Невыносимая для Мерзавца

Евсения Медведева (2024)

Мне нельзя его любить! Нельзя! Мятежный… Сколько стихии в этой фамилии! Сколько бури в его глазах! Этот мужчина пугает меня, в его присутствии воздух становится раскаленной сталью и от него никуда не деться. Владелец курортного города, да без его согласия даже птицы не пролетают! Он наглый, циничный мерзавец, но ничего поделать с собой не могу! Мою башню срывает и вместо того, чтобы держаться от него подальше, я готова приковывать его наручниками, угонять тачки и творить безумства, лишь бы доказать, что лучше меня он не найдет…—Скажи мне, Славочка, а каково это не иметь рычагов влияния на молодую соплю, вроде меня? А? Каково это лишиться своих инструментов давления? —А вдруг есть шанс, что ты сама начнешь за мной бегать?

Глава 2

— Ну? И где этот долбаный участок? — я стонала, но продолжала пробираться по вспаханной тяжелой техникой дороге. — И где этот заказчик? Где?

Я чуть ли не плакала, наблюдая, как изумрудная замша моих туфелек покрывается ржавой глиной, но продолжала идти вперёд, потому что впервые сама нашла для себя клиента не из знакомого круга. А значит, категорически нельзя упасть лицом в грязь!

Ну и стоило мне только завершить эту полную бреда мысль, как каблук лодочки заскользил, а следом и я сама… Так как я пробиралась по самому краю подъездной дорожки, вдоль которой не то что тропинки, там даже ограждения как такового не было, поэтому я стремительно и поскользила по склону, прямо в низину, где росли деревья.

Мой визг заполнил всё вокруг. Цеплялась за тонкие ветки кустарника, пытаясь остановить позорный триумф, но как-то слишком внезапно остановилась. И не то что остановилась, меня будто в воздухе подвесили, лишив почвы под ногами.

— Помогите! — верещала я, когда толстая ветка буквально вонзилась мне в джинсы и теперь нещадно царапала кожу задницы.

Я словно рыбка болталась на крючке вниз лицом, заметая прелые хвойные иголки своими волосами. Попыталась зацепиться за ствол ветки, но та грозно затрещала, грозясь стряхнуть меня прямиком в лужу мокрой и липкой глины. И я затихорилась… Скулила и медленно шарила пальцами в бездонной сумке, болтающейся на шее. Ну как я могла оказаться в этом дерьме? Нет…Не так… Я опять оказалась в этом дерьме.

— Вам нужна помощь? — звенящий от сдерживаемого смеха грубый мужской голос заглушил мои сумасбродные мысли. Я попыталась обернуться, но ветка снова хрустнула. Понимала, что вишу прямо пятой точкой к моему потенциальному спасителю, но что я могла сделать? Что?

— А вы как думаете?

— Я думаю, что вы похожи на неудачливого суицидника, — мужчина, очевидно, не выдержал и рассмеялся в голос. — А у меня принцип — не мешай, и целее будешь.

— То есть вы готовы меня здесь оставить? — мой голос превратился в писк, и будь рядом какое-нибудь здание, оно бы взорвалось осколками окон. — Дяденька, а вы не знаете, куда в этом мире делись все мужчины, готовые пойти на всё ради женщины?

— Ты пропустила одно маааленькое слово, девочка…

— Какое?

— Ради СВОЕЙ женщины. А ты больше похожа на червяка на крючке удочки.

Я зажмурилась, когда так отчётливо услышала странный шорох веток, а после и вязкое чавканье глины, и вдруг всё стихло… Шелестела трава, тряслись ветки сосен, вдали шумели катера, рассекающие по морской глади, и всё. Мне вдруг стало так страшно, вдруг он ушел?

Молодец, Верочка. Отпугнула единственного спасителя, теперь только на дружелюбных белочек придётся рассчитывать. Вдруг им надоест пялиться на меня?

— Ау… — аккуратно прошептала и снова попыталась обернуться, но именно в этот момент ветка, на которой я болталась ёлочной игрушкой, с грохотом треснула, а я повалилась… Летела вниз лицом, понимая, что ничего уже не поделать. И если бы не сильные руки, подхватившие меня в этот момент, то непременно бы вошла носом в глину.

— Держись, давай, — гоготал мужик, поняв, что поза, в которой он меня поймал, была весьма неоднозначна. Я обхватила руками его ноги в районе икр, пялясь в грязный лак дорогущих туфель. — Как зовут-то тебя, воздушная гимнастка?

— Груша, дяденька. Висит груша — нельзя скушать, слышали?

