Вершители судьбы

Ева Шембекова (2025)

Множество жизней зависит от правителей и королей, от чиновников, от судей. Они — вершители судеб и опора страны! Но иногда судьбы тысяч людей могут изменить самые обычные студенты, которые по воле случая оказываются там, где их быть не должно. Я — одна из них, тех, кто волею случая оказался вершителем судьбы целой страны. Но моя история началась с аварии, которая изменила мою собственную судьбу.

~2~ Первые ласточки

Первые последствия аварии я испытала едва вышла на улицу из больничного комплекса. Во дворе стояла машина! Обычное такси ярко жёлтой окраски. Его вызвали родители, чтобы отвезти меня домой. Однако, при виде автобота я ощутила дикий, до тошноты, ужас. Позорно сорвалась в истерику и со слезами убежала обратно в палату, где ещё час сидела на больничной кровати и всхлипывала от стыда и страха. Родители спешно вызвали Стаса, и он кое-как вывел меня из ступора. В общем, домой мы пошли пешком. Через весь город. И я всю дорогу дрожала, прижимаясь к оборотню, и шарахалась от каждой встречной машины.

В школу я пришла в понедельник, благо, была она недалеко от дома и, к тому же, можно было пройти между домами, подальше от дороги. Не только класс, вся школа уже знала про аварию, и народ бурно обсуждал произошедшее. На меня постоянно косились, оборачивались, перешёптывались за спиной, и это бесило неимоверно. А когда я вошла в класс меня тут же обступили всей толпой, требуя рассказать, как все было.

— Яра, ты ваще!

— Очень больно было?

— А кто на тебя наехал?

— Наверное, мстили за что-то!

— А правда, что тебя оборотень спас?

— А покажи шрамы!

— А гипс накладывали?

— Ну, ты, ваще, больной! Какой гипс за две недели?

— Аха! С гипсом она бы полгода провалялась!

— Да, подстава все это!

— По новостям передавали…

От шума и всеобщего гвалта у меня неожиданно закружилась голова. Я зажала уши руками, растерявшись, и даже не пыталась никому отвечать. Меня начали тормошить, приводить в чувство, но стало ещё хуже. Хотелось крикнуть, чтобы меня все оставили в покое, но я не могла издать ни звука. Горло сдавило, словно тисками и вырвался только слабый всхлип пополам с неразборчивым писком. На глаза навернулись слёзы.

— А ну, р-р-разойдись! — неожиданно громко и зло, перекрывая гвалт толпы, рявкнул Лёшик и начал расталкивать всех, отшвыривая подальше. — Чего навалились? Не видно, что ли, ей плохо?! Р-разошлись, я сказал!

Толпа нехотя расступилась и все начали расходиться по своим местам. Лёшик пинками отогнал особо настырных особей. А потом подхватил мою сумку, которую я уронила на пол, и тихонько потянул за собой.

— Идём. Больше они тебя не тронут.

Он плюхнулся за свою парту, шмякнул мою сумку рядом. Я послушно села, хотя раньше сидела на первой парте, вместе с Аней Кошелевой, и тихо прошептала.

— Спасибо, Лёшик! Я…

— Да, ладно, — отмахнулся он. — Думаешь, меня они не бесят? Слушай, а ты домашку дашь списать?

И он умильно заглянул мне в глаза. Так знакомо, как прежде. И я, неожиданно, успокоилась и рассмеялась.

— Ладно, лентяй! Списывай! А после уроков проводишь к Жданову?

— Да, лехко! — ухмыльнулся он, выуживая из моей сумки тетрадь с домашним заданием. — Эх, а он, ведь, был прав. Ты из кошек.

— А что, это плохо? — осторожно спросила я.

— Да, как сказать, — невозмутимо пожал плечами Чёрный. — Просто… а, скоро сама все поймёшь. Уже недолго осталось.

