один из наших и двое их мудаков. Ничего серьезного, больница подождет, но им еще долго придется похромать.
И тут мы выходим вперед!
Гол выходит каким-то странным. Так со мной часто бывает. Короче, штрафной метров в тридцати, ну может чуть поменьше от ворот, у которых полно народу. Я мягко навешиваю, мяч летит по какой-то замысловатой траектории, типа параболы или еще какой фигни, какую в школе проходим и, не коснувшись никого, аккуратненько так… влетает в девятку. Я поднимаю руки вверх, типа, я — неиповая звезда, и пока мяч вытаскивают из сетки и волокут в центр поля, успеваю прыгнуть в фан-балет из наших девчонок, чтобы быть похороненным под их шикарными телами, гы-гы-гы.
Остается играть минут пятнадцать, и счет 3:2 в нашу пользу.
Но уже через пять минут мудаки из «Смены» забивают после розыгрыша углового.
3:3. Нормальный счет для этих уродов. Для нас же это катастрофа.
И вот идет 85-я минута матча. Мудаки прорываются по своему левому флангу. Следует длинная передача на форварда, и я, в диком шпагате, перехватываю мяч на самой боковой линии!
— Мяч ушел! — орет кто-то из врагов.
Я бросаю взгляд на судью, тот молчит, и я вскакиваю и начинаю набирать скорость. Лечу к их воротам, смещаясь к центру поля.
Передо мной четверо их защитников, которые кроют наших форвардов. Без вариантов.
— Отдай, Факер, отдай! — кричат мне.
Щас! Чтобы все запороли?!
До ворот метров сорок.
— Сзади, Факер, сзади! — орет кто-то.
У меня небольшая скорость и слабая дыхалка. Я уже шесть месяцев как балуюсь травой. Немного набрал в весе, да и устал уже.
И… я решаюсь.
Сорок метров до ворот, ну, может чуть поменьше. Я бью со всей силы, на которую только способен. Это был удар за нашу честь, это был удар за всех этих слабаков, это был удар за меня, несчастного, который вынужден играть с ними в одной команде.
Мяч, как в замедленной съемке, летит в сторону ворот. Я на секунду замечаю, что вратарь вышел метра на три… всего три метра.
Мяч влетает в девятку.
У меня нет сил, и я падаю на землю.
— Факер! Факер! — орут наши и прыгают на меня, устраивая кучу-малу.
Противник повержен. Уничтожен. Все. За пять минут они не смогли даже зацепиться за мяч.
Победа, и мы шестые!
Вот она, слава, вот он, триумф!
* * *
Через три дня мы играем с «Босфором». Они на тот момент были четвертыми.
Расклад был такой, чуваки: мы играем хотя бы вничью, и у нас остаются шансы; мы проигрываем — и все, кранты.
Вся проблема в том, что я никогда не умел контролировать эмоции. Я всегда зарывался, парни.
И после лихой победы над «Сменой» я на радостях вечером напился с Алексом и Бэксом.
Это мои лучшие друзья. Мы вместе росли в одном дворе, только они учатся в соседней школе. Вместе трахали первую шлюху, купленную, разумеется, на общие бабки. Вместе мудохаем дурную от безделья и дешевого пойла гопоту. Вместе курим травку, которой приторговывает Бэкс в нашем школьном туалете. Вместе, в конце концов, влились в ряды baby-crew и сражаемся бок о бок с такими же молодыми парнями, кулаками пробивая себе дорогу в элиту движения.
А вечером попойкой дело не закончилось, мы закинулись экстази, ясные щщи, после чего меня долго колбасило и тянуло помочить свой член в какой-нибудь норке… Вы понимаете, чем все это закончилось. Пиво, девки, рок-н-ролл плюс еще немного наркоты. Помню только, как обещал Алексу вколотить их школе с середины поля, а как дошел до дома — помню не очень. Мать спала — ей с утра на работу, что и как у меня — следить некогда. И заипца!
Короче, в школу на следующий день я кое-как пригреб к третьему уроку, к обеду уже свалил, а тренировку пропустил, само собой.
