Дочь Туллы

Евгений Викторович Донтфа, 2023

Северная Британия, 1 тыс н.э., трое кельтов из племени сигурн, молодая женщина по имени Далира и двое её детей, спасаются бегством от собственных соплеменников. На своём пути они сталкиваются с жестокими чужеземцами, желающими превратить беглецов в своих рабов. Избежав плена, Далира остается одна. И, чтобы спасти самое дорогое, что есть в её жизни, она должна войти в город чужеземцев и сразиться с самым сильным из них. Надеяться она может только на себя и на своего безжалостного бога.

7

Синни покорно следовала за высоким светловолосым чужеземцем, стараясь не думать о том что он собирается сделать.

Они поднялись по травянистому склону от озера и направились вглубь обширного плоскогорья, покрытого густой зеленью травы и полевыми цветами: нарциссами, лилиями и первоцветом. И конечно лиловыми головками чертополоха. Синни цеплялась за него взглядом и ей на миг становилось легче, для неё это растение было родным и добрым, оно в обилии росло вокруг того дома где она когда-то родилась и оно отгоняло злых духов, так ей рассказывала ещё бабушка — мать её матери. Плоскогорье в хаотичном беспорядке усеивали громадные осколки скал и древние валуны, покрытые белесым мхом. У одного такого, высотой в человеческий рост, Хальфар остановился. Осмотрелся по сторонам и, указав на ровный пятачок травы у стенки валуна, велел Синни сесть туда. Затем снова повертел головой, осматривая безбрежные пространства вокруг.

— Ты уже была с мужчиной? — Спросил он, не глядя на неё.

— Нет, — сказала Синни очень тихо, едва слышно. Теперь, когда всё стало очевидно, её ладони моментально вспотели, а сердце сильно забилось. Страх тугим узлом стянул её кишки.

— Ну тогда тебе повезло, — усмехнулся он. — Ибо ты станешь женщиной с лучшим из них.

Взгляд девочки застыл на ближайшем цветке чертополоха. Она не отводила от него глаз, словно цепляясь за него, словно умоляя отогнать от неё злого духа.

Хальфар сел рядом и поглядел ей в лицо. Он намотал веревку на кулак несколько раз, немного натянув её, как бы напоминая пленнице что может в любой момент придушить её.

— Ложись на спину, — приказал он.

Синни повиновалась, уставившись в вечернее небо. Там, очень далеко в вышине парил беркут, наверно высматривая неосторожного зайца-беляка. Чувствуя как мужские руки задирают ей юбку и стягивают вниз чулки, она изо всех сил всматривалась в эту птицу, завидуя её бескрайнее свободе и замирая от ужаса, едва не теряя способность дышать от того что накатывалось на неё, надвигалось, опускалось как тяжелая каменная плита.

Ей припомнился Фрей Сильвий с его всепрощающим богом и злом, которое есть желание любви. В этом больше не было смысла. В чем разница между богом, который всем всё прощает и богом, который ни во что не вмешивается как Тулла? И неужели этот страшный норманн на самом деле ищет любви, хочет чтоб кто-то его любил? И именно поэтому он стягивает с себя штаны и ложится на неё. В нос Синни ударил запах прокисшего пота и жаренной рыбы и сильная разрывающая боль из низа живота смешалась с острым приступом дурноты и криком, колоколом взорвавшемся в голове и намертво застрявшем в горле. Синни изогнулась в спазме, откинула голову назад, чтобы не видеть нависшего над ней белокурого мужчину, чьи слюни и пот капали ей на лицо и шею. Её взгляд уперся в стенку древнего валуна, покрытого белым и зеленоватым мхом и весь её разум, всё её сознание принялись изучать трещинки и выбоинки камня, ускользая в них, прячась там от реальности. В голове проплыла строка песни, которую пела бабушка, а может мать, или они обе:"Птица я птица, которой нельзя взлететь, снится мне снится жизнь моя и смерть, в черной крови мои крылья, камень впился как слепень, брошена в грязь и пыль я и только глаза мои в небе".