Последняя сказка Лизы

Евгения Райнеш, 2021

Сказочница Лиза, сбежав от сходящего с ума мужа, отправляется к старым друзьям, которые недавно переехали в горную деревню Аштарак. Она хочет всего лишь получить передышку, чтобы решить, как жить дальше, но в тихой деревушке вдруг начинают происходить странные события. Местные связывают их со старинной легендой Аштарака, передающейся из поколения в поколение. «Шакал вернулся», – говорят они. А Лиза однажды ночью просыпается от того, что кто-то наблюдает за ней с той стороны окна. Дизайн обложки Евгения Райнеш.

Глава четвёртая. Легенда о невесте шакала

Остановка, на которую мы неизбежно натыкались, когда поднимались из оврага-«гнезда» Старого Дома, была чем-то вроде клуба по интересам, светским салоном и культурным центром одновременно. За час до «полуденного» автобуса здесь собиралось полдеревни. Некоторые дамы приходили с детьми. Но сам рейс ждали только два-три человека из компании. Остальные появлялись, чтобы обменяться полезной информацией. Почему-то ни перед «девятичасовым», ни перед «полтретьего», ни перед последним. Именно в полдень.

Но сейчас день давно перевалил на вторую половину, а остановка бурлила, как перед «полуденным».

— Странно, — сказала Тея, когда мы подошли поближе. — С чего это так много народа?

Оказалось, что обсуждали исчезновение осликов. Предысторию Тея мне рассказала чуть позже. Кто-то купил ослика в соседнем селе, рассчитывая организовать аттракцион для отдыхающих — катать ребятишек. Ослик оказался ослицей, причём, чересчур упрямой даже для своего племени. То есть детишек катать она категорически отказалась. Кормить бездельницу было накладно, и хозяин выпустил её на вольные хлеба, в чисто поле. К уже свободно шляющимся по весям коровам, лошадям и поросятам.

Маленькая ослица оказалась очень компанейской девицей. Как там сложилось — тайна, покрытая мраком, только ослики, гуляющие по полям, стали умножаться. Через год их было уже два, а через два года — три. Они приспособились скакать по горам, обрели поступь ланей, и появился целый новый вид — вольные горные ослы.

Так вот, ослиная троица уже несколько дней не появлялась в окрестностях деревни. Это взволновало жителей: ослики уже стали привычным атрибутом, чуть ли не эмблемой Аштарака. Про них собирались сочинить легенду, а тут они вот так взяли и пропали.

— Наверное, их кто-то съел? — как можно тише шепнула я Тее, когда поняла, что говорят о пропавших осликах.

Но меня услышали, несмотря на все предосторожности.

— Вот ещё, — фыркнула молодая, но уже начинающая полнеть селянка с толстой и, кажется, натуральной русой косой. — Несколько лет не ели, а тут взяли и съели? Миш макуля!

Народ зашелестел.

— Да анхнарина! — фыркнула её подруга с пышными губами «уточкой». — Никто их не трогал, попробовали бы только! Эти ослы были очень даже себе боевые.

Остановка загудела одобрительно.

— А может… Кто-то приспособил в хозяйстве? — выдвинула я другую гипотезу.

Уже немного громче, так как всё равно попала под перекрёстные взгляды.

— Этих?! В хозяйстве?! Так они тебе и побежали работать!

Это прозвучало уже с неподдельной гордостью. И гул превратился в высокомерно презрительный. Остановка от всей души радовалась за тех, кто упорством выбил себе право жить так, как считает нужным.

— Ну, тогда я не знаю, — пискнула я и спряталась за Тею.

Испугалась, что заподозрят в плохом отношении к ослам. На самом деле у меня с этими животными связаны очень тёплые детские воспоминания. Мама рассказывала, что когда-то давно по дворам городка, где она родилась, ездил старьёвщик на тележке, запряжённой маленьким осликом с большими глазами. Неопределённого возраста дядечка, казавшийся маме в то время безнадёжно пожилым, принимал на вес груду тряпок — старую, вышедшую из употребления одежду, а взамен давал настоящее счастье: яркий шарик, покрытый разноцветной, блестящей фольгой. Шарик пружинил на резиночке — и вниз, и вверх, и в разные стороны. От взгляда на это разноцветное, прыгающее чудо у мамы просто захватывало дух.

