Лерочка
Не бывает неизлечимых зависимостей. Бывают люди, не нуждающиеся в излечении. В этой книге вы увидите ту самую дорогу «в никуда» о которой вот уже много лет ходят легенды и мифы. Никуда, а это куда? И главное — зачем? Лёгкая притча с вкраплениями фрагментов из реальной жизни, поможет вам, дорогие читатели, вспомнить себя в молодости и открыть глаза на вещи, которые по счастливому стечению обстоятельств с вами так и не произошли. Бесперебойные диалоги в голове и наяву, зловещая музыка на фоне и стихотворные отступления лирического героя, создают мрачную атмосферу упадка и, казалось бы, абсолютной безысходности. Но даже в самых тёмных подземельях нашего разума, всегда найдётся местечко для тёплых размышлений о детстве и юности. Эта невидимая связь между героями вчерашних дней и теми, во что они превратились, оставит пространство для полного молчания и тишины, нависшей над вашей комнатой. Закрывайте глаза, приготовьтесь, и постарайтесь не дышать хотя бы мгновение. Спектакль уже начался.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Лерочка» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
6
Да и пошла она, если честно! В самом деле, нашлась королева! Будет мне рассказывать за «сложные периоды» и прочую муру. Не нравлюсь — дверь всегда открыта! Тоже мне… принцесса на горошине! Думает, я растрогаюсь и прибегу, как пёсик! Уже бегу, волосы назад! Цирк. Да — у меня нелучшие времена, да — я не хочу возвращаться в вонючий офис, да — мне было грустно, и что с того? А у кого не бывает «периодов»! А кто из нас святой? Пусть бросит в меня камень! А я ему голову проломлю. Цирк какой-то… ладно, Бог с ней, пиво осталось ещё? Чёрт! Снова нет. Ладно, хорошо, обложили враги со всех сторон! Ничего, мы ещё с вами, как с немцами в сорок пятом! Где мой телефон?
— Алло.
— По лбу не дало? Ты где?
— На работе.
— Какой работе, чё ты там забыл?
— Будний день — совсем с дуба рухнул, работаю я.
— Ладно, есть на карте рублей сто?
— Откуда? До зарплаты ещё, как до Китая на ослике.
— Вообще по нулям?
— Гол, как сокол.
— Бог с тобой.
Сбросил. Так, ещё варианты? Как же я за ночь-то всё пропил? Где я был вообще? Вроде недалеко от магазина стоял. С кем-то общался. С этим, как его… Васьком что ли… Или с Виталиком… да они на одно лицо! И оба клоуны. Ладно, нужно взять микрозайм. Хотя… опять эти уроды с утра до ночи будут названивать… а какие ещё варианты? Украсть? Не — в тюрьме особо не попьешь пивка… хотя… нет, точно нет. Может в букмекерской конторе осталось копьё какое? Глянем… и вправду! Сто пятьдесят рублей! И как я их не вывел ещё? Ааа… тут же вывод средств от тысячи рублей. Ладно. Кто там играет сейчас? Китайский баскетбол, настольный теннис, волейбол… так, ещё Локомотив с Химками… это хорошо, это уважаемо… нет, не пойдёт. Берем этого теннисиста с коэффициентом 1.3 (ну точно зайдёт, никуда не денется), добавляем Локомотив с коэффициентом 2.1, также совокупляем вот с этими волейбольными командами, которых я знать не знаю — там по 1.85 и 1.65. Хорошо, какой у нас итоговый? 8.33… негусто, конечно… хотя, если со ста пятидесяти рублей… это же 1249! Мне подходит. Ставлю. Сколько им играть? Минут пятьдесят ещё в совокупности. Хорошо. Очень хорошо. Надо покурить…
