Граф Суворов. Книга 4

Иван Шаман (2024)

Что может быть желанней, чем переродиться в семье правителя? Вот только появился я в Российской империи, погрязшей в интригах аристократов, локальных войнах и начинающейся смуте. В империи, в которой технологии больше похожи на магию, а магия стала технологией: летающие корабли, бронеходы и техномагические доспехи. Добро пожаловать в новый, такой знакомый и такой непривычный мир.

Глава 6

Не знаю, что именно взбрело в голову Ольге. Может, сыграло свою роль её женское одиночество. Может, то, что она была выдана за мужчину, которого так и не познала. А может, всё было куда проще и банальней, и она решила поиздеваться над подростком, резко набравшим массу и находящимся в стадии гормонального роста. Мне на это было наплевать, как и на неё в целом. Если бы не поведение девушки за столом.

— Всем приятного аппетита, — пожелал я и, выждав для порядка, приступил к трапезе. Было довольно проблематично не наброситься на еду по привычке, выработанной в училище, а есть спокойно и размеренно. Но хоть пища оказалась достаточно привычной — никаких рябчиков с ананасами и прочих непонятных излишеств.

Наваристый борщ, в котором мяса было больше, чем капусты, да ещё и со свежей, а не пастеризованной сметаной. Чёрный гречишный хлеб, настоящий, вернее, толстая лепёшка с хрустящей корочкой. Картошка с котлетами и подливой. А на десерт, или скорее закусь, миниатюрные блинчики со сметаной и икрой. Мужчинам поставили запотевший графинчик с беленькой и хрустальные рюмки. Мне же пришлось обходиться морсом. Но поесть нормально мне не дали.

Стоило всем чинно приступить к трапезе, как что-то тронуло меня за ногу. Вначале я подумал, что это кошка, но, когда прикосновение начало подниматься по голени, стало понятно — это развлекается Ольга. Мне удалось сохранить самообладание и продолжить есть с невозмутимым лицом, девушка же стреляла в меня глазами, томно улыбаясь, и помешивала ложкой суп.

— Прошу прощения, но ваша кошка совсем от рук отбилась, — проговорил я, скинув стопу Ольги, когда та положила мне ногу на колено и начала двигаться к паху. — Надо, наверное, её на улице держать.

— Что? Какая ещё кошка? — удивлённо посмотрела на меня Людмила. — Может, в вашем училище и держат животных, но в нашем доме справляются без них.

— У супруги аллергия на шерсть, — заметил Мирослав. — Так что мне, можно сказать, повезло. Обходимся без дорогих соболиных шуб. Разве что из искусственного меха, для порядка.

— Да, тебе со мной очень повезло, дорогой, — вежливо улыбнулась Людмила.

— Жаль, на золото, платину и бриллианты аллергии нет, — тяжело вздохнул граф, явно чтобы поддержать беседу, и из вежливости я улыбнулся вместе со всеми.

— У нас в училище таких кошек и в самом деле полно, — продолжил я. — Лезут, куда не просят, некоторые даже утверждают, что благородной крови.

— Кошки? — уточнил Мирослав.

— Кошки, — кивнул я. — И их хозяева.

Ольга, поняв намёк, второй раз лезть не стала, но, когда за невинными беседами мы перешли к десерту, а мужчины хапнули по одной, потребовала себе клубники.

Поставив перед собой тарелку с крупными красными ягодами, Ольга макала их в сметану, а затем собирала её пухлыми губками. Делала она это так артистично и со вкусом, что даже Роман, прибежавший на ужин в последний момент, сглотнул слюну и что-то пробормотал.

— Да, ягоды зимой — это шикарно, — вздохнул я, и Ольга победно улыбнулась, прежде чем я продолжил: — Но бананы смотрелись бы лучше.

— Бананы? — не сразу поняв, в чём дело, пробормотала Ольга. А вот Мирослав с Романом меня явно поняли, заухмылялись и тут же хряпнули ещё по одной. Людмила же прикрыла глаза, чуть подвинулась к Ольге и прошептала ей несколько слов на ушко.

