Кляксы и пятна

Евгений Айдин (2023)

«Кляксы и пятна» — роман причудливой формы. Каждая глава начинается стихотворением, песенным текстом, и развивается комичной жизненной историей, вдохновившей приукрасить обыденность рифмой. Герой-рассказчик питается собственными слабостями: девушками, спиртным, праздными шатаниями, подсознательной погоней за впечатлениями. Безответственный циник, маргинал и в какой-то степени аутсайдер, он с улыбкой встречает любые жизненные противоречия, ставя в противовес приличному обществу (без кавычек) свою внутреннюю свободу. Содержит нецензурную брань и сцены насилия!

2. Сонет о розах

(История одного букета)

В мусорном баке розы…

Что же тому причина?

Рядом картина. Грозный

снова зарезал сына.

Возле охапки листьев,

выброшенных старушкой,

пара бумажных писем

и безызвестный Пушкин.

Пара немых винилов

джаза и Окуджавы

сверху лежат уныло…

Кто это все исправит?

Правило у сонета —

все началось с букета…

* * *

Мне кажется, мой друг Артем Бонкин — потомок Эрнеста Хемингуэя: широкоплечий мачо, обладатель роскошной бороды, бывший борец. Чрезвычайно начитан. Немного страшно воображать, какие таланты и идеи скрывает баррикада его массивного лба…

Однако комплекс общественной неполноценности отвадил Бонкина от любой творческой активности. Он бросил музыкальное училище за два месяца до выпуска. Оставил увлечение живописью. Работал поочередно: поваром, строителем, сантехником, мясником и технологом в пивоварне. Пропустить по рюмочке он отказывался. В том смысле, что ни один тост не пропускал…

* * *

Слоняемся мы, значит, по Донецку. Идем мимо филармонии. Фасад ее пестрит масштабной афишей — «Вечер русского романса».

— Вот она — контора сплетен, — сказал мой друг. — Духовики вечно спорят, у кого член короче. Пианистки — ходячий комплекс жирных задниц, — Бонкин, выдержав паузу, воодушевился. — Мне, кстати, монтировщики денег должны. Пошли заберем, в кабак сходим!

Пока вахтершу на служебном входе отвлекал случайный пьяница, мы незаметно просочились в здание.

Дальше — гримерная, где статные артисты фиксируют перед зеркалами натужную осанку. Особенно выделялась среди артистов некая Лилия Эдуардовна. Эта женщина беспрерывно гладила свои волнистые бока сквозь шелковое платье. И беспрерывно говорила о Пушкине.

— Только вслушайтесь, — не к месту говорит прима. — Белеет парус одинокий…

— Далеко уплыл, — дополнил Бонкин.

Из гримерной нас достаточно быстро выгнали.

Около буфета я отметил трогательного старика. Пожилой щуплый мужчина вкладывал в жидкий букет таинственное рукописное послание…

Зашли в концертный зал. Бонкин все повторяет:

— Сейчас… Вот сейчас… Сейчас будет шоу!

Элегантная Лилия Эдуардовна пела, широко расставив руки. Чувствовалось неукротимое рвение обнять каждое зрительское сердце.

Со сцены звучало:

— Лишь одинокие астры осенние…

Произведение завершалось интенсивной клавишной импровизацией. Лилия Эдуардовна тем временем подошла к роялю. Схватила с крышки инструмента тот самый букет с запиской. Резким движением упоения собой швырнула его в зал. Букет приземлился между двух пустующих сидений.

— Спасибо, родные, — вспыхнула прима.

…А монтировщики нам деньги так и не отдали. Думаю, занавес можно опускать.