Слуга Сарадачи. Книга первая. Изгнание лжеца

Иван Сергеевич Мамойко, 2022

Боги заскучали, и как неведома им слабость, так же и чужда любая мораль. Ради собственной потехи они без раздумий готовы перевернуть весь мир вверх дном, ввергнув сотни тысяч его жителей в пучину хаоса и несчастий. Благо много усилий это не потребует.Как тысячелетнему, сухому лесу иногда достаточно одной искры, чтобы сгореть дотла, так и смертным безумцам порой нужно дать лишь капельку силы, чтобы они утопили все в крови.В столь неспокойные времена последний, кем вы хотели бы оказаться это Сэнни, – сирота из глухой, северной деревни. Подросток, не обременённый какими-либо талантами, не имеющий друзей, и до того бедный, что даже не подозревающий о существовании денег.Да, счастливчиком его назвать сложно, но как сложится жизнь такого паренька, если ему волею судеб суждено оказаться в самом центре грядущих катаклизмов?

Часть первая

Глава 1

Под весом скопившегося за ночь метрового сугроба старая дверь, грубо сколоченная из неошкуренных сосновых досок, неохотно вдавилась внутрь хижины. Сквозь образовавшуюся щель в помещение начал просачиваться холод. Первой на пути бывалого, чуждого всякой жалости убийцы встала пара потрепанных волчьих шкур, свисавших с потолка сразу за порогом. Однако не знающая усталости стихия быстро нашла бреши в такой обороне. Несколько минут спустя ее ледяной туман уже полз по мощенному бревнами полу.

Маленькая, сложенная из необработанного камня печь не представляла для мороза никакой угрозы. Жалкие останки пламени, из последних сил ютящиеся в ней на практически осыпавшихся в пепел, побелевших углях, едва ли могли обогреть клопа, что уж говорить о спящей неподалеку, ни о чем не подозревающей жертве. Тонкие холодные щупальца не спеша потянулись к ее ногам, до бедра спрятанным в грубых, сделанных мехом наружу сапогах из шкуры северного оленя. Затем они начали нежно поглаживать двухслойную меховую куртку и места, где к ней прилегали варежки, в поисках любой мельчайшей щелки. Следом слегка коснулись бледного лица, сокрытого в глубоком капюшоне, а после в один вдох наполнили легкие сони.

Слабый кашель вырвал мальчишку из тяжелых сновидений, вернув его в не менее неприветливую реальность. Резким движением разомкнулись веки, разделив слипшиеся под тонким слоем инея ресницы и открыв выразительные серые глаза. Лицо паренька имело приятные, но порядком исхудавшие черты. Густые, угольного цвета волосы, остриженные, по всей видимости, тупым ножом, хаотично застилали лоб. Ниже располагались не менее черные брови, по толщине не уступающие указательным пальцам. Пухлые губы, как и щеки юнца, еще не обзавелись бородой, их пока украшали лишь одинокие светлые волоски.

Неохотно, будто бы со скрипом, мальчишка встал на ноги, исполнив затем весьма своеобразный и совсем неуместный танец. Нет, он не был заядлым любителем поплясать, просто таким образом парень разогнал кровь по остывшему за ночь организму, хоть немного его прогрев. Ростом, к слову, юноша был примерно метр шестьдесят, а в плечах едва ли набирал пятьдесят сантиметров, но даже такому человеку в этой хижине было слегка тесновато. Когда он жил здесь с родителями, нехватка места, конечно, ощущалась еще сильнее, однако в те времена его будила нежная материнская ладонь, а не ледяное касание севера.

Проснувшийся желудок парнишки жалобно заскулил, намекая об острой необходимости чем-то его заполнить. Благо завтрак, приготовленный еще вчера вечером, уже ждал счастливчика возле печки. Сегодня, как, в общем-то, и в любой другой день недели, в качестве утренней трапезы выступало небольшое глиняное ведерко уже остывшей талой воды. Досыта напившись, юноша закинул на плечо веревку из сыромятной кожи и начал выбираться наружу. Метровую дверь, почти до самого верха засыпанную снегом, пришлось открывать вовнутрь хижины, а затем разбираться с последствиями столь отчаянного решения.

Провоевав со стихией около десяти минут, парень наконец оказался снаружи. Погода была так себе. На землю падал рассеянный слабый солнечный свет, совершенно не приносящий с собой тепла. Тяжелые темно-серые тучи, будто бы налитые свинцом, летели так низко, что, казалось, в любой момент могли свалиться с неба, а ледяной ветер порывами гонял по сугробам свежевыпавшие снежинки, приметая их к стенам и дверям деревенских хижин.

Местная архитектура выглядела крайне скромно и однообразно. Низкие покосившиеся срубы* домов, наполовину закопанные в землю, едва выглядывали из-под снежных завалов. Окон в них не было, только тонкие печные трубы да маленькие, можно сказать, мышиные дверцы. Халупы стояли небольшими островками почти впритык друг к другу, словно пытались таким образом согреться. Жившим же в них ныне людям понятие взаимопомощи было чуждо.

Гул десятков голосов, доносившийся из центра деревни, привлек внимание парня.

«Наверное, охотники вернулись», — промелькнуло у него в голове.

Чем ближе юноша подходил к толпе, тем очевиднее становилась причина столь пылкого спора. Всего один убитый олень на целую деревню.

«Сомневаюсь, что им удастся закатить большую пирушку. Никогда не понимал, зачем нужна эта бесконечная болтовня после каждой неудачной охоты, будто от этого добычи становится больше».

Люди были подавлены. Голод уже давно стал для них обыденностью, но в последние годы ситуация ухудшалась из месяца в месяц. Среди охотников мальчишка не нашел своего отца, а значит, ему доли от добычи не причиталось. Однако убиваться по этому поводу парень не спешил. Невелика потеря. Во всех смыслах. Сейчас ему куда важнее было набрать сухостоя, поход за которым всегда отнимал как минимум пару часов.

Не теряя времени понапрасну, мальчик, тяжело вздохнув, отправился прямиком в тайгу. Насладиться прогулкой несколько мешало то обстоятельство, что при каждом шаге его ноги практически по пояс вязли в снегу. Лес выглядел неестественно пустым, безжизненным. Животных в нем, как и людей в деревне, с каждым годом становилось все меньше. Казалось, скоро сами деревья начнут сбегать из этих проклятых мест.

Сегодня парню явно везло. Не прошло и часа, как он, сильно запнувшись, полетел головой вперед, впоследствии почти целиком занырнув в сугроб. Причиной тому послужила небольшая погибшая сосна, по всей видимости, завалившаяся еще в самом начале зимы и долгое время укрывавшаяся под снегом от посторонних глаз. После тщательного изучения своего обидчика юноша пришел к выводу, что деревце отмучилось где-то в середине прошлого лета, успело хорошенько просохнуть и только потом грохнулось под сильным порывом ветра. Полчаса спустя оно уже было полностью разломано, сложено в тюк, а затем обвязано кожаной веревкой.