В детстве я мечтал стать футболистом. Не потому, что любил играть больше всего на свете, а просто мне однажды сказали, что футболисты зарабатывают миллионы долларов! Эва как… миллионы! Играл я прескверно, еле-еле во втором составе родного города Саратова в клубе Сокол. Другие ребята приезжали на тренировку, как на праздник, а я… лишь бы покушать хот-догов на остановке. Параллельно занимался подводным плаванием. Родители заставляли, чтобы спину выровнять. Как же я ненавидел эти двойные тренировки! Лучше бы в музыкальную школу отдали. Зачем заставлять детей делать то, к чему они абсолютно не пригодны? Потому что так принято. Если сын — значит в спорт, если дочь — значит в художественную гимнастику. А я любил петь! Пел не шибко-то красиво, но мне очень нравилось. В душе, в школе (на мероприятиях), по дороге домой (бормоча себе под нос) — пел и воображал себя артистом большой эстрады… и сейчас воображаю, иногда. Если сильно напьюсь. Тренировки происходили мучительно. С коллективом не уживался: вечные склоки, драки, детские обиды… грустно вспоминать. Четыре года длилось моё «рабство». В один день отец от меня наконец-то отстал. Ладно, не нравится тебе футбол и плавание — пойдешь на карате! Три года по четыре тренировки в неделю. Я не любил, я терпел. Всю свою жизнь я усилено героически что-то терпел! «Каратировал» я, конечно, чуть лучше, чем играл в футбол. Без особой охоты, но с меньшими физическими затратами. Иногда, после тренировок, меня отвозили к деду…
Так, что там с моим «экспрессом»? Победа. Господи. Серьёзно? Вот это я задумался… столько времени ушло, а тут такие чудеса происходят! Да где эта чертова трубка?
— Алло.
— Чё алло, гуляем сегодня!
— На какие шиши?
— Я поставил экспресс в конторке.
— Выиграл, что ли?
— Так точно.
— Да ладно… сколько ты им проиграл уже?
— Ну какая разница, сегодня же выиграл!
— А кто там играл?
— Локомотив, волейбол и теннис.
— Ты же не разбираешься в волейболе…
— А тебе, что с того? Победа есть? Значит можно и поесть.
— Что верно, то верно. Ладно, я приеду после работы.
— Не задерживайся, иначе сам всё выпью!
— Я пулей.
Сбросил. Ну вот же, вот же! Видишь, Лерка! Дела налаживаются! Сколько дней я не выигрывал. Чёртова контора. Все деньги высосала из людей. Но только не сегодня! Эх ты, Лера… сама не знаешь с каким успешным человеком общалась… вот и поделом тебе! Проваливай! Знать тебя больше не хочу.
Вечерело. Пакет с пивом и водкой благополучно расфасован в пустом холодильнике. Вермишель на скорую руку с голодухи, как мантра небесная. Майонез. Всё в этой жизни может спасти и поправить. Любое блюдо. Любой ужас залатать. Как же я люблю майонез!
Звонок в дверь.
— О-о, припёрся, наконец-то!
— А то, как же! Гуляем же!
— Проходи, третьим будешь.
— Лерка здесь что ли?
— Какая Лерка! Её здесь больше не будет.
— Почему?
— По кочану! Тебе-то какое дело? Заходи уже давай.
— А кто третий-то?
— Алкоголизм.
— Хах.
После первой рюмки.
— Ну что, и в самом деле выиграл?
— Ну как видишь.
— Молодец, конечно… но завязывал бы ты. Всё же проиграл.
— А что не проиграл, то пропил. Какая разница?
— Ну пропить — дело благородное. Душевное, что ли. А проиграть…
— Сегодня я выиграл!
— Впервые за сколько недель?
— Чё ты до меня докопался! Пей давай.
После второй рюмки.
— Куда Лерка-то делась?
— Да Бог с ней. Исчезла.
— Почему?
— А кто её знает… написала какую-то ересь, хочешь — сам почитай.
— Делать мне больше нечего. Я в школе-то дальше названия предмета не углублялся.