— Банан? Куда? — не веря, проговорила девушка и почти сразу получила несколько добавочных комментариев. Щёки княжны Меньшиковой вспыхнули, она резко отодвинула стул и, не попрощавшись, удалилась.

— Хорош! — усмехнувшись, заметил Мирослав. — Слова не мальчика, но мужа!

— Скорее малолетнего извращенца, — покачала головой Людмила. — Вы бы занялись его воспитанием, господа, а то ляпнет что-то подобное на людях, позора не оберёмся. Пойдут о нас слухи как о… хотя, впрочем, о чём я? Они и так ходят с самого основания рода. «Тупые солдафоны» и «псы царя», сколько я ни прилагаю усилий, чтобы развеять эти предрассудки, ни меценатство, ни… пойду утешу девочку.

— Можете передать ей от меня извинения, хотя ничего такого я не сказал, а всё, что она неверно истолковала, исключительно следствие её испорченности, — проговорил я, чуть кивнув. — Хотя странно, что ей пришлось что-то объяснять… мне казалось, благородных девиц учат половому воспитанию.

— Возможно, она прогуливала уроки, — пожав плечами, сказал Роман, едва скрывая усмешку. — А может, просто не поняла, о чём речь. Ты бы про огурцы ей сказал, ну, или на худой конец — перец.

— Ага, острый красный перчик. И в самом деле — худой и мелкий, — хохотнул Мирослав. — Хотя бананы, они тоже разные бывают…

— Ох, мужчины, — вздохнула Людмила поднимаясь. — Хорошего вечера, господа. Увидимся утром. Дорогой, не налегай на водку.

— Да тут наляжешь… — помрачнел граф, к третьей стопке даже не притронувшись.

А вот Роман, явно после тяжёлого трудового дня, смахнул её и тут же закинул в рот крохотный блинчик. Я не удержался и тоже съел пару блинов, они были просто восхитительны и таяли во рту.

— Говоришь, девки лезут? — усмехнувшись, спросил Мирослав, когда отпущенная служанка, поклонившись, вышла из гостиной. — И какие, интересно узнать? Я про тех, что утверждают про свою благородную кровь.

— Вам ли не знать, ваше сиятельство. Уверен, после прошлых провалов служба безопасности отчитывается о каждом мало-мальски серьёзном происшествии. А уж о девушках и вовсе докладывает с подробной характеристикой, — ответил я, совершенно не смущаясь вопроса.

— Куда они денутся, конечно, докладывают. Но времени всё читать у меня нет, а выжимку каждый день… — отмахнулся Мирослав. — С Лисицыной у тебя всё серьёзно? Думаешь её всю жизнь за собой таскать?

— Ангелина… боюсь, у нас всё серьёзнее, чем просто влюблённость. Но она разумная. Понимает, что взять её в жены я не смогу, — чуть поморщившись, сказал я.

— Теперь можешь. Не первой, конечно. И даже не второй… — заметил Роман. — В этом государь нам, мужчинам, сильно подсобил.

— И много уже таких браков? — спросил я с усмешкой. — Уверен, единицы особенно проштрафившихся, да какие-нибудь отщепенцы. Пока сам государь не покажет пример народу — многожёнство будет признаком маргинала. Уж проще супругу в монастырь отправить или даже в другое крыло дворца, запереть там на девять месяцев, а потом заявить, что она родила ребёнка.

— Некоторые так и делали, даже подбирали любовниц с тем же оттенком глаз, кожи и волос. Но сам понимаешь, всегда есть нюанс, — усмехнулся Мирослав. — Старых родов с хорошим резонансом во всём мире по пальцам одной руки пересчитать можно. Когда действия армий зависят от того, как поведёт себя верхушка, а владеющим приходится сражаться в первых рядах — риск очень велик.

— Ну, зато отсиживаться в штабе, наблюдая, как чужие дети гибнут на фронте, у аристократов не выйдет, — усмехнулся я. — И полкам идти на смерть проще, понимая, что батька-командир поляжет вместе с ними, а не за спинами.

— Да, стратегию войны это поменяло, — кивнул Роман, тяпнув ещё одну.