Дело сделано. Немного отдохнув, мальчишка взвалил на спину вязанку дров и, сопровождая каждый свой шаг душераздирающим кряхтением, отправился к Редлину. Этот коренастый старик был местным отшельником. Он жил вдали от деревни, не особо жалуя ее жителей, эти чувства, к слову, были абсолютно взаимны. Только с одним человеком несносный старикашка вел себя гостеприимно и открыто — юношей, куда лучше умеющим слушать, нежели говорить, а в данный момент любезно несущим ему свежую партию дров.

Дорога отняла у парня немало времени, и только ближе к полудню среди деревьев наконец показалась хижина старца. Завидовать тут было нечему, совершенно стандартная для этих мест халупа. Практически полностью заметенная снегом, сейчас она скорее напоминала огромный сугроб, нежели чье-то жилище. Поравнявшись с ее порогом, обессиленный, но не растерявший по пути сюда манеры мальчуган первым делом освободил от ледяного завала входную дверь, а только потом уже постучал. Пару секунд спустя распухший от влаги засов жалобно проскрипел, тем самым приглашая гостя внутрь.

— Заходи, дружок. Только отряхнись хорошенько, — послышалось из хижины.

Звать дважды изрядно замерзшего и до ужаса голодного паренька не пришлось. Оказавшись внутри, он первым делом запер за собой дверь. Понапрасну расходовать драгоценное тепло в здешних краях было не принято.

Интерьер внутри халупы был обустроен, прямо скажем, без фантазии. Вокруг печки, стоящей посередине помещения, слева направо располагались: устланная всевозможными шкурами кровать, простецкий столик и деревянное кресло. Единственной деталью, резко отличающей этот дом от любого другого, являлся скромно расположившийся в дальнем углу книжный шкаф, щедро заполненный различной литературой. Любые рукописи в здешних краях не просто считались редкостью, а были по-настоящему немыслимы. Деревенские жители, впрочем, не находили в них никакой ценности, так как не знали грамоты. Юноша же, напротив, заучил все содержимое этих полочек наизусть и был безумно благодарен Редлину за то, что он в свое время научил его читать.

Старик, набросив на ноги волчью шкуру, невозмутимо сидел в кресле, лениво пролистывая свою любимую книгу «Про́клятый Эрэнир». Он был сухим, среднего роста человеком, прожившим куда дольше, чем стоило. Всякий волосок на его голове, от макушки до ресниц, давно поседел. Лицо, изборожденное морщинами, уже с трудом выказывало какие-либо эмоции, а светло-голубым глазам с каждым днем приходилось все сильнее напрягаться, чтобы разглядеть начертанные на бумаге символы.

— Рад тебя видеть, — сказал Редлин, ни на секунду не отрывая взгляд от книги.

— Я тоже, хотя гораздо больше хочу увидеться со своим обедом, — ответил мальчишка. Стряхнув остатки снега с сапог, он подошел поближе к печи.

— Твой паек на столе. Проходи, не стесняйся, можешь пообедать здесь, если хочешь. Поболтаем немного, как в старые добрые времена.

— Прости за прямоту, но в последнее время у меня в твоем присутствии пропадает аппетит, — грубо отрезал парень, незамедлительно направившись за ожидающим его мясом. Как обычно, это было несколько ломтиков чистой мякоти, без костей, кожи или сухожилий. Одним резким движением он упрятал их в нагрудный карман куртки, после чего пошел на выход.

— Какие глупости. Напридумывал себе ерунды, возомнив старика Редлина каким-то всемогущим колдуном, и теперь хочешь, чтобы я научил тебя тому, чего сам не умею, — посмеиваясь, пробубнил хозяин жилища мальчишке вслед.

Плотно закрыв за собой дверь, парень, запрокинув голову, сделал глубокий вдох.

«Конечно, глупости. Старый хрен, живущий на отшибе, почти не выходит из дома, при этом у него всегда находится свежее мясо в обмен на сухие дрова. Что в этом такого необычного? — юноша кисло ухмыльнулся. — С самого утра у меня во рту не было ничего, кроме талой воды, а отсюда до деревни путь неблизкий. Жаркая беседа с этим маразматиком может состояться и в любой другой день. Сегодня что-то совсем не тот настрой».

Вопреки ожиданиям, на дорогу ушел всего час, однако, выйдя на опушку леса, мальчишка замер. Холод сковал его, не давая пошевелиться. Что-то было не так. Снег… Снег в деревне был не такой, как всегда. Он был красным, багровым от крови. Сердце парня начало биться в безумном ритме, разжигая огонь в его жилах. Пару мгновений спустя ужас отступил, а в голове зароились тысячи мыслей.

Первым делом юноша присел на корточки, почти полностью укрывшись в сугробе. Прежде всего он хотел понять, насколько сейчас безопасно в деревне. Ее улицы пустовали, а дым уже не поднимался из печных труб. Двери домов, открытые нараспашку, с жалобным скрипом покачивались из стороны в сторону. В месте, некогда переполненном жизнью, пусть и, несомненно, увядающей, в данный момент царила могильная тишина.

Оценивая риски, мальчишка, словно статуя, просидел в снегу час с небольшим. Вне всяких сомнений, ему было необходимо осмотреть деревню, но все же отважиться на такой поступок оказалось непросто. Гнетущие мысли помог развеять дикий зверь, вовремя выбредший из лесной глуши. Молодая лисица, манимая запахом свежей крови, ярким оранжевым пятном начала приближаться к опустевшим домам в поисках легкой наживы. Плутовка не торопилась, неспешно подбираясь к цели с подветренной стороны, она периодически останавливалась, навострив уши и тщательно принюхиваясь.

Парень решил последовать ее примеру. С облегчением распрямив страшно затекшие ноги, он начал идти за зверем, выдерживая приличную дистанцию. По мере того как юноша приближался к месту трагедии, картина становилась все более ужасающей. На земле повсюду виднелись следы волочения, ведущие к центру главной улицы. Там на снегу появились внушительных размеров отпечатки ног невиданного им прежде существа. Без сомнений, их оставило что-то очень тяжелое, большое. След неизвестного отчетливо уходил на юг, должно быть, туда монстр и отправился, но откуда пришел? Не могло же нечто подобное просто свалиться с неба. Однако предаваться размышлениям мальчишка не мог, сейчас задерживаться в деревне стало слишком опасно.

Юноша отправился к своей хижине, которая, к его удивлению, оказалась нетронутой. Ее дверь была плотно закрыта и заметена снегом на полстопы, а внутри все лежало на своих местах. Вещей, особенно хоть немного полезных, у мальчишки водилось немного, поэтому сборы не отняли много времени. Он быстро смотал в рулон все имеющиеся шкуры, собрал в вязанку сухие дрова и упрятал в карман камни для розжига. По итогу получился весьма скромный набор, едва ли пригодный для выживания в дремучей тайге. Единственно возможный выход — мародерство.

