Поиск Веры

Елена Лузина, 2017

Книга про силу рода, про Урал и старообрядцев, про поиск своих корней и истоков. Приключения девушки, которая прикоснулась к истории и нашла себя.

Вера

«Дутый противный конкурс. Глупейший. Опять деньги нести, — такие мысли бродили у Верочки в голове, — когда же они нормально работать начнут»?

Один из городских музеев в очередной раз устраивал конкурс «Лидеры регионального турбизнеса», но нужно было заплатить денежный взнос за участие. Мелочь, конечно, ничтожная сумма, но за что? Чтобы потом получить грамоту за свои же деньги?

Верочка к своим 40 годам наелась уже всякого: был и брак, и развод, и потеря мужа сразу после развода, и это вечное чувство вины, воспитание дочери и всегда много-много работы. А еще было своеобразное сотрудничество с многочисленными государственными структурами. Тут Вера захихикала, вспомнив про конкурс: «Ну, вот, будешь сидеть со своей принципиальностью и дальше, а могла бы заплатить и получить грамоту, а, быть может, и статуэтку — как бы тебе это пригодилось в работе! А могла бы еще красоваться и на сайте городской администрации, дорогая Вера Андреевна».

Расправив плечи, и гордо вскинув голову, Вера села за руль. Помня про свою честность, она вернулась к текущим делам. Нужно было сегодня еще раз объехать город и сделать фотографии. То есть времени оставалось совсем мало: был не приготовлен обед для дочки и еще куча не сделанной работы. Когда-то Вера завела папку под названием «Текучка». Туда она складывала все текущие дела. Но дела не заканчивались, а папка становилась все толще — в итоге Вера ее выкинула.

Год назад Вера Андреевна придумала новый туристический маршрут. Были зимние каникулы — почти две недели выходных, и дочка уехала в Петербург вместе с классом. Свободного времени ошеломительно много: обеды готовить не нужно, нет работы — каникулы для страны и убытки для экономики; в это мистическое время Рождества Вера и придумала экскурсию, которая называлась «Уральские золотопромышленники», про храбрых мужественных людей, отправившихся однажды покорять новые земли Урала и Сибири.

Сегодня Вере еще оставалось сделать фотографии для рекламных буклетов и обследовать несколько старинных особняков. С учетом пробок многомиллионного города времени требовалось порядка двух-трех часов. Пересекая территорию родного Екатеринбурга, Вера не переставала думать про конкурс и про свои дела: «Вот кто заслуживает награду, так только наша турфирма. Ну, ничего, мы себе сами грамоту напечатаем». Снова посмеявшись, что это, отчасти, глупо, но удивительно позитивно, Вера сделала первую остановку.

Особняк заводчиков Рязановых был построен в начале 19 века, в 1815 году. На Урале сложилась особая каста предпринимателей, которые назывались заводчиками. Это были мужественные непокорные люди, все — старообрядцы, владельцы железоделательных заводов и золотых рудников. Екатеринбург стал их домом, а затем и негласным лидером Урала, этого горнозаводского края, смело и открыто заявившего о себе чопорным признанным столицам. В своем гордом облике классицизма, вдалеке от европейских городов, Екатеринбург сам стал столицей, царством гордых староверов, которые пронесли свои убеждения через века и не отказались от них. Как говорили местные краеведы — «Бог наградил старообрядцев богатством за сохранение веры». А сами заводчики говорили так — «Бог дал нам богатство для добрых дел». Вот почему сегодня в городе помимо частных дворцов сохранились церкви и общественные здания, построенные на деньги меценатов-заводчиков: аптеки, больницы, родильные дома, городские театры, школы, училища, церкви. Настоящая столица посередине России, на границе Уральских гор, между Европой и Сибирью, надежно спрятанная от жадной царской казны и живущая по своим законам, где бал правили староверы, отличавшиеся честностью и неподкупностью.

Дом Рязановых был большой, настоящий дворец с колоннами, с каменными столбиками перед фасадом высотой почти 70 сантиметров, растянувшимися вдоль дороги на 20 метров — говорят, что у них когда-то оставляли лошадей. Разбитый за домом сад обширно спускался к реке. Три этажа, каждый на 15 окон, впечатляли. Старинный дом со стенами шириной в 2 метра оставался обшарпанным и неприбранным в двадцать первом веке. Но даже неряшливость городских властей, которые предпочитали пачками строить торговые центры, не могла испортить его красоту. Лучезарность колонн и арок, взмывавшихся к небу, удивляла современных архитекторов, но никак не трогала администрацию Екатеринбурга.