— Зато, говоришь? — пробормотал Мирослав. — Нет такого рода, который не терял бы детей как в мелких, так и в больших конфликтах. Польза же и в самом деле есть, хотя, я бы сказал, иная. Крупных боевых столкновений стало меньше. Когда убивают чужих детей, это всегда проще, чем своих…

— Да, жаль только, совсем конфликтов это не прекратило, — поморщился я. — Власть важнее чужих жизней?

— Сказал мальчик, не успевший окончить военное училище, а уже закопавший… сколько? Человек десять? Пятнадцать? И это, не считая покалеченных физически и морально, тех, чьи судьбы благодаря тебе поломаны навсегда, — криво усмехнувшись, проговорил Роман, вертя в руках хрустальную стопку. — Тот же Геннадий, чем он тебе мешал, что ты его в кому отправил?

— Вы не в курсе? Отчёт не читали? — зло уточнил я.

— Он только вернулся, увидел, поди, в выжимке строку, а погружаться… некогда, — проговорил Мирослав. — Рома, твоему парню орденцы влили наркоту по его собственному желанию. Убедили его в том, что Суворовы его кинули на произвол судьбы, обманули, вот он и пошёл вразнос.

— Из него вышел бы отличный гвардеец… а теперь что? — поморщился Роман.

— А теперь он будет жить, а не умрёт от внутреннего кровотечения, как хотели служители Асклепия, — заметил я, повернувшись к дядьке. — Его подставили, а до этого травили учеников наркотой. Да вы же сами в курсе, отчёты о прекращённом расследовании читали.

— Выжимку, — кивнул Роман. — Когда отец сможет вернуться в генеральный штаб? Надо хоть одну дыру заткнуть, а то я не справляюсь с твоими старыми интриганами. Всё время кажется, что они меня переигрывают. Сплошная недосказанность, какая-то подковёрная борьба, ужимки, полунамёки… устал я от этого.

— Держись, сынок, маршалом будешь. Если всё закончится удачно. А даже если нет, останешься главой гвардии его императорского величества, — проговорил Мирослав, подбадривая сына, но и в этой фразе мне послышалось то, чего так боялся Роман, — недосказанность.

— Раз уж разговор пошёл о политике, что скажете о свадьбе Екатерины и Гавриила? — решил взять я инициативу в свои руки. — Говорят, это сильно поднимет её шансы вернуться на престол, к тому же уже добавило легитимности в глазах высшей аристократии. Она может вернуться?

— Вряд ли… — проговорил Мирослав не слишком уверенно.

— Если эта змея снова получит власть, она всю страну в крови утопит, — с гримасой ненависти проговорил Роман. — Её приказы… нет, если она хоть сунется обратно, я своих парней сдерживать не стану.

— Не забывай, что «твои» парни — мои вассалы. Покуда я глава рода, мы будем служить империи, а не творить военные перевороты, — отчеканил Мирослав, но, выпрямившись, тут же скорчился от боли. Всё же до выздоровления ему было очень и очень далеко.

— А разве предыдущий переворот стал бы возможен без Суворовых? — удивился я. — Мне казалось, что ударные силы…

— Не стоит об этом болтать при посторонних, но даже если бы мы не ударили пальцем о палец — ничего бы не поменялось, — нехотя ответил Мирослав. — Даже если бы мы бросили все силы против избранного дворянским собранием и советом бояр императора, продержались бы на пару часов дольше.

— Потрясающе, — пробормотал я, прикрыв глаза. — А император, получается, об этом если и знает, то больше рассчитывает не на силу, а на преданность. И ресурсами род снабжает, и власти больше дал… может, он ещё и брак Романа поможет устроить.

— Уже пытался, дважды, — криво усмехнулся Мирослав. — Но в текущей ситуации… Мы пообещали государю, что как только непосредственная угроза жизни Роману уменьшится хоть в два раза — так сразу. Оставлять ещё одну молодую вдову, не получившую даже своей первой брачной ночи, нехорошо.

— Так себе оправдание. Уверен, и Пётр так же думает, — заметил я.

— Всегда говори «его величество», «государь» или «император». Даже в уме, — поправил меня Мирослав. — А то оговоришься не с теми людьми, и может получиться очень нехорошо. Ещё подумают, что мы тебя так научили… союзы и из-за меньшего неуважения распадались, тем более сейчас. В общем, ты меня понял. Кое в чём Людмила права, тебя уже сейчас необходимо готовить к выходу в высшее общество.