Парень, стараясь лишний раз не шуметь, вышел из своей халупы. Стремительным шагом он направился к ближайшему брошенному дому, который, к слову, выглядел крайне жутко. На его двери виднелись царапины, местами с торчавшими из них вырванными человеческими ногтями. Какой-то несчастный, по всей видимости, держался за нее из последних сил. В самом помещении царил беспорядок. Всюду валялись разбросанные вещи, шкуры, посуда, посредине лежал перевернутый набок стол. Борозды, оставленные на полу жившими тут некогда людьми, указывали на то, что некая сила попросту вытаскивала их из дома одного за другим.

Немного опомнившись, юноша заметил еще не разобранную охотничью сумку, стоящую в дальнем углу хижины. Внутри нее нашелся топорик, глиняный котелок и приличный моток веревки. Также поблизости обнаружилось ростовое копье. Для мальчишки оно, разумеется, оказалось великовато, сам парень легендарным воителем также не являлся, однако в здешних краях путешествовать с оружием было куда безопаснее, чем без него. Дальнейший обыск хижины показался мальчугану бессмысленным. Все в деревне жили одинаково бедно, вдобавок теперь ему недоставало только еды, с которой, как известно, в здешних краях не возникало проблем только у Редлина. К тому же задерживаться в деревне было слишком рискованно: запах свежей крови легко может привлечь в нее зверей куда более опасных, чем лисица.

«Запах! — осенило юношу. — Мой дом был нетронут, так как пустовал. У этого существа, наверное, очень острый нюх. Вполне возможно, оно пришло сюда издалека, следуя за манящим ароматом оленьей туши».

Мыслительный процесс продолжился. Разумеется, существовал один способ, позволяющий сделать себя максимально неаппетитным для подобного рода хищника, однако бурного желания обмазываться содержимым выгребной ямы у мальчика не было.

Для начала он решил сходить к Редлину. Кто знает, возможно, ему удастся выпросить у старика немного еды в дорогу. Хорошо бы еще понять, куда вообще можно пойти. Парень никогда не слышал о каких-нибудь соседних селениях, вдобавок, даже если они существуют, сложно сказать, когда их постигнет незавидная участь его родной деревни.

Покинув чужое жилище, юноша чуть было не потерял сознание от испуга. Проклятая лисица со страшным грохотом опрокинула что-то в одном из соседних домов, после чего, видимо, тоже испугавшись, вылетела из него, словно стрела. Крепко выругавшись на непутевого зверя, парень отправился к Редлину.

Тем временем на небесах понемногу начинало смеркаться. Темнело в здешних краях невероятно быстро, а плутать по тайге этой ночью мальчишке совсем не хотелось. Пришлось ускориться, благо по уже протоптанным частично сугробам шагалось куда проще, к тому же чем больше юноша отдалялся от деревни, тем спокойнее становилось у него на душе. По пути он вспомнил, что семь-восемь лет назад старик-отшельник рассказывал ему байки о крупном городе, находящемся в горах далеко на юге. Одно время мальчишка даже всерьез подумывал туда отправиться, но в одиночку столь длительное путешествие ему едва ли по силам, к тому же юг — понятие растяжимое.

«Пусть так. Мое приключение вряд ли будет долгим, но прозябать средь леса, в компании старого маразматика еще хуже. Возможно, протяну год-другой, если он будет поменьше болтать, а может, и того меньше», — рассудил парень.

Глубоко погруженный в собственные мысли, он и не заметил, как добрался до хижины отшельника. Со стороны она казалась нетронутой, но, чтобы не рисковать понапрасну, юноша аккуратно подкрался к ее порогу. Царившая внутри тишина лишь изредка прерывалась потрескиванием пламени, горящего в домовой печи.

«Должно быть, старик задремал», — подумал мальчишка, слегка приоткрывая дверь.

Внутри дома господствовал порядок. Вещи, за редким исключением, находились на издавна отведенных им местах, а огонь, никогда не гаснувший в здешней печи, с аппетитом облизывал недавно брошенные в него поленья. Сам старик сидел ко входу спиной и, по всей видимости, ужинал, переставив свое кресло поближе к столу. Игра в прятки утратила всякий смысл, поэтому измученный крайне непростым днем юноша бесцеремонно вошел в помещение. Бедняга Редлин от неожиданности подпрыгнул, причем на весьма впечатляющую для своего возраста высоту, а затем, узнав в незваном госте давнего знакомого, быстро спрятал что-то со стола в своей одежде.

— Извини, не хотел тебя напугать.

— Неужели ты разучился стучать, перед тем как входить в чужой дом? — забухтел старик, ощутимо повысив голос.

— Поверь, добровольно я бы не явился сюда без крайней необходимости. Нужно кое-что тебе рассказать, но перед этим мне хочется разогреть мясо и наконец поесть.

— Пообедать можешь и дома, а разговоры оставить на завтра, — возразил хозяин жилища.

Спорный характер Редлина с годами не становился лучше, однако такая враждебность ему была совсем не свойственна. Как бы то ни было, юноша полностью проигнорировал назойливое ворчание. Он молча закрыл за собой дверь, стряхнул снег с обуви и, бросив свои вещи у порога, направился к печи.

— Все жители деревни мертвы, — сказал парень, раскладывая мясо поверх раскаленных печных камней. Ему не очень хотелось начинать этот разговор на голодный желудок, но слушать бесконечный недовольный бубнеж старика желания не было совсем. Редлин на несколько минут замолчал.

— Как это случилось? — спросил старец, по всей видимости, наконец осознавший серьезность сложившейся ситуации.

— Не уверен, возможно, какой-то крупный зверь. Судя по следам, он ходит на двух округлых лапах без пальцев или когтей. Это существо либо сожрало всех подчистую, либо унесло с собой.

— Утащило почти тридцать человек? Звучит не очень правдоподобно, — нахмурился Редлин.

— Не веришь — сходи сам посмотри. Странностей в этой истории хватает. Например, следы диковинного животного, словно по волшебству, появляются в самом центре деревни, а оттуда уходят на юг.

— Хочешь сказать, оно еще и летает?

— Понятия не имею. Уверен лишь в том, что эта хрень очень опасна, а также у нее прекрасный аппетит. — Разогревшееся мясо уже начало сочиться, заставляя мальчишку непроизвольно захлебываться слюной. — Я поем, если ты не против.

— Конечно, — ответил старик кардинально переменившимся с начала беседы тоном.

Наконец столь желанная пища коснулась губ, зубов и языка юноши, заполняя своим живительным соком его измученное нутро. Мясо, как всегда, было мягким и слегка сладковатым на вкус. Парень уже не раз ломал голову, пытаясь понять, где Редлин берет его, однако он был абсолютно уверен лишь в том, что это не оленина или какое-то другое известное ему животное.

— Ты тоже можешь спокойно доесть. Сам знаешь, отбирать пищу у тебя я не стану, — сказал мальчуган, тщательно пережевывая очередной кусок.

— Это подождет. Сейчас голод меня мало заботит… Как думаешь поступить? — озабоченно поинтересовался старик.

