Любимая зверушка психа

Евгения Паризьена (2024)

Он — король нашего города и все девушки страшно его боятся. Псих, который не знает сострадания. А не захочешь подчиняться, становишься изгоем, который на себе прочувствует все муки его ада. А теперь этот дьявол охотится на меня из-за того, что я заступилась за свою подругу. Но он не Бог, чтобы распоряжаться чужими жизнями. Мы люди, а не звери в его цирке. Пусть мне придётся умереть, но я не позволю больше издеваться, Царёв.

ГЛАВА 3

Ада

Шесть голодных волков окружают меня словно добычу, сейчас начнутся кровожадные игры.

— Ты ответишь за то, что сделала, сука! — Взгляд Царева пронзает, словно острый кинжал, в нём отсутствует мораль, такое впечатление, что он бесчувственный демон. — Снимите джинсы и разорвите этот свитер! Наверное, бабуля так старалась, когда его вязала.

— Царев, неужели мы сейчас пустим её по кругу? — обращается к нему один из друзей, я уже сто раз пожалела, что пошла в университет. Не понимаю, куда подевался профессор химии. Почему этим монстрам всё дозволено?

— Обижаешь… Ада сама попросит это сделать. А для начала извинится.

— Нет… Я не боюсь таких чмошников, как ты, Царёв!

— То есть это твоё последнее слово? Я даю тебе шанс, Ада, добровольно стать моей зверушкой, без боли, без унижения! — шепчет на ухо, словно поёт колыбельную, у него явно расшатана психика, и никто его не остановит.

— Я лучше сдохну, но никогда не опущусь так низко!

— Желание дамы для меня закон. Чего вы ждёте? Наш изгой хочет жаркой расправы. Превратите её вещи в лохмотья, — после его приказа, они сорвали одежду, оставив меня при этом в одном нижнем белье. Стыд охватывает всё тело, когда он оценивающим взглядом проходится по бюстгальтеру, плавно переходя в область трусиков.

— Антон, смотри, как она дрожит. Видимо чует её задница, что мы задумали.

— Конечно. Это она с виду смелая, а как дело дойдёт до главного описается в свои трусики! — смеётся этот гад, придёт время моей расплаты. Но то, что происходит дальше, не лезет, ни в какие ворота. Он достаёт поводок с ошейником и с вызовом смотрит на меня.

— Нам пора гулять, Ада! Смотри, как раз для твоей шейки, — кидает в лицо этот ужасный аксессуар, такого я не ожидала от этого хладнокровного чудовища. Только сейчас я поняла, что его серые глаза превратились в чёрные. Клянусь, он мог бы ими запросто убивать.

— Царёв, ты превзошёл самого себя. Ты что собираешься выгуливать её по коридорам средь бела дня?

— А чем она лучше других изгоев! Все проходят этот тяжёлый путь, а потом складывают свои лапки, и приползают ко мне на коленях…

— Можешь задушить меня этим поводком, но этого не случится никогда.

— Мы это ещё посмотрим, детка! — шепчет мне на ухо, а потом приказывает своим халдеям надеть этот ошейник, который слишком сильно сдавливал моё горло…

— Так, а теперь нам пора в коридор… Ада, вперёд! — потащил он меня за поводок, а я упала на колени. Хотела вырваться, но всё было бесполезно. Это была ужасная картина со стороны. Я в одном нижнем белье, такого унижения не испытывала прежде.

— Сволочь, нечем дышать, — чувствовала, что дыхание вмиг испарилось, в то время в коридоре собралось приличное количество народа, как раз была перемена после первой пары.

— Ада, сидеть! — приказывает этот кретин, а я схватилась за поводок, но с его сильными руками невозможно справиться. — Я сказал сидеть…

— Царев, какого чёрта ты вытворяешь? Немедленно отойди от девушки, — это был голос разгневанного преподавателя по истории.

— Валентин Петрович, а мы тут репетируем.

— Знаю я ваши репетиции. Ты совсем страх потерял. Думаешь, если ректор лучший друг твоего отца, значит можно стоять на ушах?

— Не надо мне угрожать… А то, как бы вам не пришлось новую работу искать. Она сама выбрала свой путь, — отталкивает меня в стену, и покидает коридор. Остальные студенты даже не помогли мне подняться. Лишь профессор снял свой пиджак и накинул на мои плечи.

— Пошли в кабинет, у тебя шок, наверное! — открывает дверь аудитории и тяжело вздыхает. — Совсем крыша поехала. Творит, бог знает что. Знаешь, тебе лучше перевестись в другой университет.

— Извините, но мои дедушка с бабушкой сильно расстроятся, если я отсюда уйду.

— Как твоё имя?

— Ада!

— Послушай, Ада, может это покажется странным, но даже я уязвим перед этим Царёвым… — Он подошёл к окну, не думала, что преподаватель раскроет мне душу.

— Как же так? Он ведь обычный студент, который просто не наигрался…

— Он сын Альберта Царёва, который владеет сетью борделей по всей России. Сама понимаешь, какие у него связи… И наш ректор его лучший друг, который завязал с этим ужасным бизнесом. Решил надеть маску доброго и порядочного мужчины.

