Двойник с того света

Иван Любенко (2024)

Цепь страшных событий происходит в Ораниенбауме и Казани летом 1891 года. Известный фабрикант получает в посылке собственную окровавленную голову, вылепленную из воска, а у фотографа вдруг стреляет камера, убивая посетителя ателье. Трагичная судьба светлейшего князя Александра Меншикова переплетает прошлое и настоящее. Климу Ардашеву предстоит разобраться в тайнах XVIII века и отыскать преступника.

Глава 2. Город

Клим, облачённый в синий костюм, жилетку, галстук и канотье с чёрной лентой, вышел на платформу с небольшим чемоданом и тростью. Двухэтажное каменное здание вокзала смотрелось как вельможный дворец, хотя и относилось ко второму классу. По перрону сновали артельщики в длинных белых фартуках. По краям стояли длинные лавочки. Внутри имелись отдельные помещения для первых трёх категорий пассажиров и два буфета, в одном из которых, судя по объявлению, бесплатно выдавались письменные принадлежности. Чуть поодаль расположился газетный киоск. Он-то и заинтересовал новоявленного вояжёра.

Купив «Кронштадтский вестник» с объявлениями Кронштадта, Петергофа и Ораниенбаума, Ардашев начал просматривать раздел о сдачи комнат. В глаза сразу бросилось предложение: «Комната в три окна отдаётся для холостых со столом и без оного. Недорого. Ораниенбаум, Еленинская, дом 14». «Пожалуй, подойдёт», — подумал Клим и, приобретя карту города и путеводитель, зашагал к Привокзальной площади, на которой был разбит сад и виднелась сцена летнего театра. Отсюда до пристани ходила конка, и тут же была извозчичья биржа.

Как обычно, ближе к вокзалу стояли дорогие экипажи, а чуть поодаль — те, что подешевле. Выбрав подходящую коляску, Клим назвал адрес. Кучер — бородатый мужик лет тридцати пяти, одетый в плисовую с позументами безрукавку, извозчичий цилиндр и высокие яловые сапоги, — принял у Ардашева чемодан и, расположив его на задке, обмотал верёвкой. Экипаж тронулся.

— Любезный, я здесь впервые, поэтому не молчи, а называй хотя бы улицы, по которым мы едем. Отблагодарю.

— Хорошо, барин. Сейчас мы свернули в Кронштадтский переулок. Проедем Вторую, а потом и Первую Нижнюю и окажемся на Дворцовом проспекте.

Несмотря на то что, кроме Великобритании¹⁵, Ардашев не видел других стран, Ораниенбаум, по его представлениям, был похож на европейский город. Чистые, мощённые булыжником улицы с высаженными вдоль тротуаров липами, дубами и ясенями. В их уже разросшихся кронах шумели птицы. Двух — и одноэтажные деревянные дома были построены с такими архитектурными изысками, что нельзя было найти два одинаковых. Кирпичных зданий на второстепенных улицах было немного, но это не относилось к Дворцовому проспекту, по обеим сторонам которого высились каменные особняки, доходившие до четырёх этажей. Телеграфные столбы шли по одной стороне проспекта, а телефонные — по другой. Клима удивило то, что керосиновые фонари стояли прямо на тротуарах, мешая прохожим.

На Дворцовом проспекте — главной городской артерии — царила суета: дрогали¹⁶, извозчики и частные экипажи двигались в двух направлениях. Вывески призывали купить «Колониальные товары», постричься у «Парижского куафёра г-на Бодена» и отведать свежих раков в трактире «Медведь».

— Сказывают, барин, раньше энтот проспект назывался Копорским трактом, а потом и Большой Городовой улицей. По ней и в церковь ходют, и на базар. Да хучь и нарекли её Большой, а сам наш Рамбов невелик. Раньше деды балакали, что ежели солдат на заставе при въезде в город чихнёт, то другой, что на выезде служит, желает ему доброго здравия, — рассмеявшись, выговорил извозчик.

— А почему Рамбов, а не Ораниенбаум? — удивился Клим.

— Дык пока энто заморское словечко выговоришь — язык сломаешь. Тутошние так и говорят — наш Рамбов.

— Название Ораниенбаум в переводе означает «померанцевое, или апельсиновое, дерево».

— Знамо дело, — улыбнулся возница и добавил: — Растение это на гербу нашем имеется… А энта улица прозывается Военной. Она короткая. По ней мы на вашу, барин, Еленинскую как раз и попадём.

Свернув направо и немного проехав, экипаж остановился у деревянного дома в новорусском стиле с мансардой и башенкой, заканчивающейся шпилем. По фасаду — три окна и каменная стена с входной дверью под нумером 14, а прямо над ней — круглое окошко, как иллюминатор.

— Вот мы и на месте, — соскочив с коляски, вымолвил кучер и принялся отвязывать чемодан.

Клим сунул извозчику двугривенный, и тот, пожелав доброго здравия, укатил.