«Что старый хрен так тщательно прячет в своих лохмотьях?» — мелькнуло у парня в голове.

— Не знаю, пожалуй, рискну отправиться на юг, терять мне уже все равно нечего.

— Вот, значит, как, решил бросить меня помирать в одиночестве… — возмущенно забубнил Редлин. — Еще и набрался наглости сюда заявиться. Послушай, — старик смягчил голос. — Понимаю, ты сейчас в полном смятении, но не стоит принимать поспешных решений. Останься со мной… За такую услугу я обещаю научить тебя всему, что знаю сам, — на последней фразе он сделал особенный акцент.

«Интересное заявление… Редлин — кто угодно, но точно не дурак. Хрыч прекрасно понимает: в ту самую секунду, как я узнаю его секрет, мой след навсегда исчезнет из этих мест. Старик хочет просто потянуть время столько, сколько сумеет… Что же он все-таки прячет под одеждой?» — только сейчас мальчишка заметил: на столе подле старца лежит небольшой аккуратный ножик, перепачканный в крови.

— Предположим, я решил остаться. Где тогда мне прикажешь спать? — говоря это, юноша встал на ноги и с задумчивым видом начал осматривать помещение.

Разумеется, он всерьез не планировал нянчиться со стариком. Данное сомнительное представление парень затеял, только чтобы сократить расстояние, разделявшее его и Редлина. Любопытство сжигало мальчишку изнутри, а так как сохранять теплые отношения с хозяином жилища ему больше было незачем, он решился на довольно отчаянный поступок.

Одним резким выпадом юноша вырвал из-под одежды руку Редлина явив на свет то, что отшельник так отчаянно надеялся скрыть. Годы беспощадны ко всем, у дряхлого старика не было и полшанса среагировать. Однако в следующее мгновение ликование не озарило лицо мальчика, вместо этого на нем появился ужас. С глухим ударом окровавленный кусок мяса плюхнулся на пол. Вне всяких сомнений, это было человеческое запястье. Совершенно ошеломленный парень отпрянул от Редлина и, чуть было не рухнув, уткнулся задницей в стол.

«Безумие… Что за сумасшествие творится кругом? Может, у меня лихорадка, а это все — лишь сон, порожденный больным сознанием?» — подумал юноша.

Правая рука парня совершенно случайно нащупала лежавший позади него нож, инстинктивно затем в него вцепившись. Редлин побледнел и от страха, по всей видимости, потерял дар речи. Медленно, словно ведомый маниакальными помыслами, юноша сделал на своей левой ладони неглубокий надрез. Боль, она была такой же, как и всегда, а значит, это не кошмар, происходящее с ним абсолютно реально.

— Все не так, как ты думаешь, — с большим трудом выдавил из себя старик.

Честно говоря, мальчишка вообще никак не думал. В его случае ни о каких теориях по поводу происходящего не могло идти речи, поэтому он решил позволить своему собеседнику разъясниться.

— Рассказывай. Но учти: спасти тебя может только правда.

Чем старше человек, тем лучше он подготовлен к своей финальной исповеди. У Редлина ушло всего пару минут, чтобы взять себя в руки и начать монолог:

— Если верить рассказам отца, корни моего рода произрастают не из здешних мест, а из забытого ныне графства Эрэнир. Мой дед — человек, к слову, крайне предприимчивый — был ростовщиком, или, если угодно, торговцем. Он зарабатывал, продавая на городских рынках пушнину, выменянную у жителей северных деревень на различные безделушки.

Как показывал его опыт, чем обособленнее деревня, тем выгоднее в ней сделки, поэтому он зачастую проводил в разъездах целые месяцы, выискивая самые интересные предложения. Так однажды дед нашел деревушку, безнадежно далекую и настолько никчемную, что она даже не имела названия, именно в ней, к слову, нам с тобой посчастливилось прожить жизнь.

Задолго до моего рождения графство Эрэнир постигла загадочная трагедия. Ее подробности мне неизвестны, есть только пара скромных теорий и догадок, которые дедушка изложил в своей книге. Однако, как бы то ни было, в результате мой предок оказался отрезанным от цивилизации, имея при себе лишь те скромные пожитки, которые он взял в очередную закупочную поездку. За неимением альтернатив дед со временем здесь обжился и даже создал семью.

Мой отец, как и я, был довольно поздним ребенком, вдобавок имел некую… особенность. При рождении его тело с трудом выполняло свои самые обыденные физические функции. Дедушка расстроился, но рук не опустил и со временем сумел добиться от сына в этом плане вполне приемлемых результатов. Однако ни о каких длительных путешествиях или пылающей в груди жажде приключений в случае папы говорить не приходилось. Свое призвание он нашел в качестве могильщика.

Земля на старом кургане не прогревается круглый год. Копать промерзшую почву всегда было нелегким трудом, зато торопиться в таких делах некуда, а усердия моему отцу хватало с лихвой. Одиночество и покой, идущие об руку с этим ремеслом, его тоже вполне устраивали. Словно безмолвный почтительный дух, он сутки напролет скитался по кургану, отгоняя диких зверей от могил, время от времени проводил погребальные ритуалы.

В те года работа могильщика была в большом почете, папа занимался своим делом, а деревенские в благодарность за хлопоты отдавали ему часть еды. Я пошел по его стопам, не один десяток лет трудился, не щадя спины, но с тех пор, как хворь покосила деревенские стада, людей куда больше стали заботить живые, чем мертвые. Очаровать деревенскую девчушку мне в свое время тоже не повезло, поэтому я, обессиленный годами и бездетный, оказался в совершенно безвыходном положении.

Сам знаешь, насколько голод беспощаден. Мои скромные запасы солонины быстро закончились, кожи со старых сапог хватило еще на пару дней. Отчаявшись, я решил пойти и выкопать последнюю могилу… Для себя. Однако совершенно случайно наткнулся на Элну. Девушка средних лет, она погибла задолго до твоего рождения. Одна из первых, кого я лично хоронил, но, несмотря на время, которое минуло с того дня, Элна ни капельки не изменилась. Ее бледное лицо выглядело так, словно только вчера холодная земля сокрыла его от дневного света. Меня осенило. Вечно ледяной грунт не дает телам гнить. Это был мой единственный шанс выжить…

Деревенские так и не догадались, или им просто не было дела. Видимо, в конце концов, куда проще отдать мертвого мне, чем маяться с ним самим.

— Почему ты не сказал мне?.. — не поднимая поникшей головы, прошипел парень себе под нос. — Ты обязан был… Постой. — Остатки разума покинули глаза мальчишки.

В мгновение ока он подошел к старику и, приставив ему к горлу нож, завопил:

— Моя мать! Что ты сделал с ее телом?! Говори!

Во взгляде Редлина вновь расцвел ужас. Казалось, старец пытается что-то ответить, но на деле из его горла вырывался лишь тяжелый хрип. Через мгновение свет в зрачках несчастного начал угасать. Свежая кровь обагрила руки юноши, теплая и липкая, она струилась на пол с его подрагивающих локтей. Держать старика уже было бессмысленно. Парень отстранился, а Редлин так и остался сидеть в своем кресле.