Ей очень, просто невероятно хотелось этот шарик. Поэтому в очередной заезд ослика во двор она со всех ног кинулась домой в поисках ненужного тряпья. Родителей не было, поэтому мама собрала всё, что попалось под руку, и совершенно запыхавшаяся, но счастливая, вывалила груду вещей на тележку старьёвщика. Глаза с волнением следили за делением безмена, которое, сводя своей медлительностью с ума, приближалось к заветной черте, где маячило счастье.

Стрелка ещё качалась, но уже останавливалась выше необходимой отметки. Мама замерла от несправедливости судьбы, и тут заметила внимательный, хитрый и добрый взгляд ослика. Он подмигнул, и стрелка тут же подпрыгнула вверх. Заветный шарик оказался у мамы в руках. Он прыгал на резиночке вверх-вниз, и в разные стороны, он даже крутился, пружиня, кругами, и мама ни на секунду не выпускала из рук это чудо.

А ещё спустя часа два её папа, мой дедушка, бегал по дворам нашего городка, пытаясь догнать старьёвщика, увозившего его новый пиджачный костюм, который мама обменяла на заветный прыгучий шарик из фольги с кучей других тряпок.

Эта история была со мной всё детство, волшебная и удивительная, определившая отношение к осликам на всю оставшуюся жизнь. Я не могла позволить кому-то усомниться в своей любви к этим животным и хотела рассказать этот случай всей остановке, но пока собиралась с духом, подошёл автобус. Толпа рассосалась, а мы отправились по своим делам.

— Мама часто вспоминала ослика из своего детства, — сказала я Тее. — Говорила про него… Очень хорошо. Я много лет сочиняла, как мы с ним подружились. Мечтала в детстве встретить волшебного ослика. Жалко, если с местными что-то случилось.

— Да уж, — задумчиво ответила Тея. — Мы к ним привыкли.

***

Тея и Джен пили чай за большим дубовым столом. Эрик, годовалый сынишка Джен, устав елозить по ковровому покрытию гостиной, карабкался на колени то к одной, то к другой. Иногда он принимался хныкать, но очень проверочно и недолго. Эрик был на редкость покладистый и доброжелательный мальчик. Из тех, что сразу улыбаются даже незнакомым людям.

— Ослики пропали, — рассказывала Тея. — Мы слышали об этом на остановке. Те самые, горные…

— Ночью перед ливнем, — голос Джен плыл по комнате в ароматах мяты, сопровождающих это чаепитие, — люди слышали звук охотничьего рога в горах.

Я смотрела сквозь верандное стекло, как две розовые полоски прочерчивают небо, опрокидывая его на величественные в своём равнодушии горы. Беседу не хотелось поддерживать даже из вежливости. Голоса доносились словно не сразу, а с опозданием. Как свет какой-нибудь далёкой звезды до Земли. Свет Канопуса.

Тея откликнулась на новость:

— И все переполошились после исчезновения осликов. Это из-за той старинной легенды?

Вопрос повис в сгущённом мятном воздухе. Я поняла, что Джен кивнула, так как после небольшой паузы Тея рассмеялась.

— Ох уж мне эти деревенские страшилки, — сказала она. — Уверена, сейчас пойдёт слух, что Шакал вернулся. Может, хоть теперь люди перестанут выпускать скотину безнадзорно бродить по окрестностям.

Надо сказать, что даже я — без году неделя в Аштараке — уже прониклась масштабом этой проблемы. Коровы чувствовали себя здесь хозяевами. Ходили по деревне абсолютно свободно, забредая в самые невероятные дебри. Нежились на солнышке, развалившись прямо на шоссе и задумчиво взирая на машины, напряженно маневрировавшие между ними. Как-то одно из этих созданий, священных в Индии, проломило забор в недрах заброшенного сада, и с тех пор жизнь в доме Теи и Алекса напоминала западный вестерн. Сначала прямо под окнами вдруг раздавался жуткий треск и тоскливо-торжествующее «му-у-у», затем Тея кричала «Пристрелю, скотина», заряжала самодельный пугач пульками, которыми стреляют в тире, и выскакивала во двор. Туда, где рыжая рогатая красавица нагло и неторопливо обгладывала кусты и деревья с задумчиво-философским выражением на морде.

