Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!

Елена Княжина, 2023

Утром в книжной лавке хотелось его придушить. Днем в парке – скормить рою плотоядной саранчи. Ночью, в постели, от него стала зависеть моя жизнь.Если он уйдет – Тьма завладеет моим телом, а душа отправится в ее мрачные чертоги. Если останется, то потребует слишком высокую плату за свои сомнительные услуги… Наверное, не стоило нового Мастера проклятий сравнивать с филейной частью местного парнокопытного?

Глава 8

Ни до Риссы, ни до Тейки я так и не смогла добраться — их зажевало толпой и утащило вверх по лестнице. Я же перед тем, как пойти в спальню и завалиться в постель, сначала хотела сбегать в крыло магической зоологии.

Именно туда ректор велел отнести наших фамильяров на время отсутствия хозяев. Некоторые, конечно, не послушались, как Рисска, и тайком запихали питомцев и духовных спутников в рюкзаки. Но мой мизаур плохо переносил тряску в маг-вояжере. Он вообще от путешествий и замкнутых пространств становится нервным и кусачим и может неделю потом со мной не разговаривать.

В питомнике было необычно темно. Левая дверь, ведущая в лабораторию, была огорожена радужным экраном — очередным творением хитанца. Значит, Мюблиум и сюда добрался со своими проклятыми чарами… И как студентам теперь пользоваться лабораторией? Ну, тем, кто ей раньше пользовался. Не мне.

— Фидж, подай голос, вредина, — прошептала в темноту, отшатываясь от клеток с неявным содержимым. Видит Варх, не все фамильяры были безобидными, особенно если их забывали покормить.

— Эйфф… — басисто мурлыкнуло вдалеке, и я потопала на голос. Недовольный такой, предвещающий, что я снова буду покусана за долгое отсутствие и ужасные условия содержания.

— Я сейчас тебе все свои синяки покажу. Меня без тебя уже покусали, — пообещала мизауру, протискиваясь мимо двух ташерских дикобразов-близнецов.

Их хоть и разделили клетками, но фиолетовые иглы опасно торчали из прутьев. Один принадлежал Филу Экрю, а второй — его брату Эрвину. Как и парни, животные разительно отличались характерами, и главное было не перепутать, который из них добряк.

— Покашши… — потребовал гаденыш, когда я встала напротив коричневой глазастой морды за серебряной перегородкой. Явно не с тем просил, чтобы меня пожалеть. А чтобы убедиться, что добавка не требуется.

— Вот, — я отодвинула шарфик от шеи, демонстрируя сочный кровоподтек с красноречивыми следами зубов. Хоть магический слепок делай, чтобы определить кусавшего! — Доволен?

— Ну кто же так кусает? — разочарованно протянул лопоухий мерзавец. Он-то в этом деле был профессионал.

Мою хамоватую редкость заперли в одной из самых крепких клеток. Не потому, что он был особо опасен, когтист или ядовит. Просто единственный экземпляр в Эррене стоило беречь. Ценный был у меня «чубурашка».

Так его мама называла — «Чубурашкой». Когда объясняла, откуда у нас в доме появилось ушастое коричневое нечто. Милое, лохматое и безобидное с виду, но кусачее, как стая бешеных вирр, если не в настроении.

Уж не знаю, какого эффекта добивались ученые с Сеймура, когда выводили этот экспериментальный образец по описанию из какой-то хавранской книжки, но… Шесть дней из семи я завидовала подругам, что у их фамиляров все было поменьше. И уши, и острота зубов, и аппетит. Потому как Фиджериус, в те славные времена, когда не кусался, или грыз все вокруг, или подслушивал.

Поскольку мизауры у нас не водились, то и инструкции к ним никакой не прилагалось. Ни по питанию, ни по приручению. Иногда мне казалось, что сеймурчане — ученые из мира порталов и открывателей — подарили его матери в качестве шутки. Или даже в наказание.

Отказаться она не смогла (научные связи в Междумирье и без того хлипкие, никто не бежит первым делиться опытом). Так что этот лохматый гаденыш живет у меня с двенадцати.

