Криминальные хроники уездного города

Евгений Петрович Горохов, 2019

В российском провинциальном городе объявился маньяк-педофил, насилующий и убивающий девочек-подростков. Полиция начинает расследование. Под подозрение попадают: старый уголовник, мэр города и уважаемый учитель. Кто же он, этот таинственный маньяк?

ГЛАВА 3

Провинциальный город живёт своей неторопливой жизнью. Она отличается от стремительного темпа мегаполисов. В Москве или Питере можно не знать своего соседа по лестничной площадке, кто он и чем занимается, а в провинции дело обстоит по-другому. Здесь про тебя известно всё. Плохо это или хорошо сказать не берусь, но чувствуешь себя легко и спокойно когда шагаешь по улицам родного городка. Здоровается с тобой бабка, торгующая солёными огурцами и цветами около автобусной остановки, а спустя пять минут, останавливает помятая личность, и бурно выражая радость от встречи, «стреляет» у тебя сто рублей до завтра.

Только спустя полчаса ты вспоминаешь, что бабка с остановки, лучшая подруга твоей тётки. Видел ты её двадцать лет назад, когда был тринадцатилетним пацаном, а вот узнала она тебя, а помятый субъект, что выклянчил у тебя сто рублей — Валерка Еркин, бывший водящий всей уличной шпаны на улице твоего детства.

И млеешь ты от счастья, что помнят тебя здесь, а Валерка тем временем побежал к самодельному столику, вкопанному в землю, во дворе двух пятиэтажек. Там его дожидается Ванька Крест — шестидесятилетний уголовник, почитаемый всеми местными алкашами за «смотрящего». С Крестом были два его неизменных компаньона: Седой и Хала, такие же «засиженные» субъекты. Валерка лет на пятнадцать моложе, да и авторитетом среди порядочных бродяг¹ не пользуется, так как первый срок сидел по «лохматой статье», то есть за изнасилование.

— У Слонихи взял, — сообщил Валерка, выставив на стол бутылку самогонки.

— Ну что, бухло, есть, бонзуха² в сборе, приступим, — провозгласил Крест, откупоривая бутылку самогона.

Изрядно помятый квартет, влив в себя вонючее пойло, крякая, закурил, так как иной закуски, кроме сигарет у них не было.

— Гля Мутный, Надька твоя идёт! — кивнул Седой в сторону ближайшего подъезда.

Туда как раз подошла Надя Курянина.

— Девка самый сок, — Хала вперил свои «масляные» глазки в стройную фигуру девочки, — буфера сквозь майку так и прут.

Надя была дочкой сожительницы Валерки Еркина, и по-пьяному делу, он частенько доказывал, что Верка родила её от него. Сальные замечания Халы были не по душе Еркину, и он что бы сменить тему, предложил:

— Ну что, между первой и второй перерывчик небольшой?! — компания не возражала.

Наметившуюся идиллию, нарушил местный участковый Воронцов, подошедший со своим молодым напарником, к столику, где кайфовала компания.

— Бухаем голуби серые? — полюбопытствовал въедливый мент.

— Да нормально всё Воронцов, — миролюбиво заверил Крест.

Перспектива провести остаток сегодняшнего дня на шконке в камере, его не радовала. Он ломал голову как бы свалить, не подорвав при этом своего блатного авторитета.

— Это мне решать нормально или нет, — тон Воронцова не предвещал ничего хорошего, — даю вам три секунды, что бы испариться отсюда.

Сказав это, Воронцов со своим напарником направился в ближайший подъезд.

— Ушли, — обрадовался Валерка, — я разливаю?

— Когда болан на хвосте³, самогонка в глотку не лезет, — Крест отобрал у Валерки бутылку и сунул её во внутренний карман замызганного пиджака, — всё разбежались.

Понимал Валерка Еркин, что менты, лишь повод, что бы обрубить лишний рот, но возразить побоялся. Обозлённый поведением Креста, отправился он домой, и лишь на своей лестничной площадке, вспомнил о сторублёвке, которую «сшиб» час назад у заезжего лоха. Вновь повеселел Валерка и открыл входную дверь. В прихожей перед зеркалом, Надя красила губы помадой.

— Взрослая ты уже, — Валерка сделал попытку обнять девочку.

— Отстань, — оттолкнула та Еркина, — скажу маме, что ты пристаёшь ко мне.

— Да кто тебе поверит? — Валерка всё сильнее прижимался к Наде.

— Прокурор поверит, если заявление напишу.

Еркина словно током отбросило от девочки.

— Дура! — завопил он. — Совсем рамсы попутала?!

Кто-то вставил ключ в замок входной двери.

— Не ори, мама идёт, — сказала Надька и положила помаду в сумочку.

Через секунду дверь открылась, на пороге появилась Вера Курянина, крашеная, блондинка лет сорока, одинаковая в длину и ширину.

