Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне

Жан-Кристиан Птифис, 2011

Известный французский историк и биограф, лауреат многих литературных премий Жан-Кристиан Птифис предлагает интереснейшую книгу о земной жизни Иисуса и его смерти на кресте. Основываясь на новейших научных данных и авторитетных исторических материалах, автор доходчиво и увлекательно рассказывает о содержании проповедей Иисуса, о его странствиях и чудесах. Излагает евангельские рассказы о Воскресении, о явлении Христа ученикам уже после Воскресения, приводит малоизвестные факты, отвечает на острые и неожиданные вопросы. Эта книга увлечет любого читателя – верующего и неверующего, человека молодого и зрелого возраста, того, кто философски настроен, и того, кому интересна история Римской империи и христианства.

Глава 1

Иоанн Креститель

Иордан — деятель истории

Иордан, исток которого находится в горах Ливана, в местности Хасбайя, у подножия горы Хермон, соединяет озеро Хула и Тивериадское озеро и углубляется в самый глубокий и самый отвесный теллурический разлом нашей планеты, прежде чем затеряться на глубине примерно 400 м ниже уровня океана в бирюзовых непрозрачных водах Мертвого моря. Сначала бурный, он мало-помалу успокаивается и, лениво изгибаясь, катит свои волны вперед по равнинам, украшенным жасминами, мимозами и олеандрами, скользит, извиваясь, как змея, по белому мергелю рухнувшего плато Гхор, неся в своих водах грязную траву и сломанные ветки. Дальше он несет свои воды в засушливые местности с потрескавшейся землей среди колючего кустарника, камыша и тамаринда с розовыми цветами. Иногда, словно обессилев, он беспечно отдыхает на горизонтальных участках пути, где еще видны броды, когда-то известные караванщикам. В нижней части его долины пейзаж становится более диким — рыжеватые холмы с голыми вершинами. Здесь начинаются обожженные солнцем скалы Иудейской пустыни.

Важность пустыни в библейской символике общеизвестна. Она — место одиночества и аскетизма, место испытания, но также и место встречи с Богом. Она вызывает в памяти пылающий куст, который видел Моисей, Исход из Египта, Скрижали Завета, долгие скитания еврейского народа, ведомого своим вождем… Сложилось убеждение, что именно здесь, в этой пустыне, впервые явит себя Мессия.

Что касается Иордана, о котором в Библии упоминается около двухсот раз, он играет главную роль в священной традиции Писания и потому в культурном и религиозном мировоззрении еврейского мира. Этот мифический поток, символ изобилия и божественного расположения, является деятелем истории. Бассейн Иордана — сердце одного из первых регионов в Азии, который был колонизирован Homo erectus, пришедшим из Восточной Африки. Были найдены следы поселений палеолитического времени. Примерно за 10 тысяч лет до и. э. первое оседлое население появилось в Айн-Маллаха, Вади-аль-Хаммех и в оазисе Иерихон, где в избытке имеются финиковые пальмы, бананы и мирра. Производящее хозяйство появилось в 8-м и в 7-м тысячелетиях до и. э. — люди стали выращивать пшеницу, ячмень, заниматься скотоводством. Вдоль потока располагалось множество поселений, изрядное количество предметов были найдены в погребениях бронзового века (3000–1200 до и. э.).

При древних евреях река их предков служила границей между Землей обетованной и языческими странами, которые ее окружали. Именно при переправе через Иордан у Галгала, в виду Иерихона, прибывающие из степей Моава племена под предводительством Иисуса, сына Навина, преемника Моисея, чудесным образом — посуху — вошли в землю Хананейскую³¹. Согласно эпическому повествованию книги Самуила народ шел в торжественной процессии за ковчегом Завета, а тот был сделан из древесины акации, имел массивную крышку из золота, и несли его левиты-священнослужители. В этой же самой местности пророк Илия в IX в. до и. э. был вознесен на небо на огненной колеснице. Город Авелмехола, расположенный недалеко от берегов Иордана, традиция называет родиной Елисея. В его воды Елисей приказал сирийскому военачальнику царя Арама, Нееману, войти семь раз, чтобы очиститься и излечиться от проказы…

