Книга Разиэля

Елена Анатольевна Леонова (2024)

На горе Арарат двое альпинистов обнаруживают пещеру с истлевшими кусками дерева, похожими на остатки древнего судна. Альпинисты отправляют снимки странной находки знакомому в Санкт-Петербург, а сами бесследно исчезают в горах.К поискам пропавших подключается следователь криминальной полиции майор Саблин, а загадочные снимки привлекают внимание писателя Филиппа Смирнова. Он начинает подозревать, что альпинисты обнаружили на горе Арарат не просто сгнившее судно, а следы самой невероятной тайны современной истории — Ноева Ковчега.

Глава 29. Санкт-Петербург. Суббота. 16:15

Саблин на мгновение забыл о своей новости, переключившись на писателя, который возбуждённо вскочил с места, проводя пальцами по волосам, взъерошивая их.

— Короче, я начал читать про Временное правительство, думая, что доклад могли доставить кому-то из верхушки.

— Да, ты говорил.

— Но потом понял, что курьер ехал долго и ситуация в стране поменялась. Надо смотреть Совет народных комиссаров. Из них я, сам не знаю толком почему, выбрал двоих: Рыкова и Троцкого. Я начал просматривать их биографии. Они, конечно, были очень крутыми людьми, аж зачитался! Но дело не в этом. По Рыкову никаких интересных нам фактов нет, точнее, безусловно, есть, но притянуть к чему-то, похожему на наше расследование, нельзя. Там одна политика. А вот Троцкий! — Филипп помахал рукой. — О-о-о! Когда я прочитал о нём, даже не подозревал, что я узнаю!

— И что же? — Саблин закурил, чувствуя, что писатель мог раскопать что-то важное.

— Короче, он, естественно, работал в Совнаркоме в те годы, был министром иностранных дел, участвовал во всех военных решениях того периода. Потом, во время Гражданской войны в двадцатых годах, Троцкий являлся фактически вторым лицом в стране, а далее включился в борьбу за власть. Он был в оппозиции к Сталину, затем началась ссылка, и…

— Филипп, давай короче, что ты выяснил? — не выдержал Саблин.

— Хорошо, в общем… — писатель перевёл дух, — в последние годы жизни Троцкий находился в Мексике!

Саблин смотрел на него сквозь табачный дым.

— И? — махнул он рукой с сигаретой.

— Не понимаешь?

— Понимаю, жил в Мексике. Намекаешь, страница доклада, купленная Казанцевой в Мехико, была раньше у него?

— Да! Троцкий жил в Мексике, в местечке под названием Кайоакан.

— Хм.

— Есть данные, что, когда Троцкий бежал из страны, он вывез с собой большой архив, как личный, так и государственные документы, — быстро заговорил Филипп. — Основным источником существования Троцкого в Мексике были гонорары от публикаций. Но в целом его материальное положение в тридцатых годах оказалось не очень, и он был вынужден продать часть своего архива парижскому филиалу Амстердамского института современной истории, — писатель выразительно посмотрел на Саблина.

— Ты хочешь сказать, что Казанцева ездила в Париж, чтобы выкупить архив Троцкого? — медленно произнёс Саблин.

— Да! Да! Но не весь архив, конечно, думаю, он стоит миллионы, а лишь какие-то документы. И они — недостающая часть доклада нашего авиатора.

— Ну-у-у… не знаю.

— Я думаю, кто-то из родственников или друзей, неважно, продавал страницу доклада через аукцион. Казанцева увидела и купила. Поехала за ней в Мексику, а там выяснила, что архив продан в Париж, и поняла: остальная часть бумаг там. Ну и поехала потом во Францию.

— То есть у неё был полный доклад о событиях в горах?

— Да.

Саблин закурил вторую сигарету.

— И, имея весь документ, Казанцева узнала, что авиаторы увидели в горах, и отправилась искать. Вот так, — Филипп сел обратно на стул, улыбаясь.

— Картина получается интересная, но… не кажется ли тебе: ты нашёл то, что хотел найти?

— В смысле?

— Ну, ты наугад выбрал Троцкого, прочитал про него, увидел упоминание Мексики, и всё дальше само собой сложилось. Да, он вывез архив, но почему ты решил, что доклад был у него?

— Потому что Казанцева летала в Кайоакан, где жил Троцкий. Такое совпадение не может быть случайным. Это тебе не Мадрид и не Лондон. О подобном месте никто вообще не знает, так почему она ездила именно туда?

Саблин продолжал недоверчиво смотреть на Смирнова. Однако майор заинтересовался найденной Филиппом информацией, даже с радостью поверил бы в версию писателя, но привык всё подвергать сомнению до конца: факты должны быть твёрдыми, убедительными, неопровержимыми. А тут… либо парню фантастически везёт, что он сразу наткнулся на человека, который скрыл и хранил доклад, либо всё это притянуто за уши.

— Хорошо. Оставим это пока как рабочую версию. Но у меня тоже есть для тебя новость, — усмехнулся следователь.

— Какая?

— Помнишь, Фатима сказала, что девичья фамилия Казанцевой — Ростовцева?

— Что-то говорила, да.

— Я тогда ещё подумал, что имя мне знакомо. Знаешь откуда?

— Нет.

— А тебе ничего не напоминает?

— Мне? Вроде нет.

— В общем, Ростовцев — это один из пятнадцати лётчиков в Третьем Кавказском авиаотряде.

— Да ладно! — удивился Филипп, доставая телефон и просматривая снимок, сделанный в архиве утром. — Точно! Чёрт! Как я не запомнил?!

— А я вот вспомнил, правда, тоже не сразу.

— Тогда что же получается… — нахмурился Филипп, — Казанцева — родственница авиатора, который мог видеть Ковчег?!

— Вновь забавное совпадение, да?

— Это не совпадение. Похоже, так и есть. Вот почему она так увлекалась библейской тематикой. Возможно, её прадед или какой-то предок рассказывал про Ковчег, типа семейная легенда, и она увлеклась?

— Может быть что угодно. Но факт остаётся фактом, они родственники. И искала она что-то в тех горах не случайно.

— У-ух! — после недолгого молчания произнёс писатель. — Вот это поворот!