Граф Суворов. Книга 4

Иван Шаман (2024)

Что может быть желанней, чем переродиться в семье правителя? Вот только появился я в Российской империи, погрязшей в интригах аристократов, локальных войнах и начинающейся смуте. В империи, в которой технологии больше похожи на магию, а магия стала технологией: летающие корабли, бронеходы и техномагические доспехи. Добро пожаловать в новый, такой знакомый и такой непривычный мир.

Глава 3

— Приветствую вас, ваше сиятельство, чем обязан? — удивлённо спросил я, прижимая трубку плечом к уху и одновременно запихивая последние купюры во внутренний карман кадетского кителя.

Меня буквально разрывало на части. С одной стороны, я внезапно стал богаче на две тысячи рублей, и эти деньги надо срочно отнести в банк, от греха подальше. С другой — я должен вытащить из доспеха друга и остановить перегрузку его организма. С третьей, если меня верно информировали, у княжны может быть выход на оппозицию, которая сейчас, после свадьбы с Гавриилом, станет значительно активней.

Выбрал я, естественно, друга, но и деньги распихать успел, и трубку не выпускал.

— Вы меня узнали? Приятно, когда молодой человек выполняет обещания, даже данные мимоходом, — ответила Инга, и я почувствовал, как потеплел её голос. Прекрасно, значит, это не проделки моего своевольного телефона и не обычное дело с определителем номера. Нужно будет поблагодарить кого-то очень предусмотрительного в службе безопасности Суворовых.

— Как я могу забыть вас, — произнёс я, отодвигая медика из ордена Асклепия, уже склонившегося над Тараном.

— Что вы себе позволяете?! Вы мешаете проведению… — проговорил врач, но я, не обращая на него внимания, схватил Тарана за шкирку и повернул к себе лицом.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, одну секунду, — проговорил я, отложив трубку. Пройдя кончиками пальцев по меридианам, я вывел паразитические токи, остатки моей праны в теле Тарана прочь и, не сдерживаясь, влепил ему пощёчину. — На меня смотреть, боец! Сколько пальцев показываю?!

— Д… два, — не слишком уверенно ответил он, пытаясь сосредоточиться на моей ладони глазами.

— Музыку видишь? Цвета лишние есть? — спросил я, активировав пробойник на правой руке.

— Нет… — пробормотал Таран, отрубившись.

— Отлично, можете забирать, теперь он ваш. Если с ним что-то случится в лазарете, будете отвечать лично, — сказал я, ткнув медика пальцем и поднимая трубку. — Прошу прощения, ваше сиятельство, я уже вернулся.

— У вас всё в порядке? — проговорила чуть удивлённым, но достаточно спокойным голосом Инга. — А то опять лазарет… можно подумать, вы подались в последователи Асклепия.

— Разве в них берут дарников? — удивился уже я. — Или там, как с духовенством: отрекись от мирского и можешь вступить в братство?

— А куда, вы думаете, идут лишившиеся своих резонаторов или способностей к созданию конструктов дворяне? — едва слышно усмехнувшись, проговорила княжна.

— Боюсь, я пока не задумывался над этим вопросом. Уж слишком меня занимает вопрос, как к этим самым дарникам присоединиться, — шутливо ответил я, наблюдая за тем, как медленно приходящего в себя Тарана утаскивают на носилках.

— Сама скромность. К слову, раз уж вы выиграли в отборочном туре своего училища и отправляетесь в нашу академию, я хотела пригласить вас в среду на следующей неделе посетить небольшой закрытый вечер, — проговорила Инга, и её голос стал совершенно деловым, почти официальным. — Будет лишь малый круг аристократов из союзных родов, так что можете не бояться провокаций или серьёзных разговоров о политике.

— Благодарю. Если вы составите мне пару на данном вечере, с удовольствием буду, — ответил я, внутренне посмеявшись. Ну да, двое подростков разговаривают о политике. Наверное, со стороны это могло бы смотреться смешно, если бы Инга не была княжной и наследницей своего рода, а я не был собой. — Ради этого я даже постараюсь выиграть завтрашний отборочный финал чисто.