— Ну вот и не вдавайся тогда. Ересь там какая-то… вроде любит, а вроде и не очень… вроде со мной… а вроде я ей надоел…
— Ну ещё бы. Ты ж со своим пьянством кого-угодно доведёшь. Бедная Лерка…
— А чё ты её жалеешь! Вы там часом не сговорились? Сама знала на что шла!
— Да откуда ей было знать… ты же раньше так не пил…
— Раньше было раньше.
— Ладно, наливай.
После третьей рюмки.
— Лера, конечно, ничего такая. Жить можно, одним словом. Но как по мне… дерзкая она… прямолинейная…
— Это точно! Вчера как влепила мне! Ни за что считай! На пустом месте!
— Тем более. Ты к ней со всей душой, со всем сердцем, а она…
— Ну теперь её уже нет.
— Не жалеешь?
— Не о чем жалеть.
— Ну сам смотри. Если не она, то кто тогда?
— Кто-угодно. Мало ли на свете женщин?
— Немало. Да только кому ты нужен?
— Чего!?
— Да это я так… забыли.
— Я нужен всем! Наливай давай!
После четвёртой рюмки.
— Ну так вот. С Лерой или без, а всё у меня будет прекрасно. Подумаешь, вильнула хвостом, знатная особа… таких особ! Да тысячи! Прямо в этом подъезде!
— Да что ты так разгорячился-то. Я же не во зло. Просто Лера — альтруистка, ей от тебя ничего не нужно… а остальные…
— Таких альтруисток… чё ты мне на мозги капаешь. Захочу — выйду на улицу, и как в старые добрые… десять у меня таких Лер будет.
— Не спорю. Но я не думаю, что тебе совсем уж наплевать.
— А мне совершенно начхать! Прям от всей души! Веришь ты или нет. Кто в моей жизни главный? Кто король? Чё хочу, то и ворочу.
— Знаешь, Вань, у меня ведь тоже была девушка.
— Ой, опять это нытьё. Была… ты вон почитай моего однофамильца Вольнова. Он плюс-минус такую же дичь пишет: «Сто миллионов лет назад, была у меня подруга и звали её Наташа».
— Ты концовку-то читал?
— Нет, конечно. Заняться мне больше нечем. «Была у меня подруга и звали её… была у меня когда-то девушка и звали её…». Бредятина. Нытьё. Человек живёт своим прошлым.
— Но ведь он заработал на своём прошлом.
— Он заработал на нытье! На бабском, никому не нужном нытье. О чём ты говоришь вообще? Люди у нас любят пострадать. Такая у них стратагема на жизнь.
— А ты будто не любишь…
— Я люблю пить и песни петь. Вот мои два верных попутчика.
— Ладно, давай ещё по одной.
После пятой рюмки.
— Ну так вот. Была у меня девушка. Тебя кстати недолюбливала.
— Ой, да помню я её. Нашёл, о чем вспомнить.
— Я любил её. И она меня. Наверное. Но потом… Все эти пьянки, походы налево… и не стало её у меня.
— Соскучился?
— Мне одиноко. Вспоминаю её… иногда.
— А она тебя нет. Вот и весь сказ.
— Ты всегда радикализируешь любую ситуацию, если сам испытаешь что-то подобное. «Мы не любим в других, то, что чуем в себе».
— Мне не жаль. Я с этим свыкся. Все эти девушки… Ани, Наташи, Саши… их больше нет. Это невозможно отрицать. Их не существует. Есть только я. И мой осознанный выбор.
— Деградация? Декаденство? В чём твой выбор?
— Выбор — делать то, что я хочу и когда я это захочу. В том виде, который наиболее приемлем для меня. «Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть.» Рузвельт.
— Ну не скажи… помню ты из-за Сашки слёзки-то проливал, хах…
— Слушай. Я знаю этот заход, я понимаю, к чему ты клонишь. Но мы встречались сто миллиардов лет тому назад. С две тысячи восемнадцатого по две тысячи девятнадцатые года. Целая жизнь уже прошла. Всё изменилось. Где я… а где она.