Сделав нужные фотографии — внутрь, конечно, было не попасть, поскольку дом был на вечной, так называемой, реставрации, Вера отправилась в сад. «Это вам не грамоты раздавать. Ценный особняк отреставрировать не могут. Начало 19 века! Золотой век Екатеринбурга. А какой забор, какой фронтон, какой фонтан во дворе!» — Вера тихонечко ругалась, поглаживая стены особняка. Пальцы как будто чувствовали историю дома, впитывали в себя эмоции уральской старины. Поколения семей жили здесь, дом передавался от отца к сыну, счастье под этой крышей и горе — все было, как в любой семье.

«Видимо, сильно меня задело, — думала Вера, — раз не могу забыть про фото конкурентов на сайте и приз, отданный другим. — Признайся себе, звезда, что надо погибче быть иной раз, помягче, лишнего много не говорить. Одним словом, сотрудничать, плохой ты политик».

Верочка вздохнула и поехала домой готовить ужин.

Неожиданное приглашение

Через неделю буклеты с презентацией новой экскурсии были готовы. Первые туристы звонили в нетерпении, чтобы записаться на маршрут. Приходилось отвечать даже на личные мобильные телефоны — звонили и туда. Вера работала над маршрутом сама. Будучи профессиональным гидом, с пятнадцатилетним стажем, волновалась, тем не менее, как новичок. По-другому и быть не могло — новая экскурсия всегда как первая.

Авторский маршрут могут готовить только опытные гиды. Начинающие обычно делают обзорную экскурсию по городу, а опытные, как говорит методика, тяготеют к знаниям и на основе имеющегося материала придумывают свою индивидуальную экскурсию. Это называется становлением гида в профессии, экскурсоведческим мастерством. Такой гид может провести практически любую экскурсию для любой аудитории: для ученых, для бизнесменов или школьников.

Конкуренция была жесткой, но работы хватало в городе всем. Вера за почти 20 лет в туризме видела, как турфирмы переманивали друг у друга сотрудников, как закрывались старые фирмы и открывались новые. Однажды директор турфирмы вместе с главным бухгалтером дружно исчезли с деньгами туристов. А сотрудники другого турагентства запросто не вышли на работу, предварительно украв клиентскую базу и все документы компании. Тем не менее, работа была. Ведь, по правде говоря, любые действия конкурентов только подстегивают. Вера вспомнила слова своего папы. Он любил говорить, когда она заезжала вечером злая и голодная: «Прыгнула в лодку, теперь плыви», и кормил ее своим горячим фирменным супом.

Так, благодаря жесткой конкуренции и родились авторские экскурсии Веры. Ездили на них охотно. Верины туристы удивлялись, что появляется что-то новое, хотя, впрочем, все вроде как везде и побывали. Она включила в продажи еще и методику: экскурсия — самый эффективный способ познания. Новый материал усваивается лучше всего именно на маршруте, когда можно прикоснуться к фактам или сделать фотографии на память.

После первой новой экскурсии туристы хлопали, просили визитки и благодарили. А потом позвонили с местного телевидения — захотели сделать репортаж, а потом и с одного федерального канала.

«Интересная вещь, удивлялась Вера, — значит материал-то стоящий, раз телевидение само за мной бегает».

Через неделю раздался еще один звонок. Звонили на ее личный мобильник. Вера устало подняла трубку.

— Вера Андреевна?

— Да. Чем могу помочь? — дежурно вежливо ответила она.

— Я была на Вашей экскурсии. Я хочу пригласить Вас в гости. Чтобы познакомить со своей бабушкой. Приходите к нам.

Вера устало пожалела, что взяла трубку. Бабушка — это чудесно. У Веры уже не было ни бабушек, ни дедушек. Ее родители сами уже были в этой категории для дочери Веры, которой стукнуло 15.

— Пожалуйста, приходите. Это очень важно. Вы не пожалеете, — продолжал уговаривать голос на том конце провода.

Вера вспомнила, что раздавала визитки направо и налево после экскурсии: «Что ж, придется идти, — решила она. — Сама напросилась».

— Да, конечно, я подъеду. Спасибо, что Вам понравилось; диктуйте, пожалуйста, адрес.

