Кофеманка

Екатерина Ермолова, 2023

Я думала, что пишу русские «Ешь, молись, люби», а оказалось, что написала дневники «русской Бриджит Джонс», и мне это нравится, как и многое, что я сейчас делаю в жизни. Женский опыт, женское счастье, женские слезы, размазанная помада и саморазвитие, все это можно назвать одним словом – путь. На нон-фикшн я не потянула, зато на автофикшн вполне:)

Глава 9. Корсиканец

Жертве всегда хорошо.

Даже если она жалуется.

Потому что ей нравится быть жертвой.

Из сериала «Псих»

Почему-то мне вспомнился Шекспир: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о…». Вернее, вспомнила каждый раз, когда ко мне «приходил» клиент с разводом. Грустнее зрелища женщины, которой изменил любимый муж, бывает только мужчина, которому изменила жена. Уж сколько я их перевидала за свои кофе-пития. Львов, Козерогов, Овнов, Тельцов с глазами избитых тигров. Все эти ужасы, алименты, шантаж детьми, молодые мускулистые альфонсы-любовники, каждая история, как под TV-копирку, но у каждого оставленного своя боль.

Чаще всего так кидают хороших карьерных ребят, например, Эдгара — лучшего барбера Москвы, которого знает каждая стильная мужская особь города, или Андрея, отвечающего в Microsoft Corporation за безопасность национальных ИТ-систем:)

Футболиста Колю, но тут сложнее, сам бабник еще тот, именно от него я услышала фразу, от которой меня передернуло: «У меня женщин было не как грязи, а как микробов, она (жена) мне изменила с этим ничтожеством с животом». Тогда я чуть ли не впервые непрофессионально подумала: ну, и правильно сделала…

Я всегда умела слушать, в школе научилась записывать в дневники, то что мне говорили, в университете — анализировать, на работе — помогать. Но, с грустью стала осознавать, что с каждым разом мне это делать сложнее и сложнее. Я все больше начала понимать шутки психологов: у нас не депрессия, у нас вечная меланхолия.

Скучаешь не по городам, а по тому, как они тебя обнимали. Скучаешь не по мужчинам, а по тому, как они тебя любили. А любили меня всегда хорошо, щедро, страстно, почти всегда с красивыми подарками:) Если не могли дарить подарки, еще больше дарили себя.

Когда я грущу, я не только слушаю Sade, я еще танцую или пишу свои эссе.

Когда-то я написала:

«Несколько месяцев назад, еще на карантине, он сломил/увлек ее своим мужским напором, скорее даже напугал. Настолько, что она поставила все на жесткую паузу, сказав не просто «стоп», а «прощай».

Мало ли на свете ебанутых, но только такие и не отступают:) И какого же было ее удивление и понимание, что хорошие мужчины — те же дети в душе, также ранимы. Чем больше он увлекался ей, тем больше менялся и открывался. Даже удивительно, как из пошловатого красавчика бабника-повесы вдруг начало прорезаться, а вернее искренне показываться, не просто человеческое, а глубокое и трогательное. Внутри него шел сложный процесс «очищения»: мускульная/мускульная броня дала трещину и стало отшелушиваться все напускное, псевдо-брутальное.

Оказалось, что для его неотразимой внешности, он действительно давно не был на романтических свиданиях, по большому счету забыл, как это делается, а самое главное зачем. На их первом «настоящем» свидании, он нервничал больше, чем она. За этим было забавно наблюдать, но она не подавала виду:) Все это было, конечно, прекрасно и в целом ей льстило, что она опять подвинула или растопила замерший пласт очередной мужской души, но… что дальше с этим делать? Это же надо снова выходить замуж, а она этого явно не планировала…»

Или:

«О, если бы эти цветы умели говорить, какую историю любви, вернее борьбы могли бы рассказать:) Они встретились почти год назад всего лишь на час. Один час, который изменил их жизни. Потом ковид неожиданно разделил их на страны. Все это время они переписывались и созванивались, чего только не наговорили, что только не узнали друг о друге. Иногда расстояние — лучшая откровенность. А он любил поговорить о себе любимом:)

Она сбилась со счета сколько раз блокировала его, и получала цветы от него. Но, при этом была настолько не готова впустить его в свою жизнь, что дала адрес дочери для доставки букетов:) Ей это тоже поднадоело, и она шутила: «Мать, уймись»:) После очередной блокировки, когда он писал или звонил с нового номера, она говорила:

— Опять ты:) Изыди, нечистая:) Зачем?:)

И на своем, почти идеальном, каком-то чеховском русском, отвечал:

— Потому что я чувствую тоску между нами…

Она умирала от его бархатного, низкого голоса с акцентом. Самое мягкое, что он ей говорил в сердцах:

— Моя любимая врединааааа.

— Да, вредина, которая тебе не по зубам.

Самое жесткое:

— Ты больная на всю голову,

На что тут же получал в ответ:

— Не смей со мной так разговаривать!

Он извинялся, и сразу затихал, на время:) Когда ее совсем несло, она писала: «Ты ищешь легкой победы там, где ее, в принципе, быть не может. Да, получается, что в истории с тобой я «мужчина», к моему большому сожалению. Я умею отвечать за свои слова и поступки. И «корсиканцем» надо было называть меня, а не тебя».

Правда всегда отличается от вымысла. Или не всегда?