Станислав Жданов жил в самом деле недалеко. Всего-то, дорогу перейти и мы оказались в обширном, частном секторе. Ещё пара домов и мы остановились возле высокого забора, стилизованного под старорусский плетень. Резная калитка покрыта старославянскими рунами, сплетавшимися в единый узор. А сбоку кнопка домофона! Лёшик жмёт на неё, и с той стороны тут же раздаётся ворчливый голос Жданова.

— Входите, не заперто! А, Ярослава! Ну, что? Про родичей так и неизвестно? Проходи, в дом. Сегодня будем заниматься там. А ты, Алексей, живо на разминку! И только попробуй мне сачковать!

— Ага, — уныло вздохнул Лёшик и шмыгнул вперёд по тропке, а потом куда-то в сторону, в кусты.

Я вслед за наставником прошла в дом и оказалась в обширной комнате, похожей на спортивный зал. Тут было все, чего бы пожелала душа акробата! Брусья, кольца, какие-то гибкие растяжки, качели всевозможных видов, обручи, перекладины и прочая, прочая. А в углу целая гора матов!

— Ой! А я, это… — пробормотала я смущённо и покраснела, впервые в жизни испытав стыд за свою неуклюжесть. — С физкультурой того… не очень. Вернее, совсем никак. И формы у меня с собой нет. А в сарафане…

Но Жданов только улыбнулся и кивнул.

— Я знаю. Не переживай, Ярослава, ничего сверх того, что ты можешь, я не потребую. Сегодня мы просто немного познакомимся. И насчёт одежды не переживай. Вот, держи. Тебе должно подойти.

Оказалось, в стене был встроен шкаф с одеждой. Оттуда Жданов и выудил спортивный костюм. Дверца шкафа послужила ширмой. А пока я переодевалась Стас растаскал маты, устелив ими весь пол.

Сначала была обыкновенная разминка. Я делала то одно упражнение, то другое. Потом Жданов начал показывать незнакомые мне движения, порой странные, порой смешные. Я честно пыталась за ним повторить. Получалось не всегда, но Стас только улыбался и показывал снова. Ни разу он не повысил голоса, не сделал ни одного язвительного замечания. Лишь иногда подтрунивал, шутил, но так легко и заразительно, что я и сама смеялась над собой же. И совершенно перестала стесняться и бояться. Я… доверилась своему наставнику. Не разумом, а душой. Той самой, глубинной сутью, которая подсказала неслышно, что он никогда не сделает ничего во вред мне. Подстрахует, поддержит и научит. И это было здорово!

В пятницу была физкультура! И, притом, стояла она первым уроком. Я хотела было заикнуться, что после больницы мне положено две недели освобождения, но физрук потребовал справку. А её-то у меня и не было.

— На нет и суда нет! — припечатал он и указал на раздевалку. — Переодевайся. Конец года на носу! Нужно сдавать нормативы!

Я поплелась вслед за остальными, бурча на ходу, что от его нормативов меня тошнит. Мимо пробежал уже переодевшийся Лёшик. Его физрук иногда отпускал с урока, но не в пятницу, искренне считая, что пусть лучше волчонок будет под его присмотром, чем блындает неизвестно где. Лёшик скулил, шипел, не раз пытался доказать, что на школьной физкультуре ему нечего делать и даже пытался саботировать уроки, но Роман Всеславович был твёрд, как скала.

— Итак! — возвестил он, когда все переоделись и построились в шеренгу. — Сегодня сдаём прыжки через"козла", досдаем, кто ещё не сдал, брусья и бревно… — его взгляд упёрся в меня. Блин! Я что, крайняя? — И, если успеем, начнём силовой комплекс! Чёрный, тащи"козла"и опору. Будешь моим ассистентом.

— Он опять лапать будет! — немедленно возмутилась Лика Измайлова, считавшаяся самой красивой в нашей школе. — В прошлый раз…

— В прошлый раз я тебя едва поймал! — огрызнулся Лёшик, с грохотом бухнув"козла"посреди зала.

— Смотреть надо, за что хватаешь! — фыркнула Лика.

— Ладно, — опора бухнулась перед"козлом"с не меньшим грохотом. — Только если ты навернёшься, пока я буду смотреть, я не виноват.

