На битву с демонами отправимся мы

Игорь Нерюриков (2024)

В городе Лакведок объявилось некое "Таинство ночи". Оно быстро привлекло к себе взоры местных жителей. И несмотря на то, что глава таинства утряс все вопросы с городскими властями, за его головой все равно пришли… Ведь на самом деле Лакведоком правят совсем другие сущности…Вторая книга цикла "Летопись последних времен".Художник: Игорь Нерюриков.

Глава 3.

За стенами дивного города

К северо-западу от Сверхгорья раскинулся город Кривичи. Велики его каменные стены. Их длина превышает по поясу тридцать пять верст. Такого нет ни в Аршвиссе, ни в Гольштайне, Перепутье, ни даже в Кихшо. Ходят слухи, что где-то в центральной Немереи есть города и по-более. Такие сведения доходили правда только до Демиха. Пораженный истинными масштабами города Тнак, не был в силах представить себе, что-нибудь более грандиозное. Он время от времени слышал от захожих к нему Немерейцев, про великий город к северу от Лечебки. Тнак был склонен считать их красочные описания какими-то нездоровыми преувеличениями. Но когда сам все увидел воочию, оказалось, что именно он недооценивал Немерейцев.

Говорят, что город начали строить спустя несколько лет опосля катастрофы Бирюзового моря. Племена потерявшие человеческий облик, грабили и разоряли всех вокруг и Немерейцам требовалось пограничье, чтобы защитить себя от взбесившихся жителей Прибрежья и спасшихся войск с острова Брани. Которые к тому времени уже разрушили Дом Гостеприимства и нанесли тяжкий урон племенам Лесничих.

Семьдесят круглых башен окружали весь город вместе с глубокими и широкими водными рвами. Особенно отличался огромный рытый канал ограждающий город с юго-запада вместе с частоколами и земляным валом. Ворота с той стороны были много уже, чем с севера и востока. Несмотря на то, что торговля с Перепутьем ни разу полностью не прекращалась, с ближайшими соседями из Прибрежья нужно было держать ухо в остро, особенно когда они во всем стали подчиняться Полуострову.

В самом центре Кривичей есть широкая улица, по обеим сторонам которой, в узорчатых деревянных и красно-каменных домах селятся ремесленники, грамоты мастера и ученые. В самом ее конце стоит святилище, а за ним начинается лесной массив. Он идет до самых северных стен. Периодически там встречаются усадьбы и дачи. В одном из таких узорчатых, с причудливой искривленной крышей, деревянном доме, посреди долгой возвышенности песчаного бора, жил длинноволосый мудрец из лечцов, много раз воспетый хвалой. Его звали Олежка, ему было чуть за сорок лет отроду. Ровно десять лет назад, он взял в жены себе красну девицу, на семь лет себя младше. С тех пор Маруся родила трех прекрасных детей, двое мальчиков и одну младшую дочку. Все они с малых лет хотели следовать за своими родителями. Оба которых были продолжателями двух известнейших родов Немерейских лечцов. Причем Олежка, был настолько учен в своем деле, что сам Верховный вождь, часто вызывал его к себе в столицу, чтобы тот давал уроки местным лекарям.

В долгих вечерних застольях, на веранде Олежки с Марусей, всегда собиралось по́лно гостей, одним из которых был Тнак. За больше чем год, что провел он в Кривичах, продолжатели дела потомственных Немерейских лечцов, стали его лучшими друзьями. Благо общих тем разговора и самых что ни на есть общих благородных стремлений у них было целое море и может быть даже огромнейший океан. Весь ближайший круг Олежки и Маруси воздерживался от глуповатого смеха и всяких потех, вроде издевок и пошлых рассказов. Такая компания Тнаку была по душе. Его прельщали интересные разговоры, на самые разные темы со своими новыми друзьями. А вот Демиху напротив, в этой компании недоставало веселья, как он сам говорил. Он был из того типа людей, для которых даже плоские, но зато пошлые шутки, намного ценнее скучных разговоров пусть и ученых, но слишком уж сдержанных собеседников. Именно так Демих считал и старался найти занятия себе по душе, раз уж оказался в заточении Немерейского города. За ним пристально наблюдали и за стены Кривичей не выпускали.

В городе встречались и злачные улицы, но чаще это были отдельно стоящие дома. Которые местные общественные вражебники с гордостью именовали малинами. Их было не так уж и много. Крепкие и высокорослые милицейские чины ходили по Кривичам с здоровенной дубиною и следили, чтобы на улицах был порядок.