Записав улицу и номер дома, Вера вздохнула — опять будет работа, а не вечер дома.

Знакомство

Стоя перед дверью, Верочка нервничала: «Эти старинные особняки меня просто преследуют. Мистика». Дело в том, что адрес, по которому приехала Вера, принадлежал еще одной усадьбе 19 века.

Подобных домов в Екатеринбурге десятки. После революции 1917 года и страшной гражданской войны, длившейся до 1922 года, эти особняки решили проблему жилья для сотен горожан. Дома, принадлежавшие богатым заводчикам, владельцам предприятий, были национализированы и переоборудованы под коллективное жилье. Заводчики, не согласные со старым режимом, покидали свои дома и уезжали — кто на восток вместе с Белой Армией, кто на запад — в Европу. Каждая семья, что была против нового режима, надеялась, тем не менее, когда-нибудь вернуться домой.

Но никто не вернулся. Генеалогические древа знаменитых уральцев были утеряны, а особняки до сих пор не расселены. Сегодня в таких квартирках удивительный ремонт: высокие потолки с лепниной соседствуют с пластиковыми новыми окнами, камины — с душевыми кабинками, а модный яркий кафель — с по-прежнему скрипучими полами. Особняки живут своей жизнью, некоторые и сегодня — коллективной.

Позвонив в звонок, через пару секунд женщина оказалась внутри особняка, в одной из многочисленных комнат, переделанных под двухкомнатную квартиру. Дверь ей открыла девушка — Вера сразу ее вспомнила, — на экскурсии она сидела впереди, рядом с водителем автобуса и много фотографировала.

«Я о тебе не думала, не включила в экскурсию, а ты меня все равно к себе привел и даже внутрь впустил», — Вера разговаривала с домом про себя. Надо было бы и этот дом включить в программу, но объектов много, а экскурсия не может быть перегружена информацией.

— Добрый вечер! — бодро приветствовала Веру хозяйка квартиры.

— Добрый и Вам!

— Заходите, ванная у нас направо. Не удивляйтесь, там сплошной хайтек, — говорила девушка. Видно было, что ей по-настоящему приятен визит Веры. — Бабушка уже ждет нас. Она весь день готовилась, — продолжала девушка. — Меня зовут Настя, — добавила она.

— Вера. Вера Андреевна, — поправила Вера.

Черно-красный кафель на стенах ванной удивлял. Ванная комната была треугольная, с джакузи, которое стояло на возвышении и к нему вели ступеньки. Вера выключила воду и приоткрыла дверь.

В квартире было тихо-тихо. Странное дело, но городская магистраль проходила в трех метрах от дома. Мчались машины, в соседнем клубе уже гуляла молодежь. А двухметровые кирпичные стены надежно хранили покой и уют дома, не смотря на века и смену поколений. И только где-то на стене тихонечко тикали часы — тик-так, ток-ток.

Вера закрыла глаза, и внезапно из воспоминаний возник еще один дом, почти стершийся из памяти, но появившийся отчетливо, перенеся Веру в прошлое. Воспоминания вели ее на годы назад в другой особняк к событиям, о которых Вера и думать забыла.

Перед глазами она видела старинные деревянные часы с маятником. Она лежала в кровати и пыталась уснуть. Старинные часы ходили, уверенно отбивая время. А она не могла заснуть. Муж ушел на ночное дежурство. Ворочаясь в постели, она услышала другой стук. Это был не ритм часов. Этот другой звук шел, тем не менее, от них. Старые часы стучали внутри себя хаотично и неравномерно. И вместе с регулярным ритмом это было странно. Вера включила свет, встала на стул, пододвинув его к стене, открыла часы — они были высокие, примерно полметра в высоту, посмотрела внутрь — ничего. Пусто. Закрыла и снова легла в кровать. Какое-то время спустя стук повторился. И вот тут стало страшно. «Домовой, — подумала Вера, — не иначе». Встав с постели и включив свет, она зажгла настольную лампу, чтобы спать при небольшом свете. Положив рядом для верности еще и зажигалку, она натянула одеяло до носа. Однако, через минут десять у настольной лампы лопнула лампочка, практически взорвалась — стекло разлетелось на кусочки. Вера зажгла люстру — так и просидела до утра.

