Сводные. Стану первым

Екатерина Аверина

— Ваня, отпусти, — съеживается сводная. — Не хочу я тебя больше отпускать, — едва касаюсь губами её виска. — Отпусти, говорю! Я же маленькая! И сестра. И вообще у тебя есть, кого тискать. — Ревнуешь? — жадно смотрю на ее губы. Хочется впиться в них пьяным, взрослым поцелуем. — Убери. Руки. Иди лапай свою эту… — кивает на засос. Вместо цветов на свидание он берет презервативы, снимает ролики для своего канала, обожает готовить и чертовски обаятельно улыбается. Когда мы виделись в последний раз, я носила огромные очки и брекеты. Он ненавидел меня, а я хотела его внимания. Теперь нам предстоит делить одну квартиру на двоих и вместе встречать Новый год. P.S. Это далеко не все сюрпризы, которые ожидают Ваню.

Глава 10

Иван

С похмелья я дико раздражительный. Бесит всё: от громких звуков до полной тишины. То, что по моей квартире вообще кто-то ходит. Это какой-то жёсткий взлом личных границ. Я не привык подстраиваться под людей. Моя квартира — это моя территория, мой комфорт, где всё сделано так, как удобно и нравится мне. Наверное, потому я и не лезу в постоянные отношения. Слишком многим придётся жертвовать. Время, саморазвитие, карьера, привычки. С утра можно выползти из кровати в трусах, а то и без. Теперь надо открывать глаза и искать штаны. Мелочи? Возможно. Но это мои мелочи, я чёртов эгоист.

Есть очень узкий круг людей, ради которых я готов на всё. Реально вообще на всё. Этих людей я знаю с детства. Исключение, пожалуй, только Илья, он присоединился к нам позже, сразу вписался и стал своим. Невероятная редкость. До него ни у кого не получалось. Ну и девчонки друзей, конечно. За них можно и по башне настучать, и горло перегрызть при необходимости. Мать с отцом. С последним у нас не всегда бывает просто, но это семья. Люблю и ценю всё, что они для меня делают и что в меня вкладывают.

Как впускают в свою жизнь левых людей, я понимаю слабо. Ещё ни одна женщина из побывавших в моей постели не вызвала у меня желания ни то, что менять свою жизнь, даже оставлять её на своей территории дольше, чем на одну ночь.

И шастающий по коридору, сопящий от обиды, навязанный семьёй раздражитель не даёт мне расслабиться. Даже то, что я фактически продал свою свободу за тачку, никак не влияет на ситуацию и моё отношение к сводной.

«Возьми Полину с собой, ей скучно дома»

«Поиграй с Полиной»

«Посиди с Полиной»

Вроде детьми были, только ничего ведь не поменялось. Она снова приехала, и её снова спихнули на меня. Следи, сопровождай, помогай, развлекай. Клоун я, что ли?

Закидываюсь парой таблеток от головы. Упираюсь обеими ладонями в столешницу кухонной тумбы и прислоняюсь лбом к дверце навесного шкафчика. Прохладный, хорошо…

Где-то над пупком неприятно зудит и тянет. Несмотря на раздражение в адрес малявки, мне не даёт покоя то, как закончился наш разговор. Она ни слова не проронила после этого. И я даже логики в себе искать не пытаюсь. Какая-то совесть у меня, наверное, всё же есть, и именно она сейчас доставляет дискомфорт.

Растираю рукой место, где сосредоточилось неприятное ощущение. Головная боль немного стихла. На бар смотреть тяжко, тут же начинает мутить. А вот пожрать было бы неплохо.

Провожу небольшую ревизию в холодильнике, прикидывая, чего бы такого приготовить. Заморачиваться или обойтись чем-то простым?

Когда на барной стойке оказывается внушительная горка разнообразных продуктов, становится понятно, что заморачиваться я таки буду.

Прикинув время приготовления, быстро собираю себе бутерброды из ржаного хлеба со злаками, остатков мягкого козьего сыра, дополняю виноградом, и жить с тяжёлого похмелья становится ещё чуточку приятнее.

Итак, на ужин у меня сегодня тушёный гусь с фаршированными яблоками и ананасовым соусом. Мне кажется, птица просто создана для кисло-сладких соусов с разными акцентами.

Разделав гуся, выкладываю на холодную сковороду и оставляю томиться до выделения его собственного жира. Ему в общей сложности готовиться порядка двух часов, поэтому выставляю среднюю температуру на плите и приступаю к обработке овощей.

Лук, морковь, тонко нарезанный сельдерей отправляются на соседнюю сковороду и готовятся там на растительном масле, а я добавляю немного сливочного к своему гусю. Даю ещё чуть потушиться. Часть насыщенного ароматом жира переливаю к овощам, чтобы всё равномерно пропиталось.

Запах стоит такой… Чаще сглатывая слюну, проверяю корочку у гуся и аккуратно переворачиваю, добавляю корицу на кончике ножа и принимаюсь за подготовку яблок. Крепкие, зелёные, то, что нужно. Сделав из них чашечки, заполняю клюквой, добавляю мёд и ещё немного корицы.

