Подкидыш для Магната. Сюрприз из прошлого

Евсения Медведева (2025)

— Ты скрывала от меня ребёнка семь лет! И если бы не твоя болезнь, то я бы вовсе не узнал, что у меня растёт дочь! — Горислав не кричал, но и в его шепоте было столько угрозы, что дурно становилось. — Прости! Спасибо, что присмотрел за дочерью. Я скоро встану на ноги, и мы исчезнем из твоей жизни ещё до свадьбы. Обещаю, что твоя невеста ни о чём не узнает! — Ну уж нет… Ты можешь идти куда хочешь, а дочь со мной останется. — Но она моя! — закричала я, пытаясь ухватить его за руку. — Ты не имеешь права! — Я всё сказал, — мужчина взмахнул ДНК тестом и вылетел из палаты, оставляя меня наедине с едким чувством страха. Мне было пять, когда мальчишка-хулиган из нашего двора пообещал жениться. Он просто утешал, когда соседская девчонка сломала мою куклу, а я, дурёха, поверила… Он стал моей первой любовью… А потом и первым мужчиной. Только он НИЧЕГО не помнит, а я была вынуждена скрывать от него ребёнка. А теперь он собирается отнять у меня дочь… Но я не позволю!

Глава 3

«Она твоя дочь. Марфа».

Все слова комом в горле встали. Я крутил пошарканную фотографию, не понимая зачем. Надпись никуда не девалась, да и лицо Марфы не становилось чужим и мало знакомым. Это не видение…

Но ещё странным было то, что под посланием была приписка, правда, сделанная чужим, немного рваным и явно мужским почерком. Там был мой адрес. Не юридический, не по месту прописки, а фактический. Этой информации нельзя найти в интернете, технически я к этому дому не имею никакого отношения. Но откуда он у неё?

— Так вы знаете гражданку Дунаеву? — с облегчением выдохнула Алевтина и села обратно на диван, с усердием массируя виски. Она даже побледнела, очевидно, принимая судьбу ребёнка слишком близко к сердцу.

Я сжимал в ладони кусок картона, а потом медленно перевел взгляд на миниатюрную копию, уснувшую в моем кресле. Девчонка, оказывается, сняла с себя кеды и, взобравшись с ногами, тихо посапывала, забившись в самый угол. Только её рыжая копна покачивалась от глубоких вдохов.

— Алевтина Петровна, у вас есть время? — сам того не желая, я перешел на шепот. — Хотите кофе? Или, быть может, завтрак?

— А я не откажусь. Только Илья Петрович…

— Мы и Илье Петровичу предложим кофе, — я аккуратно подхватил старушку под локоть и повел в сторону кухни.

— Горислав Борисыч! Что же вы сами пришли? Могли просто позвать, — всплеснула руками повар тётя Катя, не ожидая увидеть меня на своей территории.

А ведь я и правда ни разу не был здесь после окончания строительства. Завтраки и ужины меня ждали в столовой, а кофе подавали по расписанию, так что вторгаться на чужую территорию просто не было надобности.

— Угости мою гостью своим фирменным завтраком, — я подмигнул своей домоправительнице, прекрасно понимая, что тётя Катя сейчас быстро заговорит зубы этой блюстительнице бюрократических норм. А мне сейчас очень нужно побыть в тишине.

Я выскочил из кухни и прямиком рванул на террасу. Махнул рукой, отгоняя Морозова подальше, потому что мне просто нужен был воздух.

Оперся руками о мраморное ограждение, вбирая холод камня, чтобы хоть немного сбавить градус внутреннего кипения. Все эмоции настолько туго переплелись с воспоминаниями, что уже было просто не остановиться.

Я помнил её. Смешную, рыжую и курносую Марфуху, в волосах которой путалось солнце.

Она была моей соседкой, помню, как орущий кулек принесли из роддома, помню, как всем дружным подъездом встречали причину всеобщей бессонницы, а ещё помню традиционный торт «Птичье молоко». Настоящее, вкусное, домашнее. Мне, кажется, было лет десять.

Она появилась и сразу стала любимицей всего дома, бабушки пекли ей румяные пирожки, дядьки вырезали из старых деревяшек мебель для кукол, а мальчишки брали с собой на рыбалку.

Марфа…

— Гора! — голос друга вырвал меня из этой удушающей пелены, возвращая в неожиданную реальность. Боковым зрением увидел Дениса Раевского, бегущего по длинной террасе вдоль дома. — Что случилось?

Что случилось? Я и сам толком понять не могу, что случилось. Утро было стандартное: душ, тренировка, завтрак, быстрый брифинг с секретарем по расписанию на день, а потом… Разбитое булыжником окно в зимнем саду, показная выволочка охранников Морозовым и, наконец, визит органов опеки…

Друг ждал ответа, но я был просто не в состоянии. Обернулся к дому, где через панорамное окно прекрасно просматривалось кресло, в котором, свернувшись калачиком, спала рыжая девочка.

