Мой друг Отто

Зильке Ламбек, 2018

Есть у меня друг. Отто. С ним – всегда весело, даже на самых скучных уроках. Мы с ним – обычные друзья-ботаники десяти лет от роду. То есть, были обычными, пока в один прекрасный день… Вот вы – мечтали когда-нибудь стать звездой? Это ведь так легко: пара удачных видео на YouTube – и пожалуйста, слава! У Братухи Берлина всё получилось: ему всего тринадцать, а его рэпом заслушиваются миллионы. И мы с Отто знаем, что ничуть не хуже! Только нам ужасно не повезло: одно дело быть крутым парнем с окраины, ведущим отвязную жизнь, а другое дело – мальчиками-паиньками вроде нас. Когда нам задали в школе сочинить рэп-песню, всё пошло кувырком. А какой рэп без преступления? Мы решились на первое злодеяние за всю свою жизнь: спрятали бутылку шнапса от вредного лавочника Хотте. И этот самый миг мама Отто вывесила у себя в блоге фотку, где мой друг стоит в позе собаки! Этот позор идеально совпал с нашим злодеянием – и моя с Отто жизнь стала супер-мега-гипер-отвязной. Писательницу Зильке Ламбек российские читатели знают по трилогии о господине Розочке, выходившей в издательстве «КомпасГид». Её новая книга рассчитана на читателей 9–11 лет, которые любят смешные истории про школу, дружбу и приключения, возникшие из ниоткуда. Матти и Отто – обыкновенные мальчишки, не знающие и минуты покоя, и в них легко узнать себя. Поразительно, но эти современные немецкие герои очень похожи на персонажей Николая Носова или Виктории Ледерман: ни временных, ни географических границ для таких непосед и их весёлых чудачеств не существует. На русский язык книгу перевела Дарья Андреева, чьими словами говорит, например, детектив Флетчер из одноимённой серии.

Глава первая,

в которой Отто ничего не может спеть, а меня так и тянет расхохотаться

Отто как-то сказал, что мы слишком хорошие мальчики. С тех пор я всё думаю об опасной жизни. И прав ли Отто. И что делать, если он прав. Потому что нельзя же с этим просто так смириться.

Сказал он это, конечно же, не с бухты-барахты, а по поводу. Дело было так.

Сидели мы на уроке музыки. Музыку у нас ведёт фрау Шютц, и это очень скучно. Мы поём песни, которым лет сто тридцать, не меньше. А то и все двести. Пол-урока мы делаем упражнения для развития голоса: то глубоко дышим, то трясёмся, то тянемся. Иногда всё это до того нелепо, что меня разбирает хохот и петь я больше не могу. Отто петь не может в любом случае, потому что не попадает в ноты. Он просто гудит и надеется, что никто этого не заметит. Но фрау Шютц замечает и каждый раз говорит: «Отто, не надо гудеть, давай пой!» Тогда Отто принимает обиженный вид и заявляет: «Я стараюсь как могу!» И меня снова разбирает смех.

В тот раз у нас оставалось ещё пятнадцать минут времени, и фрау Шютц сказала:

— У меня для вас сюрприз!

В моей голове взвыла сирена, потому что в последний раз, когда у неё был для нас сюрприз, она встала перед классом и во весь голос запела что-то из рождественского концерта, который как раз репетировала со своим хором. Поначалу было ещё ничего, но постепенно её голос стал звучать всё выше и выше, она поводила руками, широко разевала рот, и, как раз когда фрау Шютц взяла особенно высокую ноту, я не выдержал и засмеялся.

А что я мог поделать? Это как припадок. Смех начинает булькать где-то в груди, и я честно пытаюсь его подавить. Но он ползёт всё выше и выше, я крепко сжимаю губы, пытаюсь подумать о чём-нибудь грустном, но — бдыщ! — смех выплёскивается наружу. Как река, вышедшая из берегов. Или что-то в этом роде.

Так вот оно и вышло. В самую торжественную минуту, на самой высокой ноте зазвенел мой смех. И как только засмеялся я, засмеялись и все остальные. На том рождественский концерт и кончился. Фрау Шютц замолчала, собрала сумку и ушла. Вид у неё был какой — то нерадостный. Я хотел объяснить ей, что дело тут вовсе не в ней, но, наверное, она бы всё равно мне не поверила.

Но теперь уже почти лето, и я очень надеялся, что рождественский гимн нам всё-таки не грозит. И действительно, фрау Шютц попросила нас задёрнуть шторы, а Отто — открыть «Ютуб» на смарт-доске. У нас по всей школе смарт-доски — это, конечно, очень круто. Если б только ещё учителя умели с ними обращаться. А то ведь они совершенно не умеют. Одни полчаса ругаются, пытаясь запустить это чудо техники, физиономии у них становятся багровые, но толку ноль. Другие с важной миной ищут какое-нибудь стихотворение в «Гугле», а найдя, с самым торжественным видом проецируют его на стену. Недавно зажёг герр доктор Вильмрот, который принял смарт-доску за обычную, просто белую, и стал черкать по ней маркерами. На вопли учеников он не обращал никакого внимания. Только когда ему понадобилось что-то исправить, а стереть написанное не удалось, герр Вильмрот заметил свою ошибку. Увы, слишком поздно.