Безумие. Совершенно опустошенный, мальчик завалился на лежак и укутался в шкуры. Он беззвучно смотрел на горящее в печи пламя, языки которого плясали свой никогда не повторяющийся танец. Дрожь понемногу покидала тело. Сон начал медленно затуманивать глаза юноши, позволяя измотанному разуму наконец отдохнуть. Нет, он не спал как младенец. Ему снились кошмары.

Что-то слегка коснулось выглянувшей из-под шкур ноги мальчишки, как бы обвиваясь вокруг нее. Затем сильно сжало, почти до хруста. Парень попытался вскочить на ноги, но неожиданный рывок вновь свалил его на пол. Какое-то странное щупальце вцепилось в голень мальчика и резкими порывами вытаскивало его из хижины.

Перепуганный юноша хватался за все, до чего ему удавалось дотянуться, однако это не особо помогало. В последнем отчаянном усилии его ногти вонзились в деревянный пол. С каждым новым рывком они оставляли на нем глубокие царапины, но вскоре под натиском неумолимой силы начали надламываться и истираться один за другим. Еще рывок. С диким воплем мальчишка проснулся, подскочив на кровати. По его телу струился холодный пот, а сердце, казалось, вообще перестало делать паузы между ударами.

Спать больше не хотелось. Отдышавшись, парень первым делом закинул в печь немного дров. Первый долгий выдох сдул с уже заснувших углей пепел. Второй заставил их засиять приятным алым цветом, стремительно возвращая печной огонь к жизни. К концу третьего выдоха маленькие языки пламени с аппетитом облизывали недавно брошенные в него лакомства, уже похрустывая сухой древесной корой в качестве аперитива.

Редлин, по всей видимости, свалившийся ночью со стула, сейчас лежал на полу, взирая своими остекленевшими глазами куда-то в пустоту.

Сон, каким бы он ни был, помог мальчишке привести мозги в порядок. Теперь его сознание, отчасти переварив эмоциональную составляющую сложившейся ситуации, было готово к холодному, расчетливому осмыслению ее практической стороны.

«Никакого запаса еды у меня нет и не предвидится, а значит, уходить нужно сегодня же. Благо хотя бы понятно, куда идти. Горы — надежный ориентир, следуя ему, мне едва ли удастся заблудиться. Однако следы монстра тоже уходят на юг… Похоже, придется вернуться в деревню и пойти прямо по ним, так у меня хотя бы будет меньше шансов наткнуться на это существо лоб в лоб», — рассуждал юноша, перекладывая все оставшиеся в хижине дрова к себе в вязанку. Под конец процесса его взгляд сам по себе упал на лежавший у деревянного кресла труп.

«На коре и дубленой коже, конечно, можно протянуть какое-то время, но, боюсь, у меня нет выбора, — подумал парень, с ножом в руке направившись к Редлину. — Это будет запас… На крайний случай».

Глава 2

Холодное утреннее солнце, едва показавшись из-за верхушек сосен, бросило на опустевшую деревню свои тусклые рассеянные лучи. Со вчерашнего дня здесь мало что изменилось, только снега стало значительно больше. Сейчас им уже были заметены практически все напоминания о недавней трагедии. Улицы вернулись к прежнему запустевшему виду, а пустующие дома стонали от порывов ветра, слегка потрескивая распахнутыми, качающимися из стороны в сторону дверьми.

Единственным живым существом, скитавшимся в это утро по заброшенной деревушке, был среднего роста юноша, навьюченный до такой степени, что со стороны скорее напоминал ломового жеребца, нежели человека. Сегодня ему повезло. Изрядно заметенные следы монстра, берущие свое начало посреди центральной улицы, были едва различимы, но все же видны.

Разумеется, шагать по отлично спрессованному тяжелой поступью неизвестного существа снегу оказалось куда проще, нежели самостоятельно пробиваться сквозь сугробы. Однако, стоит отметить, в тяжелой меховой одежде сложно двигаться даже налегке, а если прибавить сюда полную сумку и плотную вязанку дров в довесок, то каждый новый шаг превращается в настоящее испытание.

Когда следы чудовища привели парня к опушке, он остолбенел под влиянием гремучей смеси переполнивших его эмоций. По обе стороны от оставленной монстром тропинки находились поваленные сосны. Судя по всему, тварь заламывала деревья, вставшие у нее на пути, с такой же легкостью, с какой человек сминает разросшуюся в поле траву. Вдобавок на обломанных ветках повсеместно виднелись следы крови, клочки одежды и даже куски плоти несчастных, которых существо, похоже, все же тащило с собой. Судя по кровавым отметинам, в высоту оно, вне всяких сомнений, в два-три раза превосходило взрослого мужчину. Мальчишку это, как ни странно, слегка успокоило. Зверь такого размера едва ли сумеет к нему незаметно подобраться, а значит, главное — не напороться на него самому.

Пообедал юноша на ходу, пожевав коры и старой оленьей кожи. Пить, разумеется, тоже хотелось, но для этого было необходимо разводить костер, что в текущей ситуации являлось недопустимой роскошью. Парень прекрасно понимал: если он всерьез надеется куда-то дойти, ему нужно в течение светового дня преодолевать максимально возможное расстояние.

Погода сегодня мальчишке благоприятствовала. Довольно слабый для здешних мест мороз пикантно покалывал его щеки, крайне живописно их разрумянивая, и любезно освежал воздух, с каждым новым вдохом поступавший в легкие паренька. Ветер лишь изредка, на порывах покачивал ветви деревьев, в остальное время создавая своим спокойствием прекрасную слышимость, которая, в свою очередь, прибавляла уверенности шагу юнца. Благодаря сваленным соснам впереди отчетливо просматривались горные склоны. Монстр, к слову, все еще двигался строго на юг.

Несколько часов спустя парень заметил на снегу странные отметины. Сперва они едва различимо вырисовывались подле глубоких вмятин, оставленных ногами загадочного монстра, но чем дольше мальчишка шел, тем отчетливее на тропинке проступал новый след. Создавалось ощущение, что вместе с существом путешествует человек, но разве такое возможно?

Закат без труда застал врасплох юношу, всецело поглощенного изучением таинственных следов. В считаные минуты солнце нырнуло за горизонт, на прощанье осветив небосвод своими последними алыми лучами. Пару мгновений спустя окрестности окутала тьма…

Продолжать движение стало слишком опасно, да и силы у парнишки были на исходе. Чтобы подыскать достаточно глубокий для ночлега сугроб, он начал осматриваться, наконец оторвав глаза от тропинки. Однако вскоре мысли о привале безвозвратно покинули его сознание. Чуть помотав головой, юноша заметил впереди мягкое оранжевое свечение. Костер… Причем горящий совсем неподалеку.