Вера очнулась, так как девушка Настя постучала в дверь ванной и спрашивала все ли в порядке, заглядывая в незакрытую дверь.

— Настя, я тут о вашем доме задумалась, все хорошо — ответила Вера, умывая лицо. Холодная вода освежила и вернула Веру в настоящее. Вытирая руки, она вышла из ванной. Настя уже приглашала пройти в комнату. Внезапно часы пробили семь часов вечера, и Вера вновь вздрогнула — слишком много совпадений сразу, и увидела настоящую русскую аристократку.

Таких женщин она видела только на фотокарточках и не была уверена, что подобные действительно существуют.

Настина бабушка была благородных кровей — породу нельзя было не увидеть. Седые уложенные волосы, кольца на тонких пальцах, может быть, уже чуть великоватые, и редкое неуловимое достоинство на лице, сила и спокойствие в глазах и жестах, и очень прямая спина.

«Черт, — думала про себя Вера, — а я даже не накрашена, и туфли на каблуках у меня лежат в багажнике. Опозоришься теперь. Есть же золотое правило — надо оставаться женщиной при любых обстоятельствах».

Настина бабушка протянула Вере руку:

— Ирина Александровна Козловская.

— Вера, то есть Вера Андреевна, — поправилась Верочка, пожимая руку хозяйки.

Ирина Александровна сидела в кресле около печки голландки. Рядом расположились 2 кошки, важные и тоже полные достоинства.

— Камин и печь у нас в рабочем состоянии. Несмотря на то, что есть центральное отопление, мы иногда топим, — предвосхитила Верин вопрос Ирина Александровна.

— Чудесная идея, — Верина радость была неприкрытой. Она искренне радовалась, что все работает.

— Что за умелые руки мастеров, которые создали эту красоту! — восхищалась Верочка.

Внезапно вернулось еще одно воспоминание. Вера жила в особняке вместе с мужем в комнате с лепниной, с потолками почти 3 метра, и тоже с двухметровыми стенами — приходилось в уральский мороз открывать форточки, до того было жарко дома! Еще в их комнате — все те же коллективные особняки, — был камин, но он не работал — труба была засорена, но Вера помнила ажурную чугунную решетку с полустершимся рисунком. У владельца дома на первом этаже когда-то была булочная, а на втором жил он с семьей. Этот дом стоит до сих пор. Цело абсолютно все. Разрушено только деревянное крыльцо. Когда родилась дочка, комнату покрасили в розовый цвет, а потолки в голубой. «Мы были счастливы там, молоды и счастливы», — вспомнила Вера.

Она очнулась, так как Настя принесла чай, мед, печенье. Чай был с травами — такой традиционно заваривают на Урале в деревне. Запахло мятой и еще бог знает чем. Вера пила и слушала.

Ирина Александровна начала свой рассказ. Со слов Насти, ее заинтересовала экскурсия, а особенно ее тема. Она хотела бы поделиться информацией. Редкость сегодня — эти семейные архивы уральских старообрядцев. Ирина Александровна происходила из рода заводчиков, была урожденной Казанцевой, потомки которых затем породнились с предпринимателями польских кровей Козловскими. Поляки имели винокуренные производства на Урале. В Екатеринбурге же сохранился один из их особняков.

Предки рода Казанцевых переселились на Урал в 17 веке из-за религиозных преследований. Не случайно старообрядцев еще называли двуперстниками, поскольку крестились они двумя пальцами или перстами, как говорили раньше. Указательный и средний пальцы скрещивались, и люди осеняли себя крестным знамением.

Отец Петра 1, царь Алексей Михайлович, проводил совместно с церковью реформы, согласно которым надлежало отныне креститься тремя перстами, как мы сегодня и делаем. Конечно, возмущению многих не было предела: как же так, мы что, неправильно веруем? Такая бестактность, а реформа проводилась грубо и жестко, быстро и беспощадно, на столетия оттолкнула многих русских людей от официальной православной церкви.

Настя, запыхавшись, вошла в комнату со словами:

— Бабушка, несу, нашла!

Она с трудом вышагивала, девушке было тяжело из-за большой коробки с надписью «Gold Star».

— Еле-еле достала. Там темень такая, в подвале, слов нет, — говорила Настя. — Ладно, что хоть лампа не перегорела. А то бы я еще долго не появилась. Все архивы нашей семьи здесь, — гордо хлопала она по коробке. — Мы почти все сохранили. То есть то, что смогла сохранить бабушкина мама.