— Кстати, об этом. Не знаю, попалась ли вам эта информация в сводках, но вчера княжна Инга Лугай-Ляпицкая позвала меня на закрытый молодёжный вечер, — проговорил я, внимательно наблюдая за реакцией мужчин. Роман чуть вздрогнул, а Мирослав лишь сжал зубы и тяжело вздохнул. — Как я понимаю, у вас остались сомнения в её лояльности текущему императору.

— Верно, остались. Но в сложившейся ситуации тебе и в самом деле будет нелишним завязать с ней дружбу, — прокомментировал Мирослав, решив, что высказаться стоит именно ему. — Она активизировалась сразу после новостей об императрице?

— Да, буквально через пару часов позвонила, после того как нам лекцию прочитали, — ответил я, не став скрывать суть диалога. — Есть предположения, с чем это может быть связано?

— Оппозиция может активизироваться. А у нас ещё рабочие бунты, церковники собрали совет епархии, англичан на границе видели… — прикрыв глаза ладонью, простонал Роман. — Что ж. Мне на сегодня хватит. Если завтра ещё и эта клоака разверзнется, нужно быть выспавшимся.

— Здесь наблюдения и жучков нет? — на всякий случай спросил я, и Мирослав с удивлением уставился на меня. — Ну кто его знает, гостиная же, не рабочий кабинет. Да и супруга ваша, так или иначе, дочь пропавшего Меньшикова. Его же не нашли, насколько я понимаю?

— Она не дура, понимает, что на пользу роду, а что нет. Как понимает и то, что в текущих обстоятельствах Екатерина со своим королём-консортом — отрезанный ломоть, как и все Меньшиковы, что её поддерживают, — проговорил Мирослав. — Здесь можешь говорить свободно.

— Хорошо. Я, в общем-то, просто хотел предложить свою помощь. Непорядок её тратить на такие мелочи, но, если ситуация и в самом деле экстренная, — пожал я плечами. — Не хотелось бы ещё и дядьки лишиться из-за какой-то глупости, недоработки или элементарной невнимательности, вызванной усталостью. Будет только одно существенное «но». Алкоголь противопоказан.

— Как с Гаубицевым? — настороженно спросил Роман, а затем решительно мотнул головой. — Чёрт с ним. Делай.

Поднявшись, я подошёл к Роману и, размяв пальцы, нажал на несколько точек, чуть меняя течение праны в меридианах. Затем ещё чуть-чуть, формируя стабильное течение, и дядька застонал с облегчением.

— Продержится недели две. Нужно больше пить воды, больше есть, но с этим, надеюсь, проблем не будет. Всегда носи с собой флягу с чистой питьевой водой, — заметил я, отходя и встряхивая кисти. — Постарайся управиться за один срок, иначе придётся всю систему менять. Другой распорядок дня, занятия… а у тебя на это сейчас времени нет.

— Откуда ты столько знаешь и умеешь? — прямо спросил Мирослав.

— Разговариваю со вселенной, — пожал я плечами. — Иногда она отвечает.

— Гхм… когда ты говоришь с богом — это молитва, — заметил Роман. — Когда бог говорит с тобой — это уже шизофрения.

— Обязательно уточню в следующий раз, — усмехнулся я. — А пока… что мне с Ингой-то делать?

— Принимать предложение и идти, других вариантов нет, — ответил Мирослав. — Если оппозиция зашевелилась, у нас должен быть выход на неё. К тому же у Суворовых есть традиция: когда рождается ребёнок у императорской четы — младший из наследников Суворовых приносит ему клятву верности. На этом можно сыграть.

— Думаешь, она уже беременна? — удивлённо посмотрел на отца Роман.

— Вполне допускаю. А даже если нет, намекнуть можно, — ответил Мирослав.

— Начать торг, не ставя условий? — на всякий случай уточнил я. — Это может быть опасно… если узнает император?

— У него жена пока тоже не понесла, так что время есть, — пожав плечами, сказал Мирослав. — Всегда можно сказать, что ты просто не в меру любопытный подросток, забравшийся не туда. А если это не подействует — сказать правду, показав записи допросов детей заговорщиков и твою роль в них.

