Вашингтонский узел. Время испытаний

Александр Афанасьев (2018)

В этом остросюжетном романе читатель проследует вслед за его героем в самые опасные места современного мира, где жизнь человека ничего не стоит, где не понравившегося или не внушающего доверия человека могут просто убить без зазрения совести, где и сам герой будет предавать и убивать, чтобы выжить… До конца невозможно понять на чьей он стороне, будучи, словами Гёте, частью «той силы, что вечно хочет зла и совершает благо». Однако с «благом»-то и не всё в порядке и у героя и у самой «силы». Перед читателем раскроются самые сокровенные кнопки современных политтехнологий, нажатием которых, вызываются цветные революции и гражданские войны, на тихих улицах гремят взрывы и совершаются заказные убийства.

Прошлое. Август 2006 года

Лэнгли, штат Виргиния

Я работал в отделе России и стран Восточной Европы. Само существование этого отдела для понимающего человека было непередаваемым бредом. Ведь одни и те же люди с одним и тем же опытом занимались совершенно разными в историческом плане странами. Россия вообще выпадала из всех классификаций, ей надо было заниматься отдельно людям, которые там пожили, а ещё лучше — родились. На другом полюсе была Венгрия — её относят к восточноевропейским странам, как и Чехию — но на самом деле это части Австро-Венгерской империи, этакого прообраза современного Европейского союза начала 20 века — и у них совсем другой исторический опыт. Сюда же, в кучу валят Польшу — несостоявшуюся империю, которая более чем за двести лет насильственного сожительства с Россией стала похожа на неё намного больше, чем сама хотела бы признать, Болгарию, которая веками находилась под властью чуждых ей османов и травма эта даёт о себе знать до сих пор, Румынию, которая вообще считает себя наследницей Рима, хотя по факту похожа на шестнадцатую республику СССР, ну и Украина, которой меня посадили заниматься. Это вообще ни на что не похожая страна — огромная, сшитая из осколков Российской, Османской, Австро-Венгерской империй, Речи Посполитой, страна в которой по факту правят перекрасившиеся коммунисты, сменившие лозунги мировой революции на националистические, в которой безусловно есть постколониальные черты и постколониальный опыт; но суть в том, что этот постколониальный опыт остался от нескольких империй и у жителей разных регионов он не един, он противоречит друг другу, и заставляет их вступать друг с другом в конфликты, суть которых мало понятна окружающему миру. Наконец, сам мир тоже не знает, как относиться к Украине? Как ко второй России? Как к части Европы? Как к страховке на случай если в России победит тоталитарный проект? Принимать в ЕС — место ли в ЕС стране с территорией больше Германии и с ВВП, в несколько раз меньше? И с совершенно разным историческим опытом. В конце концов, само понятие «союза» означает группу единомышленников — а тут о каком единомыслии можно говорить?

Что ещё хуже, существует как минимум три конфликтных во многом подхода к Украине. Российский, западноевропейский и восточноевропейский, который почти единолично определяет Польша, ещё одна бывшая хозяйка большей части этих земель. США я не упоминаю — потому что в США подхода нет вообще, мы занимаемся проблемами бывшего советского пространства ситуативно, когда там что-то полыхнёт или произойдёт. Когда к нам приезжает какой-нибудь президент типа Ющенко — мы приглашаем его выступить в Конгрессе и верим всему, что он нам скажет. Хотя тот же Ющенко имеет отношение к чёртовой тьме махинаций начала 90-х, к разворовыванию активов банка «Украина» — и его никак нельзя считать честным человеком…

В ЦРУ Украина — после событий Оранжевой революции — считается достаточно невидной темой, чтобы ей занимался только один специалист, да ещё начинающий. Такой как я. У меня нет никакой подготовки по Украине, даже украинский язык мне приходится учить «на ходу», хотя почти всегда украинцы говорят на русском.