В память об этих достославных событиях несколько возмутителей спокойствия, считая себя вдохновленными Богом, собирали там своих сторонников. Таким образом, около 44 г. н. э., человек по имени Февда убедил толпу евреев избавиться от своего имущества и следовать за ним к реке, воды которой должны были разделиться на две части, как и в благословенное время Иисуса Навина. Прокуратор Куспий Фад захватил его и обезглавил. Иосиф Флавий рассказывает, что голову Февды внесли с триумфом в Иерусалим³². При Антонии Феликсе (52–60), другие шарлатаны обещали своим последователям «знамения и чудеса» в пустыне. В начале 60-х гг., при Порции Фесте, еще один лжепророк хотел привести своих сторонников туда под тем предлогом, чтобы найти спасение³³. Эти начинания были в итоге утоплены в крови.

«В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря…»

Несколькими годами ранее, во время правления императора Тиберия появился в пустынной местности возле Иордана необыкновенный человек, в котором толпы видели нового пророка, возможно нового Илию. Его имя было Йоханан, иначе — Иоанн³⁴. Его называли Предтеча или Креститель. Лука в своем Евангелии придает этому событию чрезвычайно торжественное величие, потому что оно открывает собой новую эру спасения и эпоху Мессии: «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод [Антипа] был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне»³⁵ (Лк., 3: 1–2).

Это обширное введение напоминает не столько работы греческих историков, сколько двух малых пророков Ветхого Завета, которые пользуются той же схемой, чтобы отметить начало нового времени, Аггей: «Во второй год царя Дария, в шестой месяц, в первый день месяца, было слово Господне через Аггея пророка к Зоровавелю…»³⁶ (Агг., 1: 1) и Захария: «В восьмом месяце, во второй год Дария, было слово Господне к Захарии, сыну Варахиину, сыну Аддову, пророку…»³⁷ (Зах., 1: 1).

Обратите внимание на скрупулезность евангелиста, определяющего хронологически начало проповедей Иоанна. После проведенной проверки все оказалось точным: во время правления Понтия Пилата в Иудее тетрархом³⁸ в Галилее был Ирод Антипа, сын Ирода Великого, его сводный брат Ирод Филипп — в Итурее и в Трахонитской области, провинциях Северо-Востока и Востока, первосвященником был Иосиф Каиафа вместе со своим тестем Анной, предыдущим первосвященником, все, вплоть до нахождения в должности тетрарха мелкого князька Лисания из ливанской семьи. Его Лука упоминает в связи с близостью Абилены к римской провинции Сирия, откуда родом был он сам³⁹.

Но что подразумевается под пятнадцатым годом правления Тиберия? Должны ли мы отсчитывать от начала его привлечения к управлению империей (в тринадцатом году) или от его прихода к власти после смерти Августа, его приемного отца (в следующем, четырнадцатом году)? Историки спорят об этом⁴⁰. В начале XX в. выпускник Национальной школы хартий Артур Лот показал, что латинские историки, еврейско-римский историк Иосиф Флавий, первые Отцы Церкви, общественные надписи, нумизматика, в том числе сирийские монеты, отчеканенные в Антиохии, столице римского Востока, — все они датируют начало царствования Тиберия по времени смерти его приемного отца Августа. Если последний отошел в мир иной 19 августа 767 г. по эре Варрона^[6], то есть в 14 г. н. э., то пятнадцатый год правления Тиберия длился с 19 августа 28 г. по 18 августа 29 г. н. э.⁴¹