Студент потянул за бронзовую цепочку, и тотчас зазвонил колокольчик. Послышались шаги, скрипнули петли, и в дверном проёме показалась упитанная бабка в платке, лет пятидесяти пяти, по виду купчиха. На её подбородке и у самых ушей колечками завивались волосы, которые впору было брить.

— Чего изволите, милостивый государь? — осведомилась она, даже не попытавшись выдавить улыбку.

Вынув из бокового кармана газету, Клим сказал:

— Прочёл вот здесь ваше объявление. Хотел бы снять комнату недели на три. Сдаёте?

— Сдаю. А со столом или без?

— Завтрак, обед и ужин. Но обед или ужин может быть не всегда, — выговорил Клим и закашлялся.

— Простите, сударь, у вас, случаем, не чахотка? — стальным голосовом вопросила она. — Я чахоточных не селю.

— Нет, Бог миловал.

— Ну тогда проходите, осмотрите комнату.

— Благодарю.

Клим миновал два помещения и, поднявшись следом за хозяйкой по скрипучей деревянной лестнице, оказался в мансарде с одним окном.

— Вот она, ваша обитель.

Ардашев огляделся и заметил растерянно:

— Простите, но тут всего одно окно, а не три, как указано в объявлении.

— Так я и писала, что одно, — не глядя на гостя, выговорила хозяйка.

— Помилуйте, сударыня, — разворачивая газету, запротестовал студент, — тут чёрным по белому: «Комната в три окна отдаётся для холостых со столом и без оного. Недорого. Ораниенбаум, Еленинская, дом 14». Изволите взглянуть?

— Я без очков. Они внизу остались, — сердито прорычала она. — Видать, газетчик напутал.

— Сколько вы хотите за эту мансарду за три недели?

— Тридцать пять.

— Со столом?

— Нет.

— Тогда я подыщу место получше.

— Хорошо. Пусть будет по-вашему, — согласилась хозяйка.

— Я бы хотел умыться с дороги и перекусить.

— Во дворе колодец. Плескайтесь сколько угодно. А пока будете мыться, я вам стол накрою. Хотите в беседке во дворе, а хотите здесь.

— Что ж, пожалуй, во дворе. Простите, вас как величать?

— Телешова я, Прасковья Никаноровна. Вдова. Муж давно помер. Купечествовал. Кроме меня, никого в доме нет.

— Ардашев Клим Пантелеевич.

— Служите где али по торговой линии?

— Студент.

— А к нам зачем пожаловали?

— На вакациях я. Вот хочу дворец князя Меншикова посмотреть и отдохнуть после экзаменов.

— А вы, часом, не на доктора учитесь? А то у меня тут что-то колит. — Она ткнула себя кулаком куда-то под правое ребро.

— К сожалению, ничем помочь не могу. Я учу восточные языки.

— А! Жалко…

— Простите, но я хотел бы переодеться.

— Да-да, это, конечно… Но… деньги пожалуйте вперёд.

Клим вынул портмоне, отсчитал тридцать пять рублей и протянул хозяйке:

— Извольте.

— Ага. Ну я пошла. А вы тогда к колодцу спускайтесь, что у беседки. Мыло, полотенце и тёплая вода там будут. И какой-никакой обед я состряпаю… простите, уже забыла, как вас величать…

— Клим Пантелеевич.

— Теперь запомню. Вы тогда вид приготовьте. Я дворнику отдам для регистрации. А то на меня штраф в участке выпишут.

Ардашев протянул паспорт:

— Пожалуйста.

— Я вам запасной ключ от калитки дам.

— Да, хорошо бы. Не придётся лишний раз вас беспокоить.

Дождавшись, когда хозяйка, чем-то напоминавшая ступу, скроется за дверью, Клим принялся развешивать в шкапу одежду. Разложив всё по местам, он поискал глазами прикроватную тумбочку, но её не оказалось. Судя по всему, эту роль выполняла табуретка. На неё легли книга, путеводитель и газета. Слава богу, на столе была бронзовая пепельница с крышкой. Ардашев отворил окно. Морской ветер наполнил комнату свежестью. Закурив, он отметил мысленно, что это всего четвёртая папироса, хотя солнце уже миновало полуденную отметку.

Приведя себя в порядок и отведав гречневой каши с говядиной, Ардашев выпил чаю и отправился гулять, держа в левой руке путеводитель, а в правой — трость. «Что может быть лучше беззаботного променада в незнакомом городе?» — мысленно проговорил молодой человек и, поправив канотье, зашагал в сторону театра, промелькнувшего недалеко от вокзала. «Перво-наперво надобно афишку купить и ознакомиться с репертуаром. От него и буду планировать своё времяпрепровождение», — решил вояжёр.

Примечания

15

О приключениях и расследованиях Клима Ардашева в Англии читайте в романе «Убийство под Темзой».

16

Дрогаль — ломовой (перевозящий грузы) извозчик.