— Интриги — не самая сильная наша сторона, — признал Роман. — А вот репутация всегда играет за нас. Так что приходится её поддерживать. К слову, мне уже лучше, но и в самом деле пора. Успею разобрать документы до сна. Покойной ночи.

— Мне тоже пора на боковую. Проводишь, внучок? — спросил Мирослав, и я по-простому согласился, тем более что лишний раз проверить работу меридианов не мешало бы. Ускоренный метаболизм, повышение регенерации тканей и прочие положительные моменты не обходились без мелкого негатива, вроде прожорливости и длительного сна, требующегося на восстановление.

— Как тебе Инга? — спросил у меня Мирослав, когда я уже собирался уходить.

— Нормально. Умная, в меру хитрая, кажется искренней и не слишком опытной, но при этом крови не боится, — коротко перечислил я свои ощущения от княжны.

— Пошёл бы с ней в разведку? — усмехнувшись спросил Мирослав.

— Если надо — то да, а так… не знаю. Мы общались-то всего пару раз, считая камеру, — пожав плечами, ответил я.

— Ну да… крови их род никогда не боялся. Она единственная наследница, а её отец был близок с Брониславом… погиб за два дня до моего сына, — прикрыв глаза, проговорил Мирослав. — Их род хоть и в опале, но до них далеко. Род богатый, со своим небольшим флотом… так что ты подумай.

— Выбирая между опальной Меньшиковой и опальной же Ляпинской, я, пожалуй, выберу вторую. Лет через пять, если выбирать придётся, — ответил я, чуть поклонившись. — А до тех пор предпочту оставаться свободным для предложений. Кто его знает, куда судьба повернёт.

— И в самом деле. Планы на утро — уже долгосрочное планирование, — не слишком весело усмехнулся Мирослав. — Всё, иди… спокойной ночи.

— И вам, ваше сиятельство, — ответил я, и, прежде чем успел закрыть за собой дверь, дед уже мирно спал.

Петроград. Зимний дворец

— Государь, прошу прощения за поздний визит, — произнёс вошедший без стука в кабинет императора человек. — Боюсь, у меня не слишком радостные новости.

— Надо полагать. Иначе бы даже глава тайной полиции не посмел врываться в мой кабинет после полуночи, — раздражённо проговорил Пётр, даже не намекнув собеседнику, что тот может сесть. — Выкладывай.

— Последний из князей Меньшиковых сбежал. Мы проследили за Дмитрием до пригородов Москвы, но затем потеряли его след в лесах. Трупы соглядатаев нашли спустя полчаса, как и место, где, предположительно, прошло сражение, — отчитался, стоя перед императором, главный дознаватель России.

— Трупы? Значит, он решился на убийство, — проговорил Пётр, потерев переносицу. — Выходит, твои прогнозы сбываются. Паршиво. И почему ты снова прав?

— Ничего не могу поделать, государь, профессиональное, — пожал плечами начальник тайной полиции. — Наши люди прошли по следу камня и обнаружили место, с которого, предположительно, стартовала скоростная яхта. Небольшой особняк с сетью бункеров. Однако при попытке захвата они допустили оплошность, нас ждали и разрушили убежище до основания.

— Неважно. Я уже всё понял, — проговорил император. — Сколько?

— На сторону нового союза императрицы перейдёт около семнадцати больших родов, — сухо отчитался мужчина, положив папку среди груды других бумаг. — Это от ста до ста двадцати боевых кораблей, шесть дарников с восьмого по шестой ранги. Три — пятого. Один — четвёртого. Если предположить, что князь Авраам жив, два четвёртого ранга. Удержать их в данный момент мы не сможем.

— А войска остаются нам верны, покуда верны Суворовы, — вздохнул Пётр, откинувшись на спинку кресла. — Ясно. Удвоить наблюдение за детьми боярскими, прибывшими в столицу ради турнира. Твоё предложение опять оказалось верно — если придётся, возьмём их в заложники. Как говорят Суворовы — империя прежде всего?

— Да, государь, — кивнул полицай. — Именно так. Империя.