— Алексей, аккуратнее! — проворчал физрук, укладывая за"козлом"большой мат, и поморщился. — Ты мне так весь спортинвентарь сломаешь!

— Да, че ему будет? — фырчит Лёшик. — На нем вон какие кобылы прыгают и ниче!

— Да, сам ты мерин сивый! — уже почти визжит Лика.

— Измайлова! — прикрикнул на неё физрук. — Десять приседаний! Мальчики, в очередь на прыжок. Девочки пока разминаются.

— Да, за что?! — возмущённо пищит Лика.

— Двадцать! — припечатал Роман Всеславович. — Будешь дальше спорить?

Первая красавица класса обиженно засопела, поджала губы и, с видом оскорблённой невинности, направилась в угол для наказаний. Впрочем, на неё никто не обратил внимания. Мальчишки уже выстроились перед"козлом", ожидая команды. Я, вместе с женской половиной класса, отошла к скамейкам и принялась усердно делать вид, что разминаюсь. Эх, ну, разве ж это разминка? Так, бестолковое махание руками. Вот, у Стаса было куда интереснее! После его разминки мне жарко становилось и хотелось бежать и прыгать! Наконец, мальчишки отпрыгались. Все, кроме Лёшика. И физрук позвал девочек.

— А почему это Чёрный ничего не сдаёт?! — возмутилась наша звезда. — Он че, особенный?

— Вообще-то, да! — хмыкнул Лёшик.

— Так нечестно! Пусть сдаёт наравне со всеми! — продолжала бухтеть Лика.

— Измайлова, он оборотень! — пояснил физрук. — У него совершенно другие нормативы.

— Да, мне плевать! — гнёт своё Лика. — Пусть сдаёт вместе со всеми!

Вслед за ней возмущаться начали и другие девчонки. В основном, правда, её подруги. В итоге подняли крик на весь зал.

— Дурдом! — Лёшик покрутил пальцем у виска. — Роман Всеславович, можно я один раз покажу, чтобы больше вопросов не было?

— Ты мне единственного"козла"сломаешь! — ужаснулся физрук.

— Да, я аккуратно. Иначе этих дур все равно не переспорить.

— Сам дурак! — истерично взвизгнула Измайлова.

— Тебе мало?! — рыкнул Лёшик. — Хочешь ещё поприседать?

— Ладно! — махнул рукой физрук. — Покажи. Аккуратно!

Лёшик оскалился, отпинал в сторону мостик-опору, потом отошёл на пару шагов и… прыгнул. С места. Перекувыркнувшись в воздухе над"козлом", он приземлился на него ногами, оттолкнулся, сделал ещё сальто, приземлился в другом конце зала на руки, сложился в клубок, докатился до стены, взбежал по ней, оттолкнулся и снова приземлился уже на ноги. Ребята смотрели на него, открыв рты. Впрочем, и у меня тоже челюсть упала. Не, я знала, что оборотни намного сильнее, ловчее и быстрее людей. Но одно дело знать, а другое, когда это на твоих глазах проделывает твой друг!

— Надеюсь, теперь всем понятно, почему Чёрный не сдаёт нормативы? — в полной тишине проронил физрук. — Алексей, будь добр, поставь опору на место. Девочки, в очередь. Мальчики на перекладину! Отрабатываем подтягивания.

Ну, вот и очередной миг моего позора. Я пристроилась в конце очереди, прячась за спинами одноклассниц. Впрочем, слабую надежду на то, что физрук меня не заметит, вдребезги разбила Лика.

— Ой, Фирсанова! Отойди и не позорься! — издевательски громко пропела она и эффектно откинула назад длинную, золотистую косу. — Все равно, не сможешь!

Злость вскипела в душе в один миг. Да, я не самая ловкая, но зачем же вот так тыкать носом?

— Ничего, я попытаюсь! — огрызнулась я, прищурившись.

— Ну-ну, — снисходительно фыркнула Лика и направилась на старт, растолкав всю очередь. — Смотри, как это делают профессионалы!