— Ну и где же она?
— Не знаю.
— А где же ты?
— Здесь.
— Нет же. Ты в заднице. Наливай.
После шестой рюмки.
— Задница — штука многогранная. Всё зависит от точки зрения и угла преломления. Посмотришь с одной стороны… вроде это она. Посмотришь с другой… да вроде не всё так уж и плохо. Крыша над головой есть, с голоду пока не помер, выпить удаётся. Hakuna Matata[3].
— Сколько ты ещё собираешься пить?
— Пока не сдохну.
— А сколько тебе ещё осталось?
— Чуть-чуть.
–…
— «Отчего так в России березы шумят? Отчего белоствольные всё понимают?
— У дорог, прислонившись, по ветру стоят и листву… так печально… кидают…
— А на сердце опять горячо-горячо, и опять, и опять без ответа!
— А листочек с березки упал на плечо…
— Он, как я, оторвался от веток…»[4]
После седьмой рюмки.
— Послушай. У тебя же было всё. И любовь, и университет, и способности, и склонности для дальнейшего развития. Ты же всё пропил!
— И что?
— Не пора ли вернуть?
— Любовь?
— Хотя бы деньги. А любовь сама нарисуется.
— Лера не вернётся из-за денег.
— Лера нет. Но ты же сам сказал: «Хрен с ней». Придёт кто-то другой.
— Согласен. Ох… так неохота судиться с этим Вольновым. Почему нельзя просто прийти и сказать: «Дружище, ты мне бабок должен».
— Потому что это незаконно. Да и кто ты такой, чтоб он тебе дверь открывал.
— Что ж… ладно… можно попытаться…
— Зато представь: заработаешь кучу денег и потом…
— Что потом?
— Заживёшь пуще прежнего…
— Дорогой вискарь, девочки легкого поведения, такси бизнес-класса…
— Кому ты позвонишь в первую очередь?
— Когда разбогатею?
— Ну да.
— Не знаю. Раньше думал, что Саше. Потом думал… Лере. А сейчас… мне некому толком звонить. А ты и сам припрёшься.
— А что ты хотел сказать Саше?
— Сказать… прости Саш. Нихрена у меня не получилось в тот раз. Я всё испортил. Вроде любил, вроде старался… но пьянка… не фортануло, как говорится.
— А она бы тебе что ответила?
— Спросила бы: «Ты кто?»
— Думаешь, не помнит?
— Думаю нет.
— И зачем звонить?
— Мы говорим о гипотетической ситуации, тупой ты идиот!
— Да ладно-ладно! Чё ты завёлся-то. Саше, так Саше. А Лере звонить не будешь?
— Уже нет. А смысл?
— Отблагодарить её за все старания.
— По твоей логике я должен отблагодарить целый мир. Но почему-то никто не хочет отблагодарить меня!
— А за что тебя благодарить, Вань?
— За опыт. За полученные знания. За веселье, в конце-то концов…
— Ты всё очернил. Выбил из-под ног всякую возможность взаимодействовать с тобой. Ты же психопат.
— Хах. Но ты-то здесь.
— Я алкоголик. Такой же, как ты. Мне на чужих демонов… начхать. У меня своих непочатый край.
— Эхх… а раньше помнишь… как оно было… в нулевые-то…
— Курили сиги за гаражами, выпивали одну банку пива на троих, прогуливали уроки.
— Даа… хорошее было время. Вся жизнь была впереди…
— Не то, что сейчас…
— Сейчас уже… совсем не то. Мне иногда кажется, что так, как было раньше уже никогда не будет.
— Тебе не кажется. Первые эмоции, первые выбросы дофамина… первая любовь… первая драка… первая дружба… уже никогда не повторятся.
После восьмой рюмки.
— А кого ты там любил-то в школе?
— Ох… я помню, в седьмом или шестом классе у меня была девушка… звали её Настя. Соседка по даче. Ну мы с ней так… гуляли… мороженое кушали… целовались…
— Хах. Ну ты ей это? Того самого? Вкрутил шуруп, хах.