Много раз нарушавших спокойствие ссылали за город в лес. Из местных с ними старался никто не общаться, зная уловки вражебников. Но едва те в лесу завидят пришлого человека, тотчас к нему пристанут с расспросами, чтобы сбился он с толку и запутался в словесных противоречиях. Вот тогда уж они, все золотишко у него из-за пазухи выудят, а то что в карманах осталось, ловкими движениями пальцев подчистят.

Демиха не интересовали вражебники и компании прочих преступников. Но рядом с их малинами, обычно собирались чиксы, шалавы и лярвы. Да и простых дам, слабоватых на передок, вокруг малин бывало предостаточно. Старик Демих никак не был в силах, обходиться без них, поэтому постоянно разгуливал около самых злачных хижин города.

Так он коротал время в ожидании одного большого человека из Немереи, по имени Полевик. Который еще полтора года назад велел разыскать и привезти в Кривичи, старика Демиха из горного города Лоно, а сам за это время, так ни разу здесь и не появился.

Демиху понравились Кривичи, он заметил как изменился быт Немерейцев за долгие столетия, прошедшие с его молодости, проведенной в Северолесье. Иные говорили, что наоборот все сильно испортилось. Ведь город Кривичи находится на самом западе. Испорченные нравы Прибрежья и Полуострова успели проникнуть сюда. В центральной и восточной Немереи совсем другое дело, там воздух чище и помыслы жителей благородней. А в Кривичах одни только торговцы и дельцы, ведущие дела с богопротивными негодяями из Перепутья. Но некоторые местные жители наоборот восхищались Прибрежьем, были среди них и те, что восхваляли даже такую дыру, какой была Квинка. Мол у них там, такой налаженный быт и искусство. На что, даже некоторые обитатели самых неприглядных малин расположенных на окраинах Кривичей, смеялись и крутили пальцем у виска, и иначе как, наложенным прямо в штаны, весь быт Квинки и Полуострова, и не называли. Но это только те, кому приходилось в тех края в свое время заниматься разными злачными делишками, которые вести в каком-нибудь Кихшо было намного проще чем, в Кривичах, где на тебя строго смотрит милицейкий чин с огромной дубиной. На Полуострове, для разного рода грабителей, мошенников, воров, да торговцев всякой дурманящей дрянью и впрямь была лафа. Главное во время, давать деньги на нужды всяких выборных политиков и не перейти какому-нибудь влиятельному головорезу дорогу, тогда все у тебя будет пучком.

Одним грустным осенним вечером, той поры, когда с заходом солнца уже становится холодно, но сосновый лес еще не успевает покрыться оранжево-желтым одеянием, Тнак решил скоротать время в компании своих друзей.

На веранде, сложенной громоздкими бревнами, сидели напротив него Олежка с Марусей.

Одежда их была белой и чистой. Для первой был повод — очередная годовщина их свадьбы, в остальном они всегда были опрятными и аккуратными. Что и старались привить своим детям.

— Стой, проказник! — воскликнула Маруся, отчитывая старшего. — Опять у тебя целый день в комнате беспорядок. Держи постель свою сложенной и не разбрасывай по углам тряпки.

— Держи нож острием вниз, — поучал, среднего Олежка. — И не смей бежать с ним до кухни, а спокойным шагом иди.

Маруся подала всем по большой чаше теплого ягодного напитка. Алкоголь не был принят в семье, все застолья проходили в трезвых компаниях. Тнаку такое особенно нравилось, несмотря на то, что раз в пару месяцев он мог здорово приложиться к бутылке, правда не дольше одного дня и в полном одиночестве. По пьяни он был не в силах держать язык за зубами. Олежка не пил, будучи выходцем из одного северного племени Немерейцев. Они алкоголь, на дух не переносили. Говорят, что ясный и острый ум в их семье был обыденным делом, ибо многие поколения оставались трезвы, как стеклышко.

— Ты можешь взять мои инструменты, — сказал Олежка, набивающему рот вкусными ватрушками Тнаку. — Они пригодятся для приготовления нового пойла.

— Спасибо, — дожевав проговорил Тнак. — Но я не могу, взять то, что для тебя так ценно.

— Бери, — настаивал Олежка, — я буду рад. Как попользуешься можешь вернуть. А если понравится, то оставишь себе. Ведь у друзей все общее.

— Спасибо. Не представляешь, как я тебе благодарен.

