Ветер отчаянных надежд

Екатерина Дибривская, 2020

Возвышаясь надо мной, прикованный цепкими детскими пальчиками, стоит ОН. Чудовище. Человек, которого я пыталась забыть все эти годы, но не могла. Тот, кто снился мне в кошмарах. Это… дед моего сына… или его отец. Потому что я не знаю, кто из них вышел победителем в этой гонке сперматозоидов! ОН или его мерзавец-сын. Наркоман, игрок и мой бывший парень. Когда Лёшка потерялся, я и представить не могла, что его найдёт этот мужчина. Мужчина, который вглядывается в знакомые черты лица маленького мальчика и всё внимательнее присматривается ко мне. Мужчина, который стал моим новым боссом, а я – его личной помощницей, доставшейся от предыдущего… Содержит нецензурную брань.

17. Николай

Все дни, что я провёл в Швейцарии, мотаясь от небольшого уютного отеля до частной клиники своего сына, я думал только о Полине. Она проникла в каждую клетку моего мозга. Снова.

Словно одержимый, я вспоминал все наши встречи в прошлом и наше новое знакомство в настоящем. А ещё я вспоминал её мягкие губы, её обжигающее дыхание, её огромные омуты глаз. Вспоминал и падал в бездну. Тёмную и беспросветную.

В той бездне настойчиво билось желание обладать ею. Сделать её своей. Подчинить. Скрыть от посторонних глаз. Чтобы — только моей. Навсегда.

Вдали от неё я признался самому себе, что был влюблён в девушку с тех самых пор, как она впервые переступила порог моего дома. Всё это время я был в неё влюблён. В девушку сына. В ту, на которую не имел права. Грезил о ней ночами. Видел её в каждой проходящей мимо девушке. Это было сродни наваждению. Я не мог управлять собственными мыслями, ведь каждая отправляла меня к ней.

Поэтому-то и тешил себя пустыми иллюзиями, что глупость развеется, когда она будет использована. Вгрязную. Жестоко. Был уверен, что клеймо позора от той ночи выскребет из моих мыслей одну, шальную, о зарождающихся чувствах к этой трогательной девушке. Убьёт напрочь мою зависимость. Разорвёт порочное желание. Не помогло.

Теперь я бесился от того, что самолично сотворил с ней всю ту грязь, которую она не заслуживала. Теперь я бесился, что я всё равно влюблён в неё, но сейчас, как никогда ранее, я ещё больше не имел на неё никакого долбанного права. И это знание скручивало мои внутренности в плотный узел, вызывая нестерпимую головную боль.

Ещё большую боль вызывал Стас. Остановка сердца по-настоящему испугала его, и он, впервые за долгое время, согласился поговорить со мной серьёзно.

— Пап, прости, что выносил тебе мозг, — не глядя на меня, тихо прошептал он. — Я хреновый сын. Никогда не ценил то, что ты для меня делал. А сейчас я смотрю на себя, а вижу нарика со стажем. Я не хочу быть таким. Устал. Хочу вернуться домой, выйти на фирму, начать с самых низов. Хочу, чтобы ты мной гордился.

Я с сомнением посмотрел на сына, но весь его вид говорил, что он не врёт. Видимо, близость смерти отрезвила его, и это к лучшему. Я не знал, как поднять тему его возвращения в Москву. Клиника больше не соглашалась нести ответственность за него. Ни за какие деньги.

— Хорошо, Стас, — устало выдохнул я. — Я дам тебе такую возможность. Но запомни, если ты снова опустишься на самое дно, не обессудь. Ты останешься один на один со своими проблемами. Ты мой сын, я люблю тебя, но ты давно уже не маленький мальчик, а я уже немолод. Вернёшься к наркотикам, знай, что мне проще будет пережить твои похороны, чем снова жить пустой надеждой на твоё исцеление.

Он кривовато усмехнулся:

— Кто она, пап? Хотя нет, пока ничего не говори мне. Приведу себя в порядок, и ты нас познакомишь!

— С чего ты взял, что есть какая-то она? — скептически спросил у него.

— Пап, ну это же очевидно! Раньше ты и мысли такой допустить не мог — что меня не будет в твоей жизни. Готов был бороться всеми силами с моими демонами, а теперь, посмотри, ты говоришь со мной, как со взрослым мужчиной, хотя я и не заслужил такого отношения, говоришь мне правду, не заботясь о моих чувствах. Это здорово, пап. Если бы я не был таким эгоистом, ты давно бы мог жениться и быть счастливым. Но вынужден был носиться со мной, как с малым дитя. Она, однозначно, положительно на тебя влияет, глядишь, ещё и братика мне родите!

Сын залился смехом. Если бы не его ужасающий нездоровый вид, впалые щёки, зелёный оттенок кожи лица и тёмные круги под впалыми глазами, я с уверенностью мог бы сказать, что он излечился. По крайней мере, его разум был чист. Сейчас. Надолго ли?

Меня покоробили его слова. Неужели то, что я признал свои чувства к Полине, так сильно повлияло на меня? На мои решения и поступки? И, главное, что я понял на тот момент — мне нужно держать девушку и её сына подальше от Стаса. Меня не заботил этот вопрос, но внезапно он стал наиважнейшим.

Если сын вернётся в Москву, возьмётся за ум, наладит свою жизнь, то не решит ли разыскать свою первую любовь? И что будет, если найдёт?

— Пап, я хочу, чтобы ты знал, — сказал мне Стас, прерывая поток мыслей в моей голове. — Какая бы она не была, она мне уже нравится. Потому что у тебя на лице всё написано. Я никогда не видел тебя таким. Ты словно сбросил маску и наконец стал собой. Я рад за тебя.

— Спасибо, — рассеянно ответил ему. — Я тоже рад, что ты решил обстоятельно взяться за свою жизнь. Ты знаешь, что можешь всегда рассчитывать на мою поддержку, но глупостей я больше не потерплю.

— Я всё понимаю, пап, — ухмыльнулся Стас. — Я очень постараюсь быть хорошим мальчиком и больше не расстраивать тебя.

Заключительные анализы, выписки проносятся где-то за пределами моего сознания. Кажется, я прихожу в себя только тогда, когда закрываю за своей спиной дверь квартиры.

— Мы будем жить вместе? Здесь? — присвистывает сын, бросая взгляд на закрытую дверь спальни.

Именно в ней всё и произошло. Сам я давно привык не думать об этом, но для Стаса воспоминания ещё свежи.

Конец ознакомительного фрагмента.