— Разве вы ещё не победили? — удивилась Инга. — Но мне сказали…

— Возможно, тот, кто донёс до вас информацию, выдавал желаемое за действительное или же пытался связать нас невыполнимыми обязательствами. К счастью, я точно одержу завтра победу, — подбодрил я девушку. — Не сто́ит беспокоиться.

— В таких делах никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Я постараюсь разузнать подробности, — проговорила Инга. — Раз вы ещё не победили, я пожелаю вам удачи, и… конечно, стану вашей дамой на званом вечере.

— Благодарю, и вам всего хорошего, ваше сиятельство, — попрощался я, кладя трубку. За время разговора я как раз успел добраться до административного корпуса, где с облегчением избавился от денег, положив их на личный счёт.

После истории с Лёхой я решил завести три разных счёта: текущий (с доступом ограниченному кругу лиц и с возможностью снятия средств по резерву), накопительный (без возможности снятия вообще), и личный. Первый — для ежедневных трат и расчёта с взводными. Второй — на экстренный случай, конечно, деньги можно снять при разрыве договора, но тогда я потеряю проценты за два месяца. Ну и личный… себе.

Общак тоже остался, я вернул в него деньги, прокрутив на ставках, получилось что-то вроде двухсот рублей, которые собрал со всех Шебутнов перед началом турнира. Только теперь я от этой суммы совершенно не зависел. Это стало необходимостью, когда я активировал выздоровление Мирослава и начал подыскивать других кандидатов.

Михаил, ставший моим официальным представителем за пределами училища, избавился от алкоголя, но круг общения не сменил. И сейчас ему требовались немалые финансы, чтобы подняться в обществе, вернуться в те круги, где вращались его более успешные бывшие одногруппники из высшей военной академии и другие аристократы, ставшие на войне инвалидами или получившие серьёзные ранения. Не все они были бедняками, баронам, и графам тоже не всегда везло.

А значит, я могу предложить им избавление от боли и даже частичное выздоровление. Потерянные конечности и даже пальцы это, конечно, не вернёт, но, благодаря внутренним резервам их организмов, я могу совершить то, на что неспособна современная медицина. Да что там, даже гипнотизёры с плацебо иногда творят чудеса.

— Вот ты где, — поймал меня у общежития Строгонов.

— У меня теперь телефон есть, мне можно звонить, — улыбнулся я, показывая коммуникатор.

— Отлично, только приучайся важные вещи не только в него, но и рядом с ним не говорить, — отметил Василий, беря меня под локоть. — Ты что с Ивлем сделал?

— Ничего такого, помог раскрыть его внутренние резервы, — ответил я, пожав плечами. — Он, конечно, вымотался, но уже должен приходить в норму.

— Медики отстранили его от дальнейшего прохождения турнира. Подозревают приём допинга, — жёстко произнёс Строгонов. — Твоих рук дело?

— Любая экспертиза покажет, что в нём нет ни капли наркотиков. Нет и не было, — ответил я, повернувшись к наставнику. — Прежде чем его снимать — пусть докажут, что он что-то принимал!

— Поздно, судьи уже ознакомились с видеозаписью, где он выползает из доспеха, и признали его неспособным участвовать в соревнованиях. Пока не пройдёт все анализы, по крайней мере, — укоризненно качая головой, сказал Василий.

— Так он выиграл или проиграл? — с нетерпением уточнил я. Возвращать выигрыш совсем не хотелось, а если судьи призна́ют поражение Тарана, ровно как использование им запрещённых препаратов и мою вовлечённость — придётся расставаться с деньгами.

— Пока по всем правилам выиграл, — нехотя ответил Строгонов, и я с облегчением вздохнул. — Но это не повод радоваться. Сейчас решается, будет ли завтра заменять его Геннадий, в бою с тобой, или отборочный тур вообще отложат из-за нарушения правил проведения турнира.

— Не хотелось бы, — поморщился я. — А что, если мне самому вызвать Герба?

— Дуэль? Нет, её вряд ли засчитают. Разве что ты во время поединка покалечишь своего соперника, так что он не сможет продолжать участие, — задумчиво проговорил Василий. — Хочешь рассмотреть такой вариант?