К собственному удивлению, изнемогающий от любопытства мальчишка решился на по-настоящему безрассудный поступок. Сбросив с уставших плеч их тяжелую ношу, он начал, едва дыша, красться в сторону загадочного света. Каждый новый скрип чуть покачнувшейся сосны заставлял юношу с утроенной силой вцепиться в древко своего копья. Однако ветер, слабо дувший ему прямо в лицо, отчасти и успокаивал. У существа, которое парень преследует, сильный нюх, когда на кону жизнь, о таких мелочах забывать не стоит.

Вскоре следы вывели юношу к небольшой полянке, открыв его глазам следующую картину. На противоположном краю прогалины пылал костер, обогревая возившегося подле него человека. Неизвестный, по всей видимости, что-то готовил или разогревал. Сложно было понять, наблюдая с такого расстояния, вдобавок в тот момент он мало интересовал мальчишку, ведь рядом с одиноким путником совершенно неподвижно стояло… Нечто.

Все теории, выдвинутые парнем прежде, оказались неверны. Жителей деревни никто не съедал и не уносил с собой. Загадочное существо было само собрано из тел несчастных. Гримасы ужаса застыли на их побелевших лицах, конечности, надломленные и изогнутые в самых противоестественных направлениях, плотно прилегали друг к другу, делая общую окровавленную массу похожей на какую-то чудовищную лепнину.

Итогом этой лепки являлась непропорциональная человеческая фигура метра четыре в высоту. Ноги существа, казалось, были немного коротковаты, в то же время объемная грудь и плечи не менее двух метров шириной придавали монстру еще более устрашающий вид.

Длинные руки создания доставали до середины его голеней, при этом все, что находилось ниже локтя, представляло собой некое подобие сотканной из трупного мяса дубины.

Вместо головы у существа был небольшой холмик, скорее походящий на короткую шею. Лишенный выраженных глаз, рта и, скорее всего, не имеющий каких-либо зачатков интеллекта, он, по всей видимости, носил исключительно декоративный характер.

Сейчас монстр выглядел опустошенным, он стоял на опушке совершенно неподвижно, словно статуя, созданная каким-то умалишенным энтузиастом.

Вывод напрашивался лишь один. Путник, суетливо выплясывающий сейчас вокруг костра, в который у него, наверное, упало что-то съестное, — колдун, причем явно не добрый волшебник из детских сказок. Это по всей видимости был мужчина, притом статный, высокий и завидно широкоплечий. Его одежда мало чем отличалась от меховых лохмотьев мальчишки, разве что была значительно новее. Лицо неизвестного затенял капюшон, а помыслы, судя по всему, омрачала неутолимая жажда крови.

«Надо убираться отсюда», — промелькнуло у юноши в голове. Однако снег, жалобно проскрипевший где-то позади, резко изменил вектор его мысли. На мгновение каждая мышца в теле паренька замерла, от испуга он даже перестал дышать. Второй колдун прошел буквально в паре метров от него и направился прямиком к костру. Человек среднего роста, узковатый в плечах, со стороны он походил либо на ссохшегося старика, либо на совсем еще молодого парнишку.

— Рад видеть тебя, Нэт! — вставая на ноги, выкрикнул сидевший у костра колдун. — Особенно в столь плачевном положении. Ближе подходить нет нужды, поболтаем на расстоянии, как давние знакомые.

Невысокий человек послушно остановился посреди поляны, метрах в десяти от своего собеседника.

— Знаешь, Крес, для мужчины своей комплекции ты на удивление малодушен. Что касается нашей встречи, лично меня она, напротив, ужасно расстраивает, — ехидно ответил второй колдун.

Его голос был очень приятным слуху, мягким, спокойным, без намеков на какую-либо старческую хрипоту или тяжесть.

— Хватит ерничать, клоп, — отрезал высокий. — За твоими плечами что-то не видно голема, а, как мы оба знаем, вернуться без него в Сэлтриван равносильно самоубийству. Так какими ветрами тебя сюда занесло?

— К великому сожалению, в отличие от аборигенов, вроде тебя, я крайне плохо ориентируюсь в этих всеми богами забытых местах. Судя по всему, мне посчастливилось сделать очередную петлю, а свет твоего костра поселил в моем сердце мимолетную надежду на то, что я наконец сумел отыскать среди тайги хоть какую-то, пусть даже самую никчемную на свете, деревушку. Только вообрази, какое глубокое разочарование подарила мне этой ночью возможность наблюдать твою физиономию.

Крес развел руки в стороны.

— Действительно грустная история. Обещаю заплакать, если по ее окончании тебе отрубят голову. Убедился, что здесь нет деревни? Теперь можешь проваливать.

— С радостью, только вот, боюсь, груз неуплаченного долга будет тяготить меня в пути. Помнится, мы поспорили на выходе из города, и, как видишь, я проиграл. Очевидно, ты справишься с миссией быстрее меня, а значит, тянуть с уплатой нет никакого смысла, к тому же, как тобою было верно подмечено, возвращаться в Сэлтриван без голема — затея весьма сомнительная.

— Ну конечно. Если совесть теперь не даст тебе покоя, то подходи ближе, погрейся у огня, а я, пожалуй, лягу спать. Во сне ведь меня будет еще проще прирезать! — возмущенно крикнул высокий колдун. — Настолько дремучих идиотов ищи в другом месте.

— Тот факт, что я выполняю свои обещания, так удивляет тебя лишь потому, что твои собственные слова не стоят и кучи мышиного дерьма. Как бы там ни было, вот то, о чем мы договаривались. — Нэт снял с плеча одну из своих сумок, достав оттуда какой-то причудливый шар.

— Хорошо. Кидай его мне.

Молодой колдун рассмеялся.

— Трусливый пес. Учти, удача рано или поздно тебя оставит. — Неловким движением он бросил шар в сторону огня, но до того неудачно, что последний плюхнулся в снег, едва ли пролетев половину пути.

— Не переживай, я сам подберу его… позже. Тебе, наверное, уже пора идти, столько дел, а ведь Урду ждет нас не позднее чем через неделю. — Крес учтиво склонил голову.

— Спорить не стану, мне есть чем заняться. Только не дай ему замерзнуть. — Нэт поклонился в ответ и тоскливо побрел куда-то на запад. Вскоре его силуэт поглотила лесная мгла.

Высокий колдун, судя по всему, до сих пор пребывал в смятении. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и, похоже, никак не мог решиться забрать из сугроба свой выигрыш. Наконец Крес начал не спеша подбираться к месту приземления загадочного шара, при каждом шаге внимательно осматриваясь. Хотя со стороны такая осторожность казалась неуместной, ее по итогу оказалось недостаточно. Стоило колдуну подобраться к цели, как вдруг окрестности огласил громкий хруст, и он вместе со своим сокровищем в мгновение ока ушел под землю. Чуть позже на поляне вновь нарисовался Нэт.