— Измайлова, нос не задирай, а то споткнёшься! — ехидно крикнул с перекладины Лёшик.

И именно в этот момент Лика начала разбег. Однако, самоуверенность её подвела. На последнем шаге она промахнулась. Нога попала на самый край опоры-мостика и соскользнула. Лика с воплем боли неловко завалилась на пол.

— Измайлова! — простонал физрук. — Ну, ты меня просто убила! Наповал! Ну, как можно промахнуться мимо опоры?!

— Тоже мне, профессионалка! — ржёт Лёшик.

— Это Чёрный виноват! — стонет Лика, отползая на скамейку. — Он под руку крикнул! Точно, сглазил!

— Чёрный дело говорил, — вздохнул физрук, ощупывая лодыжку Лики. — Под ноги смотреть надо, а не нос задирать! Так, вывиха нет. Просто небольшой ушиб. Посиди пока на скамейке. Если до конца урока не пройдёт — пойдёшь к медсестре, ясно? — он поднялся и повернулся к нам. — Так, кто там следующий? Семенова? Давай.

Света Семенова показала Измайловой язык и вышла на старт. А я неожиданно ощутила какую-то бесшабашную, внутреннюю уверенность. Я смогу! Я попробую! Я перепрыгну этого гадского"козла"хоть даже для этого придётся расшибиться в блин! И я смотрела, наблюдая, как двигаются другие девчонки. Вспоминала, как занималась у Жданова и смотрела. Сначала на Свету Семёнову, потом на Валю Рыжову, Катю Мещерякову, Юлю Бондареву. А потом физрук посмотрел на меня.

— Ну, давай, Фирсанова, — скорбно вздохнул он. — Хотя бы попытайся! Ну? Смелее, он не брыкается.

Лёшик заржал, едва не навернувшись с перекладины, и неожиданно подмигнул мне.

— Давай, Фирсанова! Прыгни, как вчера у Жданова!

Вчера. Я улыбнулась, неожиданно ощутив уверенность уже настоящую. Вчера, удирая от Лёшика с крапивой, я умудрилась от страха перепрыгнуть через колючую, ежевичную изгородь, которая разделяла двор на несколько тренировочных площадок. А, ведь,"козёл"будет пониже ежевики! Куда, как ниже! Я вышла на старт, сосредоточилась. Разбег. Прыжок… и я взлетаю, едва касаясь ладонями ненавистного"козлика"! А потом приземляюсь на мат уже за ним. Класс!

— Да, неужели? — недоверчиво проворчал физрук, уставившись на меня. — Мне не приснилось? Фирсанова, ты прыгнула практически идеально! Это, простите, как? Неужели авария пробудила в тебе скрытые силы?

— В точку, — вздохнула я, пребывая все ещё в эйфории от личной победы. — Врач сказал, что я спящий оборотень и теперь моя суть пробуждается. Я с начала недели уже тренируюсь у Жданова.

— Ну, слава Богу! — выдохнул облегчённо физрук. — А я уж думал, что схожу с ума. Хорошо, что сразу сказала. Все, Фирсанова, иди. Вон, к Чёрному иди. Займитесь чем-нибудь до конца урока.

— А нормативы? — опешила я. — Разве мне не надо…

— Забудь! — замахал руками физрук. — Считай, что у тебя отлично по всем нормативам! Иди! Мне пока ещё дороги инвентарь и нервы! Так, все, кроме Чёрного и Фирсановой, встаём у стенки и готовимся сдавать подтягивания! Мальчики от верхних перекладин, девочки от нижних!

— А почему это Фирсанову отстранили?! — тут же возмущённо верещит со скамьи Лика. — Она что, тоже особенная?

— В точку! — ржёт Лёшик. — Она тоже оборотень!