— В Кривичах тебе тоже все благодарны. Та рана, что ты умудрился зашить нашему воеводе, она была смертельна. Я не знаю каким чудом ты справился. Ее нанесли не обычным мечом. Ты сталкивался раньше с такими?

— Да, бывало, — опустив глаза проговорил Тнак.

— У наших дружинников есть лезвия, топоры и дубины, заговоренные волшебством. Но чтобы такие сильные… Хотя однажды я видел в руках Полевика фиолетовый лук.

— А кто он такой? — спросил Тнак с интересом. Ему было любопытно, кто приказал держать Демиха в городе и не выпускать ни на шаг.

Олежка сделал удивленную гримасу и сказал:

— Живешь здесь полгода и ни разу не слышал про Полевика?

— Остальные горожане, не столь открыты и доброжелательны к нам, — сказал Тнак.

— Правильно! — рассмеялся Олежка. — Ведь Демих тебя постоянно тащит на какие-нибудь бандитские малины. Там народ еще тот!

— Что есть, то есть, — улыбнулся Тнак.

— Полевик — один из ближайших советников Верховного вождя Немерейцев. В Кривичах, хоть и командуют всем градоначальник посадник, наряду с воеводой, но когда приезжает к нам Полевик, то все внимают только его речам и советам.

— Редко он к вам заезжает.

— Обычно, он наоборот из Кривичей не вылазит. Но в Немереи готовятся к большим событиям… Поэтому его уже больше года, здесь нет… Не волнуйся на днях он приедет, тогда и познакомишься. К Марусе недавно пришло письмо. Жена Полевика, приходится моей ненаглядной дальней тетушкой. Так, что, в нашей семье, о всем важном узнают самыми первыми.

— Еще бы узнать, — сказала Маруся. — Что случилось с другой моей родственницей. Моя тетушка, уж точно не пропадет, а вот младшая сестренка, куда-то запропастилась… Ни слуху, ни духу от нее… С тех пор, как отправилась на Полуостров… Говорила ей, что там очень опасно… А она все нет, да нет, я сама знаю лучше тебя… Решила найти лекарство от одержимости…

— У тебя случайно на Полуострове нет никого? — обратился Олежка к задумавшемуся Тнаку.

— Есть друзья и знакомые, но я сам… — прервался Тнак. — Ты сказала лекарство от Одержимости?

— Да, та что приходит с островов Навьи, — ответила Маруся

— Значит, в Немереи тоже не в силах справиться с этой болезнью?

— С этой болезнью, — проговорила Маруся с некоторой укоризной. — Лучше просто не сталкиваться, тогда и лечить не придется.

— Зря ты так, — возразил ей Олежка. — Многие наши моряки, тоже попадают в сети одержимости.

— Ты не пробовал ее излечить? — не унимался Тнак.

— Пробовал, — с некоторой горечью ответил Олежка. — Все, что мне удалось — увеличить страдание одержимого, до четырех месяцев. После долгих мучений, он все равно сгорел.

— Четыре месяца?! — вытаращил глаза Тнак. — Каким образом?

— На озере у отшельников, есть некоторые запретные снадобья…

— Молчи… — укорила его Маруся. — Прости нас Тнак, мы хоть и друзья, но ни обо всем тебе можем поведать.

— Перестань, — недовольно сказал Олежка.

— Я тебе запрещаю, — Марусю было не переубедить.

Тнака, крайне удивило ее волнение. Не потому что, оно было ей не присуще. Просто обычно Маруся была очень сдержанной. Она от природы была человеком кротким и ласковым. «Может переволновалась из-за сестры?» — решил Тнак. За оставшийся вечер, он старался больше не поднимать темы касающиеся одержимости.

Ближе к ночи, Тнак остался на веранде вместе с одним Олежкой. Он уже готовился уходить, но его друг, то и дело оглядываясь по сторонам начал говорить почти шепотом:

— Я постараюсь переубедить Марусю. Ее волнение… Ты прекрасный лекарь и смог бы помочь найти лекарство от одержимости… Пойми… В Немереи действуют строгие законы… Все, что касается запретного колдовства и связей с отшельниками… Некоторые нарушают их… Но нужно быть очень осторожным…

Олежка решил проводить Тнака, до небольшого дома, который, тот снимал вместе с Демихом на ремесленной улице. Точнее оплачивал все жилье Тнак, его старый друг был на мели и задолжал по всем Кривичам приличные суммы, потратив все на увеселения и дам легкого поведения.