— Вы чего шумите? — спросила она, закрывая дверь.

— Да так, — пожала плечами Надька, — громко разговариваем. Мам, я сегодня у тёти Кати ночую.

— Ладно, — кивнула Вера, — привет ей передавай.

Екатерина — старшая Веркина сестра, своих детей не имела, и души не чаяла в племяннице.

— Мам, а ты дашь мне рублей четыреста?

— Зачем тебе? — насторожилась Верка, пару раз она замечала, что от дочки попахивало пивом.

— Да так, мороженое с девочками поедим, кока-колы попьём.

— Небось, пиво пить будете, — встрял Валерка.

— Я пиво не пью, — ответила Надька, даже не взглянув на него.

Вера достала кошелёк и протянула деньги дочери, та взяла их, чмокнув мать в щёку, упорхнула. Вера, взяв сумку, прошла на кухню. Выкладывая из неё продукты на стол, она достала бутылку и сказала:

— Зинка Сангина самогонку на пробу дала. Они с мужем по интернету самогонный аппарат купили, вот угостили своей продукцией.

— Верка, ты самая лучшая женщина! — полез целоваться Еркин. — Знаешь, как мужику радость доставить.

— Ты уже где-то принял радости, — поморщилась Вера.

— Да так с пацанами, — махнул рукой Еркин, — семь рыл на один пузырь, никакого кайфа, один запах.

Еркин ласково обнял Веру:

— А вот с любимой женщиной посидеть, это другое дело.

— Огурчики порежь, — отмахнулась Верка от любовных излияний сожителя.

Выйдя из дома, Надя направилась к автобусной остановке, но передумала ехать на автобусе, увидев белую «тойоту-кароллу» с шашечками такси на крыше. Как раз из магазина вышел её водитель, короткостриженый мужик лет сорока пяти.

— До улицы Ленина довезти, сколько возьмёте? — спросила Надя.

— Двести рублей, — ответил водитель, разглядывая ладненькую фигурку девочки.

— Я согласна.

— Тогда садись, — кивнул водитель и открыл дверь своего автомобиля.

Искоса поглядывая на пухленькие, крашеные губки девочки, её стройные ножки, едва прикрытые джинсовой юбочкой, Сергей Аникушкин думал: «Девка созрела: попка, сиськи, всё при ней, а мозгов ещё нет. Голову задурить проще простого».

— Я, между прочим, для постоянных клиентов скидки делаю, — сказал вслух Аникушкин, — могу телефончик дать, понадобится, звони.

— Хорошо, — кивнула Надя, — сегодня как раз и понадобится. Диктуйте, я запомню.

Аникушкин продиктовал номер своего сотового телефона.

Ещё Гоголь заметил, что беда России: дураки и дороги. С той поры прошло двести лет, но мало что изменилось в нашем отечестве — беды те же самые. Всё идёт у нас наперекосяк, потому что сидят дураки на высоких постах. Реформа МВД буксует по той же причине. Переименовали милицию в полицию, серую форму поменяли на синюю, и успокоились — реформа проведена. Но как цвела пышным цветом «палочная»⁴ система, так и продолжает цвести и пахнуть. Важна для «палочной системы» бумага, а не человек. Не имеет значения, как активно сотрудник принимает участие в раскрытии преступлений, но важно умение грамотно составить бумагу. Само собой разумеется, что бумагу ту должен кто-то подшить и составить по ней справку. Вот и пухнут штаты штабов всех уровней, и всё меньше становится сотрудников работающих на «земле», потому как работать там хлопотно, и постоянно получаешь выговора. А какие выговора могут быть при работе в штабе?

Старший участковый уполномоченный Воронцов уже много лет работал один, без напарников, обслуживая несколько административных участков. Только с сентября прошлого года дали ему в напарники, выпускника юридического института, который с первого дня работы принялся высчитывать годы, оставшиеся ему до пенсии. Вместе с Гасиловым, новым напарником Воронцова, пришла его однокурсница Леночка Фёдорова — инспектор по делам несовершеннолетних. И зажили они все трое тихо и мирно в своём подвале, именно там располагался их опорный пункт полиции.

В этот вечер Леночка Фёдорова заполняла карточки своих подучётных несовершеннолетних, а Гасилов взял в руки заявление, которое получил и стал читать:

— «Гражданка Никишина, которая живёт поверх меня, вешает на балконе свои белья», — он улыбнулся и добавил: — так написано, ладно читаю дальше: «…с которых хлещет вода на мой балкон. Этим своим дурным поступком Никишина нарушает общественный порядок и грубо насмехается над общественной нравственностью», — Гасилов вздохнул, — какой ерундой приходится заниматься.

— Двадцать лет назад, я думал так же как ты, — усмехнулся Воронцов, — и решил перейти в следствие.

