Клуб Вечности. Реставратор

Елизавета Левинская (2024)

Я — художник. Я вижу красоту этого мира. Однажды, я встретил идеальное произведение искусства. Картину, истинный облик которой, только я могу увидеть. Но стремление вернуть картине её первозданную красоту оборачивается ужасом. Cущество, заточённое в полотне, пытается вырваться на свободу. Под ударом оказывается моя жизнь, мой разум и мои близкие. Но страшнее то, что я случайно перехожу дорогу древнему сообществу «Клуб Вечности». У которых свои планы на картину… и меня.

Я могу стать вашим врагом

— Стоять! — я угрожающие поднимаю палец на кошку. Та замирает на полпути. Смотрит огромными жёлтыми глазами, которые, будто специально округляет в наигранном непонимании.

Ладно, кошка же не может притворяться?

— Не. Тронь, — цежу я.

Ответив нечленораздельное «мя», она семенит в другую комнату.

Вроде бы поняла. Странное животное.

Уже который раз, за те четыре дня, что в моём доме живёт кошка, она так и норовит приблизиться к картине.

Пытается сбить её с мольберта. Внимательно обнюхивает а затем, поднимается на задние лапы и будто пытается поточить о неё когти. А мне приходиться стоять на страже, и отгонять её.

И что ещё страннее. Настя мне больше не снится.

В первую ночь с кошкой, я сплю с беспокойством на душе. Но кошка ложится в ноги, и, несмотря на то, какая она лёгкая, я ощущаю сильнейшую тяжесть, которая накрывает меня с головой и усыпляет.

Наутро, я понимаю, что проспал почти тринадцать часов. А Лера меня так и не разбудила.

В следующие две ночи я сплю так, как никогда прежде. Спокойно и глубоко, забывая обо всём.

Спокойно рисую днём работы на заказ, обложки для книг, портреты, новых персонажей в мобильную игру. А по вечерам я мог бы заниматься картиной.

Но… я не хочу.

Просто не хочу.

Нет вдохновения. Теперь, я вижу картину такой, какой её видят, наверное, все. Просто кусок дерева, с испорченным рисунком, на нём. Больше ничего.

Я будто очнулся от наваждения и с удивлением оглядываю реальный мир, и свою настоящую жизнь.

Нет пророчеств, запугиваний, нет странных видений и неясного трепета рядом с картиной.

Может быть, и мои сны, были всё-лишь… снами.

Просто снами.

Последняя странность, связанная с картиной, это реакция на неё кошки. Она смотрит на неё, как заворожённая, и Лера случайно её отгоняет.

— Странная кошка, — как-то говорю я Лере.

— Если в этом доме должен быть хотя бы, один псих, пусть это будет кошка.

Эта кошка, (а она оказалась, всё-таки, дамой, после проведенного Лерой нетактичного осмотра) больше общается с Лерой. Да, она понимает, что Лера ответственна за поступление вкусностей в дом.

Но меня она будто остерегается.

Очередная странность приключается тогда, когда я пытаюсь побриться у маленького зеркала в ванной, убрать светло-русую щетину, которая так раздражает Леру.

Оставляю дверь открытой, и неожиданно замечаю блеск глаз кошки в отражении зеркала.

И так же внимательно и пронизывающе, как она смотрит на картину, она смотрит на меня. От этого мне становится жутко.

Я дёргаюсь, от неожиданности. Оглядываюсь.

— Хочешь, я тебя нарисую? Портрет напишу? — бормочу я, зачем-то. — Будет «Портрет безымянной кошки, ненавидящей искусство». Хочешь такой?

В отражении зеркала, кошка, даже не мигая, чуть склоняет голову и мотает ей в сторону. Будто качает головой. Будто отказывается.

Ладно. Думаю, мне показалось. Блохи у неё, потому головой вертит. Я пытаюсь продолжить своё занятие, но рука трясется и я задеваю кожу на щеке.

Шиплю от боли, вытираю кровь и глупо смотрю на смесь крови и пены на моем пальце, которую уносит небольшой водоворот раковины.

— Мы идём сегодня на съемки. Помнишь? В три часа! — объявляет Лера.

Кручу кран со скрипом. Смотрю на своё отражение в зеркале и на кошку, что не перестаёт смотреть на меня.

— Получается, нас дома обоих не будет, — говорю вслух свои мысли, вспоминая о тяге кошки к «искусству». — Надо её закрыть в комнате. Чтоб картину не испортила.

— Вот ещё! Себя закрой! — раздается недовольный голос Леры. — Не буду я животное из-за мазни обижать.

В чём они ещё схожи, кошка и Лера, так это в откровенной неприязни к Насте.

_________________________________

Я заканчиваю работу, добавляю пару штрихов к иллюстрации детской книги. Остальное сделаю уже за компьютером, после «сессии».

— Через час, — слышу настойчивый голос Леры.

— Я помню, зайка, — бросаю я. — Уже заканчиваю.

— Я уже «зайка»? — она выглядывает из коридора.

— Да. Ты всегда зайка, ты же знаешь.

Она хмыкает и быстрым, широким шагом спускается ко мне, в мастерскую.

— Что-то начала сомневаться, после историй с твоей мадам на картине, — тянет Лера, кивая на картину с Настей, что теперь стоит в углу. Не мешая другим. — Я могла подумать, что она твоя любовница.

Я оглядываюсь вместе с любимой на портрет Насти.

— Нет. У меня есть только ты, и всегда будешь только ты, — Лера хмыкает, в неверии, но я обнимаю её сзади, прижимая к себе.

Какая же она тёплая, почти горячая. Ярко пахнущая, ярко говорящая, ярко живущая. Маленький, живой огонёк в моих руках. Теплое, уютное пламя.