— Почему на вашей годовщине, больше никого не было? — спросил Тнак. — Обычно у тебя много гостей.

— Ты же знаешь, в моих знакомых одни лечцы, — ответил Олежка. — Две семьи приезжали учиться и теперь вернулись в Немерею, еще одна приезжала лечиться и теперь отправилась в Долину деревень, изучать новую заразную сыпь. Трое поехали за лекарствами в Странный лес… А двое моих друзей отправились… Эх…

— Что с ними?

— Они поехали в Благолесье… На помощь Лесничим… Там очень тяжелые битвы…

— Против Полуострова?

— Да и всей той погани, что они собрали в Прибрежье, Вязи и на Гибельных островах.

— Сколько вы с ними воюете? — спросил Тнак. — не пытались решить вопрос миром?

— Полуострову и их вассалам не нужен мир. Они обманывали нас бесчисленное количество раз… Заключать с ними мир, как заключать договоры с грабителями и разбойниками… Как только у них начнут заканчиваться монеты на их попойки с гулянками… Они пойдут грабить и убивать снова.

— Но должны же быть на Полуострове, какие-то здравые люди?

— Так думал мой прадед… Он был одним из советников Верховного вождя Немереи… Война прекратилась… На двадцать лет… А уже мой дед погиб от вероломного удара колдовского клинка, который нанес ему один из предателей в Пепельном лесу… Того подкупил командующий с Полуострова. Все потому, что мой дед пытался остановить эпидемию, которая как оказалось была наслана какими-то колдунами из торговой гильдии города Кихшо. Они желали освободить часть Пепельного леса от Лесничих и были готовы пойти ради этого, на что угодно… Говорят, что сейчас, главы их торговых гильдий, стали еще безумнее.

Пасмурным осенним утром около каменных палат Кривичей показался Полевик. Он и вся его свита пребывали в отвратительном расположении духа. По дороге им устроили засаду. Один из его стражников был убит. Еще один еле живой. Лечцы, сопровождавшие Полевика, ничего не могли поделать с тяжело раненым дружинником.

Над каменными палатами возвышалась высокая четырехугольная башня, чья верхушка сужалась и переходила в вытянутый купол, на вершине которого был прикреплен золотой медведь рубящий дерево топором. На первых ее этажах, Олежка устроил свою лечащую комнату. Полевик мигом приказал занести туда раненого…

…До полудня оставалось несколько минут. Олежка больше не в силах был помочь переломанному дружиннику. На того прямо с гор скатили несколько огромных каменных глыб, добавив пару стрел точно в шею. Лечцы из свиты Полевика, тоже оказались бессильны. Решено было послать за Тнаком…

… Было где-то пару часов до полуночи. Дружинник сквозь боль благодарил своего спасителя. Все глубокие раны на шее, как рукой сняло. Тяжелые переломы заживут в ближайшие дни. По-крайней мере так обещал лекарь.

Полевик отдал дань умениям и способностям Тнака, после чего начал причитать одного из своих приближенных лечцов:

— Как это называется Пусто? Выходит, что твое пойло гораздо хуже, чем у нашего гостя?

— Но Олежка тоже не справился…

— Хватит смотреть за другими! — негодовал Полевик. — Следи лучше за своими навыками. Наш Олежка не привык лечить боевые раны. Зато когда пять лет назад в Кривичах шли эпидемии одна за другой, именно он с ними справился… хм… Как мне подсказывает память, пойло приготовленное тобой, тогда наоборот все ухудшило и если бы не Олежка, наверное половина Кривичей бы скончалась.

— Ты слишком строг… — обидчиво проговорил Пусто. — Если хочешь, я могу вернуться в Немерею…

— Не отчаивайся! — воскликнул Полевик. — Немного подшутил над тобой… А ты? Нельзя быть таким ранимым… Твои способности меня вполне устраивают. Просто иногда мне хочется, чтобы каждый мой приближенный — был лучшим в своем деле!

Полевик еще раз поблагодарил Тнака и Олежку, пожав каждому из них руку. В его рукопожатии чувствовалась особая крепость. Постоянный труд, умеренный образ жизни и военные походы, в которых он вырос, налили его тело силою и здоровьем.

Под его грубой рубахой было видно множество шрамов. В молодости он поучаствовал в многочисленных битвах против вассалов Полуострова. В боях он был стремительный и отчаянно смелый. Он получал раны, но снова и снова вставал в строй. Настал момент, когда тяжелые травмы не позволили ему участвовать в новых сражениях. Полевик не отчаялся и сосредоточился на служение городам Немереи. В конце концов его заметил Верховный вождь, сделав одним из своих ближайших советников.

