Вашингтонский узел. Время испытаний

Александр Афанасьев (2018)

В этом остросюжетном романе читатель проследует вслед за его героем в самые опасные места современного мира, где жизнь человека ничего не стоит, где не понравившегося или не внушающего доверия человека могут просто убить без зазрения совести, где и сам герой будет предавать и убивать, чтобы выжить… До конца невозможно понять на чьей он стороне, будучи, словами Гёте, частью «той силы, что вечно хочет зла и совершает благо». Однако с «благом»-то и не всё в порядке и у героя и у самой «силы». Перед читателем раскроются самые сокровенные кнопки современных политтехнологий, нажатием которых, вызываются цветные революции и гражданские войны, на тихих улицах гремят взрывы и совершаются заказные убийства.

Именно в наше время демократия из формы государственного устройства возвысилась как бы в универсальный принцип человеческого существования, почти в культ

А.И. Солженицын

Начало. 30 октября 2021 года. Вашингтон, округ Колумбия

«Гувер-билдинг», главное здание ФБР

В страну прошлого билеты не продаются

А.И. Солженицын «В круге первом»

— Кофе хотите?

— Нет, спасибо…

Кофе — один из приёмов. Когда человек что-то пьёт, ест или курит сигарету — он расслабляется, и его мозг получает дозу эндорфина — гормона счастья. Такого человека проще вывести на доверительную беседу и, в конце концов, расколоть.

Но я-то прошёл школу разведки ВМФ в Аннаполисе, и даже проходил подготовку по программе ЦРУ на их чёртовой Ферме. Так что кое-что в допросах я понимаю.

— Может, воды?

Вот, идиоты…

— И воды не надо.

Этих уродов, что намерены со мной «побеседовать» — двое. Один здоровый, с лишним весом — скорее всего, забойщик. Второй, который немного интеллигентнее по виду — писатель, он оформляет дела и пишет рапорты для начальства. Такое вот разделение труда, как в ГУЛАГе.

Откуда я знаю про ГУЛАГ? Читал Солженицына, откуда же ещё мне это знать. В языковой школе в Монтерее нам задавали читать русскую литературу, и я полюбил читать русских диссидентов — Солженицына, Даниэля, Шаламова. К сожалению, в современной Америке я вижу всё больше знакомого по этим книгам — признаков существования в стране тоталитарного государства.

Откуда оно взялось? Ответ на этот вопрос у меня так же есть. Есть теория немецкого философа Ханны Арендт, германо-американского исследователя тоталитаризма. Теория обратного удара. Она заключается в том, что колониальные или квазиколониальные режимы, осваивая силовые методы управления в колониях — почти неизбежно рано или поздно начинают применять эти же методы управления в метрополии к своим собственным гражданам. В начале века Адольф Гитлер изучал британские методы управления. Германия не была колониальной страной, но отчаянно мечтала ею стать — и именно из чужих колониальных практик Гитлер почерпнул и творчески развил наиболее отвратительные методики нацизма, такие как расовые и этнические чистки, пропаганда, двойная правда, разделение людей на первый и второй сорт. Думаю, гитлеризм не был бы столь страшен, если бы Германия была колониальной страной и знала не только парадную сторону — но и изнанку колониализма. И простые немцы, и их вожди были бы куда осторожнее. Но Германия не была колониальной страной и знала только парадную сторону колониализма — в виде глобуса, четверть территории которого были помечены алым цветом. И оттого — Германия в 30-е годы была преступно романтична.

А теперь этот путь повторяли Соединённые Штаты. Если вторжение в Афганистан ещё можно как-то оправдать интересами национальной безопасности, поимкой Осамы бен Ладена — то вторжение в Ирак нельзя оправдать и нельзя никак объяснить ничем, кроме той же преступной романтичности. Джордж Буш прочитал книгу советского диссидента Натана Щаранского и решил, что он и в самом деле сможет изменить мир, сделать его лучше — если свергнет Саддама. Ничем иным, кроме искренней веры в будущее всего мира и в роль Америки как проводника свободы и освободителя от тирании — это вторжение нельзя было объяснить. Но разве плохо освобождать от тирании угнетённые народы? Да, если в сухом остатке — пять тысяч убитых только военнослужащих, не считая контрактников и гражданских, пятьдесят тысяч раненых и искалеченных, более триллиона долларов расходов — и в конце ноль. Даже хуже ноля, потому что в пассиве у нас — испорченные отношения с Европой (охлаждение началось именно тогда), Холодная война с Россией, двадцать три триллиона долларов государственного долга без малейших шансов отдать — и продолжающиеся расходы на Ирак. Мы ведь до сих пор там присутствуем. Малыми силами, конечно — в основном советники, спецназ, авиация. Но мы уже почти двадцать лет не можем стабилизировать там режим, и по-прежнему платим дань, деньгами, людьми, бомбами…

И, кроме того — ведя эту долгую и страшную войну — мы и сами сильно изменились. До всего этого невозможно было себе представить тотальную слежку ФБР за гражданами, обыски перед посадкой в самолёт, беспредел полиции, разрешение федеральным органам использовать беспилотники в рамках программы наблюдений — причём не в рамках какого-то конкретного уголовного расследования и не против какого-то конкретного человека — а вообще. И даже без уведомления атторнея штата. Те дроны, которые мы использовали против Аль-Каиды — теперь висят над нашими головами, и я не уверен, что на них нет ракет.