— Так что же вам помешало? — спросила Фёдорова, не поднимая голову от своих бумаг.

— Тогдашний начальник следствия у меня спросил: « Какое у тебя образование?» — продолжил Воронцов. — Отвечаю, что, высшее — техническое. Он мне и говорит: «Вот когда у тебя будет высшее юридическое, то я тебя с радостью возьму». Я ему в ответ: «В следственном отделе, кроме вас, ни один следователь не имеет юридического образования!»

Воронцов, положил бумаги в сейф и продолжил:

— Начальник следствия засмеялся и отвечает: « Найди мне такого дурака, который сядет на твоё место, и так же будет работать, тогда я с радостью возьму тебя в следствие».

— Что было дальше? — Гасилов уложил в папку, возмутившее его заявление.

— Я поступил на заочное отделение в московский юридический институт, и в 1999 году закончил его. Потом началась вторая война в Чечне, я стал туда ездить в командировки. Полгода проработал следователем в Грозном. В 2003 году вышел на работу обратно в отдел, и начальник следствия предложил мне перейти на работу в следствие, но я отказался. Понял, что работа следователя, это не моё.

— Почему?! — удивился Гасилов.

— Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе, — усмехнулся Воронцов, — а стать лучшим следователем, мне не суждено.

— Валерий Борисович, вы вечером в отдел пойдёте? — спросила Фёдорова.

— Идём, а что?

— Могли бы вместе, — предложила Фёдорова, — только мне нужно к Куряниным сходить. Говорят, отчим Натальи пристаёт к ней.

— Ты без меня с ним на эту тему не разговаривай, — посоветовал Воронцов.

— Почему? — красиво выгнула бровь дугой Леночка.

— Отчим Наташи, Валерка Еркин, первый свой срок за изнасилование получил. Нравы тогда в местах лишения свободы были строгие, его там поломали. Теперь он инвалид третьей группы, и недолюбливает с тех пор красивых девушек.

— Ты на беду нашу, красавица, а это криминал, — вставил Гасилов.

— Перестань ерунду говорить! — деланно возмутилась Леночка.

— Риназ Минниханович констатирует факт, — улыбнулся Воронцов.

Дальше поговорить не получилось, зазвони телефон, Воронцов взял трубку.

— Еркин разбуянился, — сообщил он, после разговора по телефону с дежурным, — так что к Куряниным втроём пойдём.

Подкосила Валерку бутылка самогону, которую принесла с собой сожительница. Стоял он на кухне, с трудом держа равновесие и тупо уставившись на участкового Воронцова, пытался понять, что говорит его разлюбезная Вера, а та, икая и утирая пьяные слёзы, жаловалась:

— Какие мужики меркантильные пошли! Из-за недолитых тридцать грамм водки убить готовы.

— Ну что за человек?! — возмутился Валерка. — Сказано же, в семье всё должно быть поровну, и радость и горе. Это основной принцип домостроя! Иначе всё буде рушиться, и семья, и общество и государство!

Дальнейшие взгляды на домострой изложить Еркину не дал Гасилов, сказав:

— Пойдём в отдел, — предложил он, взяв Еркина за локоть, — расскажешь мне подробнее о домострое.

После ухода сожителя, Верка всхлипнула:

— Ушли! А с кем я теперь останусь?! Нельзя женщине быть одной! Ты понимаешь это Воронцов?!

Фёдорова, уразумев, что поговорить с Верой не удастся, так же вышла из квартиры.

— Воронцов, я боюсь одна, — заявила Верка, пытаясь обнять участкового, — забрал у меня мужчину, охраняй сам, — прижавшись к Воронцову, улыбаясь, продолжала, — исполняй свой служебный долг в полной мере.

— Обязательно исполню, — пообещал участковый, освобождаясь из Вериных объятий, — вот только твоего любимого мужчину спать уложу.

— Воронцов, я буду ждать тебя! Дверь не закрою.

— Жди меня и я вернусь, только очень жди, — пообещал Воронцов и вышел из квартиры.

Верка рухнула на диван и захрапела.

Примечания

1

Порядочный бродяга — уголовник, придерживающийся старых воровских традиций.

2

Бонзуха — (криминальный жаргон) компания.

3

Болан на хвосте — криминальный жаргон, означающий: «Менты следят».

4

«Палка» — в полиции, в каждой службе, свои показатели, именуемые «палками». Работа сотрудника оценивается формально, по показателям, т.е. по тем самым «палкам». От того подчас и злоупотребления у сотрудников полиции, из-за желания «срубить палку», то есть улучшить свои показатели любой ценой, иной раз, ценой прямого нарушения закона. «Палочная» система в МВД критиковалась ещё во времена министра МВД СССР Щёлокова, (бывшего министром с 1962 по 1982 годы), но замены ей не найдено до сих пор. Перекочевала «палочная система» по наследству из милиции в полицию.