Медвежий Кряж. СЕРЕБРО-НОЖ

Елена Ляпина (2023)

Анна Князева заканчивает московский университет и вместо того, чтобы заниматься наукой, вдруг оставляет Москву, родителей, друзей, перспективную работу, благоустройство и развлечения столичной жизни, и внезапно уезжает за полторы тысячи километров в лесную глушь преподавать физику в местном колледже. Но почему она приняла такое решение? Не кроется ли за этим какая-то тайна? Не связано ли это с тем, что Анна обладает даром искательницы, а двести лет назад в этих краях в Мертвом озере под воду ушел целый остров вместе со старинной усадьбой князя Белохвостова, унеся с собой библиотеку-сокровищницу с тайными магическими знаниями и артефактами?

Глава 7. Учительские наставления

На следующий день проведя две пары физики подряд для группы бухгалтеров (к слову, в этой группе среди девушек учились ещё двое парней), я сидела в преподавательской с очень грустным видом. Первокурсники «плавали» в материале, хоть всем двойки ставь. Им было совершенно неинтересно, оно и понятно — зачем будущим бухгалтерам основы молекулярно-кинетической теории? Это всё тут же выветрится, после того, как они сдадут зачеты. Лучше бы им побольше времени уделить на нужные для них предметы — экономика, аудит, бухгалтерский учет и прочие. Что поделать, в лесотехническом колледже первокурсники после девятого класса были обязаны пройти общеобразовательные дисциплины. Нужно отдать мне должное, я всё же смогла заинтересовать их своим предметом, и они даже сами разобрали у доски несколько несложных задач. Мне пришла в голову мысль выстроить специально для них программу попроще. Но грустила я не поэтому поводу, я всё ещё не могла прийти в себя после вчерашнего, на душе было гадко.

Вместо третьей пары у меня в расписании стояло «окно», и я решила занять это время просмотром успеваемости моих подопечных, в особенности Арсения Туманова. Двойки в основном у него были по русскому языку и литературе, с остальными дисциплинами он справлялся сносно. Я открыла ведомость за сегодняшний день и по прошедшим парам у него стояла «эн-ка», он сегодня не пришел в колледж. Я вспомнила, как его отец грозил ему продлением наказания на утро, и у меня по всему телу пробежала мелкая дрожь. Немудрено после такого не явиться на занятия, наверное, он даже сидеть не может. Я везде заполнила причину неявки — заболевание.

— Анна, что с тобой сегодня такое? — окликнула меня Зоя. У неё тоже в это время не было пары. — Ты будто в воду опущенная. Что тебе вчера сказала Новочихина?

Я оторвалась от монитора и посмотрела на неё.

— А ты не разболтаешь? — спросила я. Мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться.

— Да что ты. Нет, конечно, никому не скажу, — заверила меня Зоя. Она сорвалась со своего места и пододвинув пустующий стул к моему столу уселась напротив. — Ну, выкладывай, — велела она.

И я ей рассказала, как мы вчера с Ираидой Наркисовной ходили по домам неуспевающих учащихся. Вернее, я была только в одной семье, и мне этого с лихвой хватило. Описала всё в красках, как директриса доложила отцу Арсения о драке, и что из этого вышло.

— Это она так Туманову мстит, — со знанием дела заявила Зоя, выслушав мой рассказ.

— За что? — удивилась я.

— За драку со Стасом Скреденесом, — ответила она. — Стас её горячо любимый племянник, сын родной сестры. Ему прощается всё, а тех, кто его обижает, по её мнению, достается не сладко. Подраться с ним мог позволить себе только Туманов, он безбашенный парень, ему всё нипочем. А что будет такое наказание от отца Арсения она явно знала, поэтому поперлась сама, и тебя ещё до кучи прихватила. Специально нажаловалась, чтобы отец его выпорол.

— Вот ведь стерва, — вырвалось у меня.

— И не говори, — поддержала меня новая подруга. — Что она тебе сегодня сказала на то, что ты не пошла с ней дальше по домам?

— Ничего, — ответила я. — Я с ней утром поздоровалась, она что-то буркнула себе под нос и скрылась за дверями своего кабинета.

— Она явно не в восторге от того, что у тебя появилось свое собственное мнение, — хмыкнула Зоя.

— Её проблемы, — усмехнулась я.

— И отказать тебе от места она сейчас не может, с таким трудом в начавшемся учебном году нашли замену Назарову. С физиками туго. Особенно в таком богом забытом захолустье, как наше Старомыжье.

Я снова усмехнулась — не особо меня бы испугало увольнение, в Старомыжье я приехала не за этим.

— Не пойму: почему у Туманова так много двоек по русскому, ведь не глупый же парень, — посетовала я, изучая его отметки.