Вслед за Теей выскакивала Джаз, чёрная кошка с белыми лапками, а беспросветно смоляной кот Армстронг устраивался на подоконнике с видом киномана, опускающегося в мягкое кресло перед огромным экраном. Только без попкорна и кока-колы.

Я мостилась рядом с Армом, и мы — щекой к морде — наблюдали за разворачивающейся сценой. Взъерошенная Тея вскидывала ружье, раздавался сухой треск, презрительное «вяк» отскочившей от плотной шкуры пульки, и корова, медленно поводя бёдрами, с достоинством удалялась со двора. И она сама, и все мы, включая кошек, знали: коровы вернутся при первом же удобном случае.

Так что я прекрасно понимаю Тею, когда она с затаённой надеждой в глазах говорит:

— Люди перестанут выпускать скотину безнадзорно бродить по окрестностям. И все из-за того, что кому-то пригрезился звук охотничьего рога в ночи…

Джен кивнула:

— Вообще-то власти объявили, что скоро беспризорно болтающихся коров начнут свозить на штрафстоянку… А ещё люди видели на днях, как из трубы Дома Невесты валил дым. Кто-то топил печку в заброшенном доме.

Беседа, свернув с темы воспитания детей, становилась интересней. Я не заметила, что уже вовсю прислушиваюсь.

Тея сладко потянулась:

— Понятно, сейчас они найдут все признаки… Как ты думаешь, сколько лет прошло с последнего появления Шакала?

— Наверное, лет сто, — не очень уверенно произнесла Джен. — По крайней мере, очевидцев последней трагедии я не встречала.

— Теперь в Аштараке будет, о чем рассказывать детям на ночь…

Я повернулась к девушкам.

— А что за легенда?

Принцесса Иголочка в моих мыслях стремительно приближалась к неизвестному Дому Невесты.

— Ну, местные тебе лучше расскажут, — Тея насмешливо прищурилась, словно знала, что творится сейчас в моей голове.

Запах мяты усилился. Или мне показалось?

— Ти! — я даже сделала шаг в сторону стола. — Ты же знаешь, как мне трудно расспрашивать незнакомых людей. Поэтому, будьте добры, расскажите об этом Шакале.

И пояснила уже для Джен:

— Я собираю всякие такие легенды для своих сказок.

Тея прекрасно знала, что вступить в беседу с незнакомцем требовало от меня определённых душевных усилий.

— А ты будешь после этого спокойно спать по ночам?

— Ну, ты… — прошипела я.

Из чего следовало, что мне не терпится послушать эту легенду.

— Когда-то, давным-давно, — начала Джен «особым» таинственным голосом, явно подражая кому-то.

Она подняла Эрика с пола, не замолкая, устроила на коленях.

— Люди умели понимать язык птиц и зверей, длина жизни измерялась не годами, а столетиями, а звёзды, видевшие те события, поседели от времени.

Джен сунула сыну в руку песочную печенюшку. Эрик тут же, покряхтывая от удовольствия, принялся мусолить курабье.

— Красиво! — одобрила вступление Тея. — Но, по-моему, это плагиат и вовсе не из этой оперы. Ты где-то вычитала. Слишком литературно для деревенской страшилки.

Джен загадочно улыбнулась.

— Так вот, — продолжила она. — В эти чудесные времена люди часто охотились в горах. И вот однажды охотники вышли на след старого белого волка. А это был как бы ни совсем и волк. Скорее… Такое… Существо. То ли полубог, то ли дух, охранявший мудрость древних. А, может, последний представитель некогда жившего в горах народа. Ещё с тех времён, когда мир густо населяли эльфы, тролли и прочие гоблины. Почему бы в этих горах не могли жить предки, скажем, современных оборотней?

— Тут мы не совсем разобрались, — призналась Тея. — Так как озвучивается сразу несколько мнений.

Джен глотнула чаю и стряхнула крошки печенья, которыми её щедро осыпал Эрик:

— В общем, шли они, шли по следу и, наконец, окружили существо, которое было совсем старым и уставшим. Обессиленный мудрый полубог-полузверь упал на землю, и сказал, что даст себя убить. Потому что всё изменилось, и он не хочет больше жить в чужом для него мире. Охотники, наверное, заржали… Ну, это я так себе представляю… А старый «волк» посмотрел на них странно и добавил: «Тот, кто выпьет моей крови, получит мою душу. Последний дар и проклятье этому миру. Умение видеть то, что незримо для остальных — дар власти. Но у него есть оборотная сторона. Непохожесть на других, добровольное изгнание из общества и одиночество для него и его потомков. Ну, кто из вас будет настолько смел, что обагрит руки моей кровью?».

