Женить чудовище

Елена Трифоненко, 2022

На Таню свалилась куча проблем сразу: развод, потеря работы, трудности с выплатой ипотеки. И вот как-то ночью ей поступает заманчивое деловое предложение. Чтобы получить работу мечты, она должна выполнить одно непростое поручение. Ей нужно найти жену наглому самодовольному толстосуму. Тот бесит Таню одним только видом, а требования к потенциальной невесте у него просто безумные. Но чего не сделаешь ради денег. Таня берется и за поиски невесты, и за перевоспитание несносного богача.

Глава 4

Когда я вытираю губы салфеткой, Кузнецов продолжает свою речь:

— Я хочу, чтобы моя будущая жена никогда со мной не спорила, во всем меня слушалась и не устраивала сцен, когда я собираюсь…

— Подождите, — перебиваю я, — вы только что сказали, что хотите себе девушку младше двадцати одного года? Вы это серьезно?

— Да, а что?

— А вам самому-то сколько?

— Тридцать четыре, — говорит он, расправляя плечи и всем своим видом показывая, какой он орел.

Я чувствую раздражение. И нет, это не потому, что я одинока в свои двадцать девять. Это потому что… Потому что я ненавижу эйджизм, да.

— И зачем вам молоденькая? — спрашиваю я, придвигая к себе одну из мисок — с салатом, похожим на оливье.

Кузнецов фыркает:

— Танчик, ну ты же вроде взрослая женщина — почему задаешь глупые вопросы? Я хочу воспитать женушку под себя. И мне не нужна замордованная жизнью тетка, у которой из-за неудач в личной жизни испортился характер. Мне нужна свежая, нулевая, так сказать, модель. От девятнадцати до двадцати одного. Совсем соплячку мне не надо, нет.

— Наверное, вы хотите, чтобы она еще и девственницей была? — ехидно уточняю я. — Нецелованной?

Он задумывается, потом кивает с серьезным видом:

— Ну, было бы неплохо, конечно. Все-таки она станет матерью моих детей. Я говорил уже, что хочу четверых?

Я мотаю головой. А он еще больше расходится:

— Да, хочу четверых. И надо, чтобы девушка была готова беременеть сразу после свадьбы. Тянуть мне некогда. Я не готов на выпускной детей тащиться старикашкой с клюкой.

— Сомневаюсь, что двадцатилетняя девочка захочет беременеть сразу после свадьбы, — ядовито бурчу я с набитым ртом. — Ей вообще-то еще надо университет закончить, мир посмотреть.

— Какой еще университет? — В глазах Кузнецова проступает раздражение. — Не надо нам университета. Девица с высшим образованием мне дома на фиг не нужна: от таких одни проблемы и вынос мозга.

— Вы серьезно?

— Конечно! Сужу по своему горькому опыту. Имел, знаешь ли, возможность удостовериться.

Я поспешно засовываю в рот еще одну ложку оливье — ну, чтобы не ляпнуть чего-нибудь грубого.

Кузнецов придвигает ко мне блюдо с булками и завершает мысль:

— Мне нужна мягкая, домашняя девушка, без амбиций. Повар там или учительница начальных классов. Можно и вообще без образования. Зачем оно ей, если я хочу, чтобы она посвятила себя домашнему очагу?

Какой же он мерзкий! — мысленно констатирую я. — Махровый сексист какой-то. Даже мой бывший муж поблек на его фоне, а я-то думала, что уж его-то никому не затмить.

— Ну ты чего молчишь-то? — толкает меня плечом Кузнецов. — Спрашивай еще что-нибудь. О своей будущей жене я могу говорить часами.

Оно и видно, ага. Глаза его горят каким-то лихорадочным светом, а на губах опять придурковатая улыбка. Но лучше и правда что-нибудь спросить, не сидеть в тишине.

— А по внешности будут пожелания? — Я надкусываю первую попавшуюся булку и замираю: вкуснотища.

— Так-так, — Кузнецов ненадолго задумывается, потом с интересом смотрит на меня. — А ты можешь встать ненадолго?

— Могу, — я выбираюсь из-за стола с булкой в руке.

— Ну вот смотри, — тянет Кузнецов, оглядывая меня. — Мне нужна женщина совсем другой комплекции. Ты слишком худая и костлявая. На диетах, поди, сидишь?

— Василий, — хмурюсь я. — Ближе к делу.

Он обрисовывает руками мои бедра.

— Мне вот надо, чтобы здесь пошире. И здесь! — Его руки смещаются в сторону моей груди. Я их на всякий случай отпихиваю.

— Понятно, — говорю я и снова плюхаюсь за стол.

Кузнецов делает круг по кухне, возбужденно размахивая руками:

— Мне нужная крепкая, молодая девка. Такая, чтобы во время беременности на рыбалку со мной ездила, а не стонала в углу в обнимку с тазиком.

— Ага, запомню, — киваю я. Мне еще бабушка в детстве говорила: с сумасшедшими не спорят.