— Может быть, потому, что Корлякова близкая подруга Новочихиной? — предположила Зоя.

— Серьезно? Это которая Саломея Рюриковна? Вон там, у окна обычно сидит с пышной белокурой прической? — уточнила я.

— Угу, она самая, — кивнула Зоя.

— Похоже у вас тут без связей никуда, — буркнула я.

Зоя рассмеялась.

— Ты не знаешь, где хранятся данные учащихся? — спросила я. — Думаю позвонить Арсению и узнать, как он. Я хотела написать ему, но не обнаружила его в чате.

— В их общине нет телефонов, и телевизоров они тоже не признают, — ответила Зоя.

— Тяжелый случай, — вздохнула я. — Если он не появится до конца недели, мне придется отправиться к нему домой.

Я сразу вспомнила о собаках и содрогнулась от этой мысли.

Арсен появился в пятницу. Я углядела его ещё в холле перед первой парой, но отложила разговор до конца четвертой, где я вела у них физику. В этот день это была последняя моя пара и последняя его. Он пришел сегодня одетый как подобает — в белой рубашке, в зеленом жакете с эмблемой колледжа и темно-зеленых брюках со стрелочкой. Арсен немного странновато смотрелся в этой форме, напоминающей школьную. Он словно давно уже вырос из неё, слишком мужественны были черты его лица, и крепкое сложенное тело. В его глазах отражалось холодное спокойствие и смирение находится в этом образе. Но с другой стороны ему очень шла белая рубашка, а из-за изумрудного оттенка жакета казалось, что в радужных оболочках его серо-голубых глаз появился красивый зеленоватый отсвет.

Когда прозвенел звонок, ознаменовавший конец пары физики в моей группе, и ребята с веселым гомоном, подхватив свои рюкзаки, стали выходить из аудитории, я велела Арсену задержаться.

— Туманов, мне нужно обсудить с вами ваше поведение и успеваемость, — сказала я, указав ему на первую парту перед своим столом.

Он послушно сел на указанное место и слегка поморщился, видимо от боли. Подняв глаза, он стал пристально на меня смотреть, что я даже смутилась.

— Арсен. Во-первых, я бы хотела попросить у тебя прощения за то, что так получилось во вторник у вас дома, — начала я, когда за последним студентом захлопнулась дверь, и мы остались одни. — Я никак не предполагала, что у тебя такой строгий отец и…

— Не стоит, Анна Николаевна, — прервал мои извинения Арсен, — вы здесь ни причем, я сам во всем виноват.

— Больно было? — сочувственно произнесла я. Да что я спрашиваю, конечно же, больно. От одного воспоминания с каким свистом плеть разрезала воздух, у меня мурашки побежали по спине.

— Нет, — хмуро ответил он, опуская глаза.

— А ты не пытался отстоять перед отцом свое мнение, что ты уже взрослый, совершеннолетний и тебя не стоит бить? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Вы наверняка знаете, Анна Николаевна, что в нашем племени слово старшего — закон, — сухо произнес он, не поднимая глаз. — Я должен чтить отца и повиноваться ему.

— Всё же тебе стоит поговорить с ним на эту тему, — сказала я.

Арсен промолчал.

— Ирина не твоя мама? — тихо произнесла я.

— Нет, не моя, — он помотал головой.

Теперь я замолчала, не зная, что к этому добавить. Он поднял голову и посмотрел на меня. Я снова отметила, какой у него красивый разрез глаз и пронзительный взгляд из-под длинных черных ресниц. И только сейчас я разглядела, что у него есть небольшие шрамы на лице — под левой бровью и на подбородке. Из-за неровности кожи и угреватости, они не сильно бросались в глаза.

— Анна Николаевна, вы хотели что-то сказать и во-вторых? — уточнил он.

— Да, — опомнилась я. — Арсен, нужно всё же решать вопрос с поведением. Что за драка была в понедельник?

— Я просто вспылил, — сказал он опустив глаза. — Не люблю всякие подколы, и пренебрежительное к себе отношение.

— Поэтому решил разобраться кулаками?

— Угу, — буркнул он.

— Ты же понимаешь, что драка, это не решение проблемы, — сказала я.

— Но иногда она именно так и решается, — хмыкнул он.

— Тебя могут за это исключить, — предупредила я. — Пообещай, что больше не будешь затевать драки.

— Хорошо, обещаю, — вздохнул он.

— И ещё меня беспокоит твоя успеваемость, вернее неуспеваемость, — продолжила я. — Почему у тебя сплошняком одни двойки по русскому?

— Так уж выходит. — Он пожал плечами.

— Покажи мне, пожалуйста, свою тетрадь, — попросила я.