— Пойдем, яблочко, поставлю тебя на землю, — мой спаситель не унимался и продолжал смеяться, сжимая сильной хваткой мою задницу. Ощущала его пальцы, впивающиеся во внутреннюю сторону бедра. Мужчина развернулся, оценил путь, который нам придётся преодолеть, и перехватил меня, подтягивая повыше. Я буквально коленями обхватила его шею, упираясь «пирожком» в по-мужски колючий подбородок.

— Вы в следующий раз не могли бы побриться? — сказала, а потом мысленно отлупила себя за свойственный мне словесный понос. Папа с детства твердит, что моё недержание рано или поздно аукнется. Будем считать, что это тот самый случай?

— А что, щекотно?

— Есть немного… — но договорить я даже не успела, как он прижался ещё сильнее, заставляя меня вскрикнуть от странности ощущений. Мои тонкие летние джинсы в решето превратились. А кожа вспыхнула от уколов, я будто на мезотерапии побывала! — Шалун, блин… Спасение, а удовольствие в подарок? Это у вас приветственный комплекс такой, да? Добавьте ещё: «Приведи подруга, и мезотерапия в подарок»!

— А вы, Грушенька, полны яда, а не благодарности. А ведь я мог просто проехать мимо, — его шаги были тяжёлыми, мощными. Мужчина с лёгкостью преодолел подъем, а когда вскарабкался на дорогу, как-то слишком просто развернул меня, как палочку для роллов, и поставил на крошечный островок щебня.

— Это нервное, — я осмотрела напрочь испорченные туфли и развернулась… — Какого чёрта!

— Здравствуй, полторашечка!

— Опять ты? — весь настрой на бесконечную благодарность лопнул мыльным пузырём, потому что прямо передо мной стоял Мятежный, собственной персоной. Мужчина довольно улыбался и так смело осматривал меня, словно пытался определить повреждения.

— Ну? Целоваться будем? — он подмигнул и резко схватил меня за локоть, разворачивая к себе спиной. — Нет? Ну ладно, переживу как-нибудь. Джинсы твои в утиль, Грушенька.

— В смысле? — я взвизгнула и скрутилась, пытаясь увидеть собственную задницу, а когда нащупала пояс джинсов, что теперь болтался двумя лохмотьями, демонстрируя бирюзу кружева трусиков, то застонала и попыталась свести ткань вместе, прикрываясь. — Да что за день-то такой?

— Значит, ты та самая Вера, готовая облагородить мою лужайку в сорок соток? Ну, пойдем?

— Куда пойдем?

— На участок, — Мятежный осмотрелся и, очевидно, не найдя ничего лучшего, перебросил меня через плечо, стянул мои перепачканные туфли и забросил на заднее сиденье своего чёрного джипа. В салоне знакомо пахло малиной, горечью крепкого кофе и табака.

— Ты и есть заказчик?

— Вячеслав, — он кивнул, запрыгнул на водительское кресло и покатил по размазанной жиже дороги. — Сука… Ещё вчера должны были всё засыпать щебнем. Опе́здолы безголовые! Завтра ещё и безъяйцевые будут. Ну? С чего начнёшь?

Слава закурил и, резко вывернув руль, свернул на крутой съезд. Высокие сосны вдруг расступились, открывая охренительно красивый особняк. Оказывается, я не дошла всего какие-то несколько метров!

Занимаясь обустройством домов для моих друзей, Раевского и Каратицкого, я успела перезнакомиться со всей администрацией этого закрытого посёлка. Ну а главной виновницей моего сегодняшнего «триумфа» оказалась Машка Багирова, секретарь в «управляйке». Именно она и подсказала скинуть своё резюме, потому что в посёлке остался только один дом с необустроенной территорией. Правда, Машка сразу предупредила, что владелец сильно отбитый на голову и уже умудрился уволить трёх ландшафтных дизайнеров. А мне работа была просто позарез нужна!

Нет, я не то чтобы абсолютно блаженная, хотя… Наверное, так оно и есть. Будучи студенткой первого курса, прекрасно понимала, что шансов получить этот объект практически нет, но и план у меня был другой. Я очень хотела уболтать владельца взять меня на безвозмездной основе в помощники, собственно, об этом я честно и написала в резюме. Мне так сильно хотелось поработать с настоящим дизайнером, что когда получила ответное письмо на заявку, чуть коньки не отбросила от радости. Но что-то пошло не так.

— Так с чего начнёшь, Полторашка?

— Я?

— Кроме нас тут никого нет, — Слава въехал на дорогу из бетонных плит и пошуршал к дому, вокруг которого мгновенно началась суета. Мужчина открыл окно и как засвистит, что аж уши заложило. — Атас! Щас вешать по одному начну за яйца! Какого хера не отсыпали дорогу? Мне администрация штраф выкатила! Говорит, я им вид посёлка порчу грязной дорогой.