— Мне любой подойдёт, в своих силах против Герба я уверен, — ответил я, взяв тело под полный контроль и с облегчением выдохнув.

— Уверен ты или нет, тренировок это не отменяет, — хмыкнул Строгонов. — Или ты уже собрался на боковую?

— Неплохо было бы… — мечтательно проговорил я потянувшись. Но выбора мне, естественно, не оставили. Бег и отражение конструктов щедро приправили стрельбой, заставив использовать гранатомёт в правой руке, проводящую саблю в левой и активный пробойник — одновременно.

Ещё два месяца назад я бы только посмеялся, скажи мне кто-нибудь, что придётся фехтовать саблей, да ещё и в левой руке. Но вариантов не оставалось, либо так — либо отражать вражеские конструкты собственными, и тут начинались проблемы.

Пресс я использовал на интуитивном уровне. И с камнем, и с заменителем, и даже голыми руками. Хотя не уверен, что наличие у меня чакры «звука» подпадает под это определение. В любом случае я мог, умел и практиковал. Но только пресс.

Уже со стеной возникала проблема. Нет, после многочасовой медитации и скрупулёзного отслеживания процесса и факта создания «стены» я умудрился повторить конструкт и даже мог его поддерживать, пока не собьётся концентрация или пока сам не пожелаю его развеять. Но это было довольно непрактично.

Во-первых, щит получался хоть и долговременный, но куда тоньше, чем пресс. Мог двигаться только вместе со мной или с привязанной к нему конечностью. А ещё он требовал поддержания и концентрации. Мелочь, но в бою немаловажная. При этом ровно такие же проблемы я наблюдал у одноклассников, всё же добравшихся до конструктов. То есть мой случай был не уникален, и эту дорогу просто нужно пройти.

Во-вторых, даже на пиковом, выжирающем меня досуха потреблении праны остановить что-то существенней пистолетной пули он не мог. Тут, по всей видимости, сказывалась необходимость применения камня резонанса, а во время схваток я задействовал добытый с бомбиста амулет.

В общем, щит по всем параметрам проигрывал прессу в моём исполнении. Кроме разве что затрат на поддержание к времени. Без вариантов, в этом щит выигрывал полностью. Если пресс я создавал всего на пару секунд и мог повторить конструкт раз пять подряд, то щит удерживал максимум десять минут.

А был ещё диск, который некоторые называли серпом или звёздочкой. Правда, я бы сравнил больше с канализационным люком. Тупой, достаточно толстый, и при этом способный неплохо навредить незащищённому противнику. Срезанировавшая с амулетом божественная материя, появлявшаяся на долю секунды в нашем мире, но так и не воплотившаяся полностью.

Сколько я ни наблюдал за сражениями старшекурсников или упражнениями, показанными преподавателями, никак не мог взять в толк, почему они не просто не сделают этот конструкт тоньше? Если в тебя прилетает такая полутораметровая байда толщиной в двадцать сантиметров — тебе будет плохо, но ты выживешь. Если прилетит та же масса, но толщиной в сантиметр, оперировать будет нечего — с большой долей вероятности тебя просто разрежет напополам.

А потом мне дали их пощупать. Нет, пресс я и так регулярно на себе ощущал, от того же Симеона. Но как-то не понимал, в чём разница. Ну, щит, ну, пресс, и?

Выяснилось, что всё просто и сложно одновременно. Первый этап освоения резонансных конструктов потому и назывался плоскостным, что дарник взаимодействовал с неопределённой поверхностью. Насколько большой будет щит или пресс — мы не выбирали. Пока, по крайней мере. И эти конструкты «обрастали» плотностью в обе стороны от плоскости, будто растворяясь в нашей реальности.

Чем контроль выше — тем плотнее конструкт. Вначале — как приклеенная к стене вата, а в конце — заточенный клинок. И как раз в этот момент плоскостная форма переходит в объёмную. По сути, все проявления резонанса вплоть до стихийного — это лишь получившая разную степень воплощения божественная материя.