— Чёрт, как же это будет вкусно! — облизнув пальцы, споласкиваю руки и, проверив гуся, накрываю яблоки заранее аккуратно срезанными с них крышечками. — Кайф! — люблю, когда не только вкусно, но и красиво.

Яблоки отправляются в духовку буквально на десять-двенадцать минут, добавляю щепотку соли к птице.

Всё почти готово. Остался соус.

Смешиваю в чаше блендера приготовившиеся овощи с хорошо очищенным ананасом, добавляю мяту, и последний штрих — немного красного вина. Взбиваю, добавляю щепотку сахара, сок лимона и повторяю процесс.

Кидаю на сковороду фундук. Он придаст блюду дополнительный оттенок вкуса.

И… всё. Осталось только разложить.

Две тарелки. Да, две! Я решил извиниться.

На дно соус, сверху по несколько кусочков мяса, идеально отходящего от кости, готовые яблоки с клюквой. Для украшения пара долек лимона, листья мяты, ещё несколько ягод клюквы и очищенный фундук.

— Идеально! — я реально доволен тем, что получилось. Прошла голова, и мысли вроде разложились по местам.

Сервирую, разливаю по бокалам сок, хотя вино подошло бы лучше, но Полина ещё не доросла, а я алкоголем обычно не похмеляюсь. Осталось подобрать какие-то слова, чтобы сводная выползла из своей крепости.

По привычке дёргаю за дверную ручку. Заперто. Дурацкая щеколда! Снова вспыхиваю раздражением, но тут же гашу его. Хрен с ней, пусть будет, раз мелкой так нравится.

— Полин, открой, — зову сводную.

Тишина. Делаю вдох поглубже и стучу ещё раз.

— Полина, — молчит. — Поля, твою мать! — врезаюсь в дверь кулаком.

Малая всё же высовывает свой нос в коридор.

— Что? — хрипит и смотрит на меня как на врага.

— На кухню приходи. Я ужин приготовил.

— Я не хочу есть, — поджимает губы.

Между строк легко читается: «С тобой».

— Приходи, тебе понравится. Заодно поговорим.

Она ныряет обратно в комнату и захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

— Да чтоб тебя! Чё ты такая бесячая?! — рыкнув, ухожу на кухню.

Ужин остывает. Жалко, пипец. Сажусь за стол, отламываю кусочек мяса, макаю в соус и тяну в рот. Глаза закатываются от сочетания вкусов и текстур.

Слышу шаги. Надо же, решила выползти всё-таки.

Босая, с небрежно заплетённой косой, покрасневшими глазами, в свободных спортивных штанах и футболке. Морщит свой симпатичный нос, принюхиваясь к ароматам, заполнившим кухню.

— Кто это? — косится на свою тарелку, будто я ей туда таракана положил.

— Птица. Садись уже, — киваю на свободное место.

Поля плюхается на стул, берёт вилку, толкает в сторону фундук, двигает ягоды, рассматривая каждую.

— О чём ты хотел поговорить? — не спешит пробовать.

— В общем, — осторожно разламываю яблоко, собираю на вилку соус, мясо. Поля смотрит на эту вкусняшку и шумно сглатывает слюну. — Я был не прав, — заканчиваю свою мысль. — Шутка была грубой.

Хмыкнув и как-то странно улыбнувшись, Поля всё же решается попробовать то, что я приготовил.

Демонстративно долго жуёт, делая вид, что задумалась, а сама стреляет в меня глазками.

Отодвигает от себя тарелку, приборы.

— Рада, что совесть у тебя всё же есть. А это… — смотрит на гуся. Отодвигает табуретку, медленно встаёт. — Ничего так, — пожимает плечами, — пойдёт.

— В смысле, пойдёт?! — от возмущения из рук выпадает вилка.

— Ну-у, — тянет Поля, делая пару шагов от стола. — Борщ я люблю больше.

— Деревня.

— Сам ты деревня, — показывает мне язык.

— Откушу сейчас, — предупреждаю улыбающуюся язву.

— Только попробуй! — предусмотрительно делает ещё шаг назад, и ещё один.

С грохотом отодвинув стул, резко поднимаюсь, сводная взвизгивает и уносится в коридор. Усмехнувшись, срываюсь за ней. Ловлю за талию за секунду до того, как она нырнёт в свою спальню и снова забаррикадируется.

Рывком вжимаю в себя, но тут же отталкиваю, разворачиваю и прижимаю к стене, выставив ладони с обеих сторон от её лица.

Она упрямо смотрит на меня. Я на неё.

Мля, глаза какие… Большие, живые, серые с переливами, как расплавленный металл. Первый раз вижу так близко. Утонуть на хрен можно!

Встряхнув головой, сбрасываю наваждение и делаю шаг назад, убирая от неё руки. На языке крутились какие-то угрозы. Чёт я потерялся малость.

— Борщ сама себе готовь, — ляпаю первое, что приходит в голову, разворачиваюсь и ухожу.

— Приготовлю, — в её голосе вместо язвительности слышится улыбка.

— Вот и готовь, — огрызнувшись по инерции, сворачиваю на кухню и сажусь обратно за стол. — Завязывай столько бухать, Коптель, — говорю сам себе, подтягивая ближе тарелку с ужином. — Нездоровые мысли начинают приходить в твою больную башку.