Отшельник в пустыне

Какой странный персонаж этот Иоанн! Он носит своеобразный наряд, который защищает его от перепада температур в краю, где дневная и ночная температуры сильно различаются⁴²: тунику из верблюжьей шерсти и кожаный пояс. Это описание напоминает описание Илии («человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим»⁴³ (4 Цар., 1:8). Таким образом его представляют художники на протяжении веков. Сначала он появляется в области Иерея^[7], в южной части Иордании на восточном берегу. В память о лишениях, понесенных народом Исхода, когда тот шел к Земле обетованной, он удалился в пустыню, где бродят дикие звери: антилопы, газели, волки, гиены… Посреди этих унылых холмов, где нет ни деревьев, ни кустов, он живет аскетом, не ест хлеба, не пьет вина и других полученных брожением напитков, питается исключительно диким медом, отложенным пчелами в тенистые трещины скал, и жирными желтыми саранчами, которых жарит на огне. Тишина! Все время тишина, которую нарушало только скрипучее карканье нескольких тощих ворон. Вскоре он чувствует новое призвание и становится из отшельника пророком. Похудевший, загоревший на солнце, он покидает раскаленные камни пустыни ради камышей Иордана. Толпы стекаются на его призыв. Они ищут вождя. Вполне вероятно, что это происходит осенью или в начале зимы 28 г. н. э., потому что летний зной таким мероприятиям препятствует.

Был ли он назиром, одним из тех благочестивых евреев, которые, как сказано в Числах⁴⁴, чтобы жить в благодати и чистоте, брали на себя обет придерживаться вегетарианской диеты (кузнечики мясом не считались, если верить Мишне^[8])? Известно, что Самсон, герой, обладавший легендарной силой, был одним из них. Назиры отращивали бороды и волосы. Поступал ли так же Иоанн, исполнившийся «Духа Святаго еще от чрева матери своей» (Лк., 1: 15)? Об этом Иосиф Флавий говорит в одном абзаце своей «Иудейской войны», в ее «старославянской» версии: «Был тогда человек, ходивший по Иудее в странных одеждах из звериных шкур, облегавших тело в местах, где его не покрывали собственные волосы, и лицом похожий на дикаря»⁴⁵ (Иосиф Флавий. Иудейская война. II, 2).

Подобно древним пророкам — Илии, Амосу, Осии, Иеремии или Исаии — этот харизматичный человек, которому были близки эсхатологические^[9] идеи, объявляет, что гнев Небес скоро постигнет нечестивый народ Израиля и уничтожит его. «Уже и секира при корне дерев лежит». Всякое дерево, «не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь»⁴⁶ (Мф., 3: 10). В его видении будущего нет ничего увлекательного. Иоанн не возвещает никакой «благой вести», не обещает всем спасения. Его резкие замечания суровы, чрезвычайно суровы. Бог будет отделять зерна от плевел. «Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Мф., 3: 12)⁴⁷. Образ весьма выразительный для его слушателей. Когда тяжелые снопы раскладываются на гумне, там их давят и растирают копыта быков, а корзинщики веют хлеб — бросают на ветер вместе солому и зерно. Солома будет собрана, чтобы исчезнуть в огне, а зерно бережно хранится как запас в амбаре. Так будет со злыми и добрыми в Судный день.

Солома окажется в печи, а хорошие колосья Израиля будут сложены в небесные житницы.

С какой неистовой силой, в каком грозном тоне, с какой оскорбительной ожесточенностью отчаянно обрушивается он на своих сограждан, особенно на членов двух основных религиозных групп или «партий» своего времени, фарисеев и саддукеев, которые пришли на берег реки посмотреть на него — больше из любопытства, чем ради покаяния: он считает их «чернью» или «порождением ехидны», то есть потомками Каина, рожденного, в соответствии с эзотерической еврейской традицией, от союза Евы и змея. Одно из самых худших оскорблений для еврея из всех возможных! Он хочет пробудить своих единоверцев от духовной летаргии, смутить их совесть. Нет, недостаточно всем вместе прятаться за соблюдением обрядов чистоты, установленных Законом, мало бояться неумолимого Страшного суда, мало прийти к нему, чтобы спастись! Ничто подобное не может сохранить их от неугасимого огня, который он возвещает, и их принадлежность к избранному народу не является гарантией спасения. Остерегайтесь застывших идей, не верьте мнимой безопасности, которую дает безоговорочный союз Завета! Избранность больше не принадлежит лишь одному народу — детям Израиля по плоти и крови: «ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму»⁴⁸ (Мф., 3: 9). Только на иврите в этой фразе есть игра слов, основанная на сходстве их звучания: min ha-abanîm ha-elleh banîm⁴⁹.