Так что на этом фоне фрау Шютц ещё ничего: во всяком случае, она слышала про «Ютуб» и у неё хватило здравого смысла перепоручить это дело ученику. Отто вышел к доске, два раза в неё ткнул, и «Ютуб» открылся. Фрау Шютц смотрела на Отто с искренним восхищением. Чего Отто на уроках музыки вообще-то обычно не удостаивается. Отто хотел было вернуться на своё место, но учительница схватила его за рукав.

— Вбей, пожалуйста, «Братуха Берлин», — попросила она.

Отто ввёл эти слова в строку поиска, и на смарт-доске появилось изображение мальчишки южной наружности, привалившегося к сверкающему чёрному «БМВ».

— Спасибо, — сказала фрау Шютц. Видимо, чувствовала себя в силах самостоятельно нажать на «плей».

Задёрнув занавески, она запустила видео. Мальчишке было лет четырнадцать, и после короткого вступления он вразвалочку двинулся по улице, при этом распевая во всё горло:

Я Братуха Берлин,

Рэпер номер один,

Рэп — мой лучший друган,

Ведь я чёткий пацан.

Я Братуха Берлин,

Ты не лезь без причин,

В морду двину, баран,

Ведь я чёткий пацан.

И всё в таком духе. Через пару минут я уже мог подпевать.

В классе воцарилась полная тишина. Даже Карло перестал кидаться в Мари комочками бумаги. Мальчишка на видео был крут, ничего не скажешь, и при этом все — го на пару лет старше нас. В последней сцене он дал пять парню постарше и опять сообщил:

Я Братуха Берлин,

Шкалит адреналин,

Моя жизнь — сплошной фан,

Ведь я чёткий пацан.

Ухмыльнулся в камеру, развернулся и не спеша зашагал со своими корешами прочь по улице.

Фрау Шютц успешно остановила видео и выжидательно воззрилась на нас.

— Понравилось? — поинтересовалась она.

— Ничего так, — отозвался Карло.

— Круть! — воскликнул Отто.

— Махмуду тринадцать, он сам записал и смонтировал это видео, — сказала она. — На «Ютубе» у него уже сто двадцать тысяч посмотров или как там это называется.

— Просмотров! — подсказали мы.

— Не суть. Я хочу, чтобы вы сочинили и исполнили перед классом свой собственный рэп. Можете разбиться на группы по двое или по трое, тогда петь может кто-то один из группы. Речь должна идти о чём-то таком, что волнует лично вас.

— А это на оценку? — задала вопрос Франци, учившаяся лучше всех по всем предметам.

— Да, — ответила фрау Шютц.

— А оцениваться будет пение? — спросил Отто. Голос у него был упавший.

Едва представив себе, как Отто читает рэп, я почувствовал, что в глотке начинает бурлить смех.

— Нет, все петь не обязаны, — откликнулась фрау Шютц. — Но песню вы должны сочинить вместе.

В классе повисла растерянная тишина. Наверное, потому что одни из нас совсем не умеют сочинять стихи, а другие — петь. Не успели мы прийти в себя, как раздался звонок.

— Итак, удачи! — пожелала фрау Шютц. — Мне очень интересно, что у вас получится!

Отто нагнал меня на лестнице. На штанине у него темнело здоровенное пятно, дужка очков была заклеена скотчем. Его мама отказывается относить их в ремонт. Потому что за последние два месяца Отто наступал на очки уже три раза.

— Матти, — произнёс он. Голос у него был шёлково-бархатный.

— Нет, — отрезал я.

— Но ты ведь даже ещё не знаешь, что я хочу сказать.

— Тут и знать нечего, — ответил я. — Ты хочешь сочинять рэп со мной. Чтобы самому не петь. Это ещё ладно. Но ведь ты и стихи складывать не умеешь! А значит, мне всё придётся делать в одиночку.

— Ну Матти, — пробормотал Отто.

И я, конечно, поддался. Вечно одна и та же история.

Когда Отто затягивает это своё «ну Матти» — я чувствую всё сразу. И гордость — ведь он нуждается в моей помощи. И ответственность — ведь Отто как-никак мой лучший друг. И даже капельку злости — потому что он мною пользуется. А ещё у него это как-то очень забавно выходит. Я не могу сдержать смех. А стоит мне рассмеяться, как из меня верёвки можно вить.

— Только если думать будем вместе! — сказал я.

— Договорились! — воскликнул он. — Я буду думать изо всех сил. Обещаю!

Мы ударили по рукам.

— Но сочинить настоящий гангста-рэп — это нам, конечно, трудно будет, — заметил Отто.

— Почему? — удивился я.

Он посмотрел на меня — очень спокойно и очень серьёзно.

— Мы слишком хорошие мальчики, — ответил он.

И чем дольше я об этом думаю, тем больше переживаю. Потому что, честно говоря, Отто абсолютно прав.