— О, — протягивает она, едва скрывая удовольствие. — Так, только не целоваться. Я этот мейк накладывала часа два.

— Ничего не знаю, — отвечаю ей и тянусь ближе. Легко хватаю за талию и разворачиваю, усаживая перед собой на стол. Она игриво пищит и смеется.

Её голос колокольчиком звенит по мастерской, будто раскрашивает мой серый мир, разноцветными пятнами.

Я помню о запрете на поцелуи, и лишь касаюсь её волос, пока она податливо склоняет голову, открывая шею.

Послать бы всё к чертям! Все дела и остаться с ней, здесь. И за макияж можно будет не переживать.

— РИТА! — громкий мужской голос эхом раздаётся по всей мастерской. Будто будит меня от сладкого сна.

— Боже, тебе б звукоизоляцию сюда! — бормочет Лера, поморщившись.

Она ловко спрыгивает со стола и смотрит в сторону окна.

— РИТА!

— Вон там бродит, зовёт кого-то… интересный мужчина, мне кажется, не из нашего района, — Лера оглядывается на меня. — Что-то не так?

Я не знаю, что написано на моём лице. Качаю головой, сам вспоминая слова Насти: «Рита» придёт чтобы убить её.

Ладно, это просто совпадение. Рита это просто имя. Мало ли Рит на свете?

«Маленькая. Чёрная», — отражается в моей голове эхом.

И следом, дурацкая, совершенно невозможная, чудовищная мысль, которую я держу при себе.

Мы с Лерой идём из мастерской, она ныряет в нашу комнату, а я быстро переодеваюсь из заляпанного краской свитера, в чёрную рубашку.

Но дурацкая мысль не отпускает. Беззаботно играющая с порванным пакетом кошка пробегает мимо меня.

— Рита, — произношу я тихо.

Кошка слышит. Дёргается и удивлённо поднимает на меня взгляд.

Она откликнулась.

Кошка. Её зовут Рита? Её назвали человеческим именем? Её ищет хозяин? Настя предсказала мне появление кошки?

И тогда, Настя не была просто ярким сном. А настоящей? Всё это было взаправду?!

Если так, то что же происходит?! Почему она прекратила мне являться?

— Идём, идём уже! — Лера проходит мимо меня быстрым шагом. — Давай, Олежа!

— Да, сейчас.

Я как во сне, подхожу к двери мастерской и впервые, за всю жизнь закрываю её на, внешний, подвесной замок. Чтобы никто не мог туда войти.

Оглядываюсь снова, и вижу, что кошка стоит по середине коридора. Смотрит на меня. Смотрит за тем, как я закрываю от неё картину. Ловлю её взгляд.

— Рита, — снова зову её я и она поднимает голову, издав слабый звук.

Если в этом доме и есть псих, то это я.

__________________________________________________________________

Я нежеланный гость. Совершенно. Мне показывают это всем видом и фотограф, и его помощница-гримерша. Фотограф — мужчина крупный, с лёгкой щетиной и скользким взглядом светлых глаз. Гримёрше же самой не помешал бы грим. Ну или сон часов пятнадцать.

Осветитель — парнишка, словно подрабатывающий на школьных каникулах, частенько светит в глаз, что мне, что модели… Модель — Лера и это единственное, что прекрасно. Хищный взгляд, грация, струящееся алое платье.

Хотелось бы нарисовать её такой, в этом платье, красиво идущей на закат. Думаю, что не мешает сделать набросок, как гримерша сбивает весь мой настрой, подлетает к Лере, что-то говорит ей и, ведёт в маленькую комнату.

Лера была прекрасна, но теперь, когда гримерша выводит её из той комнатушки, я только недовольно приподнимаю брови.

Нанесли пару слоев краски, сделали пошлые алые губы, акцент на глазах с излишним блеском. Моя очаровательная Лера превратилась в дешевую куклу. Хоть не из секс-шопа, и то приятно.

Только морщусь недовольно. Пока щёлкает камера, запечатлевая этот позор, я осознаю, что опасности не вижу, но нужно приготовиться к тому, что придется успокаивать Леру.

Даже до того, как она увидит снимки. Она не глупа, она также чувствует красоту и прекрасно понимает, что сейчас напрасно тратит время.

Обратно мы шли с Лерой молча. Она напряжена, а я всё жду, когда она начнёт выплескивать эмоции, будто гейзер.

— Это не последняя фотосессия, — осторожно говорю я.

— А я думаю, последняя. Я больше так не могу.

— Да ладно, из-за одной ерунды?

— Это не ерунда! Я не гожусь в модели. Даже фотомодели. Даже хоть какие-то! Я никакая, я некрасивая. Даже твоя девка на картине, она красивая. А я — нет.

С этими словами она качает головой и, ссутулившись, ускоряет шаг. Я думаю несколько секунд перед тем, как подбежать к ней.

— Лер, у меня есть идея!

— Мне ничего не надо!

— Да стой ты! — я хватаю её за руку. — Я напишу твой портрет. Не такой, как раньше, а прямо полноценный. На продажу. И тогда ты поймешь, какой тебя вижу я. Не эти дураки слепые, а я. Тот, кто тебя знает и тот, кто тебя любит. Я создам шедевр, который всех поразит и моей моделью будет не девушка, с той картины — а ты!

— Ты псих, — она качает головой, но ей не скрыть блеска в глазах и предвкушающей улыбки.

Потому ты меня и выбрала, — подхожу к ней ближе, держу за ладони и мы стоим, как два идиота посреди тротуара.

Кто бы нас сейчас смог нарисовать?

Конец ознакомительного фрагмента.