Что же тогда делать? Евреи должны глубоко раскаяться в своих грехах, как индивидуальных, так и коллективных, отвернуться от идолопоклонства, изменить свои сердца, вести праведную жизнь и заниматься благотворительностью. «Сотворите же достойный плод покаяния» (Мф., 3: 8), говорит он в своих проповедях⁵⁰. Если у кого-то есть две туники, он должен делиться с тем, у кого нет ни одной; если у другого есть пища, пусть он поступает так же. Несмотря на его требовательную строгость, его ужасающие увещевания, его призывы к покаянию и аскетизму, он молниеносно добивается поразительного успеха у всех слоев общества, начиная с крестьян, рыбаков, ремесленников — короче говоря, тех, кого называли «амхаарец», что значит «народ земли», то есть невежды, те, кого религиозные элиты презирали за неуклюжесть и за несоблюдение основных правил благочестия, кто часто был ритуально нечистым. Сюда следует добавить солдат вспомогательных войск Ирода Антипы, а также налоговых и таможенных сборщиков, иначе «мытарей», многочисленных на границах Иудеи и Иереи. «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем. […] Ничего не требуйте более определенного вам»⁵¹, — советует он мытарям. Это, безусловно, много говорит о жестокости солдат и алчности сборщиков налогов. Только после душевного переворота он разрешает крещение водой — последний шанс избежать разрушительного Страшного суда и окончательного уничтожения.

Омовения или крещение?

В древние времена омовение в воде было общим для восточных культов и применялось при инициации или изгнании бесов из одержимого. Вода, символ жизни, плодородия и чистоты, омывает и оживляет. Последователи культа Исиды, Митры или элевсинских мистерий практиковали священное омовение в водах Нила, Евфрата или моря. Евреи же совершали омовения несколько раз в день, чтобы избавить себя от осквернений, неизбежных в повседневной жизни. Войти в дом язычника, приблизиться к прокаженному, больному экземой или мертвецу — все это делало еврея нечистым. Значит, нужно было омыться, чтобы вновь войти в культовую общину. Омовение совершалось в проточной воде, использовались помело из иссопа и пепел рыжей коровы, в которой нет порока, как это предписано в Числах⁵². Такой ритуал не освобождал от греха или проступка против морали, но позволял человеку отделиться от нечистого мира и приблизиться к Богу⁵³. Это правило вначале касалось священников Иерусалимского храма, которые омывались до и после религиозных церемоний. Накануне Праздника кущей первосвященник погружался в воду пять раз и мыл руки десять раз (это называется День погружения). С II–I вв. до и. э. обряды омовения проникают в домашнюю жизнь и становятся популярны у израильтян. В Книге юбилеев^[10] сказано: «И всякий раз будь чист своим телом и омывайся водою, прежде чем приступишь принести жертву на жертвеннике; омой руки и ноги, прежде чем приблизиться к жертвеннику. И когда ты приготовишь жертвоприношение, то опять омой руки и ноги» (Юбил., XXI). Археологи обнаружили большое количество купален и бассейнов этого периода как в Иудее, так и в Галилее. Их находят недалеко от ворот Храма, а также в Иерихоне, Масаде, Сепфорисе. В домах аристократов были устроены миквы, то есть бассейны для сбора дождевой воды (то есть воды, полученной из рук Божьих). Такая миква имела размеры приблизительно 2 на 4 м, ее объем был по меньшей мере 40 сеахов (600 л), в нее погружались, спускаясь вниз по двум или трем ступеням.