— Как жаль, — заговорил он, остановившись в паре метров от края недавно образовавшейся ямы. — Столь крепкий мужчина, находящийся на заре своего жизненного пути. Безмерное количество сулимых ему судьбою светлых перспектив порою ослепляло, но вот всего одна трагическая случайность безжалостно обрывает его чрезвычайно полезное для общества существование. Душещипательная история. До чего же глупо совмещать наличие подобных мне врагов с дурной привычкой устраивать привалы в одних и тех же местах. Как бы то ни было, я свое слово держу. Арохонд отныне твой, Крес, смотри только не умри от счастья.

Закончив свой монолог, Нэт выпрямился и направился к стоящему у костра голему. Затем колдун добрых десять минут что-то выискивал во всех ближайших к существу сугробах, а когда наконец нашел заветную безделушку, отправился на восток. Великан, чуть вздрогнув, зашевелился и пошел за ним следом. В ночи еще долго не стихал грохот тяжелых шагов, сопровождаемый жалобным треском заваливаемых деревьев.

До глубины души поглощенный происходящими на поляне событиями юноша только сейчас осознал, до какой степени он уже окоченел. С каждой секундой его раздумий ожидание становилось все более невыносимым. Наконец страх сдался окончательно и покинул грудь мальчишки, уступая дорогу абсолютно безрассудному авантюризму. Парень уверенно выкорчевал задницу из сугроба и, до скрипа вцепившись в древко своего копья, направился прямиком к яме. Идти пришлось строго по следам Нэта. Ограниченная относительно скромными познаниями юноши фантазия попросту не могла даже вообразить, что еще способно скрываться под снегом этой непримечательной лесной полянки.

Поравнявшись с краем пропасти, мальчишка увидел Креса, безмятежно покоившегося на ее дне. Окровавленный позвонок, чуть торчащий из шеи колдуна, однозначно намекал на то, что его падение было крайне неудачным. Прямо напротив лица несчастного лежал загадочный шар, манящий окончательно поддавшегося любопытству парня, как влечет мотылька свет керосиновой лампы.

«Что такое этот Арохонд? Наверняка что-то ценное, — витало у него в голове. — В глубину яма метра три, копать такую в одиночку нужно без преувеличения неделю. Скорее всего, и здесь не обошлось без колдовства. Однако этот вывод никак не помогает мне в нее спуститься.

Похоже, придется тащить сюда одно из поваленных монстром деревьев. Развлечение, конечно, сомнительное, но, надеюсь, оно того ст…»

Тяжкие раздумья юнца прервал грунт, начавший уходить у него из-под ног. В следующую секунду парень уже лежал на дне злополучной дыры. От сильного удара головой его сознание начало медленно затухать. В глазах темнело. Крупные хлопья снега не спеша падали ему на лицо. Все заботы и мысли улетали прочь, он словно проваливался, уходил еще глубже под землю. История мальчишки подходила к концу, его имя, никому не известное, исчезало, подобно утреннему туману.

— Сэнни… Просыпайся, — прогнал небытие прочь приятный мелодичный голос.

Юноша открыл глаза, но толку от этого было не много: все вокруг застилала бесконечная белая пелена. От ямы, тайги, гор, облаков не осталось и следа, куда ни глянь, лишь нескончаемая снежная буря.

— Сэн… Иди ко мне, — донеслось откуда-то из пурги.

Закрыв лицо ладонью, парень сделал первый неуверенный шаг навстречу таинственному зову. В ту же секунду сильный порыв ветра попытался откинуть его назад, но мальчишке удалось устоять.

Голова юноши, казалось, пустовала. Тысячи вопросов, которые в такой ситуации парню следовало бы себе задать, сейчас нисколько не интересовали его затуманенное сознание. В мыслях ютилась лишь одна идея: «Нужно идти вперед. Во что бы то ни стало».

На каждый новый шаг мальчишки беспощадная пурга реагировала с неистовой злобой, а снег с такой скоростью бился о его лицо, что, казалось, разрывал кожу на куски. Наконец впереди стал различим чей-то силуэт.

Это была молодая стройная девушка. Длинные светлые волосы, по какой-то причине не тронутые стихией, непринужденно струились по ее плечам, в то время как белоснежно белое платье развевалось на ветру.

— Мама? Ты ведь умерла, — дрожащим голосом заговорил юноша.

— Прекрати, глупыш, я здесь, рядом, — убаюкивающе-нежно ответила девушка. На ее мертвенно-бледном лице сияла милая кроткая улыбка.

— Нет… Подожди… Ты мертва…

— Неужели? — Не спеша она протянула руку к его лицу. до слез ужалив мальчишку повеявшим от ее ладони холодом.

— Где твой отец?

— Он на охоте.

— Как давно? Шесть, может, семь месяцев? Сколько он уже охотится в одиночку? Зверей в лесу, должно быть, совсем не осталось, — девушка рассмеялась. — Ты можешь лгать кому угодно, даже собственной матери. Но нет ничего глупее, чем врать самому себе, — с каждым новым словом ее голос набирал силу.

— Нет… Я не…

— Ты хочешь выжить? Думаю, да, это ведь самое главное? Смелее. — Она вновь протянула руку. — Откуси кусочек.

— Нет… Прекрати… Я не стану. — Парнишка отпрянул прочь.

— Раньше ты ел с большим аппетитом. — Лицо девушки стало строгим, а волосы, казалось, начали слегка парить.

— Я не знал! Клянусь, я не знал!

— Ложь! — ее голос стал подобен грому, глаза покрылись коркой льда. — Ты видел, как люди в деревне смотрели на тебя, заметил, когда они начали сторониться, перестали разговаривать. Ты знал, что у мяса странный вкус. Почему никто, кроме тебя, не ходил к старику? Не требовал поделиться? Кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя? — последние слова уже попросту оглушали юношу, провоцируя страшную головную боль. — А впрочем, тебе уже известно, какова я на вкус. Мой черед! — закончив, девушка набросилась на Сэнни, глубоко вонзив свои зубы в шею несчастного. Из груди мальчишки вырвался истошный вопль. С большим трудом ему удалось откинуть прочь озверевшую девицу. Зловещая гримаса искривила ее обагренное кровью лицо, а изо рта торчал кусок свежевырванной плоти. В отчаянной попытке замедлить начавшееся кровотечение Сэн плотно прижал ладонью свою рану, которую, помимо прочего, сильно жгло.

— Хватит, мам, остановись, прошу тебя! — заскулил парень, пятясь от сумасшедшей прочь. Огонь от его шеи с поражающей быстротой распространялся по всему телу, ощущение было такое, будто кровь в жилах юноши вот-вот закипит. В глазах от боли начало темнеть.

С завидной для его положения прытью Сэнни вскочил на ноги. Тело мальчика буквально пылало, по коже реками струился пот, можно было подумать, он ночевал в бане, а не в яме посреди тайги. От левой части шеи непрерывно исходила ноющая боль, однако тщательно ощупав проблемный участок юноша не сумел обнаружить на нем открытых ран. Напротив, там, судя по всему, образовалась какая-то таинственная опухоль.