— Откуда вы всё это знаете?

— Мне довелось побывать в одном из этих борделей, зрелище не для слабонервных…

— Теперь понятно, почему у него такой сыночек.

— Антон Царев психически больной парень, он будто борется со всем миром и скрывает страшную тайну. Я не хочу, чтобы ты пострадала… — А вот эти слова слишком сильно напугали меня.

— Вы сейчас говорите о преступлении?

— Ада, этот студент настоящий игрок, и он не успокоится, пока не выиграет. Пусть придётся ждать год, два он всегда добивается своей цели. Готов идти по головам, безжалостно вырывать сердца, но всё равно станет победителем, — он налил мне стакан с водой, а потом снова принялся говорить. — Так было с Наташей…

— Кто это?

— Моя племянница… Она также, как и ты была борцом за справедливость, а он будто специально заманивает в свои игры упёртых, это вызывает слишком сильный адреналин у него в крови.

— И что случилось потом?

— Мне рассказала, а я решил настучать ректору, который вмиг мне объяснил, кто здесь главный. Не подумай, я не испугался. Пробовал поговорить с Антоном по-человечески, а он ни в какую. Говорит, пусть просто сдастся, и тогда никто не будет над ней издеваться.

— Но это бред… Неужели он не испугался вас!

— Я для него просто мусор, когда у тебя в арсенале есть такой папа, то можно творить всё, что угодно…

— А дальше? Всё-таки удалось решить эту ситуацию?

— Мы с женой решили увезти Наташу в Москву, там и образование по престижнее, но не тут, то было, в этом городе стало ещё хуже. В новом университете все также ополчились против неё… Сил сражаться больше не было и она…

— Господи, что она натворила? — едва не выронила я стакан.

— Сдалась… У меня даже язык не поворачивается тебе рассказать, что он с ней вытворял. Шизанутый извращенец.

— А в полицию не пробовали обращаться?

— Смеёшься? Говорю весь город в его власти. Мне очень жаль, что ты попалась ему на глаза. Вижу, что такая же стойкая, как моя Наташа…

— Я буду бороться. Знаете, после смерти родителей, мне уже ничего не страшно… И каким бы он не был ужасным монстром, наверняка имеет свои слабые места.

— Ада, умоляю, не лезь в это дело…

— Спасибо вам за пиджак, Валентин Петрович, но я не привыкла проигрывать. А этого психа не мешало, бы хорошенько наказать, — победно высказалась я.

Антон

Чёртовы капли дождя, которые вот уже час барабанят по стеклу. И кто вообще придумал этот сырой и никому ненужный сезон. Ненавижу осень, она будто подталкивает меня на очередные преступления. Снова этот шум, похлеще любого будильника, может разбить это окно? Хотя нет, лучше оглохнуть… Борюсь с самим с собой, чтобы не открывать глаза, и не возвращаться в свой придуманный жестокий мир. Скрепит пол, буду до последнего делать вид, что сплю. Шаги приближаются к кровати, а потом кто-то рисует кисточкой на моём лице. Пусть думает, что Антон сладко спит. Выжидаю ещё две минуты, а потом как в самом устрашающем ужастике подрываюсь с кровати.

— Ага… Попалась, засранка. Сейчас злой и кровожадный Антон будет щекотать непослушную Мию!

— Тоша, нет! — визжит как припадочная и спускается со второго этажа. Ни на секунду от неё не отстаю, это самое любимое занятие этого непослушного ребёнка. Рисовать мне усы.

— Так и куда это наша девочка спряталась? Может в ванной? — давно уже заметил её под столом в гостиной. — Странно, и тут её нет. Эх, Мия, какая же ты не послушная козявка. Не дала мне поспать.

Ворчу, только с ней я могу быть настоящим. Подхожу к столу, как маленькие проворные ручки принимаются щекотать мои пятки. Ну, всё… Залезаю к ней под стол и хватаю за капюшон.

— Итак, что мне с вами сделать мадемуазель?

— Тоша, не злись…

— Не могу, ты в очередной раз нарисовала мне усы, и сейчас я похож на хитрого кота!

— Ну тебе же идёт, посмотри! — указывает она на моё отражение в зеркале.

— Как ты думаешь, и какое наказание я приготовлю для маленькой непослушной козявки?

— Только не щекотка!

— Зачем щекотка? Я заставлю тебя есть рисовую кашу! — смотрю в глаза, которые словно два серых огонька.

— Нет, она же такая не вкусная. Сразу понятно, что ты меня не любишь! — хлопает своими сонными глазками, а я оставляю нежный поцелуй на её щеке.

— Никогда больше так не говори… Только ты живёшь в этом сердце.

— А как же остальные?

— Мне плевать на них, Мия! — был искренним с ней.

— Опять воюете с самого утра! Ох, Антон, избаловал же ты её… — ворчит наша домработница Снежана, ей не впервые видеть наши разборки.

— Ты права, давай-ка накажем её, и лишим конфет, — на моём лице расцветает улыбка, я уже совсем потерялся во времени…

— Ладно, вы идите за стол, я пока приготовлю оладьи.