Мизаур активно шевелил круглыми локаторами, что не предвещало ничего хорошего. Сейчас на мордочке Фиджа уже пробивался светлый пух. Еще пара недель, и он окончательно сменит шоколадную шерстку на белую, как обычно случается по осени.

— И что за диагностика, Эйфф? — пытливо уставился Фидж большими голубыми глазами. Отсюда услышал! — И какой еще Рэдхэйвен?..

— Такой Рэдхэйвен! — нервно фыркнула, жмурясь от дурацких ночных видений. Это просто сон. Просто сон. — Какой надо Рэдхэйвен!

— Кому надо? — с интересом уточнил гаденыш, аккуратно прикусывая мой просунутый палец. Не больно, так что это можно было расценить как ласку.

— Кому угодно, кроме меня, — прошептала сердито, выковыривая несносное создание из клетки.

— А Эйфф уверена? — прищурил голубые окуляры. — Тогда зачем Эйфф такая красная, как керрактская каэра о четырех плавниках?

Я закатила глаза: фамильяр у меня тоже был теоретик. Обожал проверять факты и делать всякие дурацкие выводы.

Только если я по ночам читала научные труды, Фидж получал знания иначе. Попросту подслушивал все, о чем говорят вокруг — начиная с ученых на Сеймуре, продолжая маминой лабораторией и вот, заканчивая академическим питомником.

Порой подкрадывалось отвратительное ощущение, что это ушастое чудовище (ладно, допустим, чудо) знает больше меня. Особенно о маминой работе. Она брала его с собой, пока жива была… Но он никогда не делился воспоминаниями.

Я слышала, что до меня у него была другая хозяйка, но о ней Фиджериус тоже никогда не говорил. Маленькая девочка лет четырех или пяти, что однажды провалилась в спонтанный портал и не нашлась. Родители-ученые вывели «чубурашку» ей в подарок. Он тогда был совсем крохой. Может, даже не так больно кусался.

Опасная это штука — гулять между мирами. От ставшего ненужным мизаура, напоминавшего о беде, избавились. Передали его в Эррен — «хоть на опыты, хоть в зоопарк», так Фидж к маме и попал.

— Эйфф просто устала и местами сильно… «помята». Некоторыми. Местами, — объяснила я.

Прижала к себе шоколадную тушку и двинулась мимо дикобразов, угрожающе дребезжащих длинными иглами.

— Покашешшь, где помята? — гаденыш расплылся в предвкушающей улыбке. — Обещала показать… Все-все синяки…

— Надо найти тебе подружку, — проворчала, удрученно вспоминая, что мизаур в Эррене в единственном экземпляре.

Без понятия, когда у них случается половое созревание, но судя по намекам и плоским шуточкам, лопоухий Фидж уже был достаточно взрослым. А с подружкой имелась загвоздка. Вот не могли с Сеймура прислать этих тварей в паре?

***

Я отрешенно смотрела, как Рисса достает из рюкзака свою белую ящерку и та начинает шустро перебегать по ее рукам. Эти двое вовсе не расставались и даже на лекции ходили вместе. Тейкина каффа надменно взирала на нас с самой высокой книжной полки, распушив длинный рыжий хвост, как метелку, которой Долия обычно стряхивает пыль с артефактов.

Фидж плохо ладил с другими магическими существами, но к соседям уже привык. Каффу великодушно игнорировал, с рисскиной ящеркой даже ладил, так что запирать его не требовалось.

Фенрисса что-то говорила, но все мои мысли занимал вархов проклинатель. Вот зачем ему участвовать в диагностике ауры? Я точно без его «экспертного мнения» обойдусь. Это и без столичных снобов малоприятная процедура.

— Имира Сиятельная, покровительница юных дев… Варх Всемогущий, дарами своими… Торум Громовержец, кара небес… Пошлите здоровья магистру Финиусу Мюблиуму… — донеслось до меня рисскино бормотание. Она жмурилась анжарскому небу, посылая молитву к невидимым золотым облакам.