Арсен подтянул к себе рюкзак и, снова поморщившись, достал тетрадь. Я раскрыла её на последней работе. Я хотела удостовериться, что Саломея Рюриковна предвзято выставляет отметки, но тут, действительно, изложение было написано на «два». Ошибок тьма, и не только в сложных случаях, а даже в совсем простых. По-другому и не оценишь.

— Почему у тебя нигде не стоит знак вопроса в вопросительных предложениях? — удивилась я.

— Не знаю. — Арсен снова пожал плечами. — Я не понимаю, когда его нужно ставить.

— Когда задается конкретный вопрос, — с ухмылкой произнесла я.

Он снова пожал плечами и отвернулся к окну, подставив мне профиль хищной птицы.

— У тебя везде мягкий знак вместо твердого; путаешь, где нужно писать «е», а где «и». И вот тут у тебя написано: «бобер», а затем: «боберы». Нет такого слова — «боберы». Есть — «бобры»! На окончания так совсем больно смотреть. А про запятые ты, наверное, вообще не слышал. Тебе нужно усиленно заниматься.

Арсен, похоже, меня уже не слушал или ему было неприятно это выслушивать; скорее всего, ему читали такие нотации ни один раз. К тому же, мне кажется, ему было очень больно сидеть на твердом стуле, он и так с трудом вытерпел четыре пары, а тут я ещё оставила его после уроков.

— Арсен, — тихонько позвала я.

Он повернул голову и уставшим взглядом посмотрел на меня.

— Меня Милица пригласила к себе сегодня вечером к восьми, хочет о чем-то поговорить, — понизив голос до шепота произнесла я. — Мне немного страшновато идти одной через лес в столь позднее время, ты сможешь сопровождать меня?

— Ладно, — он коротко кивнул.

— Я загуглила адрес, она живет где-то на горе…

— Я знаю, где она живет, — сказал он.

— Тогда нам нужно заранее встретиться, чтобы пойти вместе, — предложила я. — Только не знаю, в каком месте тебе будет удобнее.

— Ну, за часовней можно, — ответил он, пожимая плечами. — Идите от неё прямо к горе через небольшой перелесок и по ступенькам подниметесь по склону до столбов, издалека увидите их, там и встретимся.

— Полвосьмого? — уточнила я время.

— Хорошо, — кивнул Арсен.

Он забрал свою тетрадь и выложил на стол смятые купюры.

— Это что? — строго спросила я, уставившись на деньги.

— Триста рублей. Юрий просил передать, он очень извиняется, — ответил Арсен.

— Какой Юрий? — не поняла я.

— Таксист. Ну, тот, что не довез вас, — пояснил Арсен. — Ну, на темно-бордовой «Ниве». Толстый такой с багровым лицом.

— Ааа… — протянула я. — Но как? Как он вообще мог передать тебе эти деньги?

— Очень просто, — ответил Арсен, поднимаясь со стула, — я его случайно встретил в Заболотном и спросил. Вот он и вернул и ещё прощение попросил.

— Как-то с трудом в это верится, — сказала я, подозрительно посмотрев на Арсена.

Он усмехнулся, забрасывая рюкзак на плечо.

— Возьмите деньги, Анна Николаевна, и не думайте ни о чем, — ответил он, — до встречи у часовни.

С этими словами он повернулся и бодро вышел из аудитории.

Когда я выходила из дома, солнце уже клонилось к горизонту, подкрашивая алым перистые облака. Похоже, погода всё-таки решила основательно начать портиться. И что за привычка у этих веждов назначать встречи на закате?

Я закрыла дверь на ключ и на всякий случай дернула за ручку, и вдруг из-за кустов выскочил черный кролик. Зыркнул на меня алыми глазами и вновь удрал под полуголые ветви. Следит за мной что ли? Я не могла сказать наверняка: тот самый это был крол, что так нагло шарил ночью по моему дому, или нет; может быть, тут целое нашествие кроликов — ускакали от нерадивого хозяина и теперь рыщут по всей округе. Я слышала, что они мастера делать подкопы и сбегать из крольчатников. Но всё равно, при виде его мне стало как-то не по себе.

— Глупый страх, — прошептала я самой себе и отправилась в путь.