— И еще у меня одно пожелание есть, — Кузнецов подходит ближе и зачем-то ерошит мои волосы. — Хочу, чтобы у нее коса была. До пояса.

Я незаметно отодвигаюсь: не люблю, когда вот так беспардонно лапают.

— Вот зачем вы, женщины, стрижетесь так коротко? — говорит Кузнецов с осуждением косясь на мою прическу. — И краситесь еще в этот ужасный пошлый цвет?

— Ничего он не ужасный, — возражаю я, откладывая булку. — У меня от природы похожий. Я всего на пару тонов осветлилась.

— Вот моя краситься не должна, запомнила? — Кузнецов придвигается, нависает надо мной. — Я люблю, когда у женщины все натуральное. — Он опускает глаза вниз и получается, что заглядывает прямо в вырез моей майки.

Я от такой наглости впадаю в легкое оцепенение, но уже через пару секунд беру себя в руки и прикрываю вырез ладонью.

— М-да, грудь мне точно побольше надо, — хмуро констатирует Кузнецов. — На пару размеров. У тебя единичка?

Кажется, я краснею. Вот уж на редкость хамское создание мне досталось от Борисовича. Как такого женить вообще? Не удивительно, что он ко мне обратился: нормальные женщины явно разбегаются от него с визгом.

Но может, он не совсем неадекват, просто пьяный? Может, к вечеру он придет в сознание и умерит аппетиты?

Я снова поднимаюсь из-за стола:

— Хорошо, Василий, я все поняла. Дальнейшие детали обсудим завтра-послезавтра, сначала мне надо обдумать всю полученную информацию.

Он присаживается на стол, прямо между тарелками, и недовольно морщится.

— Нет, ты ничего не поняла, Таня. Я хочу, чтобы ты посвятила работе со мной все свое время. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне и сопровождала меня на работе. Мне надо закрыть вопрос с женой в ближайший месяц, но я человек занятой. Мы будем обсуждать мою личную жизнь каждый раз, когда у меня будут появляться свободные минутки.

Я чувствую, как во мне все закипает. Да что этот гусь о себе возомнил? Он правда верит, что я буду бродить за ним тенью с блокнотиком и с подобострастием внимать каждой его новой придури? Да ни за что!

— О переезде к вам не может быть и речи! — гневно заявляю я ухмыляющемуся Кузнецову. — И у меня есть другие проекты, которыми нужно заниматься параллельно с вашей женитьбой.

— Откажись от других проектов. Я хорошо заплачу.

— Нет. Я не могу их бросить без ущерба для репутации

Кузнецов подцепляет с блюда кусок сала и, отправив его в рот, задумчиво разжевывает.

— Кажется, у Сереги в фирме тебе ничего не светит, — припечатывает он чуть погодя. — Душная ты, Танчик. И нерасторопная.

Мне хочется надеть ему на голову миску с недоеденным оливье, но я сдерживаю себя.

— Значит, поищите себе другого специалиста, — с гордым видом говорю я. — И велите своим людям отвезти меня домой.

— С какого перепуга? — ухмыляется он. — Они не таксисты вообще-то. Не хочешь на меня работать — сама до дома добирайся.

У меня сдают нервы. Я беру со стола стакан с компотом и выплескиваю его в лицо Кузнецову. Он смотрит удивленно, темные капли красиво сбегают по его небритому лицу.

— Ты больная?

Я немножко жалею о содеянном.

— Извините, — бормочу я. — Я не специально. Я с детства неуклюжая.

Он находит салфетку, вытирает лицо, а я пулей выбегаю из кухни в холл.

И что мне теперь делать? Я не могу добираться домой в пижаме: на трассе меня примут за какую-нибудь ночную бабочку, и тогда проблем не избежать. А силы у меня на исходе — еще одного приключения моя нервная система просто не переживет.

Седьмое чувство, впрочем, подсказывает не раздумывать, а быстрей покинуть дом. Я его слушаюсь.

Выйдя на крыльцо, обнаруживаю там давешнего старичка. Выглядит он довольно дружелюбно, располагает к себе. Ой, а может, удастся его разжалобить?

— Дяденька, миленький, — блею я, сложив руки в молитвенном жесте, — вызовите мне такси. Пожалуйста!

Он смотрит на меня задумчиво, чешет в затылке.

— Мне надо в город, — объясняю я. — Домой.

Старичок разводит руками:

— У меня нет телефона. И вообще мне не велено с тобой разговаривать.

Мне хочется, как в детстве, затопать ногами. Вот же противный старый хрыч! Вообще, все они тут противные подобрались.

— А может, вы дадите мне какую-нибудь кофту? — Я снова заглядываю в глаза старичку с жалобным видом. — Я потом пришлю ее обратно с курьером. И брюки бы мне не помешали.

Его лицо чуть смягчается, взгляд светлеет.

— Ладно, подожди тут, — говорит он и уходит куда-то за дом.

Я приободряюсь. На улице, к счастью, уже рассвело, солнце вовсю пригревает. День явно будет погожий, и, возможно, я доберусь до дома без приключений. Мне бы только одеться.