Врожденный норов Полевика был достаточно добродушным, а приобретенная с годами мудрость направила его юношеские порывы в мирное русло. К седым годам он стал очень рассудительно подходить ко всем делам и не бросался в суждения сгоряча. Он был до некоторой степени скромен и невзыскателен, но с другой стороны, неумолимо вершил суд над провинившимися и зорко следил за строжайшим выполнением своих приказов.

Он никогда не чурался зайти в любую корчму Кривичей, сесть за один стол вместе с солдатами или ремесленниками. Есть с ними один хлеб и вино, вести разговоры. Но вместе с тем, он никогда не шел на поводу у городской толпы. В своих речах он бранил ее, столь же часто, сколь и неумелых чиновников с обнаглевшими богатеями. Полевик умел говорить метко и остро. Каждому могло достаться от него как словом, так и делом.

Как только Полевик вышел из комнаты, его приближенный лечец тут же переменился в лице. Он снял свой капюшон и начал сверлить Тнака ненавистным взглядом. Пусто был злым, синеглазым и лысым. Он сбрасывал свою кроткую личину, как только выпадал из под взора Полевика. Тот и сам его не слишком-то жаловал. Поэтому держал в своей свите еще парочку других лечцов. Но Пусто был шурином его младшего брата и как-то навязался к нему сам по себе. Было это многие годы назад, когда Пусто еще умел надевать маску добродетели, без того, чтобы она растрескалась через пару мгновений.

— И откуда мне интересно, у какого-то пройдохи такое сильное пойло? — злобно поинтересовался Пусто.

За растерянного Тнака заступился Олежка:

— Я ему помог сварить.

— Ну-да, ну-да, — с недоверием пробормотал Пусто.

Когда они начали расходиться по домам, Тнак встретил возле каменных палат Демиха. Того силком тащил к Полевику высокорослый Немерейский стражник. Лекарю удалось прорваться на допрос Демиха. Несмотря на строгие причитания и недовольные взгляды Немерейских дружинников, Полевик приказал пропустить его.

— Я долго ждал, — мужаясь произнес Демих. — Почти полтора года прошло, как меня сюда привезли. Если честно, то я…

— У меня только один вопрос, — перебил его Полевик. — Дело в том, что три года назад, несколько Немерейцев посетили город Лоно в Сверхгорье. Они купили у старика Демиха, пару добротных коров. И когда привели в город Кривичи, то выяснилось, что если смешать молоко с нашим лечебным Пойлом, снадобье становится фиолетовым и придает выпившему, пусть и на короткое время, но все же запретные колдовские силы. Чем же таким старик Демих накормил этих коров?

— Дело в том, что… — стал запинаться Демих. — Дело в том… Ээээ… В том дело…

— Так в чем же дело? — переспросил Полевик.

— Дело в том, что я разбавлял их корм своим пойлом, — вмешался Тнак. — С помощью этого пойла я и вылечил вашего стражника, а еще раньше воеводу.

— Как же ты приготовил такое сильное пойло?

— Я набрал цветья из источников на севере Немереи.

— Нет, — почти про себя сказал Демих. — не стоило Тнак… Зачем?

— Ты знаешь, что по законам Немереи тебе грозит смерть? — спросил Полевик.

— Я украл ваше цветье, только ради блага людей.

— Значит ты и есть, тот самый лекарь из горной Лечебки? — поинтересовался Полевик. — Я все хотел послать к тебе кого-нибудь в гости. Но руки никак не доходили. Думал, может и впрямь нашелся в Прибрежье талантливый лекарь, который не пользуется запретными снадобьями.

— Я готов принять наказание, — сказал чуть дрожащим голосом Тнак. — Даже если это будет…

— Нет, — прервал его Полевик. — Но ты должен будешь работать в Кривичах еще целый год. Вместе с Олежкой. Наступают суровые времена. И способные лекари, нам понадобятся.