Возможно, уже есть. Тем более, с 2011 года с ликвидации Аль-Авлаки в Йемене^[1] — стало возможным использовать смертельную силу против граждан США без попытки его задержать и в рамках внесудебных процедур. В общем, никто и ничто не мешает начать наносить ракетные удары уже на территории США, тем более что сверхмалые бомбы и ракеты, предназначенные для уничтожения только одного человека с минимальным побочным ущербом — уже есть.

А если что-то технически может быть применено — рано или поздно оно будет применено. Это уже не Арендт. Это мой собственный жизненный опыт…

— Мистер Миллер?

— Да, да. Извините, я немного задумался.

— Ничего страшного.

…

— Мы должны провести стандартную проверку, мистер Миллер. Вы понимаете, о чем идёт речь?

— Я уже проходил стандартную проверку при поступлении на госслужбу.

— Верно, мистер Миллер, но это было давно. Кроме того, вы несколько лет не работали на дядю Сэма.

— Уверяю, в Стэнфорде проверяют ещё серьёзнее. Там заботятся о репутации университета. Репутация — нынче это всё, не так ли?

Вежливая улыбка. Говорит все время писатель. Забойщик молчит.

— Мы понимаем, мистер Миллер, но тем не менее. В Стэнфорде вряд ли будут интересоваться вашей личной жизнью. А вот нам нужно узнать кое-какие детали. Например, детали ваших отношений с мисс…

Писатель заглядывает в папку.

— Мисс Никитиной. Я правильно произношу её фамилию?

— А это-то тут при чем?

— Вы были сотрудником ЦРУ на тот момент, верно?

— Ошибаетесь. Я был в то время сотрудником некоммерческой организации, мы занимались демократизацией постсоветского пространства.

— Но вы закончили курсы на Ферме^[2], не так ли?

— Господи… краткосрочные курсы безопасности. После чего меня не приняли в контору даже на короткий контракт, не говоря уж о полном рабочем дне! Нас просто собрали, всех кто был под рукой — и кинули на Украину!

— А когда вас взяли в ЦРУ на полный рабочий день?

— В пятом. Уже после возвращения из Киева. А оперативником я стал в шестом. Тогда все кто успел накосячить в Ираке, уже умыли руки и в Багдадскую станцию брали всех, кого только могли найти и кто готов был работать.

— На тот момент у вас были отношения с мисс Никитиной?

— Уже нет.

— Почему же?

— Потому что специфика нашей работы не способствует искренней и чистой любви.

Писатель и забойщик молчат. Смотрят на меня.

— Господи Боже. Это был всего лишь секс. Я был молодым и не сдерживал себя. Я что, не имел права трахнуть русскую?

— Ну, с учётом специфики вашей работы могли бы и воздержаться. Тем более, ваше происхождение само по себе…

Я вдруг понимаю, что они серьёзно.

— А что не так с моим происхождением? Да, черт возьми, я еврей. Это теперь и здесь — преступление?

Писатель явно пугается — я вижу проблеск страха в его глазах… опыт и подготовка научили меня чувствовать страх в людях. Это может для него плохо кончиться — если я сообщу о дискриминации по национальному признаку, тем более еврея. Антисемитизм — это клеймо. Это может кончиться увольнением с государственной службы без характеристики.

— Мистер Миллер, никто не говорит, что проблема в том, что вы еврей. Просто ваши родители — приехали из СССР…

— Моего отца преследовал КГБ. С детства его преследовали сверстники, обзывая жидом. Я родился в Нью-Йорке на американской земле и являюсь гражданином США с рождения. Я ничего и никогда не хотел, кроме равного отношения и равных возможностей. Как и мой отец, который прибыл сюда, чтобы спастись от ГУЛАГа.

— Да, конечно, мистер Миллер. Никто не хочет сказать, что вы как гражданин США в чем-то хуже других. Но мы должны проверить. Тем более, вы лучше других знаете, чем всё кончилось на Украине. В работе станции ЦРУ в период вашего пребывания там были странные и болезненные провалы. Мы обязаны задать эти вопросы.

— Извините, вы были в Украине?

— Нет. Но…

— Если бы вы были, то сейчас не задавали бы подобные вопросы. СБУ — их служба безопасности — была инфильтрована российскими внедренцами снизу доверху. Большая часть оперативных сотрудников тогда — закончила советские разведшколы, где учились бок о бок с теми, кто потом начал работать в ФСБ и ГРУ. Многие украинцы не считали себя украинцами, у них была русская или советская идентичность, и они искали возможность, как навредить. При таких обстоятельствах просто удивительно, что хоть кто-то нормально работал! И не забывайте, именно я в конечном итоге — пробил решение принимать каждый год на обучение на Ферме и в Академии ФБР по пятьдесят украинских курсантов. Курс в академии ФБР так теперь и зовётся, курс Миллера.

— Мы это знаем, мистер Миллер. Но мы должны написать отчёт, а для отчёта — должны взять у вас интервью. Мы были бы очень благодарны, если бы вы рассказали нам своё видение того, что происходило в Киеве в период вашего пребывания там.

— Моё видение…

Примечания

1

Лидер Аль-Каиды на Аравийском полуострове, в отличие от других лидеров Аль-Каиды, гражданин США. Создатель журнала Аль-Каиды «Призыв». Ликвидирован ударом дрона, что вызвало в Вашингтоне юридические споры и протесты правозащитников.

2

Спецшкола ЦРУ.