Старичок возвращается обратно с оранжевой жилеткой в руках.

— Держи! От рабочих осталось.

Я сглатываю. Надеюсь, он не имеет в виду, что рабочих тут где-то и прикопали? Впрочем, лучше не уточнять. Мне и без того страшно.

— А больше ничего нет? — спрашиваю я с надеждой. Жилетка яркая, а мне совсем не хочется привлекать к себе внимание на трассе. — Может, и штаны какие-нибудь найдете?

Старик мрачнеет, почти рычит:

— Нет штанов. Иди уже, пока Рыжий тебя не увидел.

Господи, кто такой Рыжий? Собака, что ли, бойцовской породы? Если да, то мне и правда лучше сматываться, пока не поздно.

— Вам жилет возвращать потом? — спрашиваю я упавшим голосом.

— Не надо, — отвечает он и нервно озирается.

Выбирать не приходится. Я накидываю жилетку и буквально тону в ней. Надеюсь, вид у меня теперь менее развратный, но ручаться за это не могу.

— А город где? — спрашиваю я у старичка, запахнув жилет.

Он машет в сторону калитки:

— Там.

Калитка не заперта, так что уже через пару секунд я оказываюсь на улице. Свобода!

Мне даже не верится, что удалось вот так просто уйти. Я делаю глубокий вдох, а потом оглядываюсь. Улица совершенно безлюдна, но дома за узорчатыми заборами довольно респектабельные. Я быстро отбегаю от коттеджа Кузнецова метров на сто, а потом прислушиваюсь. Весело щебечут птицы, ветер шелестит листвой, но вокруг по-прежнему не души. Не у кого дорогу в город спросить.

Немного подумав, я выбираю направление самостоятельно и топаю по улочке. Моя цель — выйти к трассе, а уж там я разберусь, в какой стороне Краснодар.

Хорошо, что меня летом вот так похитили. Зимой вернуться домой было бы сложней.

Я иду, наверное, минут десять, как вдруг ровный асфальт сменяется старым и убитым, в ямах. А еще мне кажется, что впереди маячит лес — густой и мрачный. М-да, просчиталась с направлением, поддалась панике.

Вздохнув, я сворачиваю в какой-то проулок. Тут мне везет больше, я довольно быстро выхожу на широкую ровную дорогу, которая просто обязана привести меня к трассе.

Мимо меня пару раз проносятся машины, но тормозить попутку я не решаюсь. Лучше найду какую-нибудь остановку и попытаю счастье с рейсовым автобусом (авось и сжалится кто-нибудь из водителей да подвезет бесплатно).

Я прохожу несколько огромных особняков, какой-то сад, а потом замечаю вдалеке железную будку, похожую на старый остановочный комплекс. На душе у меня сразу светлеет. Я прибавляю шаг, мчу к остановке на всех парусах. Я уже вижу себя дома, в теплой ванне с бокалом валерьянки в руке — такой счастливой, расслабленной, позабывшей ужасы ночи.

И тут меня настигает знакомый черный джип, черт бы его побрал!

Джип проезжает чуть вперед. Тонированное стекло напротив пассажирского сиденья опускается, и в окне появляется счастливое лицо Кузнецова.

— Танчик, твоя предприимчивость впечатляет! — весело кричит он. — Теперь я точно уверен, что моей личной жизнью должна заняться именно ты.

— Оставьте меня в покое, — бурчу я и упрямо шагаю к остановке.

Джип снова трогается, неторопливо ползет рядом со мной. Свернуть, к сожалению, некуда, кругом одни заборы. Я пытаюсь просто делать вид, что никакого джипа поблизости нет.

— Ладно, твоя взяла! — чуть погодя орет Кузнецов. — Можешь, не переезжать ко мне, ничего страшного. И под твой график я тоже готов подстроиться, слышишь?

В шлепанец попадает какой-то камешек, мне приходится остановиться, чтобы его вытряхнуть.

— Ну, давай, Танчик, прыгай в машину, — вкрадчиво просит Кузнецов. — Я подкину тебя до дома, а по пути мы определимся с местом и временем нашей следующей встречи.

Интересно, он вообще понимает слово «нет»? Я демонстративно отворачиваюсь от машины, делаю вид, что разглядываю дома, торчащие из-за заборов.

— Танчик, ты хочешь, чтобы я на колени перед тобой встал, что ли? — начинает закипать он. — Садись в машину, не зли меня.

Я мысленно сбрасываю Кузнецова со скалы. Кем он себя возомнил — повелителем мира? Да я скорей умру, чем буду с ним работать. И дело даже не в том, как он ведет себя со мной. Он ведь и с невестами будет так же, он и их зашугает по полной программе. Разве я могу такое допустить? Нет! У меня, в конце концов, совесть есть, и она никогда не позволит мне подыскивать молоденьких дурочек зарвавшемуся тирану.

Но, елки-зеленые, как мне самой-то от него отделаться?