Дальше должно было стать куда веселее, но применительно к жизни я стихийные конструкты видел лишь один раз, у ведьмы Романа. Да и то, не то чтобы что-то впечатляющее. С другой стороны — чем дальше в лес, тем больше я понимал, что развитие резонанса не имеет пределов. Прямо как человеческая глупость.

Пока же мы все могли лишь пихаться «одеялками», способными подбросить человека на пять метров в воздух. Кидались «подушечками», сносящими на пару метров двухсоткилограммовые резонансные доспехи. И ставили «матрасики», удерживающие пулю из противотанкового ружья. А у меня плохо выходило даже это.

— Так… достаточно, — недовольно проговорил Коловрат, когда у меня в очередной раз вышел пресс вместо диска. — Ну-ка, напомни мне, чем отличаются конструкты серп от пресса?

— Формой и точкой приложения усилия, — мгновенно восстанавливая дыхание, ответил я, чем вызвал недовольную гримасу у запыхавшегося тренера.

— И какая форма побеждает при прямом столкновении? — снова спросил Симеон.

— Та, чья плотность энергии на точку соприкосновения больше. Если создать пресс такой же толщины, как окружность диска, его можно полностью погасить… — ответил я, глядя на удивлённо-недовольное лицо Коловрата.

— В принципе, ты, конечно, прав, но извращать слова преподавателей смысла нет, — хмыкнул наблюдавший за нашей тренировкой Василий. — В чём причина рассеивания конструктов? Напомнить?

— Диссонанс, опустошение резервов одного из дарников, — ответил я, прекрасно понимая, к чему клонит преподаватель. — Если энергетическая плотность одного из конструктов существенно больше плотности второго — он просто развеется. Если они равны — возникнет локальный диссонанс, уничтожая оба конструкта.

— Именно. И потому базовый щит всегда менее плотный, чем базовый же диск. Но при этом из-за повышенной ёмкости… да что я тебе по десятому разу объясняю?! — возмутился Коловрат. — Раз у тебя получается пресс, значит, и диск со щитом должны выйти. Продолжаем!

Где логика тренера ломалась — я совершенно не понимал. Все слова, которые он говорил, — верны. Это и так ясно. И всё же у меня никак не получалось создать правильный и достаточно ёмкий диск. А без него оставалось только надеяться на ловкость и скорость, отбивая атаки противника мечом и пробойником. Ну и фехтуя левой рукой…

— И вот с такими навыками мы должны его пустить на турнир? Да он же меня опозорит перед учениками и коллегами! — вспылил Симеон после очередного безрезультатного тренировочного раунда.

— Ну, если считать, что он выдержал почти минуту против тебя, а ты пользовался и когтями, и всеми плоскостными конструктами — более чем впечатляет, — заметил Василий, по-дружески похлопав его по плечу. — Но поводов ликовать я тоже не вижу. Уровень владения прессом у тебя на второй-третий курс высшей военной академии. С остальным — полный швах, и ситуацию надо править.

— Может, попробовать по-другому? — вдруг поднял на меня усталые глаза Симеон. — Ты когда пресс освоил?

— Эм, — я в задумчивости прикрыл глаза. — Сразу после инициации, когда на меня напала искажённая тварь.

— Ясно, значит, сильное душевное потрясение вместе с жизненной необходимостью, — задумчиво проговорил Коловрат, и если с первым утверждением я ещё мог поспорить, то вот второе попало в самую точку. Не сумей я тогда каким-то чудом вызвать пресс, остались бы от меня только ножки да рожки.

— А что, если расстрелять его из пулемёта?! — неожиданно предложил наставник.

— Боюсь, его сиятельство такого самоуправства не оценит, и тебя даже полиции передавать не будут, на месте казнят, — ответил Василий, удивлённо посмотрев на старого товарища. — Хотя меня это от головной боли избавит. Даже от двух разом, так что я, можно сказать, этого предложения не слышал. И вообще, когда ты подобное затеял — я находился на другом конце Петрограда.

— Значит, в принципе одобряешь? — довольно потирая ладони, проговорил Симеон. — Ничего, кадет, я тебя ещё научу родину любить. Пойдём!