Тнак завесил окна своей комнаты шторами. Сидя один в полумраке, он никак не мог выкинуть из головы ту дрожь, которую почувствовал в разговоре с Полевиком. Даже если это будет смерть… Не выходило из головы Тнака. Дрожь взялась словно из ниоткуда. Он живет уже так долго и не должен бояться смерти. Но все было с точностью, наоборот. Чем дольше он жил, несмотря на все горечи и ненастья, все смерти которые он видел воочию, будучи лекарем, он с каждым днем все больше боялся. В этом он никак не хотел признаваться, тем более самому себе. Он вообще позабыл, что такое смерть. Нет, конечно она крутилась вокруг него, но он никогда не мыслил самого себя мертвым и упокоенным на веки веков. Дрожь выдала все. У Тнака с детства было множество ритуалов, которыми он себя огораживал. Иногда было комично наблюдать со стороны, как матерый лекарь, шепчет под нос себе какие-то заговоры и наставления. Он любил точный счет всем предметам в своей комнате и раскладывал их строго по полочкам, в определенном порядке. Который впрочем пару раз в год мог изменяться. Он боялся, что придут несчастья, ненастья, но в итоге все сводилось к внутреннему, глубокому страху… страху смерти, который пусть где-то и в глубине, да потемках души, все-таки преследовал его. Что скрывалось за ним? Скорее всего вина…

Демих, относился к смерти проще. Точнее более двояко. Окна его всегда были на распашку. Он не боялся примет… залетавших к нему погостить птиц… разбитых зеркал… бормотания рыночных прорицательниц. Несмотря на полученное при катастрофе бессмертие… Он еще не был уверен так ли это на самом деле?.. Демих помимо провалов в памяти, также страдал от периодически хватавших его за грудь и за голову недугов. Чаще настигавших его по собственной вине. Он чуть не погиб, пытаясь покорить гору Снежинку. Затем был раздавлен камнепадом, после чего кое-как отпоил его Тнак. Но хуже всего ему пришлось, когда он объелся черного смоковника, самого ядовитого плода в Сверхгорье. О нем мало кому известно, Демих решил рискнуть и ему сперва понравился вкус. Обычно смертельный плод убивает с одного укуса. Демих съел целых пять штук. Лежа на сплюснутом валуне около горного ручья, весь в поту, задыхаясь, плюясь кровью из легких, в те дни ему было почти все равно. Он стал к смерти нейтрален, его разум и так будто был отрешен от слабеющего тела. Конечно, такой кончины он не хотел. Предпочитая умереть не на горном склоне, возле кустарника с черным смоковником. Он бы скорее предпочел умереть, в своей кровати, возможно и не один, а с какой-нибудь цветущей молодой развратницей, а лучше с двумя, также весь в поту, но только вместе с последними каплями эйфории. А черный смоковник отнял у него все его силы с желаниями. Разве это дело, так умирать? Все чувства вернулись к Демиху только через год, после отравления. С тех пор он зарекся брать в рот, что попало.

По всему дому пронесся холодный ветер. Осень заявила о себе по полной. Пора было разжигать и камин. Демих занялся бревнами. Гостиная прогрелась через пару часов. Тнак решил замешать новый рецепт снадобья от переломов.

— Не разгребай, горячие угли ножом, — попросил Тнак.

— Что, очередная примета? — почти негодовал Демих.

Вскоре к Тнаку явились Олежка с Марусей. Они застали его сидящим у очага и варящим зелье.

— Завтра в городе празднуют Золотую пору, — сказал Олежка. — Ты пойдешь с нами?

— Что значит, этот праздник?

— Окончание Великой охоты в Немереи и начало настоящей осени.

— И как охота?

— С Кривичей никто не ездил в этом году. Всех воинов нужно держать в городе. В Благолесье назревает настоящая буря. Да и не только там.

Градоначальник уступил свое право, объявить Золотую пору в этом году, вернувшемуся в Кривичи из долгой поездки Полевику. Он шел по городу твердою поступью. Немерейцы и Лесничие встречали его одобрительным гулом.

После кратенькой речи, начались песни, пляски, да хороводы.

Демиху приглянулась нарядная женщина с красным румянцем. Она сидела и пугала подростков на углу просторной площади, примыкавшей к праздничному полю. Ее называли кликуша. Олежка предупредил, чтобы никто к ней не приближался.

— Почему? — вопросил Демих.

— Она считается колдуньей. Градоначальник давным-давно выгнал их всех из нашего города.

— Зачем она тогда вернулась?

— Ты же знаешь, что в Кривичах порою, сквозь пальцы смотрят на запреты, — пытался оправдать ее появление Олежка.

— Значит она не опасна.

Демих взглянул на ее румянец, но вскоре перевел свои очи на грудь. Немерейке было чем похвастаться. Ее сарафан слазил почти до сосков. Скорее всего этим она и привлекла, подростков со всех углов площади.

