Асур

Егор Neбо

В 1939 году при применении наркотика правды к подследственному Льву Бауму, тот вдруг начинает утверждать, что он – асур, существо с планеты Сумер. Этот случай представляется интересным следователю Дмитрию Солохину, но после применения наркотика Лев Баум погибает, а листы последнего допроса Баума исчезают.Следователь Солохин тайно начинает собирать архив, в котором вскоре появляются схожие уголовные дела.А в 2020 году при применении следствием наркотика правды, заявляет о себе очередной асур…

15

Дача Севастьянова размахом воображение не поражала, но и вспоминать про пана Тыкву с его домиком поводов не было.

Паша подъехал к воротам своего участка, открыл их, въехал по дорожке к гаражу и заглушил машину. В молчании, которое на несколько секунд сейчас повисло, Семен ясно себе представил, каково тут летом, тихими вечерами, насыщенными хвойным запахом воздуха.

— Хорошо? — улыбнулся Павлик Семену.

— Хорошо, — согласился Кляйн.

Периметр участка дачи защищали штук 200 туй и еще каких-то хвойных деревьев, названия которых Кляйн когда-то знал, но забыл. Все они были еще молодыми, но уже создавали на даче Павлика тот уют, который огораживает пространство своей территории от пространства остального мира.

— Когда один приезжаю, почти никогда машину в гараж сразу не ставлю, — сказал Севастьянов. — А вот так вот сижу и слушаю эту тишину вокруг. Дышу.

— Не будем нарушать традиций, — подала с заднего сиденья голос Оля Савина. — Я тоже сейчас так хочу. Хочу только слушать и дышать.

Паша улыбнулся.

— Ты не умеешь, Савина, — сказал он. — Просто дышать и слушать. Тебе жизнь подавай.

— Специалисты по Савонаролям на пороге, — проворчала Савина и выбралась из машины. Все в компании Кляйна знали Олю под этим ником, которым Савина пользовалась для самоназвания в соцсетях. Порой называл ее так и Семен.

Павлик тоже открыл дверь машины, вышел и потянулся.

Вышел и Семен.

Несмотря на февраль, во дворе стояла здоровенная наряженная ель. Судя по ее размерам, Павлик купил участок уже вместе с этим деревом.

Семен задумался о том, как же Севастьяновы наряжали эту елку. На первый взгляд казалось, что для этих целей понадобился вертолет. Зато дети Павлика будут помнить это приключение всю свою жизнь.

— Ну что, пошли в дом? — сказал Паша.

— Ага, — ответил Кляйн.

Семен поднялся по лестнице, открыл дверь, и они вошли в дом. Дача Севастьянова состояла из двух этажей и семи комнат. Кляйна удивили аж две ванных на первом этаже.

— Ну, у меня же трое детей, — ответил на вопрос об этом Севастьянов. — Плюс гости частенько остаются.

Павлик ввел Олю и Семена в первую от лестницы комнату.

— Вот, — сказал он. — Это ваша гостевая.

Комната была обставлена без шика, но со вкусом.

Семен, который только что узнал, что у Севастьяновых уже трое детей, сказал:

— Хм. Трое. Кто третий, мальчик?

— Забыл тебе сказать, да… — сказал Сеов. — Мальчик.

— Интересно, как назвал. Давай угадаю, — сказал Семен. — Если Миша и Маша, то пусть будет…

— В жизни не догадаешься, — улыбнулся Севастьянов. — Гриша.

— Да уж, — ответил Семен. — Не догадался бы. А почему?

— Когда жена была на последних месяцах, — ответил Павел, — Мишка притянул из сада считалку «Мишка, Гришка и Щипай ехали на лодке. Мишка, Гришка утонули. Кто остался в лодке?»

Павлик сделал паузу. Он ждал ответа.

— Щипай? — предположил Семен.

— Вот. Когда я так отвечал, Мишаня в восторге бросался ко мне и начинал щипать. Ну и после этого мы с женой решили, а почему бы и не Гриша? В конце концов, разве это не звучит? Миша, Гриша и Маша?

— Ну знаешь ли, — пробормотал Семен. Он хотел сказать, что Мишка и Гришка в считалке утонули, но не стал этого делать — ребенка все равно уже назвали так, как назвали.

— Подходяще, — сказала Савина.

— Во-о-о-о-от, — протянул Севастьянов. Вышли из гостевой и пошли по второму этажу. — Здесь кухня. Здесь бойлерная, — показывал Паша. — Если вдруг отключат электричество — а такое здесь бывает, — то вот тут включается резервный генератор. Позвонишь мне, я объясню, что да как.

Еще некоторое время Сеов разъяснял постояльцам, откуда что берется в его хозяйстве. Потом все втроем вышли на улицу к машине.

— Ну что. Две недели у тебя здесь есть точно, — сказал Сеов. — А там по обстоятельствам. Обычно мы с начала марта начинаем уже ездить на дачу семьей. Но сам понимаешь, все решаемо.

— Спасибо, Пабло, — сказал Кляйн. — С меня бутылочка.

Кельвин произнес это именно так — «бутылочка». Выражение пошло еще с лицея. На уроке биологии учитель — бывший моряк — так иногда благодарил за что-нибудь лицеистов — оттуда и пошло.

Попрощались. Затем Севастьянов сел в машину и стал задом выезжать с участка. Семен пошел следом. Поднял на прощание руку.

Сеов выехал за ворота, Семен стал за ним запирать, когда в мобильном его снова раздался звонок. Кляйн посмотрел на имя звонившего абонента, и у него потеплело на душе.

— Да, Баргуджан, — поднял он трубку.

— Здравствуй, дорогой, здравствуй! — зашумела в ответ трубка кавказским акцентом.

— Здравствуй и тебе, Баргуджан, — ответил Семен. — Рад слышать тебя.

— А я как рад, дорогой! — закаркала трубка так, как будто говорила не на русском, а на грузинском языке. — Семен, я из Москвы выехал, координаты кинешь или как нам быть?

— Да, сейчас дам, — ответил Кляйн. — СМС пришлю. Мы сами только вот приехали на дачу к Пашке.

— Ну давай, до встречи, жду СМС, — акцент был слышен у Баргуджана всегда. Но был этот акцент каким-то странноватым, будто нарочитым, будто собеседник обозначал свою принадлежность к кавказцам, а на самом же деле, казалось, мог говорить без акцента вовсе.

— Да, пришлю, минуту, Баргуджан, — сказал Семен.

— Давай, дорогой, — сказал кавказец и положил трубку.

Семен нашел координаты дачи Севастьянова в телефоне и сбросил СМС.

— Кто это еще? — Савина сидела в беседке и щурилась не по-февральски яркому солнцу.

— Это друг, — ответил Кляйн. — Должен кое-что привести.

— Да? — спросила Савина. — Что же он должен привести?