— Да нет, конечно. Всем сказал, что вкрутил. А на деле…
— Ах ты, врунишка.
— В школе это было важно. Выпендриться перед ребятами. Я первый! Я смог! У меня был секс! Вот я и хотел стать первым.
— А на самом деле? Кого ты впервые «осчастливил»?
— Проститутку в шестнадцать лет. Её друг привез на дачу. Мы там что-то с ней выпили… и я впервые…
— То-то у тебя такая любовь к девушкам легкого поведения!
— Конечно. Мой первый раз был не по любви. Зато второй, вот это да. Вот это было дело. Тоже на даче, хах. Буквально через неделю или две.
— Тоже с соседкой?
— Да нет, привезли там одну барышню. Мы с ней тут же начали встречаться. А потом она меня резко бросила. И у меня осталась какая-то… ненависть, что ли. Но не к ней. Я её толком не помню уже. К женщинам, в целом.
— А причем тут все женщины?
— Не знаю. Просто тогда я понял, что они способны на разные гадости. На ложь, предательство… нечестную игру…
— А ты не способен, что ли?
— Раньше я был другим. До той самой барышни в пятнадцатом году. Мне было шестнадцать. А жизнь разделилась на «до» и «после». Раньше я фантазировал, думал… вот скоро появится девушка: мы с ней поженимся, заведем детей… купим себе частный дом… а потом… у меня появилась девушка… и резко меня бросила. Но без причин. Без причинно-следственных связей. Ей было «просто по приколу». Она позиционировала себя «хищницей». Сердцеедкой. Фу, какая гадость, если честно.
— А затем?
— Затем… десятый класс… какие-то дамы появлялись… разные… по пьяни, в основном. Тогда было проще. Выпили и тут же… ну ты понял. Это сейчас уже… старость…
— Ну не скажи. Тебе же не так много лет.
— Я чувствую себя на сорок. Или сто пятьдесят. Здоровье уже не то. Да и интереса, как такового… нету того блеска в глазах. Нету цели… причины, чтобы проснуться. Чаще хочется… повеситься.
— Мне тоже.
–…
— У меня была девушка. Прямо, как твоя Саша. Но дура набитая. Вечно выпендривалась, выёживалась, артачилась. Любил её безумно. Вечно о ней трясся… и вот уж сколько лет прошло, а я всё об одном и том же…
— Да, Сашка была такая. Вредная, статная, горделивая. Чуть что — сразу драться. Но верная. И честная. Дурак я был… такой дурак…
— Жалеешь всё-таки.
— А то, как же. Когда-то… жалел каждый день. А потом годы прошли… синева всё перекрыла, задурманила… уж и не вспомню многих деталей…
— А как вы познакомились-то? Ты вроде рассказывал, но по синьке же, хах.
— Это помню. На даче было дело…
— Да твоя дача! Что за вертеп разврата!
— Хах, что правда, то правда. Мы с ребятами шли вечерком по большой размашистой дороге, единственной, освященной на тот момент. А впереди ковыляли две барышни. Ну и один мой дружок им крикнул: «Девчата, привет!». А я ему: «Ты дурак, что ли, это ж малолетки, пойдем лучше нажремся нормально». А он не угомонился. Ну догнали в общем. Как-то разговор вроде и клеился, да вроде не очень. Ну обменялись страницами в «ВК». И общались потом… иногда…
— Долго общались?
— Да слушай… ну года полтора, наверное…
— Виделись?
— Бывало. Я в Москву уезжал учиться. Возвращался на каникулы. И вот, когда школу закончил… начали с ней встречаться.
— После Аньки уже, что ли?
— Да, после Аньки.
— Долго встречались?
— Целый год. Ровно триста шестьдесят пять дней. С первого января… по первое января.
— А потом?
— А потом две тысячи девятнадцатый. И спился я… собственно говоря.