Явился в команду лишь за день до игры.
— Иди сюда, мудак, — сказал тренер, отходя в сторону от поля, где тренировались ребята.
— Слушай, Михалыч, я болел… — начал я.
А меня всего аж колбасит.
— Закрой рот, — зло говорит тренер, и я тупо смотрю на него.
— Думаешь, я не вижу, что с тобой происходит, Факер? — продолжает он.
— Я не понимаю, — отвечаю я, и… получаю удар под дых.
О-о… мне больно. На глаза даже слезы наворачиваются, и я начинаю глубоко дышать.
— Ты набрал вес, Факер, ты бухаешь, гадость всякую куришь, пропускаешь тренировки, тебе наплевать на команду, — вываливает на меня тренер.
Бля…, он меня ударил, он ударил меня! Лидера этой жалкой кучки неудачников!
— Да пошел ты в жопу, Михалыч, — отдышавшись, говорю я, забираю свою спортивную сумку и покидаю тренировку.
День матча. Оглашается стартовый состав. Меня в нем нет. Капитанскую повязку получает Робо. А вот это уже не смешно.
— Михалыч, ты чего? Ты же знаешь, я же лучший, я лучший! — начинаю я.
— Факер, не зли меня и сядь на скамейку запасных, — отвечает тренер, — ты не в форме.
— Но это же решающая игра! — я чуть не плачу и вижу ухмыляющиеся щщи Робо. Ну, этот еще отгребет свое!
— Факер, не зли меня, — повторяет тренер, поворачиваецца ко мне спиной и идет в сторону скамейки запасных.
Я угрюмо плетусь за ним следом и сажусь сбоку.
Первый тайм мы проводим вяло. Игра абсолютно не клеится, и минуте на сороковой мы получаем роскошную плюху со штрафного.
— Михалыч, дай мне шанс, — требую я в перерыве.
— Я тут тренер, Факер! — зло отвечает тот.
Ребята слушают его наставления, тупо понурив головы.
Начинается второй тайм. Игра вязкая и какая-то вся ипанутая.
70-я минута, все еще летим 0:1.
— Факер, готовься… — говорит Михалыч.
Справедливость, типа, торжествует. Ну, сейчас я вам всем, суки, покажу.
Выхожу на поле, подхватываю мяч, и тут же получаю сочный удар по ногам.
— Ах, ты, сучара, — подрываюсь я и с ноги некисло бью урода, который нарушил против меня правила.
Ко мне подлетает судья, показывает желтую карточку и говорит:
— Ты, еще одна такая выходка, и я тебя удалю!
Игра продолжается. На 80-й минуте наш выход два в два.
— Факер, отдай мяч! — слышу я крики.
Мой партнер действительно свободен, но я беру игру на себя и запарываю момент.
— Урод, — бросает мне кто-то из наших.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не устроить мордобой прямо на поле.
И все же мы сравниваем счет. В следующей же атаке. Я бросаю в прорыв пару наших форвардов, они на удивление эффектно играют в стеночку и закатывают мяч в пустые ворота. Ничья! Нас она устраивает.
Игра заканчивалась, шла уже 90-я минута матча, и тут произошло что-то непонятное.
Подача углового возле наших ворот, мяч отскакивает ко мне, я пытаюсь его выбить куда подальше, но… не знаю, как так вышло, нога вывернулась непонятным образом, и я… отправил мяч в собственные ворота.
Мы даже не успели начать с центра поля.
Финальный свисток.
1:2.
Все кончено.
Под свист болельщиков и хмурые взгляды тренера и всей команды я покидаю поле, подхватываю спортивную сумку и ухожу. Как оказалось, навсегда.
Три следующих вечера я провожу с Бэксом, куря траву и заливаясь пивом.
Когда я прихожу на следующую, уже ничего не решающую игру, Михалыч сообщает мне, что команда больше не нуждается в моих услугах.
— Ты отчислен, сынок, мяч «вне игры», — говорит он с сожалением, — ты сам во всем виноват, Факер, ты сам все проиграл.