Время я рассчитала так, чтобы прийти на место встречи чуть пораньше. Когда я приблизилась к часовне, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом — за рекой и за лесом. После часовни я углубилась в небольшой, но тесно заросший перелесок. У меня возникло ощущение, что я попала в тайгу и не найду выхода, настолько вокруг было таинственно и так густо росли ели и сосны, что не видно и просвета, но тропинка привела меня прямо к ступеням, поднимающимся в гору. Сначала они были вырыты в земле, а затем их прорубили уже в самой скале. Гора была крутая, горбатая, покрытая сплошь лесом, а вершину и вовсе окружали голые скалы, торчащие ввысь, подобно неприступной китайской стене. Я понадеялась, что на самый верх мне не нужно будет лезть, скорее всего дом Милицы располагался не слишком высоко. Я поднялась по склону до самых двухметровых столбов. Интересно, для чего их тут поставили? На гладкой древесине были высечены буквицы с черточками — так в древние времена обозначали числа. Буквицы уже почти стерлись от времени, но всё же их можно было ещё различить. Я достала смартфон и посмотрела на экран, противный холодок пробежал по моей спине — часы показывали: «20.25.». Я уже опоздала на встречу! Но как так? Я же вышла заранее и не могла идти до часовни полтора часа. И Арсена нет. Может быть, он не дождался меня и ушел?

Я поднялась ещё повыше и оказалась на площадке, окруженной такими же столбами, что стояли пониже. Отсюда открывался прекрасный вид на долину, зажатую между вытянутыми в две линии грядами холмов и невысоких гор, темные очертания которых напоминали гигантских лежащих медведей. Было ощущение, что несколько медведей-великанов прилегли отдохнуть. Наверное, эту местность поэтому и прозвали — Медвежий Кряж, за форму гор, а не потому что тут водилось много медведей. Видно было практически всё Старомыжье, быстро тающее в сумерках. Недалеко на склоне холма белели аккуратные одноэтажные домики, а над ними высилась колокольня.

От площадки, на которой стояла я, в разные стороны расходились тропинки и пропадали между густыми елями, в конце одной из них показался алый огонек, как от зажженной сигареты, и вскоре в полумраке, созданном пушистыми еловыми лапами, показалась знакомая фигура. Арсен.

Он был в той же куртке и джинсах, что при нашей первой встрече, шел не торопясь, небрежно покуривая сигарету, но всё же мне показалось, что его походка немного изменилась, наверное, ему было больно, и при этом он согласился меня сопровождать.

— Арсен, мы страшно опаздываем, время уже полдевятого, — взволновано проговорила я, когда он подошел ближе.

— Нет, — он мотнул головой, — ещё только полвосьмого. Вы, наверное, смотрели время со смартфона? На этой горе всегда так — электроника показывает на час вперед. Тут все пользуются механическими часами.

— Серьезно? — удивилась я.

— Ага, — кивнул он.

— Любопытное явление. Скорее всего тут меняется часовой пояс и автоматически выставляется на смартфоне, — предположила я.

— Может быть, — он пожал плечами. — Анна Николаевна, идемте вот по этой дороге, и он махнул в сторону причудливо петляющей тропы.

Темнело быстро, возможно, из-за высоких густых разлапистых елей, они загораживали последний свет. Вдруг на тропу выскочила крупная овчарка в крепком кожаном ошейнике, и я невольно вздрогнула. Арсену было достаточно только глянуть на неё, и собака мигом нырнула обратно под ельник. Одной без Арсена мне было бы тут страшно идти.

— Не бойтесь, он хоть и вымахал, но ещё щенок, — усмехнулся он.

— Ты как будто взглядом прогнал его, — улыбнулась я.

— Ну, почти так.

Дальше мы немного помолчали. Тропа вывела нас на широкую дорогу, тут было светлее, чем в лесу. Небо ещё оставалось бледно-голубым, несмотря на сгустившиеся вокруг сумерки. Я решила воспользоваться тем, что мы сейчас находимся одни в лесу, в неофициальной, так сказать, обстановке, нужно было серьезно с ним поговорить.

— Арсен, ты пропустил два дня занятий, — сказала я «включив» строгую учительницу, и тут же осеклась — ты пропустил из-за… из-за…

— Да, — ответил он.

— Потому что ещё и утром? — тихо произнесла я.

— Да, и вечером, — поморщившись, ответил он.

— Почему так? — удивилась я.

— Ну, это наказание с отложенным продлением, — снова поморщился Арсен. — Чтобы я надолго запомнил, готовился бы к следующей порции и мучился страхом и ожиданием, типа от этого в моей памяти лучше уляжется.

— Ну это же ужасно. Почему у тебя такой жестокий отец? — с жаром произнесла я.

— Так у нас заведено, — пожал он плечами.

— Ты должен поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Традиции традициями, но сейчас не 19-ый век всё же, а давно 21-ый. Он должен понять, что время сейчас другое, да и ты давно уже вырос, — требовательно и с большим чувством произнесла я.

Арсен молча меня слушал, нахмурив брови.

— Почти пришли, Анна Николаевна, — внезапно сказал он.