Этот день — был таким же как обычно. Я сидел на своём месте — которое мало чем отличается от обычного рабочего места в обычном офисе, за исключением например того, что в компьютере нет ни дисковода, ни СД-привода, ничего, через что можно скачать информацию. Я просматривал материалы с посольства и киевской станции, разносил их по досье и размышлял, есть ли тут что-то такое, что можно включить в объединённую разведывательную сводку. По Украине такие материалы попадались редко, сейчас все внимание было обращено на Ближний Восток. Про Восточную Европу никто не думал. А после того как Ширак и Шрёдер отказались нас поддержать в Ираке — старались не думать и про Западную…

Вдруг зазвонил телефон — у нас все телефоны старомодные, проводные. Я снял трубку.

— Эл…ты не мог бы зайти прямо сейчас

— Да, сэр.

Это Эд Харрис. Старый герой времён Холодной войны, у него на столе вместо пресс-папье — камень из Берлинской стены. Здесь он дорабатывает до пенсии. Все кто делает карьеру — сейчас в отделе Ближнего Востока.

В кабинете Харриса был незнакомый мне человек, примерно моего возраста, в очках. Похожий на ботана. Доверия он особого не внушал.

— Эл, это Сэм Пекипси из Госдепа. Это Эл Харрис, наш специалист по Украине.

Мы кивнули друг другу

— Госдеп сейчас готовит доклад по состоянию дел с демократией и прогнозом на будущее. Их интересует наше мнение по Украине. Можешь быстро изложить?

— Быстро это как?

— Несколько минут.

— Несколько минут. Что ж, я считаю, что дела с демократией на Украине обстоят плохо и дальше будет только хуже. Это то, что вы можете включить в доклад.

Харрис и этот госдеповец переглянулись. Харрис осторожно заметил

— Эл у нас известный пессимист. Пожалуй, пессимистичнее его в отделе и не найти никого.

Пекипси отмахнулся

— Не могли бы вы пояснить свою точку зрения, мистер…

— Миллер. Поясню. Проблема в том, что для Ющенко — это президент Украины, как и для других членов украинской элиты, демократия — это красивое слово, не более того. Они знают, что произнеся его — получат нашу помощь, наши кредиты, будут приняты в Белом Доме и в Брюсселе — надо просто говорить о демократии, да побольше. В действительности они демократами не являются. Это циничные люди, заботящиеся о своём кошельке, занимающиеся извлечением выгод из пребывания на своей должности — и очень мало думающие о народе. Большинство из них — типичные советские бюрократы, освоившие новую риторику. Раньше они говорили о светлом будущем коммунизма, в котором не будет денег, теперь они говорят о светлом будущем в Европе, с зарплатами по тысяче евро. Народ этому верит, как верил бредовым рассказам о коммунизме без денег.

— Но рано или поздно ложь будет вскрыта!

— Вот именно. Рано или поздно люди поймут, как их снова обманули. И я бы задумался над тем, а что будет тогда? Боюсь, ничего хорошего…

— Сейчас на Украине — сказал Пекипси — на повестке дня парламентские выборы. Единого мнения насчёт их исхода нет.

Я пожал плечами

— Украина — непредсказуемая страна, я согласен

— А ты что думаешь? — спросил Харрис

— Сэр, я полагаю, нам не стоит делать ставку на одного лишь Ющенко.

Пекипси глянул на меня

— А на кого тогда? На Тимошенко? — на неё у ФБР досье толщиной с батон вирджинской ветчины. Янукович — я правильно произношу? — отыгранная карта.

— Сэр. И Тимошенко и Янукович — отличные популисты. Ющенко же — когда я смотрю на него, мне кажется, что он как будто только что проснулся. Может быть, он и лучший банкир Восточной Европы, но завести людей на митинге он не сможет. Кроме того, неизвестно, сколько вообще он проживёт после того что с ним случилось. В условиях, когда ничего не понятно — стоит делать ставку на всех сразу.

— Но как?