— Вячеслав Андреевич, — пузатый мужчина невысокого роста выбежал из бытовки и замер на верхней ступени, с опаской озираясь в сторону леса. — Там произошло недопонимание…

— Я тебе сейчас, долбаный Добби Доббидович, покажу недопонимание! Так отхерачу, что понимать меня без слов начнёшь, — Слава выдернул из-под сиденья пустую пластиковую бутылку и так точно швырнул её, что та пролетела на бреющем полёте над блестящей лысиной прораба. А это определённо был прораб. Почти мёртвый, но зато прораб. Я осмотрелась и выскочила на ровную бетонную площадку прямо босыми ногами.

— Да не Добби я! — орал лысик, стремительно утекая вдоль строительной техники прямиком в лес. — Сегодня! Все будет сегодня! Я клянуууусь…

— Сука, — выдохнул Слава и зарычал, распугивая застывших работников.

Он будто и не приехал на участок минуту назад, а весь день тут торчал, оттого так мастерски и горланил, указывая на недоделки, которые должны были устранить ещё вчера. Он вопил так, что деревья качались, а испуганные птицы уже отправляли голубиной почтой заявки в миграционные отделы других лесов, лишь бы подальше от этого богатыря с иерихонской трубой вместо голоса. А потом здоровяк как-то подозрительно внезапно вспомнил обо мне и резко обернулся.

— Так, теперь с тобой разберусь…

— Так! Руки прочь! — взвизгнула я, наблюдая, как сверкают пятки прораба, уж слишком ловко убегающего в закат. — Знаете, я передумала. Я, наверное, не сказала? Но я только на первом курсе, Вячеслав Андреевич. У меня нет опыта, из рекомендаций — только похвала друзей, которым обустраивала дома. Можно я пойду? Пожалуйста.

— Ты что, испугалась? — Мятежный ощупал карманы своих брюк, вытащил сигареты, закурил и сел на бетонное ограждение пустующей клумбы, в центре подъездной дорожки к парадному входу. — А я на тебя ставил, Грушенька. Ты так отчаянно пыталась не рухнуть мордочкой в грязь, что даже на миг подумал: «Вот та женщина, что высадит мне фруктовый сад, застелет грязь рулонным газоном и натычет пышных цветущих кустов. П-ф-ф-ф… Слабачка.

— Ничего и не испугалась! — шикнула я, уже ощущая, как закипает адреналин.

Этот придурок будто прочувствовал, что я слаба перед спорами. Внутри всё клокочет, взрывается, а внутренний голос орёт устрашающим голосом: «Покажи ему, Вера! Утри ему нос! Да пусть победит сильнейший!».

Но я надавила на горло своему обезумевшему желанию доказать, потому что в этой схватке победила чуйка. И она упорно шептала мне, что связываться с ним опасно!

— Но работать у вас тут не буду. Атмосфера угнетающая.

— Тогда я растреплю всем, что вы, Грушенька, кинули меня на бабки, да ещё и фото приложу вот этого безобразия, — он махнул в сторону раскуроченного газона, где в самом центре глинистой кучки росла одинокая ромашка. — Скажу, что это современное виденье ландшафтного дизайна, то есть твоего, Полторашка. Оно тебе надо? Трудно придётся потом клиентов искать.

— Вы чокнулись? Я-то тут при чём? — схватила свои грязные туфли и стала пятиться назад, уже мысленно прикидывая, кто может меня отсюда забрать. Свою машину мне пришлось бросить ещё за поворотом, там, где кончился нормальный асфальт. Блин, за долбаным Добби-бригадиром, что ли, рвануть? Он так мастерски взмахнул в гору, что есть подозрение, что тропинка давно протоптана.

— Работу хочешь? — голос Мятежного стих, превращаясь в колдовской шёпот.

Этот звук окружил меня, как бывает во время грозы. Ты словно стоишь в центре стихии и с опаской озираешься по сторонам, гадая, откуда шарахнет. Но я-то знала! Вон, и глаза его уже выстреливают петардами ярости, и улыбка в оскал шальной превратилась.

Зверюга, блин… А какой красивый мужчинка! И высокий, как Эверест, и фигура, как у атлета, вот только в его силуэте пошлости не было. Он был органично прекрасен, без пересушенности рельефов и смазливой метросексуальности, в которой очень часто тонут мужчины. Хорош, чертяка. Очень хорош!

Стоп… А чего это он улыбается?

«Дура! Верка, ну как ты думаешь? Может, потому что ты уже минут пять елозишь влажным взглядом по его телу?»