«Что произошло? Почему я не замерз насмерть?» — подумал Сэн.

Косвенно ответить на мучавший мальчика вопрос сумела скорлупа, разбросанная возле куда менее удачливого любителя прыжков в яму. Загадочный шар, по всей видимости, оказался яйцом, и из него явно что-то вылупилось.

«Ты жив благодаря мне», — прозвучал у Сэна в голове незнакомый голос. Он был тихим, размеренным, как когда кто-то шепчет вам прямо в ухо, уверенный, что вы услышите каждое слово.

— Ты арохонд? Что тебе нужно от меня? — говорил Сэнни, тщательно оглядываясь по сторонам в надежде зацепиться глазами за что-нибудь подозрительное.

«Ничего. Я явлю себя, только успокойся и прекрати дергаться», — ответило существо.

— Хорошо! — вскинув руки вверх, крикнул мальчишка.

В следующее мгновение прямо под одеждой Сэна зашевелилось что-то постороннее. Ощущение, к слову, было не из приятных. Парень от испуга побледнел, а по его спине пробежали холодные мурашки.

«Медленно загляни себе за шиворот».

Сэнни послушно ослабил тесьму и растянул ворот. В темноте его меховой куртки блеснуло множество черных круглых глаз. Мгновением позже существо чуть больше выползло на свет. Это был паук. Его тело бледно-бежевого цвета размером едва ли превосходило полевую мышь, но длинные лапки, даже тщательно поджатые, занимали добрую половину мальчишеской груди.

— Почему ты спас меня? — поборов переполняющие его эмоции, поинтересовался Сэн.

«Замерзать сразу после перерождения в мои планы не входило, а второй идиот был уже мертв, когда я прогрыз скорлупу. Выбор очевиден. К слову, тебе нет нужды голосить, распугивая местную живность. Все посещающие твою голову мысли я прекрасно слышу».

«Этот факт немного настораживает, — подумал Сэнни. — Да уж, теперь мне будет непросто входить в доверие к людям. С таким-то питомцем».

«Я тебе не ручной зверек, человек», — паук начал приподниматься, растопыривая лапы, теперь он с большим трудом умещался на теле паренька.

«Легче, легче… дружище. Пожалуй, нужно придумать тебе имя».

«Не перенапрягайся, можешь обращаться ко мне Барбадос. Боюсь, ты обманулся тем, что я недавно появился на свет… — На секунду паук как будто бы задумался. — Арохонды периодически перерождаются, поэтому поверь: в твоих мыслительных способностях я не нуждаюсь. Только элементарная физическая деятельность. Например, сейчас тебе нужно завязать воротник, становится холодно», — Барбадос снова сжался и начал уползать под одежду.

— Понятно, похоже, пылкой щенячьей любви от тебя ждать не стоит, — пробубнил Сэн, туго затягивая тесьму своего ворота.

Мальчишка осмотрелся. Солнце, вовсю освещавшее небеса, вне всяких сомнений, взошло уже несколько часов назад. Стены ямы, пленниками которой они с Барбадосом являлись, были ровными и абсолютно отвесными, за исключением того места, где вчера вечером произошел обвал.

«Наверное, взбираться следует именно здесь», — подумал юноша, с прищуром осматривая лишь слегка осыпавшуюся наверху трехметровую преграду.

«Впечатляюще, — в следующую секунду раздалось у него в голове. — Самое удивительное, что эта мысль посетила твое сознание сразу после недавнего падения. Похоже, отдых в подобных канавах местным людям по вкусу».

«Барбадос, ты не мог бы оставить мой разум в покое? Я просто… прикидываю варианты», — оправдался парень.

«Боюсь, это невозможно. Как мы видим, без присмотра человек твоего интеллектуального уровня способен самоубиться за пару минут».

«Хорошо, какие у тебя идеи?»

«Сразу понятно, что ты великий мыслитель.

Эта яма создана магией, в основе которой лежит огонь. Кто-то на десятки метров в глубину прогрел на этом месте грунт, вытопив из него весь лед и спровоцировав тем самым подобный провал.

От такого заклинания окружающая яму земля не могла не впитать часть тепла, а значит, непременно разрыхлилась. Стоит попробовать до конца осыпать валяющимся здесь копьем уже частично обвалившуюся стенку нашей западни. Только аккуратнее, мальчишка, не поймай головой какую-нибудь глыбу».

— Меня зовут Сэн, — сказал парень, улыбнувшись, скучать с таким спутником ему точно не придется.

Как бы то ни было, на деле все оказалось гораздо сложнее, чем в теории. Неравный бой с ямой отнял у юноши примерно полтора часа, но по итогу его усилия оказались ненапрасными. Наконец выбравшись наружу, он первым делом сполна насладился бодрящим дуновением северного ветра, до костей прониза́вшего парня своей любовью, а затем отправился на поиски брошенных им вчера вечером вещей.

Когда солнце преодолело две третьих своего дневного пути, костер, обогревавший вчера колдуна, воспылал вновь. Рядом с ним разогревалась до краев набитая снегом чаша, а сам Сэнни сидел на стволе поваленной сосны, остругивая одну из ее тонких ветвей. Оживленное движение, без каких бы то ни было предпосылок начавшееся под одеждой паренька, на мгновение отвлекло его от работы.

— Ты не мог бы не ерзать, Барбадос? Это слегка неприятно, — возмущенно пробубнил мальчишка. — Что у тебя там вообще творится?

«Я плету кокон».

— Какой еще кокон?! — чуть ли не подпрыгнув, крикнул парень. — Для начала стоило спросить мое мнение на этот счет, ты так не думаешь?

«Нам идти несколько недель, а по ночам в здешних краях холодновато. Как я уже говорил, оледенение с летальным исходом в мои планы не входит, поэтому с некоторыми неудобствами придется мириться. Тебе, кстати, с ним тоже будет теплее, так что не нервничай».

— Ощущение не из приятных, — насупившись, заметил Сэн. — Ты будешь мясо? — спросил парень, уже насаживая кусочки на недавно изготовленный деревянный шампур. — Сразу говорю: еды у нас не много. Правда, гораздо больше, чем было у мертвого колдуна. Он, по всей видимости, так отъелся на сосновых шишках.

«Не волнуйся, я не прожорливый».

Стоило жару пламени коснуться мяса, как оно начало источать приятный сладковатый аромат.

«Это что, человечина? — риторически поинтересовался Барбадос, когда ветер своим порывом донес до него аппетитный запах. — Возможно, ты не так безнадежен, как мне казалось».

— К сожалению. В нашей ситуации выбирать не приходится, но не обольщайся, мы не будем есть такое постоянно.

«Говори за себя, и не стоит заводить привычку отвечать мне вслух, другим людям это покажется странным».

«Да уж, в остальном, конечно, мало странностей в человеке, к груди которого прилеплен кокон с огромным пауком внутри. Как я, кстати, потом его сниму? Ты же клеишь его прямо на кожу».

«Долгая дорога всегда полна испытаний…»