Вера хлопала глазами — какие сокровища в старой коробке из-под бытовой техники! Любой музей заберет. И еще даже заплатит. Настя тем временем доставала вещи, нежно раскладывая их на полу: блестящий розовый сарафан со стеклянными пуговицами, какие-то деревянные палочки, стопку толстых на картонке — как раньше печатали — фотографий, перевязанных лентой и прочие разнообразные сокровища.

— Это все, что осталось от былого богатства золотопромышленников Казанцевых, — прокомментировала Ирина Александровна, произнеся без сожаления, без грусти, только как голый факт. — Мы очень дорожим этими вещами, — добавила она.

Теперь в голосе чувствовалась гордость, что она помнит, что сохранила эти вещи и не жалеет о потерянных в революцию деньгах, а скорее гордится живой памятью о предках. Ирина Александровна листала альбом с фотографиями, желтыми и потрескавшимися от времени: где-то были вклеены вырезки из газет, еще письма, написанные неизвестной рукой.

— Самая ценная вещь, — предупредила Настя, доставая и бережно разворачивая на ковре большую генеалогическую схему.

Кое-где были потертости и дырки, особенно на сгибах, бумага выглядела желтоватой и мутной. Развернув схему, чтобы бабушка видела, Настя уселась рядом:

— Сейчас слушайте внимательно. Я много раз слышала эту историю, с детского возраста, но каждый раз, когда бабушка ее рассказывает, я хочу еще.

Ирина Александровна надела очки, подвинула свое кресло поближе и начала рассказ.

Колодец

Все заводское дело на Урале было поставлено руками старообрядцев.

Наша семья поселилась здесь в 1685 году. Часть староверов от гонений церкви, которую поддерживала власть, или же, наоборот, от гонений власти, поддерживающей церковь, осела на Урале, не доехав до Сибири, а другая часть уехала в противоположную сторону — в Польшу. Вы заметили, что вторая моя фамилия польская? — спросила Веру Ирина Александровна. — Так вот, в конце концов, две разные ветви рода соединились — событие это произошло уже в начале 21 века. Мой отец владел этим домом до самой революции, а построили его еще в далеком 1818 году. Вот мы до сих пор здесь, в родовом гнезде, уже двести лет живем.

В нашей семье, из поколения в поколение, передается легенда о потайных ходах, скрытых в усадьбе Казанцевых, о подземельях, расположенных под домом. Только сами подземелья никто до сих пор не видел.

Мой любимый отец скончался двадцать лет назад. Будучи мальчиком, он с соседскими мальчишками облазил весь дом — а жили тогда так дружно! Вы помните Советский Союз с коммуналками и общими кухнями, где делились новостями и вместе варили обеды? А вечерние посиделки во дворе и игры в домино или баскетбол? Как всем двором чинили машину соседа или воспитывали чьего-то пьяного мужа? Так вот, в это время, все про все знали — кто, где и как живет. Дети росли вместе, в летние каникулы играли на улице допоздна, ложась спать с рассветом.

Однажды папа с друзьями, обследуя старые дворовые постройки усадьбы, стоявшие особняком за главным домом и флигелями, в одном из помещений, приспособленном жителями под кладовку, заметил на полу каменную плиту, ничем особенным от остального пола не отличавшуюся, но с железной скобой сбоку.

В старых постройках, которые были когда-то амбарами и конюшнями, сегодня жители хранили лыжи, автомобильные шины, кто-то приспособил свою кладовку под сапожную мастерскую и ставил набойки всему двору. У нашей семьи кладовка была почему-то с каменным полом — такие прямоугольные куски гранита, напоминавшие старинную мостовую, но очень большого размера, примерно метр на метр. Там мама хранила деревенские запасы — камень давал приятный холодок и банки с малосольными огурцами со своего огорода, закатанные летом, подавались к столу холодными, отчего огурцы казались еще вкуснее.

Скобу было почти не видно. Ее долго никто не замечал. Но мальчики, на то и мальчики. Проникнув в кладовку в поисках самой вкусной банки, чтобы угостить друзей и поесть вволю самому, папа с друзьями случайно обнаружил плиту. Сколько не тужились мальчишки, поднять ее десятилетним пацанам было не под силу. Пришлось звать взрослых.

Конец ознакомительного фрагмента.