Возмездие за безумие

Елена Поддубская

История нескольких семей может сначала показаться читателю лёгкой беллетристикой, ведь отношения её героев такие же, как у многих из нас. И только по мере углубления в роман начинаешь осознавать, что это трагедия.Автор просит не делать каких-либо сопоставлений ни со страной, в которой происходит действие романа, ни с его героями. Все образы в книге – собирательны.

12

…Егор, как обещал, договорился провести крестины Мари в Свято-Троицком соборе. Двадцать девятого июля две тысячи первого года солнце перешло в знак Льва — символ огненной стихии. Крещёному в этот период планеты обещали особую жизненную силу. Раиса, натасканная Сюзанной, детально подготовилась к обряду. Она выучила наизусть «Символ веры», купила себе длинное светлое платье, платок в тон и туфли без каблуков, что уже являлось жертвой для таких женщин, как она. На три долгих дня Раиса запретила мужу даже смотреть на неё, не то что притрагиваться, и приказала не материться. Ранним утром в день крещения она приняла душ сама и погнала в ванную Анатолия. Из-за этого Уховы чуть не опоздали в Собор. Естественно, переругались, но не криком, а, не греша, шёпотом, и после второпях залезли в широкий джип Ивановых.

Кроме них на обряд была приглашена Сюзанна, без которой с некоторых пор не обходилось ни одно семейное мероприятие. Она советовала, какую для новорождённой купить одежду, как выбрать коляску с хорошими рессорами, и даже приволокла фиолетово-розовую силиконовую ванночку, способную, по какому-то там физическому закону, не пропускать во время купания отрицательные флюиды. Пластик их не отталкивает, а силикон — ещё как!

— Бля! Да откуда эта твоя гадалка-чернушка знает, как воспитывать детей? — удивлялся Анатолий советам, ссылаясь на бездетность соседки. Сюзанну он невзлюбил, как и Настя, с первого взгляда.

— Ты, вообще-то, не кощунствовал бы на её счёт, — посоветовала Раиса накануне крестин. — Ты хоть в курсе, что Мари родилась в день святой Сусанны? А сегодня, двадцать четвёртого августа, — именины Сусанны Римской. Так что не надо мне втирать про случайности.

Анатолий от удивления открыл рот. В последнее время в их семье и в самом деле происходило так много необъяснимого, словно соседка со смоляными волосами колдовала. Было в Сюзанне что-то от ведьмы. Ухова её убеждения либо смешили, либо сердили. А вот Раиса вела себя как загипнотизированная — безоговорочно веря любому слову подруги.

— А, ну да, бля… Это она тебе мои сперматозоиды в матку засаживала… — ответил мужчина, не боясь святотатства. Ошеломлённая супруга сделала отторгающий жест.

— Прокляну! — Глаза Раисы горели нездоровым блеском, голос был как у плохой феи в страшной сказке. Так и казалось, что после её ответа грянет гром и засверкают молнии. Анатолий оглянулся на окно кухни. На улице светило послеобеденное солнце. Мужчина покрутил пальцем у виска.

— Раиса, тебя тоже надо покрестить — на всякий случай. Отодвинув супругу, мужчина скрылся за дверями зала от греха подальше. Свят-свят! Хотя жена и уверяла его, что крещёная, в подобные моменты Ухов начинал в этом сомневаться. Впрочем, закрыв дверь и включив вентилятор (сплит-система после родов была строжайше запрещена), мужчина тут же забыл и про страхи, и про угрозы. В конце концов, пусть делают что хотят, лишь бы к нему не приставали. Бог даст, окрестят они завтра Мари без приключений. Хоть в связи с Сюзанной, хоть нет.

Кое-как припарковав машину, Ухов и Иванов побежали догонять компанию, беспокойно кружившую по небольшому двору храма. Начало церемонии затягивалось, что позволило женщинам не раз проверить общую готовность и заставить мужчин дыхнуть на них: чтобы напиться, им минуты без надзора хватит!

Наконец, к пришедшим вышел «заказанный» священник. Батюшка Кирилл, худой, со впалыми щеками и остроконечной густой бородой, напоминал не пастыря, а, скорее царя Додона из мультика о Золотом петушке; не хватало только посоха в руках. Увидев духовного наставника, пришедшие обменялись усмешками: белая ряса, расшитая шёлковыми нитями, смотрелась богато, но из-под неё по-будничному выглядывали джинсы и кроссовки. Анатолий отдал в протянутую руку квитанции об оплате церемонии. Отдельно в конверте — заранее оговоренную сумму за предполагаемое усердие. Конверт священник тут же сунул в карман джинсов. Глядя на это, Сюзанна перекрестилась, Раиса — за ней. Потянувшись за святителем гуськом, все пошли к боковой часовне, пристроенной к собору. При входе в божий дом монашки заставили всех показать кресты, а женщин покрыть головы платками. Мужчинам заменили обычные ремни на шерстяные пояса. Родители девочки встали посреди зала перед купелью и священником, будущие крёстные Егор и Катя — позади них, скрывая Сюзанну и Веру.