Я лишь скривилась и промолчала. Как-то не слишком верилось, хотя все вокруг всерьёз обсуждали моё будущее, поиски рода, оборот и прочее. Я не чувствовала в себе никаких изменений. И даже чудесное исцеление после аварии и прыжок через"козла"казались не слишком убедительными. Я честно все выложила Стасу после уроков, но он только усмехнулся и сказал, что все в порядке и то, что со мной происходит, это только начало, первые, так сказать, ласточки. Изменение идёт постепенно и проявится внешне не сразу, но уже скоро. Главное, чтобы я не пугалась, когда начнутся всякие неожиданности.

И они начались. Проснулась в воскресенье от звона будильника, который мне подложил младший братишка. Спросонок решив, что уже понедельник и мне пора в школу, я привычно стукнула по кнопке, чтобы выключить и… он развалился, издав скорбное"дзыннь!". Я ошарашенно вскочила с постели и уставилась на ошмётки довольно-таки прочного металлического корпуса. А из-за угла раздался почти истерический хохот Серёжки.

— Ах, ты мелкая, гадость! — кричу я, вспомнив, что сегодня ещё выходной и осознав всю глубину своей ошибки. — Вот, попроси у меня потом задачу решить! Я те решу! Я тебе… нарочно солёный пирожок подсуну! Будешь пить, как верблюд! Вот, щас я тебя…

Впрочем, грожусь я в шутку. Хотя, насчёт солёного пирожка — это мысль! Серёжка, икая от хохота, влетел в кухню, уцепил со стола сразу четыре пирога и убежал во двор. А я задумалась. Ведь я всего-то легонько шлёпнула по кнопке. Но будильник выглядел так, будто я со всей дури шмякнула его об стену. Не могла же я сломать его одним шлепком? Или могла?

Так ничего и не придумав, я пошла в ванную. Привычно включила воду, умылась, взяла зубную щётку. Но едва надавила на тюбик с пастой, как снова зависла. Вместо привычного, маленького червячка вылезла целая змея! А тюбик враз опустел.

— Фига-се! — прохрипела я, уставившись на раковину, полную зубной пасты. — Это как? Это, вообще, что?

Крак! В моих руках лопнула, переломившись пополам, зубная щётка. И тут до меня дошло. Это начали проявляться те самые неожиданности, о которых говорил мне Стас. Я стала сильнее и, судя по всему, намного. Кое-как смыв пасту, я аккуратно, двумя пальцами завернула кран. А то, мало ли… ещё наводнения в доме не хватало! Потом на цыпочках вернулась в комнату и отыскала мобильник. Судорожно пролистав список памяти, нашла номер наставника.

— Але, Стас! Я будильник сломала! И щётку и… ой, я не разбудила?

— Нет, стрекоза, — смеётся Жданов. — Я уже не сплю. Значит, началось? Так, давай, завтракай и подгребай ко мне. Будем смотреть, что с тобой делать. И это, с кранами и техникой там поосторожней! А то твои родители разорятся!

— Да, я уже поняла, — скорбно вздохнула я. — И… и что, это теперь навсегда так?

— Так, не навсегда, — весело отвечает Стас. — Твоя сила ещё только начинает расти, Ярослава. Так что, скоро будет ещё хуже! — и уже серьёзно прибавляет. — Лучше всего на время переехать ко мне. Так ты избавишь и себя и родителей от кучи проблем.

— А это обязательно? — насторожилась я.

— В общем-то, нет, — вздохнул Жданов. — Смотри, решать тебе.

— Тогда, я лучше останусь здесь, — ворчу я. — Мама и так места себе не находит, волнуется. Стас, а сколько все это будет продолжаться?

— Понятия не имею! — честно ответил волк. — У каждого этот период и проходит и проявляется по-разному. У кого-то все происходит быстро, за пару недель. У кого-то нестабильное состояние тянется месяцами. Одни переживают это легко, другие мучаются от зуда, жажды и прочих малоприятных ощущений. Некоторые и от боли с ума сходят. Если у тебя будет все плохо, Ярослава, я тебя заберу к себе не смотря ни на что. Это, надеюсь, понятно? Я теперь в ответе за твою жизнь.

— Я поняла, Стас, — вздыхаю я. — Ладно, надеюсь, все обойдётся. Скоро буду!

