Стратификация

Елена Станис (2024)

Мир изменился. Благодаря продвинутой топографии стало возможность просвечивать неокортекс, поля и подполя головного мозга, оценивая степень социализации, агрессии, творческих способностей. По достижении совершеннолетнего возраста каждого жителя тестируют для определения предельного верхнего кластера, в котором он может проживать. Вместо деления на федеральные округа в России стали выделять семь кластеров, официально названных по их географическому расположению, но в обиходе получившие другие наименования, отразившие суть тех, кого туда направляют. 1. Страта моралистов. 2. Страта творческих. 3. Страта законопослушных. 4. Страта Равнодушных. 5. Страта лгунов. 6. Страта негодяев. 7. Страта садистов. Чтобы помочь другу моралист приезжает в кластер негодяев и по воле обстоятельств задерживается там надолго, ощущая, как с каждым днём окружение низшей страты меняет его.

Глава 1. Верхняя страта

«О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счастье всюду. Может быть, оно —

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно».

(И.А. Бунин)

Было раннее летнее утро, солнце только поднималось над горизонтом Чёрного моря, освещая покачивающуюся гладь синих вод. Тёплый бриз разносил запах йода и свежести. Двое молодых людей сидели на пустынном пляже. Один из них рисовал, второй смотрел на небо. У того, который рисовал были тёмно-каштановые вьющиеся волосы почти доходившие до плеч, шейный платок, завязанный с обманчивой небрежностью и цветастая рубашка, что выдавало в нём наличие чувства вкуса и склонность к экстравагантности. Второй — блондин, подстриженный в стиле экзекьютив; на нём были светлые одежды, гармонирующие с серо-голубыми мечтательными глазами.

— Вглядываюсь в морскую гладь и всё больше чувствами уподобляюсь великому Айвазовскому. Море. Оно может быть таким разным, но всякий раз безупречно красиво, — произнёс художник, смешивая на палитре изумрудную и синюю краски.

— А я бы рисовал небо, одно небо. То безоблачное, то грозовое, то с молочными кустистыми облаками, то прорезаемое предрассветными лучами пробуждающегося светила. — отозвался второй. — Был бы Айвазовским но только по небесной тематике, если бы только умел рисовать как ты, Кирилл.

Темноволосый опустил голову к палитре, но было заметно как самодовольно дёрнулись уголки его губ. Любитель неба относился к страте Моралистов — самой высокой из трёх высших страт. И хотя Творческие по закону были приравнены к Моралистам и могли свободно, не проходя тестирование, перемещаться из кластера Т в кластер М, воспринимали их не так, чуть хуже. Когда же друг искренне восторгался, а может и завидовал положению художника, самолюбие Кирилла при этом всякий раз приятно удовлетворялось.

— А ты поупражняйся, может и научишься, будешь губернатором с хобби, — отозвался темноволосый.

— Каким губернатором, друг? Я не стремлюсь к чинам, мне по нраву то, что делаешь ты, следуя порыву души, — искренне изумился блондин.

Кирилл слегка скривился.

— Ага, порыву души, ядрёна вошь. Роман, ты же знаешь, что раз в семь лет я должен «показать результат», дабы избежать волнительной и непредсказуемой, во всех отношениях процедуры повторного тестирования.

Обязанность жителей Т, которые за семь лет не выиграли ни одного творческого конкурса проходить повторное тестирование Роману было прекрасно известно и волновался он за друга едва ли не меньше чем тот.

— Ты очень талантливый, ну конечно, ты выиграешь какой-нибудь конкурс.

Кирилл не стал продолжать разговор, сосредоточившись на придании холсту нужного образа. Роман тоже молчал, то ли не желая мешать другу, то ли погрузившись в собственные размышления и добрую половину часа только крики чаек и шум волн наполняли звуками пустынный пляж.

Наконец, пейзаж был закончен. Насладившись неподдельным восхищением друга, Кирилл сказал:

— Чтобы занять призовое место этого недостаточно. Я собираюсь сверху покрыть картину люминесцентной краской. Вернее, наложу поверх другую картину, изобразив море ночью, тёмное, без световой дорожки восходящего солнца, и получится, что при свете — картина одна, а в темноте — уже другая.

— Отличная идея, будет потрясающе, — подбодрил друга Роман.

— Да, вот только уже несколько лет подряд первые места занимают картины из воды и света. Долбаная эбру! Никогда не любил эту технику. Вот, взгляни на мою палитру, несколько капель воды и на тебе — шедевр для музея, тьфу! Сейчас в моде флюид арт, а не пейзажи. Скажи, стоит ли десять лет учиться рисовать, если достаточно измазать задницу в краске и поёрзать по холсту? Сегодня, Роман, мода не на искусство, а на остроумие. Чёрный квадрат Малевича, композиция Джона Кейджа «четыре целых тридцать три сотых» без слов и музыки — это не искусство, это остроумие. Но стоит кому-нибудь тявкнуть про халтуру, так толпа интеллигентных говнюков, строящих из себя истинных ценителей, заплюют с головы до ног. Это как в сказке про «голого короля», когда все смотрят на нагого мужика, но делают вид, что видят на нём шедевральное платье.

Кирилл зашёл по колено в море и смыл краску с палитры.

— А световая живопись, — кипел художник, — что это, ядрёна вошь, вообще такое! Солнце и луна — вот единственные истинные творцы световой живописи! Если человек не может сделать что-то лучше природы, так лучше этого и не делать! А какой же это маразм выбривать траву и цветы! Благо наши две страты отказались от стрижки газонов.

— Так когда конкурс, на котором ты представишь морской пейзаж?

Ответить Кирилл не успел, поскольку разговор прервал подбежавший к ним человек, отчаянно размахивающий кожаным бумажником.