Создателями этих обычаев были не консерваторы-саддукеи (эти иерусалимские знатные особы и священники высокого ранга сдержанно относились к литургическим новшествам), а фарисеи — книжники и наставники, обязанностью которых было объяснение Закона и обучение ему. Они завоевали большое влияние среди населения. Желая сделать детей Израиля народом священнослужителей, славящих Господа, они увеличивают количество предписаний, относящихся к нечистоте. Благочестивый еврей должен был постоянно остерегаться мирской жизни и очищать себя: после того как он присутствовал на похоронах, после исполнения супружеских обязанностей… Даже предметы не избегли воздействия этой навязчивой идеи. Кубки, кувшины, блюда следовало постоянно мыть. Вошло в привычку белить известью перед Пасхой места погребения, чтобы их можно было заметить издали и избежать оскверняющего контакта с ними^[11]. Все быстро стало причиной нечистоты. Иосиф Флавий в своей последней работе Contra Apion — «Против Апиона» — сообщает, что жители Иерусалима крадутся вдоль стен, чтобы не задеть прохожих, которых они встречают!

Распространение обрядов привело к разделению, чрезвычайной изоляции общества на «праведников» и «грешников», которые недостаточно или плохо соблюдали многочисленные запреты (даже название «фарисеи», parishim на арамейском языке, означает «отделившиеся»). Во времена Иисуса некоторые виды деятельности и категории людей считались нечистыми только из-за возможного контакта с язычниками, женщинами или трупами: проститутки, мытари, пастухи, врачи, мясники… Повсюду увеличилось число различий, и это дробление угрожало основам единства еврейского народа.

Ессеи — и те, которые жили в деревнях, и те, которые обитали в маленьком квартале на юге Иерусалима, и те, кто поселился на пустынной скале Кумран, — ненавидели отказавшихся присоединиться к ним евреев, ненавидели язычников, осуждали оскверненную службу в Храме Иерусалима, но при этом проявляли еще большую привязанность к очистительным обрядам и купанию, чем их противники фарисеи. Доводя до логического конца идею разделения, после того как в 152 г. до н. э. был низложен Симон, сын Онии III, из законной линии Садока (первосвященника времени Соломона), они жили по принципу автаркии, то есть стараясь как можно меньше зависеть от внешнего мира, вокруг своего почитаемого Учителя праведности^[12]. По Иосифу Флавию, эти сектанты делились на четыре касты.

Если член высшей касты по своей оплошности касался члена низшей, то должен был срочно омыться. Они ожидали восстановления духовно возрожденного Храма, который ускользнет из рук первосвященников-узурпаторов, и настаивали на единственном культовом обряде, который у них остался, — на омовении водой⁵⁴.

Новый обряд

Крещение Иоанна имеет иное значение. Это очищающий и объединяющий ритуал, который не имел предшественников в иудаизме⁵⁵. Он отделяет не священное от мирского, а хорошее от плохого, нравственное от безнравственного. Таким образом, он имел своей целью сохранить внутреннюю чистоту, святость. В отличие от омовения крещение было торжественным провозглашением веры. Этот коллективный обряд, выполняемый один раз и навсегда, утверждал обращение в веру. Иоанн был купающим священнослужителем, и он был единственный такой. Его жест был знаком его авторитета. Крещение совершалось через полное погружение в проточную воду родника или реки или в более обильные, но илистые и загрязненные воды Иордана. Тот, кто выходил на берег, омываемый струями воды, стекавшей с его тела, возрождался; он был похож на только что созданное творение Бога и был готов встретить последние дни, которые уже близки. Он совершал обряд перехода, вступления в эсхатологическую общину, которая уже не была общиной детей Израиля.