— А ты про Сашку, часом, не писал стихов?
— Про какую Сашку? Я вообще стихи не пишу. Я же не Вольнов. Ну в смысле… ну не этот вот… словоплёт.
— Да ты же умеешь! Ну не прикидывайся! Слыхал я, как ты по пьяни рифмуешь, хах.
— Ну это по пьяни. А так-то я… не фанат.
— Ну давай я тебе мотив накину, а ты зарифмуешь!
— Чего! Больной, что ли. Давай лучше с балкона поссым, и то толку выйдет больше.
После девятой рюмки.
«Здравствуй, Саша. Вот пишу тебе письмо,
Знаешь, Саша. У меня всё хорошо,
Светит солнце. Всё нормально у меня,
А в Москве стоит туман.
Ты не знаешь, как мы шпарим в кабаках,
Ты не знаешь, как бывает трудно нам,
Как проходят — наши юные года,
На душе царит война.
Под шум и взрыв гранат шагает наш отряд,
По печени моей прошла стрельба,
Под шум и взрыв гранат окурки пролетят,
И от разрывов вся болит душа.
По пьяни вертолёт, но мы идём вперёд,
И не отступим мы с тобой назад…
Но я же не дурак, и я же не осёл,
И по частям себя смогу собрать.
Ушедшее ушло, но время дребезжит,
Храня кусочки всех моих речей,
С тобою на краю, с тобою на межи,
С весёлой детской песенкой моей.
Прошедшее ушло, грядущее идёт,
Готовое булыжником упасть,
И хоть я ротозей, но я же не дитё,
Смогу любую отразить напасть.
Все песенки мои — какой-то грубый сюр,
Которым до сих пор смешу людей,
А вот бы не чужие, а вот бы мне свою,
Мелодию укрыть от всей червей.
Но как я говорил: по пьяни вертолёт,
И может долечу до вас весной,
И жаль, что в этой песне мотив совсем не мой,
Надеюсь, что дойдёт до вас письмо».
— Ну вот, а говорил…
— Ой, да хватит тебе, что ли. Детский сад. Любой школьник так напишет. Причем мотив-то не мой!
— Ну какая разница. Зато душевно. Ладно. Как ты спился-то, Вань?
— Да по чуть-чуть… постепенно. Сначала просто любил треснуть пару баночек пива. Потом перешёл на что покрепче. Сначала ждал праздники. Потом выдумывал праздники. А затем… начал пить без повода.
— Как говорил Илья Репин: «Сначала художник рисует просто и плохо. Потом сложно и плохо. Потом сложно и хорошо. И только потом просто и хорошо».
— Ну первые три стадии я прошел точно. Вечно слоняюсь между «сложно и плохо» и «хорошо и плохо». А вот чтобы «просто и хорошо»…
— А разве нам сейчас не хорошо?
— Честно. Ненавижу я эту синьку! Ненавижу чёртов алкоголь! Ненавижу бадун, перегар, ненавижу бедность, ненавижу свои пьяные выходки, ненавижу себя по утрам! Ненавижу, ты понял!
— Ой, зря я…
— Ну почему же зря! Всё как раз к месту! Нужно найти этого ублюдка Вольнова, дернуть бабки и выйти в дамки. А затем лечиться от всего этого дерьма. Мы же пьем не от хорошей жизни…
— Думаешь, будь у тебя сейчас миллионы долларов, ты бы не пил?
— Понятия не имею. Но попробовать хочу. Да ты же сам хотел поиметь этого писаку!
— И сейчас хочу. Вот только мне кажется… не бросишь ты пить, Вань. Уже никогда.
— Ах ты деморализатор хренов! Не ровняй меня по себе! У меня была хорошая девушка, а не хрен пойми кто! У меня был университет! Ты знаешь вообще такое слово? Я был спортсменом! У меня всё было! А ты кто такой?
–…
— То-то и оно. Ладно, давай по последней.
После десятой рюмки.
