Сочи

Елена Пани-Панкова (2023)

Рассказы о современных россиянах с «перчинкой» и саспенсом. Глубокие психологизм и философичность. Отточенный стиль.

Серж

Посвящаю Александру Козлову и Глебу Самойлову

Он полюбил меня, а я — его любовь ко мне, Глебу Самойлову и хиту"Вольно!".

Стоял апрель 2008-го, и я, 20-летняя студентка журфака и сотрудница газеты, благодаря удостоверению корреспондента просочилась на концерт гастролировавшей у нас"Агаты Кристи".

На первом ряду, выделенном для журналюг, ко мне подсел невзрачный русоволосый парень.

— Не боишься тут оглохнуть? — внезапно обратился он. — Сядем выше?

Я кивнула. Мы стали в проходе где-то в задних рядах.

— Я Серж.

— Лена.

— Можно я буду называть тебя Лялей? — спросил новый знакомый, когда мы после концерта направились к выходу.

— Можно. Но я замужем.

— Это не мешает мне тебя проводить…

До моего дома было два квартала.

— А скажи, не похожи они на наркош… — ляпнула я, чтобы прервать дурацкое молчание.

— Исходишь из личного опыта? — как-то недобро хмыкнул он.

— Нет, просто… — начала я объяснять смущённо, решив рассказать о своём небольшом опыте общения с наркоманами. Писала о них, было дело.

— Всё-то у вас, баб, просто!

От возмущения я остановилась. А Серж вдруг припал к моим губам своими…

На следующий день он завалился на мою работу. С шикарным букетом.

— Спасибо. Но как адрес редакции узнал? — зашипела я и плотно прикрыла дверь в кабинет.

— Ты голодна? — Серж ушёл от ответа.

— Вообще-то да… Час дня…

— Пойдём.

И вновь, как вчера на концерте, я поплелась за ним покорно.

— Ты ж не журналист, да?

— Да.

Опять никаких подробностей!

Мы уселись в летнем кафе.

— Чур, я плачу за себя!

— Как скажешь, — проронил он, к моему разочарованию.

— Великие они ребята,"Агата Кристи", да? — вернулась я к вчерашней теме.

— Согласен. Без них я бы там сдох.

— Где это"там"?

— Неважно, мой ангел…

— Ты по пути сюда сказал, что воцерковлён. Но"Агата Кристи"… Её же и наркоманы слушают, и даже сатанисты. Видел их жесты в честь Анубиса?

–"Воцерковлён" — слово какое выискала. — Серж скривился.

И вновь сумасшедший поцелуй. Он что, этими лобзаниями рот мне затыкал?

Я вернулась на работу и начала маяться. Мне хотелось одного — быть рядом с Сержем.

"Дура, забудь этого проходимца! Он ведь наверняка сидел. А у тебя есть гражданский муж, который тебя обожает".

Да, вот уже год я жила в квартире двадцатисемилетнего математика-очкарика Славы.

На следующий день пришла эсэмэска.

— Я бы целовал край твоего платья, не смея претендовать на большее, — написал Серж.

— Любишь Куприна?

— Люблю…

Его многоточие. Что оно значило?

Серж пропал. Я страдала. Я жаждала продолжения странных отношений.

"Манипулятор! Гадкий манипулятор! Тебе не удастся влюбить меня в себя!" — бесилась я, без конца терзая телефон проверками.

Он объявился спустя две недели. Едва я вышла из здания редакции, Серж бухнулся на колени и начал покрывать поцелуями подол моей юбки.

— С ума сошёл?! — Я сгорала от стыда и чего-то сладостного, разливавшегося в паху.

— Я уезжаю, Ляля, — произнёс он, вставая наконец.

— Куда?!

— Не здесь. Пойдём.

В третий раз этот гипнотизёр уводил меня с собой! Мы сели в облезлую"копейку", долго ехали.

Я молчала. Мне надоело быть инициатором всех наших бесед.

Остановились у пятиэтажки, поднялись на второй этаж.

— Ничего не говори, хорошо? Я сейчас дам тебе таблеточку одну, и ты попадёшь в рай. Не бойся, к этому нет привыкания. — И Серж подхватил меня на руки, положил на диван. На табуретке стояли два стакана с водой, в них он растворил по маленькой бесцветной таблетке.

Я, как водку, одним махом выпила содержимое.

Мы с Сержем то ли плыли, то ли плавно летели в мягких водах блаженства… Когда я открыла глаза, он гладил меня по голове, сидя рядом на корточках.

— Ты! Ты что, не выпил?!

— Не волнуйся, выпил.

Я вдруг бурно зарыдала.

— Серёжа, не уезжай, пожалуйста! Пожа-а-алуйста, Серёженька!!!

Он молчал.

— Я брошу Славу! Только останься! Он такой скучный, такой нудный! Он"Агату Кристи"не любит, вообще музыку не слушает! Никакую! Останься-а-а-а!!!

Я сползла на облезлый палас, начала по нему кататься, продолжая выть.

Пощёчина.

— Ляля, как ты думаешь, сколько мне лет?

— Года двадцать три…

— Мне тридцать, и десять из них я провёл на зоне. Из-за наркоты. Когда меня опустили… так вот, когда меня там опустили, я сначала жутко обозлился, конечно. Хотел отомстить этим гадам. Но потом… Ты знаешь, в один из дней я вдруг как-то резко стал их всех жалеть… Всех-всех!

— И меня, значит, ты просто пожалел…

Я взяла свою сумочку, обулась и потерянно побрела к выходу. Он меня не остановил.

Утром следующего дня я набивала пожитками чемодан, пока Славик что-то жарил в кухне.

— Ты куда это собралась?!

— Слава, прости. Я тебе изменила и ухожу.

— Лена, я люблю тебя. — Он присел на корточки, как давеча Серж.

— Но… — Из моих глаз вновь полились слёзы.

— Ну а измена твоя… Я ведь тоже не святой.