Несомненно, Иоанн был не единственным, кто вел такой образ жизни. Время от времени какой-либо благочестивый еврей покидал населенные места и удалялся в пустыню. Иосиф Флавий, представитель следующего поколения, рассказывает, что после того, как к 16 годам узнал на опыте три основные религиозные партии своего времени: фарисеев, саддукеев и ессеев, он последовал за Баннусом, «который жил в пустыне, одежду себе находя на деревьях, а пищу — там, где ее произвела природа, и часто днем и ночью обливаясь холодной водой для очищения»⁵⁶ (Жизнь Иосифа Флавия. 2. 11). Но ни один из этих вегетарианских отшельников не крестил.

Лишь после смерти Иоанна быстро начинают распространяться баптистские секты: баптисты, купающиеся утром, гемеробаптисты (баптисты, практиковавшие омовение повседневно), назареи, сабии, масботеи. В дальнейшем они будут сосуществовать с первыми христианскими общинами Востока. Не говоря о христианских сектах баптистов, возникших во время протестантской Реформации, некоторые небольшие группы таких сектантов до сих пор существуют в Южном Ираке и Иране, например мандеи, примкнувшие к этой традиции позже.

Чтобы привлечь все больше последователей, Иоанн передвигается вдоль Иордана. Повсюду он завоевывает симпатии: группа крещеных людей не была организованной сектой, не стремилась ни к каким политическим переменам. Иоанн не призывает к свержению римской власти, не поднимает массы против захватчиков и тех, кто сотрудничал с ними, против первосвященников и саддукеев. Его деятельность, исключительно моральная и духовная, была направлена на внутреннее обновление, милосердие, помощь бедным. После крещения его последователи возвращались к своим обычным занятиям. Тем не менее небольшая группа энтузиастов постоянно следовала за ним. Он учил их поститься, вести аскетический образ жизни и давал им «несколько образцов молитвы, типовую молитву, такую, какой потом станет «Отче наш» для христиан»⁵⁷.

Иоанн не являет никаких «знамений», никаких чудес, не совершает чудесных исцелений. В отличие от апокалиптического движения, которое просматривается в древнем иудаизме, он не оставил никаких сочинений. Интересно, что он говорит о скором приходе того, кто превосходит его, кто «гораздо сильнее». Кем будет этот загадочный пришелец, он не поясняет. Будет это ангел, архангел, военачальник или новый первосвященник? Может быть, это царственный мессия или мессия-священник? Или потомок Давида? Не пророк ли, возвещающий конец времен, который будет выступать наместником Господа? Или это будет тот странный Сын Человеческий, о котором говорится в Книге Даниила, написанной во II в. до и. э.? А знает ли сам Иоанн, кто это будет? «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его»⁵⁸ (Мф., 3: 11). Самое удивительное сравнение. В раввинской литературе это унизительная работа, которую обычно исполняли рабы-неевреи. Учителя иудаизма могли бы попросить своих учеников о разных вещах, но не об этом. Однако Креститель наделяет «Идущего за ним»⁵⁹ таким превосходством над этими учителями, что счел бы для себя честью выполнить такую работу для него, если бы не чувствовал себя недостойным⁶⁰.

По собственному желанию он ограничивает свою роль, ожидая этого эсхатологического персонажа, предназначенного Всевышним крестить уже не водой, но Святым Духом. Обряд Иоанна является только промежуточной ступенью к Его обряду, это крещение ожидающих, его одного недостаточно. Вода приносит в земную жизнь только чистоту, а Дух принесет жизнь вечную. Иоанн знает, что в истории Спасения он лишь вестник, Предтеча, чье предназначение — открыть сердца и подготовить путь. Евангелист Иоанн пишет: «Сам он не был Светом, но пришел, чтобы свидетельствовать о Свете»⁶¹ (Ин., 1: 8)

Был ли Иоанн Креститель ессеем?