— Это о том, что все гении невыразимо одиноки, — скорее подчеркнула, чем спросила я.

— Может быть, — пожала плечами Джен. — В общем, он пообещал, что они станут волками во владениях шакалов.

— И все, конечно, испугались?

— Нет, они были первобытными и тупыми, — сказала Джен, пытаясь освободиться от всё прибавляющихся крошек.

Эрик под шумок схватил уже третью печенюшку.

— Эти аборигены захохотали над мудрыми речами и просто убили волка. А один — то ли самый наглый, то ли самый бестолковый, — всё-таки испил по древнему обычаю крови жертвы.

Вообще-то история на первый взгляд казалась немудрёной, но что-то в ней было… Этакое. Даже немного сложнее, чем требовалось для приключений моей принцессы Иголочки.

— А когда он повернулся к своим соратникам по охоте, то увидел, что на него скалятся шакальи морды. Вот так-то!

— Они превратились в шакалов? — переспросила я.

— Да нет же, — фыркнула Джен, — все остались прежними. Это он стал мудрым волком в среде шакалов. Конечно, ему пришлось уйти из деревни и жить в горах в одиночестве. Это же с ума сойти, если каждый день, вместо соседей, видеть чудовищ с шакальими головами. Ну и скучно ему с ними, наверняка, стало. О чём с шакалами волку говорить? Говорят, где-то в горах, куда нет прохода, до сих пор спрятан его чудесный дом с прекрасным садом.

— Никогда не поверю, что никто не пытался найти это место! — удивилась я.

— Конечно, пытались. Это же было очень давно, думаю, ещё за много тысячелетий до рождества Христова, — сказала Тея. — Точной даты никто не говорит, конечно, но, когда ещё жизнь измерялась не годами, а столетиями?

Она посмотрела на Джен.

— Наверняка в изначальном рассказе всё звучало по-другому. Это уже ты выдумала. И про поседевшие звезды. И про язык птиц и зверей. Но права в том, что было несколько экспедиций по поиску этого места, я читала отчёты. Правда, экспедиции все — любительские. Собирались энтузиасты и обыскивали территорию. Ведь это, можно сказать, фишка Аштарака. Но не для туристов, для внутреннего потребления. Местные жители гордятся, между прочим, этой историей. И если кто-нибудь из деревни выбивается «в большие люди», про него так и говорят: «потомок шакала Аштарака».

— А при чем тут звук рога и дым из трубы заброшенного дома? — вспомнила я.

— Это уже продолжение истории, — сказала Тея. — Просто раз в несколько столетий, а, может, и раз в сто лет, потомок Шакала спускается с гор, чтобы найти себе жену.

— Так он до сих пор там живёт? — обрадовалась я.

— Не то, чтобы он. Наверное, его потомок. Раз в сто лет Волк Аштарака (как его называют одни) или Шакал (как его называют другие) спускается с гор. Он трубит в рог, возвещая округу, что идёт за невестой, а в заброшенном доме за деревней появляются признаки жизни.

— А, — догадалась я, — ему в жертву, как дракону, отдают самую красивую девушку деревни?

— Да, вроде, нет, — задумалась Джен. — Я поняла, что девушка должна пойти добровольно. Никто её не принуждает. И, вроде как, желающие всегда находились, если верить легенде. Наверное, девушки из многодетных бедных семей были готовы выйти замуж хоть за волка, хоть за дьявола.

Эрик захныкал, давая понять, что время девичьих вечерних посиделок вышло.

— Нам, наверное, уже пора? — спросила я, чувствуя себя немного виноватой за то, что заговорила девчонок.

Тея поднялась со стула, перехватила хнычущего Эрика у Джен.

— Ты дойдёшь домой сама? — немного виновато спросила она меня. — Я должна помочь Джен.