— Иногда хочется просто повеситься.
— Ну скажешь тоже… иногда… хах. Каждый день.
— Почему ты не любишь жизнь?
— Не вижу в ней смысла. Одни проблемы, одни загоны, одни неурядицы. Любовь невечная, дружба не бессмертная, здоровья — кот наплакал. И денег вечно не хватает.
— А у меня вот… семьи нету… у всех есть… а у меня ни двора, ни кола. Ни котёнка, ни ребёнка…
— Ну не начинай. Будет у нас всё. Ладно. С завтрашнего дня займемся Вольновым!
— Так точно!
— Тряханем, как следует, воришку.
— Да!
— Поднимем кучу бабок. Найдешь ты свою семью, не ссы. А я… а я… позвоню Лере.
— В смысле Саше?
— Какой Саше! Ты чем вообще слушал? Не помнит она меня!
— Ну ладно-ладно. Лере, так Лере. И что ты ей скажешь?
— Скажу: «Пошла ты на…».
«В чёрных, как смерть, одеяниях,
Из магазина выходит парень.
Все продавцы его знают.
Кстати, его зовут Ваня.
Ваня здесь местный синюшник,
Ваню всегда видят пьяным,
Кстати, ещё проблядушник,
Вся его жизнь, будто лярва.
Ваня учился на тройки,
Ваня всегда был ленивым,
Ваня — властитель настоек,
Эволюция не победила.
Из магазина выходит парень,
Твёрдо стоит на ногах,
Он много лет читает,
Зовут его, кстати, Иван.
Лекции там, семинары,
Всё изучает подряд,
Может и спеть под гитару,
Может на нервах сыграть.
Всё ему в мире под силу,
Может отжаться раз сто,
В целом, он парень красивый,
Ну прям чуть-чуть голослов.
Из магазина выходит парень,
Тёртый он сыр, как Рокфор,
Яркая речь с матюками,
Зовут его, кстати, Вано.
Он постоянно батрачит,
Все уж места перебрал,
Был и на стройке, а как же?
И поливал чей-то сад.
Был аниматором детским,
Был даже кладовщиком,
Был шлифовальщиком местным,
Был даже ростовщиком.
Был ещё телефонистом,
И неплохим продавцом,
Даже работал юристом,
Ну это так, баловство.
Из магазина выходит парень,
Он разводитель мостов,
Многие сценки играет,
Зовут его, вроде, Вольнов.
Он-то актёр по натуре,
Самый сладчайший поэт,
Всё к его статной фигуре,
Служит антонимом к «нет».
Нету преград и препятствий,
Нету тяжёлых проблем,
Кольца, браслет на запястье,
Весь, как ходячий мольберт.
Он не рисует — рисуется,
Острый словцом, да и носом,
В обществе, чьем-то присутствии,
Он поправляет волосы.
Из магазина выходит парень,
Грузный, тяжёлый, как камень,
Вы бы его не признали,
Даже не помню, как звали.
Этот, который угрюмый,
Бледный, ну прям, с похорон,
Ну и без лишнего сюра,
Вроде ценитель икон.
Этот, который в тенёчке,
Вечно бормочет себе,
Этот, всегда в одиночку,
Ну вот который на В.
Он такой тихий, спокойный,
Вечно себе на уме,
Словно всегда под конвоем,
Словно он в жизни — успел.
Этот, да как его звали,
Вертится на языке,
То ли Вован, то ль Виталик,
Вся его жизнь, как чермет.
Вечные мрачные речи,
Вечно гнетущий настрой,
Словно поломаны плечи,
Тяжесть, ну прям, колдовство.
«Не знаю, не помню, в одном селе,
Может в Москве, а может в Саратове!
Жил мальчик, в простой крестьянской семье,
В детстве любил эскалаторы».
Книги читал и, конечно же, пил,
Всё-то искал свою силу…
В этом прекрасен и странен наш мир,
Эволюция — победила».
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Лерочка» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