Мия садится ко мне на колени, как мы слышим чей-то ворчливый голос… Хорошее настроение вмиг испарилось, самое главное не показать это ребёнку. Не проходит и минуты, как в гостиную заходит отец.

— Кто посадил эту грязь за стол? — после его комментария с трудом сдерживаю себя, чтобы не перевернуть стол. Спокойно, я не должен напугать девочку. Вальяжно садится за стол, делает вид, что меня совсем не замечает.

— Снежана, я не понял… Почему я должен есть в присутствии этого отродья? Выбросите её на помойку! — Его жалкая речь стала для меня последней каплей. Пересаживаю Мию на стул, а сам поднимаюсь с места. Ярость, животный звериный инстинкт, будто обидели моё чадо. Клянусь, я готов любого порвать за неё. Приближаюсь к столу и хватаю его за грудки.

— Она не грязь… Сейчас передо мной есть одна мразь, она воняет похлеще самого адского болота.

— Ах ты, щенок неблагодарный. А не боишься, что я её завтра в мусорку выброшу. Это мой дом и это мои правила… И только одно слово, ты больше никогда в жизни её не увидишь! — возмущается этот сукин сын, а я взбесился настолько, что ударил его в челюсть.

— Повтори… Тогда боюсь, отец, мне придётся поджечь тебя в этом доме вместе со всем дерьмом. Ну же давай… Ответь мне или ты привык только с бабами разбираться! — снова удар, бедная девочка подбежала к Снежане и схватила её за юбку.

— Пошёл вон из дома… Можешь подохнуть на улице. Посмотрим какой ты самостоятельный, приползешь ещё на коленях, когда жрать захочешь!

— Конечно, приползу, чтобы задушить тебя в собственной кровати. Или, папуль, тебе лучше горлышко перерезать?

— Антон, здесь Мия… — напоминает мне Снежана, о маленьком ангелочке, который сжался словно котёнок. Она не должна видеть другого Антона, подлого и бессердечного. Пытаюсь совладеть с самим собой, только бы не сорваться. Покидаю гостиную, и слышу, как Мия бежит за мной.

— Меня, правда, выкинут на помойку?

— Никогда… Разве я могу так с тобой поступить? Поживи пока со Снежаной. Обещаю, я заберу тебя… — целую её в лоб и перевожу взгляд на часы, как же я забыл нужно ехать в этот мать его университет.

Надеваю свой чёрный балахон, он прекрасно подходит к моему настроению, на груди самый дорогой подарок, серебряный крест из белого золота, никогда с ним не расстанусь. Выхожу на улицу и смотрю на серое небо. Казалось, тучи специально сгущались, предвещая о страшной буре. Но мне, как бессовестной скотине никого не жалко. Не проходит и пяти минут, как около ворот останавливается BMW. Открывают дверцу и приглашают в салон.

— Какого чёрта вы опоздали? Совсем страх потеряли? Если такое ещё раз повторится, вы будете дерьмо с изгоями жрать в местной столовой! А на ваше место я других позову, — ругался я на пятерых оболтусов, которые не смели и слова лишнего сказать.

— Не злись, Царь, у нас тачка сломалась!

— Смотри, как бы у тебя в следующий раз челюсть не сломалась, — кидаю свой злобный взгляд, совсем оборзели в последнее время.

— Тох, ты, что как с цепи сорвался? Снова батя, на уши присел? — поворачивает своё лицо Ромик, а я сдавливаю его горло.

— Дуло прикрыл… На дорогу смотри… — сжимаю руки в кулаки, как же достал этот дождь, он будто специально капал мне на нервы… Заворачиваем на узкую улицу, как через окно я замечаю коротышку в старом потрепанном дождевике. Не может быть… Неужели Ада брезгует общественным транспортом? Когда смотрю в её пустые голубые глаза так и хочется причинить боль. Меня бесит эта страшная выскочка.

— Притормози, — приказываю Ромику, а потом опускаю своё стекло.

— Надо получше сосать, чтобы по утрам хахали до универа довозили…

Поворачивает своё лицо, и я вижу, как её милые кудряшки намокли, сразу понятно, что она продрогла до нитки…

— А твой член видимо настолько маленький, что ни одна девка без дула пистолета брать его в рот точно не станет! — острит прямо в лицо, пора проучить эту серую мышь. Парни уже догадываются, что произойдёт дальше.

— Царь, стой… С твоими разборками мы в универ опоздаем. Профессор химии родителям настучит и тогда мне карманного бабла не видать, как своих ушей.

— Что ты, Серый, это займёт всего пару минут, — хватаю её за запястье, благо наша машина ехала почти вплотную к ней и потом приказываю. — А теперь прибавь скорость, Ада должна побегать.

— Ты совсем что ли, царь?

— Я сказал, жми педаль газа! — Моя рука сдавливает её запястье, запыхалась крошка.

— Придурок, мне больно…

— А теперь слушай сюда, советую следить за своим поганым языком, потому что мы уже пробили, где ты живёшь, а это значит, что больше ты спать не будешь. Готовься к ночным прогулкам, Ада! — откидываю её в лужу, как ненужный хлам, а потом наша машина скрывается из виду.