— Парни, вот, кто-то из вас забыл на пляже, наверно, — с трудом переводя дыхание проговорил мужчина, на его рубашке проступали пятна пота.

— Да, это мой, премного благодарен, — признал Кирилл, принимая из рук незнакомца бумажник.

— Не за что, хорошего утра, — продолжая тяжело дышать ответил мужчина.

— Вот за это я и люблю вас, моралистов, — улыбнулся Кирилл, когда они отошли подальше. — Будь мы, например, в страте З, мужик бумажник бы вернул, не сомневаюсь, но при этом дал бы часовое поучающее напутствие и не бежал бы за нами стометровку, а отнёс в первое попавшееся отделение. А в низших стратах не только что потеряли не вернут, но и что есть вытащат.

— Мне кажется, ты предосудителен, — мягко возразил Роман. — Ведь многие люди остаются в низших стратах просто чтобы быть со своими близкими. Или, быть может их предки долгие годы жили в тех местах, которые отвели под низшие страты, ведь когда стали выделять кластеры, много народа отказалось от более лучших условий, ради того, чтобы остаться там, где они родились.

— Не исправимый Моралист, разве человек откажется от более просторного жилья с видом на море, более высокого заработка и более лучших возможностей? Ну, например, жил человек на Сахалине. Вдруг началось Великое расселение по стратам и его определили к Моралистам. Останется ли он в страте С?

— Может и останется, всё зависит от обстоятельств. Я понял к чему ты клонишь: идея стратификации не идеальна, как и всё человеческое.

— Нет, нет, как раз — нет. — замахал руками Кирилл. — Идея стратификация — лучшее, что придумало человечество за последние десятилетия. Ты можешь жить там, где живут такие же как ты. Если ты добропорядочный человек, то не стоит бояться, что тебя ограбят, украдут бумажник, изобьют какие-нибудь отморозки. Тебе комфортно и безопасно.

— А что насчёт того, что в страте С не все садисты, а в страте Н — не все негодяи? — продолжал протестовать Роман.

— Конечно не все, — согласился Кирилл, — но — большинство. И живя там, ты не питаешь иллюзий на счёт соседей, не глупишь и не лезешь на рожон.

— Может ты и прав.

Ни говоря друг другу больше ни слова, друзья направились к контрольно-пропускному пункту в страту Творческих. На КПП было установлено оборудование для диагностики, но для жителей страты Т оно не требовалось — те могли свободно перемещаться в страту М и обратно. Роман вспомнил своё первое тестирование. Обязательное семилетнее тестирование предусматривалось единственно для страты Т. Когда пять лет назад Роман пришёл на тестирование, то ожидал, что будет отвечать на вопросы, выбирая тот или иной вариант ответа или же — что придёт человек, который с ним побеседует. Но вместо этого ему сделали топографию, а потом к его голове прицепили электромагнитные присоски и посадили перед экраном с меняющимися картинками. Мозг проходил тестирование без сознательного участия хозяина. Как и его родителей Романа идентифицировали как гражданина страты М.

Проводив друга до контрольно-пропускного пункта страты Т, Роман пошёл к своему дому — небольшому бунгало с видом на морское побережье. Он мог бы воспользоваться общественным транспортом, велосипедом или самокатом, но решил пройтись пешком. Пешая прогулка позволяла ему погрузиться в собственные мысли и являлась своеобразным источником вдохновения. Он шёл босиком по мягкой траве, неся сандалии в руках. По дороге Роман остановился возле «поющего» фонтана и выпил стакан бесплатной подслащённой лимонной воды, которую выдал установленный поблизости автомат. Такого рода автоматы казались новшеством всего восемь лет назад. Но, как и ко всему хорошему, люди к этому быстро к этому привыкли.

Проходя по улицам Роман встречал дружелюбно улыбающихся людей, некоторые, из них останавливались и заводили разговор, спрашивали про успехи и родителей.

Небольшой бунгало со стеклянными стенами, в котором проживал Роман, практически никогда не запирался на ключ. Просто в этом не было необходимости — преступления с проникновением на чужую территорию в страте М случались крайне редко, такие случаи были из ряда вон выходящими. Если кто-то несанкционированно проникал в страту М из нижестоящих страт, полицейские предупреждали жителей и те запирали дверь на ключ. Изредка случалось, что происходили кражи жителями страты Т. Последний такой случай произошёл два года назад. Преступника отправили в страту Н без права тестирования в течении семи лет. А другой, предыдущий вор ударил хозяина обворовываемого дома и его сослали в страту С без права тестирования в ближайшие пятнадцать лет. Тюрем в страте М, как и в стратах Т и З не было. Преступников отправляли в другие страты, а в случае серьёзных правонарушений, таких как причинение вреда здоровью средней тяжести и тяжких — преступников отправляли не просто в другие страты, а отдавали под суд, где в дальнейшем определяли меру наказания.

Остаток дня Роман провёл за книгами. Он обожал книги, особенно напечатанные и особенно взятые в библиотеке. В отличие от электронных, печатные экземпляры были в некотором роде уникальными, имели свою историю. Пятнышко, загнутый лист, запах — всё говорило о том, что кто-то ещё читал их, просматривал, погружался в мир идей. А новые книги, с запахом свежей типографской краски, позволяли оставлять свой первый след, задавать начало истории.

Ещё Роман любил дождь. Даже в те моменты когда небесная вода заставала его врасплох и делала мокрым до нитки. В этот вечер тоже шёл дождь. Увесистые капли до поздней ночи барабанили по крыше.

«Интересно, а сколько людей в нижних стратах любят дождь, книги и гулять босиком?» — задал себе Роман вопрос без ответа.