Я в такие моменты старалась ей не мешать: каждый ищет покой там, где обычно находит. Я в библиотеках, Фенрисса — в храмах. Тейка… Судя по звону ее любимой шкатулки, она продалась богу дорогих побрякушек.

— Эта твоя религиозность, Рисс… — протянула Галлатея, когда та открыла глаза и затихла. — Какой в ней смысл?

— Смысл в том, что если ты не можешь с чем-то разобраться сам — попроси помощи, — миролюбиво улыбнулась подруга.

— И как, помогают? — флегматично подняла бровь Тейка. Они с каффой сейчас имели одинаковое выражение лица, и это немного смешило.

— Я верю, что помогут. Потому и молюсь всем богам на всякий случай. Это… кхм… практично, — пожала плечами. — Не только Варху Всемогущему, но и сестре его Имире Сиятельной, и брату его Торуму Громовержцу…

— Гномовержцу! — фыркнула Тея, азартно роясь в коробочке с украшениями.

— А ну как он тебя сейчас молнией шандарахнет, — сурово пригрозила пальчиком практично-верующая Фенрисса.

— Это вряд ли, — расслабленно заявила Галлатея, выуживая добычу — серьги с кроваво-алыми агонитами. — Фух! Я боялась, что забыла их дома…

— Ты невозможна!

— Я привязана к вещам. Они не предают, — Тейка завалилась на подушку и принялась разглядывать, как алые блики перебегают по крошечным агонитам. — Скоро бал… Я не могу уступить Килире и Лети. Сама понимаешь…

— «Дир Папиллон никогда не проигрывают», — заунывно протянула Рисса и, уложив локти на подоконник, уставилась в окно. — Это девиз твоего пра-пра-пра… Варх знает, сколько там этих «пра», Тей! Оно того стоит?

— Стоит. Эти квахарки много на себя берут, — воинственно сощурилась Тейка. — А Гномовержца твоего самого уже… «шандарахнули». Только Варх и остался. Но и он вряд ли прикроет наши голые задн…

— Тея!

— Все самим, все самим. Никто не придет на помощь, как ни кричи, — вздохнула трагично Галлатея, последняя наследница рода дир Папиллон, и притянула к себе шкатулку с блестящими побрякушками. Задумчиво достала из нее ожерелье из ташерского хрусталя и аквамаринов. — Или все-таки «лёд»? Не люблю огонь…

— И какой в этом смысл? — обернулась к ней Рисса. — Огонь, лед… Красное платье или голубое… Фил или Джи-Роуз…

— Смысл в том, что сейчас решаю я, — упрямо объяснила Тея.

Мы с Рисской синхронно вздохнули. Комната заполнилась тишиной. И только мой мизаур чем-то бодро хрустел под столом.

— Пока меня не продали в брачное рабство, как твою драгоценную Имиру, — пояснила подруга. — Сидит она сейчас на окраине какого-нибудь жуткого Керракта, третья в гареме справа. И едва ли слышит твои молитвы. Так что ты особо не напрягайся, Рисс. И рассчитывай только на себя.

— Я хочу верить, — пробубнила Рисска, укладываясь щекой на сложенные руки. — Это моя зона комфорта. Эйви, ты с Вейном идешь на бал?

— Как обычно, — пожала плечом, падая в постель и подгребая к себе Фиджа за огромное ухо.

Он недовольно завозился, всем видом намекая, что мизаур — не какая-нибудь каффа хвостатая, исключительно для глажки созданная.

— Ты меня уже зачубурахала, Эйфф… — проворчал гаденыш, с мученическим видом подставляя шоколадное пузо.

— Он пригласил? — уточнила Рисс.

— Он пытался, — улыбнулась собственному коварству и покосилась на чемоданы, доставленные Диккинсом в нашу спальню.

Зря я так с ним. Глупая шутка вышла. Надо будет сходить и самой его на бал позвать. Не фарфоровая, не разобьюсь.