— Это она? — Денис без стеснения подошел близко-близко и практически прижался лицом к стеклу, чтобы лучше разглядеть. — Рыжий подкидыш какой-то.

— Это я и без тебя вижу!

— Не, ну а чего ты рычишь? Гора, отправь их со своими бумажками куда подальше, и прав будешь по всем фронтам. У них нет ничего, а то признательное письмо — так это смешнее контрафактной водки. От неё хоть народ торкает, а тут дохлый номер.

— Денис, делать что?

Я сел в ротанговое кресло, откинул голову на подголовник и застонал. Все, что перечислил друг, я и без его юридической консультации знал. Это с точки зрения закона и собственных прав, а вот с точки зрения морали?

— Ты мать её знаешь?

— Знаю.

— Было?

— Нет, конечно! Я её в последний раз видел лет двадцать назад, когда убежал из детского дома. По привычке пришёл в наш двор, а там она… Как щас помню, сидела и куличики из мокрого песка лепила!

— А где она сейчас-то? — Раевский потирал подбородок, снова и снова перечитывая документы.

— Говорят, в поселковой больнице в тяжелом состоянии.

— Откуда в поселковой больнице реанимация? — хмыкнул друг и отошел от окна, когда девчонка заёрзала от его пристального и неодобрительного взгляда.

— И правда… Морозов! — рыкнул я, и уже через пару секунд Юра материализовался из ниоткуда.

— Пробей все по этой девушке, — я отправил Юре фото того заявления, где Марта своей рукой указала все свои данные, вплоть до прописки.

— Белогорский? — протянул Юра, явно чтобы скрыть удивление от содержания письма, которое просто не мог не прочитать. — Как срочно?

— Ещё вчера.

— Тогда я поскакал?

— А ещё узнай, почему она сменила фамилию, — шепнул я вдогонку, но Морозов быстро кивнул, уловив мою просьбу. — Это что за сюрпризы, а? Раевский, я чем судьбу-то так разгневал, что с утра такое вот получил?

— Гора, ты же понимаешь, что это взрослый живой ребёнок? — Денис махнул рукой в сторону окна. — Если придать делу ход, то уже не отмотать, как нелюбимый момент в фильме. Ты понимаешь?

— Я понимаю, Денис. Понимаю! А ещё я понимаю, что этот, как ты выразился, взрослый и живой ребёнок никуда не денется, не рассосется, не развеется туманом над студёным озером. И каждое утро я буду вспоминать, что эта рыжая девчонка просыпается в детском доме? Так? Только ты, наверное, забыл, что меня точно так же, выращенного на перине, спустили с небес на землю, не дождавшись совершеннолетия, и я как миленький отсчитывал каждый день на протяжении четырёх лет!

Раевский стиснул зубы, взяв паузу, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. В глазах друга были и тревога, и смятение… Он — юрист. И мышление его прямое, сухое, подкрепленное фактами. А факт в том, что этот рыжик просто не может быть моей дочерью.

— У тебя скоро свадьба! Что скажет Ангелина? А её отец??? — Денис тихо взвыл и опустился в соседнее кресло.

— С Ангелиной я как-нибудь сам разберусь, без юриста! — не выдержал я и рыкнул на друга. — Ты мне скажи, делать что?

— Гора, я не понимаю, что ты от меня хочешь? Правда? Так она в том, что это не твоя головная боль. А если ты хочешь моральной поддержки, то это точно не ко мне. Просто помни, что это не отчуждаемая собственность, это жизнь и судьба маленького человечка. По закону она так или иначе отчаливает в интернат, потому что ты — неофициальный опекун…

Денис ещё долго сыпал юридическими терминами, то ли пытаясь напугать и отрезвить, но ли нарочно сгущал краски. Но его слова никак не помогали мне понять, как поступить? То, что Марфа дала девчонке моё отчество, ещё ничего не говорит! Но дышать стало как-то неудобно…

Никогда не страдал провалами в памяти, не жаловался на голову, на потерю сознания, поэтому даже мысли о том, что я просто мог забыть одну из своих женщин, заставляла меня злиться. И даже вопрос стоял совсем не в этом!

Это Марфуха! Соседская девчонка, для которой я мастерил рогатку, чтобы она отстреливалась от обидчиков. Это крошка с облаком рыжих волос, с кляксами веснушек и с яркой зеленью чистых и наивных глаз. Это просто не может быть правдой.

— Гор, ну давай уберём муки совести? У тебя все факты на руках есть, так давай просто посчитаем, где ты был, когда это чудное создание было зачато, — Раевский вдохнул. — Когда там она родилась?