— А может, завтра? После того как результаты отборочных матчей станут известны? — предложил я.

— Ну да… забыл совсем, — поморщился Коловрат, откладывая гениальную идею на потом. — Ладно, со щитом всё более или менее понятно. Осталось придумать, как заставить тебя использовать диск… Тяжёлая задача… так, чтобы тебе пришлось использовать узкое, но достаточно протяжённое пространство.

— Если что, я этого не предлагал, но как насчёт медленно опускающейся гружёной платформы. Так чтобы он её поднимать мог, только попадая по какому-нибудь рычагу, за стеллажами. И пресс не пройдёт, и конструкты придётся использовать, — в задумчивости проговорил Строгонов.

— Вы точно мои преподаватели, а не группа убийц-садистов, придумывающая, как бы меня поэффектней лишить жизни? — настороженно спросил я, глядя на Симеона и Василия.

— Это всё исключительно для твоей пользы, — почти хором ответили они, и Коловрат тут же предложил: — Может, закрытая яма с водой, которую надо через щель выплёскивать? Можно туда щук запустить…

Высокая Петроградская академия благородных девиц

— В связи со скорым прохождением у нас первой фазы Императорского молодёжного турнира вы должны усвоить несколько главных правил. Первое — никаких простолюдинов! — строго произнесла настоятельница, вышагивая между стройными рядами девушек, заложивших руки за спины. — Вы не только лучшие невесты империи, но и благородные леди. Так что ваши грелки выставьте на мороз.

— Спать с победителями и проигравшими только выше вас титулом. Если видите их в вас заинтересованность — подсекайте и не продешевите, — продолжала женщина, внимательно глядя на воспитанниц. — Если видите свой шанс, не упустите его, но чтобы никакой вульгарщины. И главное, к княжнам всё сказанное не относится. Кроме того, что «грелок» в академии во время турнира быть не должно. Ваши альфонсы и ручные зверушки — ваше дело, но вы в первую очередь леди, а уже потом — женщины.

— Три дня на прохождение медицинского осмотра, необходимое лечение и купирование проблем. Собрались, девочки! — захлопала в ладоши настоятельница. — Помните, что вы все неприступные крепости, так что найдите своего рыцаря, перед которым вам удастся лучше всего пасть.

Суворовское военное училище. Медицинская часть

— Я очень сожалею о произошедшем, но вы должны понять. Всё, что вам говорили, что вам обещали Суворовы и Меньшиковы — оказалось ложью, — проговорил врач, сменивший на посту своего брата в Асклепии. — Не будет ни графства, ни усыновления. Вас уже вычеркнули из будущего империи.

— И что мне делать? Я шёл к этому восемь лет, — хрипло ответил парень, глядя тупым, невидящим взором на врача. — Ради этого рвал жилы. Тренировался ночами, пока никто не видит. Я… Я должен был стать их фаворитом!

— Вы совершенно правы. Но, боюсь, ситуация изменилась. Вас подставили, даже судьи оказались на их стороне, — сокрушённо покачал головой врач. — Даже если вы вызовете этого наглеца на дуэль, ничего не выйдет. Вы же все сами видели, и он, и все его дружки плотно сидят на препаратах. Невероятный рост мышечной массы, просто невозможная скорость и реакция. Светящиеся глаза…

— Ненавижу, — тяжело выдохнул парень, сжав кулаки. — Мрази. Обманщики!

— Боюсь, с ними ничего не сделать, — снова вздохнул доктор. — Они играют нечестно, так что ни вам, ни вашим сверстникам его не победить. Можно было бы попробовать пойти другим путём…

— Каким? — почти сразу спросил парень, не выдержав затянувшейся паузы.

— Боюсь, это слишком опасно. Нет, нет — забудьте, — отмахнулся врач.

— Что нужно сделать? Говорите! — вскочил со стула парень. — Я сделаю всё, чтобы заставить их заплатить по заслугам!

— С жуликами нельзя играть честно. Тем более в их игры, — со вздохом сказал брат в Асклепии. — Но, если вы твёрдо уверены в своих целях… я вам помогу.