Маленький куклёнок, утопающий в пелене, специально купленной для крещения в бутике при соборе, шевелил ручками и ножками и изредка попискивал. Раиса не переставала покачивать дочь. Анатолий стоял гордо, с прямой спиной, как у Вечного огня. Перед крестинами они с соседом три дня постились, отчего лицо Ухова превратилось в квадрат с острыми углами. Глаза его блестели от нетерпения — хотелось быстрее начать и закончить процедуру. Ноздри широко раздувались, вдыхая благовония. Безусловно, в церкви счастливый отец оказался по настоянию жены, но теперь, стоя перед маленьким иконостасом, вовсю проникся духовностью и был величав: повторяя слова батюшки, он шевелил губами и то и дело крестился.

В согнутой руке на подушечке Анатолий держал маленький серебряный крестик с настоящим рубином — символом зодиакального знака этого месяца, подарок от крёстных. Понимая важность миссии, возложенной на мужа, Катя одобрила траты на него из тех денег, что давно откладывала для их отдыха. Но теперь, стоя в продуваемом зале, жалела об отпуске; их недавняя поездка в Юрмалу пришлась на холодную неделю, а тело просило турецкого тепла. «Зря Сюзанна так старалась; могли бы обойтись и чем-то попроще. Крестик да крестик… Это ведь не серьги, не кольцо. Он для повседневной носки под одеждой, а не напоказ.».

Слева от Анатолия топтался Егор. В церкви Иванов бывал крайне редко, крестился от испуга, а не по убеждениям. Услышав первые запевные слова священнослужителя, он куце осенил себя знамением на уровне носа. Батюшка, продолжая распевать и крестить всех большим крестом, дошёл до высокого мужчины и упёрся в него взглядом. В висках Егора застучал пульс, и показалось, что в часовне душно.

— Осознанно ли готовы вы стать крестным отцом рабе божьей Марии? — голос священника тона не менял, отчего Иванов не сразу понял, что вопрос относится к нему.

Вера подтолкнула его в спину и прошептала:

— Говори «да».

Егор повиновался. Священник продолжал смотреть, не отрываясь, осеняя себя крестом. Егор послушно повторил такой же широкий жест.

— На благо, — кивнул мужчина в рясе, и дышать Иванову сразу стало легче.

Батюшка отошёл к Кате и задал тот же вопрос. Она, в объемной накидке из тафты, была больше похожа на восточную невесту, чем на крёстную мать, но своё поручительство огласила с готовностью.

Ещё через несколько минут орущую девочку окунули в купель. Затем отче обрызгал всех святой водой. Новоиспечённым крёстным дали по просфоре, трижды осенили крестом, под пение небольшого церковного хора процессия несколько раз обошла купель и неожиданно вышла из часовенки на яркий солнечный свет.

Таинство было завершено. Вера, щурясь на солнце, посмотрела на Раису из-под ладони, приставленной ко лбу козырьком:

— А почему небесным покровителем Мари назвали Святую Настию?

Мать, ещё секунду назад поглощённая крестинами, округлила глаза:

— Настенька! Доченька! — Раиса вспомнила плач и мольбы старшей дочери, когда та звонила из Сочи, куда Анатолий услал её на теннисный сбор. — Анатолий, почему Настя не была на крестинах Мари?

— Так она и на родинах не была, — напомнила Сюзанна тоном столь укоризненным, что Ухова обернулась:

— В смысле?

— Да нужна ей эта муть — таскаться по роддомам да по церквам! — Анатолий махнул рукой на собор, уверенно продел свой ремень в шлейки брюк и хлопнул Иванова по плечу. — Я тоже ни за что не согласился бы на них, если бы не пир после чумы. Поехали, Егорыч, я заказал столики в «Золотой подкове».

Женщины посмотрели на Ухова с возмущением.

— Окстись! — приказала Сюзанна. — У ворот божьего дома стоишь, а несёшь такую ахинею, богохульник! — Она перекрестилась: — И ответь уже, зачем ты старшую дочь не позвал ни на родины, ни на крестины?

— Да пошла ты! — махнул Ухов.

— Неисправимый, — вздохнула Раиса. Возможно, она сказала бы что-то ещё, но в этот момент запищала Мари и мать тут же забыла обо всех.

Вечером из ресторана пришлось заказывать такси…