— Я видела, как его душа висит в Странном лесу прямо на чудном дереве и кусают без устали ноги, да шею скользкие змеи! — пугала подростков кликуша.

— Ты лучше нам свою грудь покажи, — сказал подросток чуть по-старше. Все засмеялись.

Но глаза кликуши налились кровью, она начала щебетать словно хищная птица из самых страшных и потусторонних преданий.

Подростки в ужасе разбежались, Демих тоже было отпрянул, но она схватила его за руку и заверещала:

— Мы тебя ждем! Мы тебя ждем!

Ее еле оттащил от него крепкий Немереец высокого милицейского чина. Он связал ее руки веревкой и силком увел прочь с площади.

— Я предупреждал! — укоризненно воскликнул Олежка.

— Что с ней?

— Не знаю, но ходят слухи, что кликуш при себя держат отшельники с озера. А после трех лет отпускают их на все четыре стороны. Вот они сумасшедшие и бродят по городам, верещат и пугают всех своими бессмысленными воплями. Главное в гневе ничего им не говорить, не смотреть им в глаза, так они тебя не запомнят.

— А если запомнят.

— Говорят будет худо, — влез Тнак. Он явление кликуш уже порядком изучил.

— Да брось ты, — махнул рукой Демих и они вместе с Олежкой рассмеялись, немного смутив Тнака.

В суматохе празднества Демих начал выпивать со всеми подряд. Он здоровался, обнимался и веселился. Хмурый Тнак, постоянно его предупреждал:

— Не подавай руки без разбора!

— А то что?

К вечеру Демих попал в компанию к Пусто.

— Значит ты друг Тнака? — спросил его приближенный Полевика.

— Вы говорят не ладите, — сказал Демих, обгладывающему куриную кость, Пусто.

Тот сперва фыркнул презрительно, но затем расслабился и со спокойным лицом ответил на вопрос:

— Небольшое недоразумение у нас с ним вышло. Но оно касается только наших подходов к лечению.

Демих был рад, что у Тнака и его нового приятеля Пусто все в порядке. Иначе он не смог бы с ним пить. Когда они опустошили последние кружки, дело клонилось к рассвету. Ночь была холодной, но горечь настойки согрела обоих. Пусто проводил Демиха прямо до дома. Он в отличии от своего нового приятеля с легкостью держался на ногах. Такое ощущение, что он или вовсе не пил, то ли его крепкие напитки совсем не берут.

У Пусто был задуман свой план. Он с подозрением относился к Тнаку и Демиху, решив за ними следить. Он считал, что они не раскрыли всю правду Полевику. Уж если Пусто что-нибудь выяснит, пойдет напрямик к Верховному вождю. Он надеялся, что уж тогда, тот выкинет из своих советников Полевика и поставит на его место Пусто. Который не сомневался, что давно заслужил такую почетную должность.

Со следующего дня, он начал свою бессонную слежку за домом Тнака и Демиха. За первым наблюдать было сложнее. Окно его комнаты выходило в сад, было закрыто деревьями, к тому же Тнак постоянно его занавешивал.

За Демихом следить оказалось гораздо проще, хоть он и прекратил с первыми осенними холодами открывать окно на распашку. Пусто снял комнату в доме напротив и наблюдал за происходящим.

Тнак с утра до позднего вечера помогал Олежке в лечебнице. Вход для Пусто туда был закрыт. Полевик строго на строго запретил всем своим приближенным мешать лучшим лечцам Кривичей.

Демиху тоже подыскали работенку. Он был очень хорош в строительстве.

Градоначальник все еще не доверял ему. Поэтому к возведению башен, валов, рвов и ловушек, Демиха не допустили. Не доверили ему и наладку водопроводов. Не хотели его подпускать и к укреплению стен.

Проблема решилась когда потребовались новые хранилища для зерна. Урожай в этом году, был особенно хорошим. Поэтому требовался надежный каменный амбар, где зерно не пропадет, ни от холода, ни от грызунов.

Демих легко справлялся с новой работой, через три дня фундамент был уже готов. Полевик каждое утро посещал все новые строительные работы, ведущиеся в Кривичах. Он был доволен Демихом и хвалил с каждым днем его все больше и больше.

