Враг генерала Демидова. Роман

Игорь Костюченко

1944 год. Войска талантливого полководца РККА генерала Демидова освободили Вильно и рвутся в сердце Восточной Пруссии. Убить Демидова – только так суперагент абвера Майер сможет оправдаться перед Отто Скорцени за провал спецоперации во время Тегеранской конференции (убийство Сталина). Майер посылает в штаб Демидова группу диверсантов, один из которых работает на советскую разведку. Капитан Евгений Костин обязан сорвать план немецкой разведки.

Глава двенадцатая

Вильно. 1941 год, апрель

Разгоряченные и радостные, от полноты чувств поцеловавшиеся на бегу, Конин и Джан появились в большой профессорской квартире. Их внезапный приход заметил разве что только Шмуйль Гиршкевич. Он вскочил, как ужаленный, из-за своей шахматной доски.

Профессор Бергер был слишком увлечен беседой с гостем, который сидел перед профессором, обратив обтянутую мундиром прямую спину к входным дверям. На рукаве его золотилась пятиконечная звезда. Между собеседниками дымился самовар. Профессор пытался подлить коньяку прямо в чайную чашку своего гостя. Но тот быстро и жестко отстранил руку старика, отказался.

— В другой раз, служба.

— Папа, предложи гостю своей вишневой наливки. Уверена, от нее-то он не откажется, — весело предложила Джан.

Гость обернулся. Заметил вошедших. Встал. Одернул мундир. Подтянутый, выбритый, коротко остриженный, он выглядел моложаво и бодро. Приветливая вежливая улыбка застыла на напряженных сухих губах.

Профессор суматошно всплеснул плоскими ладонями…

— Ох, Серж, про наливку я и забыл. Сейчас, сейчас.

Крикнул.

— Василиса!

— Генерал-майор Демидов, — представился военный.

— Да, да… Джаночка, познакомься! Мой старинный друг и приятель — Сергей Сергеевич Демидов.

Демидов протянул руку Джан.

Джан задорно стиснула крепкую генеральскую ладонь, сказала.

— Очень приятно, товарищ Демидов. Отец про вас много рассказывал.

И тут же рванула руку из генеральской ладони, отступила к Конину.

— Женя… Конин. Мой жених.

— Так уж сразу и жених, — проворчал профессор Бергер. — Рановато еще тебе женихаться, дочка. Курс в университет не кончен.

— Папа! — воскликнула, укоряя отца, Джан.

Отец сразу взял примирительный тон.

— Будет, будет, проходите, Женя, вам здесь всегда рады. Ну, что вы? Смелее, смелее… Присаживайтесь к столу… Чай еще горячий…

Из коридора вышла в гостиную дородная, простоватая женщина с голыми локтями — кухарка Бергеров Василиса.

— Звали? Ян Виллимович?

— Ты вот что, Василиса… Еще чашку… принеси… поскорее… И закуски… Что там еще в буфете. Пирог? Рыжики? Краковскую нарежь… Детей покормить бы с дороги…

Домработница степенно поклонилась и ушла.

Профессор собственноручно раскладывал янтарное варенье по крошечным синим плошкам, хлебосольно потчевал гостей. Охотно объяснил дочери.

— Товарищ Демидов приехал принимать дивизию, в которой твой Женя служит. Вот сразу и решил навестить старого товарища. Меня то есть. Мя с Сержем… ведь еще в гражданскую… под Царицыным… Помнишь, Серж?

— Такое не забывается, — согласился Демидов. И в тоне его проскользнуло едва заметное неодобрение. Комдив поспешно спросил Конина.

— А вы, капитан, каким подразделением командуете?

— Седьмой разведбатальон.

— Почему не в лагерях?

— Увольнительная, товарищ комдив.

Взметнулась бровь Демидова.

— Однако! С сегодняшнего дня все увольнительные отменяю.

— Есть отменить увольнительную. Разрешите отбыть к месту службы?

Демидов озабоченно покосился на свои часы.

— Вам, капитан, пока разрешаю остаться.

Щелкнул полированным ногтем по стеклу циферблата.

— До восемнадцати ноль-ноль.

— Спасибо, товарищ Демидов. — поблагодарила генерала Джан, — Женя очень хороший командир… Знаете, какие у него бойцы? Ребята — во, настоящие ворошиловцы! А что вы варенье не кушаете? Папа сам варил. Без косточек. Царское. Хотите вам положу?

Демидов поджал сухие губы.

— Сладкого не употребляю. Извините.

Но, подумав, согласился.

— Впрочем, хорошо. Положите, пожалуйста…

Джан с упоением продолжала, потчуя генерала вареньем.

— А еще Женя пишет прекрасные стихи.

Демидов неодобрительно поморщился.

— Я не люблю, когда мой комсостав стихи пишет.

— Вот как, почему? — Джан вскинула на генерала прекрасные лукавые глаза.

Комдив отрезал без тени иронии.

— Видите ли, Джан… Стихи хороши для салонных барышень. А на войне требуются уставы. И никакой лирики.

— Или музы? Или пушки? Небогат выбор, по-вашему, товарищ комдив, — иронично вздохнула Джан.

— Ну, знаете, — развел руками комдив.

Василиса принесла поднос, уставленный закусками. Быстро заставила стол тарелками с бутербродами, судками, соусниками. Сверкнул в ее белых руках заветный графинчик — прямо со льда, запотевший, прозрачный.

Профессор наполнил водкой рюмашки.

— Назначение обмыть полагается…

И щедро намазал хлеб маслом, черной икрой…

Василиса заботливо подлила в его стакан с крепким чаем рому из пузатой заграничной бутылки…

Бергер запротестовал, замахал готовым бутербродом…

— Гостям, гостям…

Шахматист Шмуйль шагнул к столу, устав томиться в своем углу за шахматной доской.

— Может быть, я пойду, Ян Виллимович?

— Ни в коем случае, Шура. Вы, к счастью, не в армии. Что вы, как неродной? Аппетит потеряли? Сейчас по рюмочке. И настроение улучшится. Давайте. Попробуйте водочки, вернется аппетит… Поверьте старику. К столу, к столу…

Шмуйль нерешительно присел к столу рядом с отцом Джан, сторонясь Демидова.

Профессор налил в стаканчик водки, поставил перед Шмуйлем… Тот нерешительно посмотрел на дно стакана, поморщился. Пить не стал. Трагически посмотрел на Василису.

— Лучше чаю. Пожалуйста.

Все улыбнулись, глядя на Шмульку.

Отец Джан поднял свой стаканчик.

— Предлагаю выпить за непобедимую Красную Армию. И за то, что в ней есть такие командиры, как Серж Демидов. Наслышан, наслышан о твоих подвигах.

Демидов улыбнулся, поднял стакан с чаем.

Джан с интересом посмотрела на Демидова.

Демидов залпом выпил, повернулся к Джан, не садясь…

— А когда вы нам расскажете… про боевые подвиги ваши, товарищ Серж Демидов?

— В следующий раз обязательно, моя дорогая. А пока разрешите оставить вас. Служба.

Демидов галантно поклонился Джан, кивнул Конину, остальным, вышел.

Джан встала из-за стола, подошла к окну, откинула занавеску.

В раскрытое окно всем в гостиной было видно, как Демидов усаживался в свой черный автомобиль, как взмахнул рукой на прощанье, а потом уехал.

Джан проворчала, задумчиво глядя на пыльный двор.

— Что он себе позволил? Моя дорогая…