Шекспир в квадрате

Евдокия Краснопеева (2025)

В попытке устроить свое личное счастье женщина оказывается замешана в историю с убийствами и в разборки между деловыми авторитетами города С.

Глава 3

Господи, он был холоден, как мертвец! И практически гол!

— Веришь, п-промок д-до т-трусов…

Он обнимал меня в надежде согреться. Мне тут же стало холодно и захотелось стукнуть его по голове, и откатить в сторонку. Но совесть напомнила, что мужик там, в автобусе, обращался со мной бережно и не заслужил моей неблагодарности. Через секунду я тоже клацала зубами.

— Где твой живот? — вдруг выпалил парень, перестав даже стучать зубами.

Его руки активно исследовали мою талию, и даже в их движении чувствовалась полная обалделость.

— Нету, — коротко ответила я.

— Ведь был?

— Был и весь вышел! — я разозлилась: порой попадаются такие упертые экземпляры!

Этот явно из них!

— Ну, что ты по-быстрому родила, я, конечно, не поверю…

— Отчего же? — вопросила я противным голосом.

— Насколько я знаю, этот процесс довольно продолжителен.

— Как повезет! — огрызнулась я.

Все-таки следовало тюкнуть ему по темечку и откатить в сторонку! Может быть, еще не поздно?..

Благодарению Бога парень одумался без вмешательства с моей стороны.

Буркнул:

— Забудь, мне — все равно, — и повернулся ко мне спиной, убрав руки с моей талии — совсем как супруг со стажем во время ссоры.

Я подтянула колени к животу и «сколобочилась», пытаясь удержать тепло. Пальто было явно маловато для обеспечения оптимальной температуры внутри «постели», и мы беззастенчиво тянули его всяк в свою сторону. «Лебедь, Щука и Рак — отдыхают» — так называлась мизансцена.

Я разозлилась: в конце концов, это было мое пальто! Улучив момент, я дернула несчастную одежонку на себя — и одержала победу! Сразу почувствовала недостающее тепло — больше от осознания одержанной победы.

— Ловко! — хмыкнул парень за моей спиной. — А как же я?

Я благоразумно промолчала, сделав вид, что крепко-накрепко сплю. Даже подхрапнула тихонечко для создания правдоподобия.

— Вижу только один способ не замерзнуть насмерть…

Он приподнялся на локте и навис над моим лицом. Подсвеченный лунным светом его абрис был загадочен, как «черная дыра» во Вселенной. Мне захотелось распахнуть глаза пошире, чтобы рассмотреть его лучше.

–… заняться с тобой любовью, — закончил парень вполне мирно и даже обыденно.

Я разозлилась еще больше и, забыв, что крепко сплю, распахнула очи.

— Любовь по своей сути понятие объемное, сложное и многогранное, чтобы ей «заняться» надо обладать талантом, хотя бы одним!

Ишь ты, «дон жуан» недоделанный — нашел способ согреть косточки!

— Это ты о моих сексуальных способностях беспокоишься, что ли? — корчил парень из себя кретина.

А может быть, и был им? Я хлебнула побольше воздуха, аж всхлипнула от усердия — сейчас я ему выдам «по первое число».

— Я сделаю с тобой все, что ты захочешь… — сказал потенциальный любовник неожиданно бархатным интимным полушепотом.

Во мне все ёкнуло, бранные слова застряли в глотке, а руки уже отшвырнули в сторону пальтишко — предмет недавних военных действий. «Что ж, уважаемая, жизнь показала, что дама вы пустоголовая и развратная…» — это была последняя связанная мысль в моей легкомысленной головушке. Дальше началась вакханалия ощущений. Обстоятельство, что я даже не представляла, как выглядит мой любовник, подхлестнуло мое воображение…

То, что происходило даже «сексом» нельзя было назвать. Это был самый настоящий разврат — безудержный, смелый и упоительный. Мы согрелись — и ещё как!

Вдруг мой темпераментный друг резко остановился и сказал сердито:

— У меня с собой ничего нет.

До меня с трудом доходило, о чем он ведет речь.

— Я очень серьезно отношусь к продолжению своего рода, — настаивал мой любовник.

Боже мой, он ведет речь о контрацепции! Это когда меня трясет в ожидании продолжения действия.

— Я — бесплодна! — выпалил мой язык, прежде чем включился разум.

Этого я от себя не ожидала — выплеснула боль своего сердца первому встречному… Стефан оставил меня именно по причине невозможности зачать наследника… Только сейчас эти горькие мысли не были горькими, я отбросила их как пакет с мусором в мусоропровод с высоты шестнадцатого этажа. Испытывала лишь досаду на свою неуклюжесть (ну, зачем грузить мужика своими проблемами?!), могла сказать, что принимаю противозачаточные пилюли — просто и понятно.

— Радостная весть, — ничуть не смутился моими откровениями парень.

Я хотела вновь разозлиться, но не успела — наше совместное «действо» получило свое дальнейшее развитие… И всю ночь на пролёт мы не мерзли.