— Хочу… — выдохнула я и мысленно надавала самой себе смачных пощёчин.

— Тогда принимай объект, Грушенька, — Мятежный встал и буквально в два шага оказался около меня. Уже в отточенном движении подхватил на руки, закинул на плечо и потащил к дому. — Пойдем, кофе сварю. Так сказать, закрепим трудовой договор.

— Да я ж еще согласие не дала!

— Ты так мою задницу рассматривала, что слюной всю бетонку закапала.

— И ничего я не закапала! — вскрикнула, а сама обернулась, чтобы проверить, потому что рядом с ним уже ни в чем нельзя быть уверенной, особенно в себе.

— То есть с тем, что пялилась, ты согласна? — расхохотался он, входя в охренительно красивый холл дома. Слава скинул грязные туфли, вырвал из рук мои шпильки и только тогда опустил на пол. — Ладно, я только с виду грозный дядька. А в душе пухлый кролик.

— Дядь, ну отпусти меня! — залепетала я, а сама покорно плелась следом, осматривая просторный коридор. Интерьер был невероятно красивым. Здесь не было новомодного веянья холодной современности, наоборот… Натуральный дуб на полу, светлые с теплым отливом стены, уютная и комфортная мебель. Всё было продумано, выверено и создано для жизни, а не для красивых фоточек в соцсетях. — Ты уволил гору дизайнеров. А у меня опыта нет. Я только поступила в архитектурку, и мне бы с профессионалом поработать, чтобы уловить суть.

— Я их уволил, потому что они хотели превратить мой двор в петушарню, — зарычал он и кивнул в сторону груды глины, где торчала ромашка. И тут до меня дошло… Он что, перекопал территорию, чтобы стереть чью-то работу? Бля… Отбитый он, что ли? Головой мамка часто ударяла? — Слушай и внимай, Груша. Мне нужен аккуратный простор.

— Просто газон посеять, что ли? — я буквально опустилась в кресло и только тогда вспомнила, что джинсы болтаются на честном слове! Прижалась пятой точкой к спинке и притихла, осматривая вспаханное поле через панорамную стену.

— Газон я и сам посеять могу! — он рыкнул и обернулся, как-то быстро осмотрев меня с ног до головы. — Тебя как зовут-то, чудо чудное?

— Вера… Вера Вьюник… — выдохнула я.

— Вот теперь охренеть, — прохрипел Мятежный и вернулся к сверкающей кофемашине. — Значит так, Вера Вьюник, я передумал… Мне и так живётся неплохо. Давай, пей кофе, и я домой тебя отвезу от греха подальше.

— Это ещё почему? — у меня будто амнезия случилась. Я словно и забыла, что несколько минут назад отказывалась и буквально умоляла отпустить.

— Пей, Полторашка, — Вячеслав поставил передо мной чашку, а сам распахнул сдвижные двери в сад и закурил, выглядывая на парадную часть дома, где вновь засуетились рабочие. — Ты просила отпустить? Вот, считай, выполнено.

— А может, я передумала?

— С чего это? — он обернулся так внезапно, что рука дрогнула, и кофе щедрым плевком плюхнулся на мои многострадальные джинсы, а кожа вспыхнула ожогом. — Ой!!!

— Ну, ё-моё, — он закатил глаза и упёрся лбом в стекло. — И часто ты в неприятности попадаешь?

— Никогда, — я огрызнулась, наблюдая за ним исподлобья, пока пыталась руками остудить пятно.

— Ага, так я тебе и поверил. Хорошо, а целуешься ты с первыми встречными по понедельникам? Чётко по расписанию?

— Не бойтесь, Вячеслав Андреевич, вы были у меня первым, — я шлёпнула чашкой по гранитной столешнице, встала и рванула к выходу.

Какого чёрта я тут сижу? Ведь всем понятно, что уже ничего не выйдет. Какой между нами может быть контакт? Да я в жизни его теперь своим начальником не представлю, потому что перед глазами тот поцелуй.

Мне оставалось всего три метра! Три! Рука уже тянулась к бронзовой ручке, как дверь распахнулась, и я чуть не вписалась в ту самую блондинку.

— Ты? — завизжала она, сильнее прижимая к себе растерянного пса. А я не удержалась и захохотала. Волосы девушки были в комьях грязи, по тонкой белой блузке расплывались глиняные подтёки, собственно, белый шпиц был ничуть не лучше.

— Ой, тут Иллариона тоже нет. Пришла проверить, вдруг вы меня тогда обманули? — прыснула я, подхватила свои туфли и рванула на улицу. Замедлилась на секунду, а когда увидела Добби-прораба, стоящего меж деревьев, помчалась в его сторону.

Фух… Спасение!