Я кивнула. Одной мне было даже легче. Хотя бы потому, что могла по пути хорошенько подумать о легенде. Например, как моя принцесса Иголочка стала невестой Шакала… Нет, паршиво звучит. Я уже на пороге обернулась к Тее и Джен:

— А почему легенда о Шакале? Он же — волк? Волк Аштарака.

Звание невесты Волка Иголочке подходило намного больше.

— Его полное имя в легенде — «Видящий шакалов». Просто сократили, так быстрее произносить. Получилось — Шакал. Люди же вообще любят все сокращать.

— Глупость получилась, — я даже как-то обиделась за незнакомого мне Волка. — Смысл изменился прямо на противоположный. Ох уж эти люди…

Тут же закрыла за собой дверь, чтобы уже прохладный воздух не остудил дом, где хныкал маленький Эрик.

***

Я свернула с центральной дороги совсем немного. Туда, где тянулись заброшенные чайные плантации. Даже издалека было видно, как лопались белые бутоны, раскрываясь в нежные цветки. Их сменили колючие заросли со спелой и уже подсохшей ежевикой, переплетённой с не менее спелым, тугим и костистым шиповником.

Мне не хотелось возвращаться сейчас в Старый Дом. Мир вокруг полнился незнакомыми звуками и запахами, пришла пора оглядеться в этом прекрасном месте.

Деревня всё не кончалась, хотя кусты стали попадаться реже, а вскоре и вообще уступили территорию могучим, выгнутым в сторону солнца деревьям. На очень длинной, петляющей улице мне иногда попадались какие-то люди, местные жители. Они были приветливы, все громко здоровались, а один седой статный аксакал даже крикнул мне: «Посмотри, есть ли грибы!».

Маленькая речушка бурлила по горному склону, и я отправилась по ней вверх. Вперёд звало внезапно охватившее ощущение волшебства, и оно, это ощущение, уверяло, что главную, лучшую свою сказку, напишу здесь. Я поднялась по обрывистому склону, хватаясь за торчащие из земли огромные корни. Под ногами мокро блестели черные гладкие валуны, на некоторых расползались синевато-серые пятна лишайника с жёлтой бахромой.

Я села на поваленное дерево прямо над водой и достала из кармана огромной и тёплой куртки Алекса, выданной мне накануне, ручку и маленький блокнот. Полная вдохновения. Но когда попыталась начать, расстроилась. Фразы получались банальными, чего-то не хватало, чтобы описать чудо, которое происходило вокруг. Поэтому вскоре сдалась, просто сидела и смотрела на воду, на обрывы, на камни и деревья.

И тогда вдруг услышала песню реки. Очень-очень тихий напев, словно кто-то осторожно дышал в бутылочное горлышко. Нежный, на одном дыхании, звук сквозь бурлящее меццо-форте реки по перекатам.

Я наклонилась чуть ниже, коснулась воды ладонью. Холодная, как и следовало ожидать. Перед глазами мелькнуло пятнышко света. Бурливая речка несла по перекатам нечто маленькое и блестящее. Оно зацепилось за острый угол камня прямо у моих ног. Небольшая хрупкая цепочка. Я потянулась в прозрачную воду и через секунду уже держала тонкую затейливую вязь. На цепочке чудом уцелел небольшой замысловатый кулончик с какими-то вензелями.

Посмотрела на солнце сквозь него. Лучи, отражаясь от неизвестного металла, рассыпались золотом на мои ресницы.

И вздрогнула от ощущения, что кто-то смотрит на меня. Очень внимательно, не отрывая взгляда. Я осторожно повернула голову туда, откуда шло навязчивое чувство тревоги. Попыталась вглядеться в калейдоскоп красок и предметов. Бесполезно. Древний инстинкт охотника, умеющего различить в лесной пестроте малейшую деталь, у меня, как оказалось, напрочь отсутствовал. Я никого не заметила, но чувство тревоги всё равно не отпускало. И ощущение чьего-то взгляда — тоже.

— Эй, — крикнула я на всякий случай в это поплывшее перед моими глазами «ничто». — С вами все в порядке?!

Послышался шум мотора, всплеск воды, и из-за поворота, прямо по мелкой речушке, выехал джип. За рулём сидел довольный жизнью парень, рядом улыбалась русоволосая девушка, а с двух сторон джипа неслись две промокшие до нитки, но счастливые собаки. Я улыбкой проводила эту живописную процессию и тут же вслед за ними отправилась назад.