Пусто был крайне зол, таких одобрительных слов от Полевика, он за всю свою службу ни разу не слышал. Неплохо или сойдет, было самым ободряющим в его похвалах, обращенных к своему приближенному лечцу. В оправдание Полевика, можно сказать то, что от других Пусто и вовсе не слышал, ничего более ободряющего чем: «Ты сдурел?; Совсем ты что ль ебанулся?» Так или иначе зависть начала поедать Пусто еще сильнее. Она словно неуловимый таракан ползала по его рукам, ногам и плечам, залезала прямо в рот и он с ней ничего не мог сделать. Прибить злополучное насекомое, можно было только раскрыв все тайны Демиха и Тнака. Спустя почти неделю, бессонных ночей такой шанс ему наконец-то представился.

На ужин устроенный Тнаком в этот вечер собрались почти все — Олежка и Маруся с детьми, их знакомые лечцы и еще парочка каких-то мутных приятелей Демиха. С заходом солнца жарко натопили весь дом.

Ночь приближалась. Гости решили остаться. Их начали укладывать по спальням, но места всем не хватало. Тогда Демих заперся в своей комнате, чтобы подготовить ее для семейства лечцов. Она была немного захламлена. После недолгих разборов, Демих все же закрыл мусор и хлам закидав простынями и одеялами. Пусто порядком все это начало надоедать и он уже сам собирался ко сну. Но тут Демих открыл небольшой ящик деревянного комода, который стоял около дальней стены. Он достал завернутое полотно. Тут Пусто его и подловил.

Из-под полотна Демих вытащил кинжал с золотой рукоятью. В нее были инкрустированы три ярких рубина. Они блестели красным затмевая свет масляной лампы. Пусто напряг свое зрение, внимательно рассмотрев весь кинжал. Несмотря на то, что их комнаты разделяла широкая дорога, свет рубинов светил очень ярко. На лезвие вдруг начали играть фиолетовые молнии. Демих подозрительно посмотрел на окно напротив. Пусто быстро шмыгнул под подоконник. Когда он осторожно поднялся, Демиха и след простыл.

Взяв листик бумаги, Пусто на калякал кинжал. Три рубина были слегка преувеличены. Он где-то уже встречал такое орудие, может быть в какой-то стариной книге?

С рассветом Пусто отправился в библиотеку. Он метался от одной полки к другой. В запылившемся углу, он нашел несколько книг. Выбрав самую тяжелую из них, в синем кожаном переплете, он с трудом уложил ее на дубовый стол и уселся на грубую лавку.

Его глаза перебирали одну строку за другой. Он никак не мог им поверить. Пусто и раньше часто хватал удачу за хвост, но она раз за разом от него ускользала. Но тут, совсем другое дело, теперь он свой шанс не упустит.

По мере того, как он перелистывал одну страницу за другой, перед его засверкавшими глазами, вставали картины пышного приема самого Верховного вождя Немерейцев. Ты такой умный Пусто! Если справишься с ролью советника! То сам займешь мое место! Ты готов? Конечно Готов! Мечты то и дело отвлекали Пусто от дела. Он старался сосредоточиться. Вот и он, наконец!

В середине пыльного листа был красиво начерчен ритуальный кинжал, с золотой рукоятью и тремя инкрустированными рубинами. Он был один в один, как тот, что Пусто увидел в руках Демиха. Может подделка? Но Пусто гнал такие мысли прочь. К тому же рубины светили так ярко, что и масляной лампы было не нужно. Он заприметил и рассмотрел весь кинжал, сквозь темную ночь, через широченную дорогу ремесленной улицы.

В книге было подробно описано про ритуальный кинжал Темного шамана. Его выкрали много столетий назад. Пусто с детства знал всю историю. Что он может делать в руках негодника Демиха?

Пусто терзался в сомнениях. Конечно он мог тут же сообщить все Полевику. Но тогда тот припишет находку на свой счет.

Пусто судил по себе и скорее всего был не прав.

Если ехать к вождю? Но с чего он вообще будет разговаривать с Пусто. Репутация у лечца была не так уж чтоб самая скверная, но ничего особо хорошего про него в Немереи обычно не говорили.

Он впился взглядом в чуть заметные строки, прямо под рисунком кинжала:

«Вот такое оружие и вызвало раздор Немерейцев! Отсюда и повели свой…………….. отшельники».

Несколько предложений было затерто. Пусто перевернул страницу, все последующее было написано на очень древнем диалекте Немерейского языка. Его пожалуй не смог бы разобрать даже высокообразованный Олежка или имеющий доступ к тайным архивам Полевик. «Но кто?» — впилось в голову Пусто. Он думал почти целый час. Еще несколько раз перечитав последние из понятных ему строк, он остановился на слове отшельники.