Я отключила телефон, и быстренько оделась. Голубая кофточка, синий сарафан с огромными, голубыми пионами, вышитыми мамой по подолу. У меня много было таких сарафанов. Мама у меня известный мастер по вышивке! К ней за заказами в очередь за полгода выстраиваются! Плотная, синяя сумка из заморской ткани"джинси"тоже расшита голубыми узорами, но это уже не просто украшение, а оберег. Мою сумочку ни украсть нельзя, ни испортить! Ну, разве что, волхвы позарятся, что рунное старое письмо знают. Телефон осторожненько положила в кармашек и направилась в кухню. Зачаровать, что ли?

На кухне дым стоял коромыслом. Мама нажарила уже целую гору котлет, большую жаровню картохи с печенью. Папа устроился у окна с газетой и чашкой утреннего кофе.

— Что-то ты рано, — хмыкнул он. — Обычно до обеда в выходные валяешься.

— Серёжка, разбудил! — мрачно ворчу я. — Пап, а сколько стоит зачаровать вещи от поломок?

— Смотря что, на сколько и для чего ты хочешь зачаровать, — невозмутимо отвечает папа. — А тебе зачем?

— Ну, так, просто… — вздыхаю я. — Просто я будильник сломала. Нечаянно. И ещё зубную пасту… купить надо, — я поймала мамин ошарашенный взгляд, ехидный папин и со скорбным видом пояснила. — Я теперь все время так все ломать буду, пока не привыкну. Стас говорит, это может и несколько месяцев продлиться.

— Ну, тогда нужно сразу всю квартиру зачаровывать! — смеётся папа. — А заодно и лестницу и скамейки во дворе! А ты что зачаровать хотела?

— Мобильник, — я подсела за стол, немедленно получив законную кружку с чаем. — Боюсь его даже в руки брать!

— Что, все так серьёзно? — нахмурилась мама.

— Угу, — вздохнула я. — Хочешь, покажу? Тебе что не жалко?

— Мне все жалко! — тут же пошла на попятный мама. — Я тебе и так верю.

— Ну, значит, поищем хорошего мага, — невозмутимо сказал папа. — К слабому идти смысла нет. Уж лучше один раз раскошелиться, но зато потом не переживать, что чары не выдержат или спадут в самый неудобный момент.

— У меня есть один маг из клиентов, — задумчиво сказала мама, выкладывая очередную партию котлет. — Поговорю с ним.

— О, котлетки! — радостно пискнула я и, ощутив, что за переживаниями нешуточно проголодалась, набросилась на еду. А, вот, остановиться уже не смогла, пока не смела все подчистую. Гору котлет, картошку с печёнкой, булочки, овощное рагу и даже вчерашние, недоеденные Серёжкой, блины! Встретилась с изумлённым взглядом отца и растерянным мамы. Осознала. Смутилась. — Упс! Я… нечаянно!

— Да-а! — вздохнула мама, собирая со стола пустую посуду. — Жданов предупреждал, что так будет, но не думала, что так скоро. Ярочка, ты не переживай. Я ещё картошки нажарю. А папа пока бутербродами перекусит.

— Перекусит, — соглашается папа и ехидно добавляет. — Вот, Веся, теперь вместо четырёх человек надо готовить на трёх и одного очень голодного оборотня!

— Ничего, это пройдёт, — мама улыбается, но как-то вымученно. Да, моим родителям привыкать ко мне такой, наверное, тоже нелегко. Может, Жданов прав и мне стоит переехать?

— Боюсь, что уже нет, — поморщилась я, только теперь осознав, что и Жданов и Лёшик и тот врач из больницы не зря всполошились. Я действительно больше не человек и никогда прежней уже не буду. А какой я стану? Ловлю себя на мысли, что все ещё голодная. Глаза так и шарят по кухне, ища чего бы ещё сожр… м-м-м скушать? Нет, пожалуй, всё-таки сожрать! — Это уже навсегда. Так, пойду-ка я к Жданову! Он сказал, к нему прийти.

И, подхватив сумку, я направилась на улицу.