— Очень просто. Одни фонды поддерживают одних. Другие других. У нас не должно быть любимчиков, ставить нужно на всех лошадок сразу. Тем более что и деньги на это у нас есть. Знаете, как написано в одной книге про Ми-6? Империя не может позволить себе проиграть. Потому когда у вас начнётся война — кто-то из нас будет за вас, а кто-то — против…

* * *

Бывший советский отдел ЦРУ — находился в старом здании ЦРУ, которое хорошо известно по фильмам — в то время как контртеррористический и Ближнего Востока — переехали в новое здание, открытое совсем недавно по соседству — Контртеррористический центр имени Джорджа Буша. Конечно, в старом здании было неуютно, многие кабинеты нуждались в ремонте или были очень неудобными — но кормили в столовой хорошо…

Я как раз взял салат и торт с корицей, когда Пекипси подсел ко мне. Я и не знал, что он в здании — с момента нашего короткого брифинга прошло часа два, а у нас не позволяют посторонним шататься по зданию. Даже если они из Госдепа.

— Миллер, если я не ошибаюсь?

Я недружелюбно посмотрел на госдеповца

— Не ошибаетесь.

— Предлагаю на ты. Сэм, — он протянул руку

— Эл, — я руку не пожал.

— Ваша точка зрения на Украину более чем интересна. Я разговаривал с заместителем Госсекретаря, и он приказал мне вернуться. Хотите в нашу команду?

Я пожал плечами

— Я и так в вашей команде.

— Это не так. Госдепартамент и ЦРУ — это разные организации, кто бы что не думал. Как насчёт встретиться с моим шефом и переговорить?

— О чем?

— Вначале — прикомандирование к рабочей группе, это можно устроить совсем без проблем. Затем — перевод и дипломатический персонал.

Пекипси улыбнулся.

— Через десять лет частный сектор и жалование втрое выше государственного — как минимум. Или — Белый дом. Госдеп — куда лучший трамплин для карьеры, чем Лэнгли. Подумайте над этим.

Я помолчал. Потом кивнул

— Подумаю…

* * *

Стена Бишопа я нашёл как раз в Контртеррористическом центре имени Джорджа Буша, он там работал. Договорились встретиться после работы.

Местом встречи был один из многочисленных торговых центров по дороге в город, недалёко от Лэнгли. Предприимчивая афганская семья открыла в одном из таких центров ресторанчик пуштунской кухни. Теперь в нем отбоя не было от ЦРУшников и частных военных подрядчиков…

Бишоп опоздал почти на полчаса, когда он появился — я не узнал его. Серая кожа — от сильного загара в свете ламп люди так и выглядят, морщины, борода с проседью, неаккуратно подстриженная. В Киеве он выглядел совсем иначе…

Ответив на пару рукопожатий — он сел за мой стол…

— Эл… заказал уже?

— Баранина, сэр.

Бишоп скривился

— Сыт по горло этой бараниной. Черт с ним, будем есть баранину…

Принесли чай, заваренный по-пуштунски, то есть с жиром. Бишоп отхлебнул, поморщился.

— Да, черт возьми. Афганистан в паре миль от ДиСи — это слишком. Чего хотел?

— Сэр, мне предлагают перевод в Госдеп. Создаётся украинская группа.

— Так в чем проблема?

— Проблема в том, что я не ради этого пришёл в разведку.

— А ради чего?

…

— Хочешь, скажу?

…

— Ты пришёл, чтобы иметь возможность напинать пару задниц как следует. И когда я говорю «как следует», я не преувеличиваю.

— Возможно.

Принесли мясо — в тарелке были бараньи глаза, их подали Бишопу как дорогому гостю. Бишоп сунул один из них в рот, раскусил, глядя на меня

— Добро пожаловать в клуб

— Какой клуб?

— Тех, кому тесно дома. Если бы ты так и сидел в аналитике — я бы в тебе разочаровался.

…

— В Кабуле вакансий нет, там, судя по всему, мы закончили. В Багдад поедешь?

Я кивнул

— Вот и отлично…