Солнце нагрело мне левую щеку и переместилось к краешку глаза. Пол седьмого утра — опытно определила я. Через полчаса радостное светило захватит весь мой глаз, это будет означать только одно — пора тебе, дорогая, подниматься… Ужасно не хотелось… Тело было ленным и мягким ото сна, как перебродившее тесто.

Стефан уже поднялся, я слышала, как его большое тело передвигается по комнате — тихо ходить он не умеет. Эта его привычка меня изрядно раздражает, как, впрочем, и другая: подниматься каждое утро в 6.30. Даже если накануне денек задался тяжелый и закончил свое существование далеко-далеко за полночь, Митрович спозаранку — на беговой дорожке. И все еще не теряет надежду приобщить меня к своему утреннему моциону. Вот и сейчас ткнул меня в плечо и что-то пробормотал… явно не лестное, голос его был недовольным, а интонации ворчливыми…

— Круто повезет, если не подцепил какую-нибудь заразу…

О чем это он? Досада охватила меня даже во сне. Я захлопала руками в поисках подушки: запущу ему в голову — пусть заткнется!

— Вставай, — Стефан не унимался.

Я забормотала плаксивым голосом:

— Оставь, ради Бога. Вечером к Настасье… Ты знаешь как у неё нудно и долго. Я посплю.

— Как знаешь.

Митрович был сегодня милостив, и я, раскинувшись на всей постели, засопела сладко, как никогда….

Пробуждение было менее приятным. Отчего-то все тело зудело. Я быстро и нервно почесала колени, подмышки и живот. Закопалась носом в подушку в надежде удержать ускользающую дымку дремы. Ах, эта дымка стала настолько тонка, что можно было с уверенностью говорить о том, что я проснулась… почти. Подушка под моим носом источала едва уловимый аромат мужского одеколона. Я удивилась, Митрович по вечерам предпочитал всем ароматам аромат детского мыла с ромашкой. Снова принюхалась… «danhill»… парфюм совсем не тот, что предпочитает мой муж… Выходит, я в чужой постели! Или того интереснее: в своей, но с чужим мужиком!

После таких открытий я окончательно проснулась. Глаза открывать не торопилась, предчувствуя, что реальность будет для меня потрясением. Решила принимать действительность малыми дозами. Вначале прислушалась: где-то вдали был слышен шум автомобилей — картина вполне мирная и привычная. Я повеселела и решила сосредоточиться на запахе, он был мне явно знаком… Им пахли мускулы тела, что бодро перекатывались вчера под твоими игривыми пальчиками… От услужливо предоставленных мозгом воспоминаний меня прошиб пот.

И что-то там примешивалось к «danhill»у нестандартное?.. Запах потертой кожи и дешевых сигарет!

Все! Финиш!

«Перестань юродствовать, дурочка, и поднимайся», — приказала я сама себе сурово и покинула объятия Морфея бесповоротно.

Глаза открылись и оповестили, что утыкаюся я носом в собственную шаль. Вся остальная одежда навалена на меня сверху в живописном беспорядке. А тело зудит оттого, что покрыто сенной трухой во всех закоулках. Больше того, руки, ноги и другие части тела расцвели яркими пятнами — «крапивница» в самом ярком своем проявлении. Срочно нужно принять «супрастин»! Я метнулась в сторону, где прикопала вчера свой рюкзачок, грацией напоминая леопарда экзотической буро-красной расцветки. Торбочки моей в означенном месте не оказалось. Это привело меня в состояние дикого возбуждения, минут пять я бесновалась в ветхом сооружении, пока не обнаружила свою кладь у самого выхода, практически на пороге.

Мой кавалер вынес рюкзак на свет Божий, исследовал его содержимое, а потом за ненадобностью швырнул в приоткрытую дверь — мое воображение услужливо нарисовало картину происшедшего.

Внутри рюкзака я нашла пару своих трусиков, расческу, косметичку с минимальным набором украшающих средств, облаткой «супрастина» и роликовый дезодорант. Больше НИЧЕГО внутри не было! Вся наличность пропала.

Руки у меня дрожали, губы тряслись, а зубы стучали — все признаки крайнего расстройства нервной системы были налицо. А мозг вне зависимости от тела был ироничен, злобив и, как никогда, реалистичен.

«Отыскать «невинное ночное приключение» — нечего и надеяться. Ничего, кроме имени Ванька (тобой же, кстати говоря, придуманном) о парне неизвестно. Жизнь показала, что парень — не бомж, «danhill»ом наши бродяги не ароматизируют. Еще и губа у парня — не дура! — свои интимные услуги оценил в хорошую сумму, с коей, не мудрствуя лукаво, и сделал ноги. Из этого следует, что тебе, дорогуша, нужно немедленно возвращаться к Митровичу… если, конечно, хочешь и дальше существовать в природе в качестве человека мыслящего. Уж то-то Стефан тебе обрадуется!».

Это ехидное замечание было последним злорадством моего разума. Его вердикт своей бесспорной правдой сомнений не вызывал, поэтому я быстренько привела в соответствие внешнее состояние с внутренним ощущением. Получилась довольно сносная картина — госпожа Пантази у разбитого корыта с оптимизмом ожидает встречи с супругом. Чем быстрее это свидание состоится, тем лучше…