В 1955 г., через несколько лет после сенсационного открытия рукописей Мертвого моря, историк Ж. Стайнман считал возможным влияние ессеев на развитие и проповедование Иоанна⁶². Показателен тот факт, что их убежище в Сокока-Кумране находилось всего в пяти часах пути от того места, где он крестил. Как и эти странные отшельники, одетые в белое, Иоанн отвергал обычный образ жизни евреев и святость Храма. Как они, он считал, что народ Израиля сбился с пути и что только люди, живущие в чистоте, будут спасены. И, как ессеи, он проповедовал близкое пришествие царства мессии, он вместе с ними считал духовным подвигом уход в пустыню.

Не напоминает ли крещение Иоанна практикование этими сектантами ритуального омовения? Даже их пищевые привычки, кажется, были одинаковы. Он питался, как мы уже писали, саранчой. Между тем в одном из сочинений ессейской секты, «Дамасском документе» (глава XII, стихи 14 и 15), особо говорится о том, что саранчу следует жарить или варить перед употреблением. Иоанн не пил вина. Ессеи тоже не пили его, а пили только тирош, сладкий виноградный сок…

Христианская традиция связывает служение Иоанна со стихами из книги Исаии: «Раздается голос: В пустыне приготовьте путь Господу; выпрямите в необитаемой местности дорогу для нашего Бога» (Ис., 40: З)⁶³.

Кроме того, было установлено, что ессеи с особым рвением размышляли над книгой этого великого пророка и относили к себе вышеупомянутый отрывок. Подобно Иоанну, они толковали эти строки как призыв удалиться в пустыню, чтобы подготовиться к приходу Всемогущего и ждать исполнения приговора огнем (Ис., 66: 16)⁶⁴.

В конечном счете Стайнман видел в Крестителе не ортодоксального последователя, а «диссидента ессеев». В этом случае Иоанн был «в значительной степени ознакомлен с их монашеской жизнью, с методами толкования священных текстов, принятыми в их Общине, и с действовавшими в ней правилами аскезы» прежде, чем отказался от части их принципов. Даниель-Ропс, кардинал Жан Даниэлу и отец Баргиль Пикснер также зачисляли его «в сферу влияния ессейства»⁶⁵.

Историки отказались от этой точки зрения, которую приняли в эйфории после открытия рукописей Мертвого моря. На самом деле различия тут важнее, чем сходства. Иоанн не был приверженцем постоянных омовений в течение дня, которые, по мнению ессеев, означали, что человек принадлежит к группе избранных. Кроме того, он проповедовал для всех. Искать связь Иоанна с сектантами Мертвого моря рискованно. Если он и побывал в Сокока-Кумране перед тем, как начал пророчествовать, мы должны признать, что у него не осталось никаких воспоминаний об этом…

Интереснее проанализировать ошеломляющий успех Иоанна Предтечи. Он во многом объясняется особой ситуацией в стране в ту эпоху. Витавшие в воздухе идеи питали в душах людей страстное ожидание обновления; они знали, что оно, несомненно, произойдет, но слабо различали его очертания. Как ни парадоксально, волосатый и громогласный поборник справедливости, чья манера говорить была туманной и тяжеловесной, был выразителем этой величайшей изумительной надежды…

Примечания

6

Эра, которая начинается с 754 г. до н. э. — года основания Рима.

7

Эта область вместе с Галилеей входила в тетрархию Ирода Антипы.

8

М и ш н а — собрание устных юридических и религиозных традиций, составленное около 200 г. н. э., содержит много поучений и предписаний, возникших в предшествующие века.

9

Эсхатология — учение о последнем конце, которое говорит о конечной судьбе человека после его земной жизни.

10

Эта книга состоит из дискуссий и толкований. Она была написана на иврите во II в. до н. э. и входит в группу текстов, которые называют межзаветной литературой.

11

Отсюда выражение «гробы повапленные» (то есть «побеленные гробницы»), которым Иисус назвал фарисеев, имея в виду, что они чисты снаружи, но нечисты внутри.

12

Отец Эмиль Пюэш отождествляет этого Симона с Учителем праведности, и это самая вероятная гипотеза.