На битву с демонами отправимся мы

Игорь Нерюриков (2024)

В городе Лакведок объявилось некое "Таинство ночи". Оно быстро привлекло к себе взоры местных жителей. И несмотря на то, что глава таинства утряс все вопросы с городскими властями, за его головой все равно пришли… Ведь на самом деле Лакведоком правят совсем другие сущности…Вторая книга цикла "Летопись последних времен".Художник: Игорь Нерюриков.

Глава 4.

На двух стульях

Огромное войско Злыдня стояло на западном берегу Длинки шесть дней. Они, так и не решились перейти реку и вторгнуться в земли Лесничих, отойдя в защищенные рвами и укреплениями лагеря.

«Возможно готовят какую-то ловушку,» — не спавшей уже несколько дней Лисе не давало покоя промедление врага.

Виктор, ехавший верхом, натянул поводья, остановился и начал всматриваться вдаль. На противоположном берегу Длинки он заметил шевеление. Небольшой отряд шел на северо-восток вдоль широкого русла реки. Среди Лесных, надевших бело-черные доспехи в подражание Полуострову, можно было узнать Трясовиц. «Куда они направляются?» — подумал Виктор.

— Однозначно, в город Сгорье! — уверенно сказала Лиса своему мужу, только что вернувшемуся во временный лагерь на восточном берегу Длинки.

Между племенами Лесных и Лесничих есть те, кто до сих пор не определился. Правитель города Сгорье, по имени Леший был именно из таких. Большая часть его поданных были в родственных связях с Лесничими Пепельного Леса, недолюбливали Полуостров и относились к большинству Лесных с некоторым недоумением. Сам Леший выше всего ставил гибкость своих деловых суждений. Они плавно перетекали из его норова прямо в политику. В молодости его угораздило прожить несколько лет в городе Малл. Там он проникся духом Полуострова. Утром учился делам по наживе, помогая ушлым торговцам из гильдий, а после полудня посещал чтения выдающихся городских поэтов. Леший многое перенял с города Малл и перенес в Сгорье. Например тамошний рынок был в много раз больше, чем в любом городище Лесничих. Не только в плане торговли Леший считал Малл, Кихшо и Антиру совершеннее городов Немерейцев. В культурном плане он ставил Полуостров выше всех остальных вместе взятых. Над чем посмеивались не только общавшиеся с ним Немерейцы, но и не частые гости с Перепутья. В таких разговорах непоколебимую уверенность Лешего было не сломить. Он старался стоять на своем. В вопросах не затрагивающих культурные различия, он был гораздо податливее.

Хотя он и чтил Полуостров выше других, но с другой стороны, никак не мог отказаться от торговли с Лесничими и Немерейцами. Такой подход разорил бы город Сгорье. К тому же большая часть его родственников проживали на восточном берегу реки Длинка. Проведя счастливое и безмятежное детство в северном Благолесье, в зрелые годы Леший не стал забывать свой родной дом, хотя многое в жизни Лесничих теперь ему стало казаться чем-то жутко нелепым.

Город Сгорье считался центром торговли между Немерейцами-Лесничими-Полуостровом. Впрочем только самым доверенным членам торговых гильдий Кихшо и Малла дозволялось торговать с поданными Лешего. Ведь всю свою темную толпу, верхушка Полуострова давно убедила, что с демонопоклонниками нельзя иметь никаких связей. Леший старался подчеркивать перед всеми влиятельными торговцами с Полуострова, что они дескать не просто Лесничие, а Лесничие из Сгорья. Будто в игре его слов были какие-то особые для них смыслы. Влиятельные граждане Полуострова, всех заезжих рассматривали не иначе как жертву для своих махинаций и выгод, а откуда они, вопрос не интересный и сугубо вторичный.

В середине ночи Лиса и Виктор затаились перед стенами Сгорья. Их скрывал кленовый прилесок, проросший возле дороги ведущей к главным воротам. Двое лучников подали знак с южных полей, запустив фиолетовые стрелы в ночи. Издалека они напоминали кометы, только Виктору с Лисой была известна их истинная природа. Значит, трясовицы всего в часе ходьбы от Сгорья.

Когда отряд из двадцати человек приблизился к первому клену, Виктор и Лиса напали на них с разных сторон. Первые два удара фиолетового копья сразили двух крепких Лесных. Трясовицы бросились врассыпную. Лиса сумела первым же выпадом клинка поразить старшую из них прямо в грудь. Не мешкая ни секунды, она тут же устремилась за двумя оставшимися. Путь ей преградили двое ловких мечников, но лишь на мгновенье. Она рассекла обоих одним взмахом клинка. На пути Виктора встали несколько очень умелых воинов. Он ранил одного из них копьем, но тот был под снадобьями трясовиц и лез на рожон как сумасшедший. Виктор истыкал его острием, оставив от бронзового нагрудника только пепел. Он собирался сразить выпадом еще одного Лесного, но за древко ухватился могучий воин в капюшоне. Виктор определил серебряный знак на его толстых черных перчатках. Это был демонолог с Кихшо. Судя по золотой обивке балахона — высокий командующий. Он удерживал древко, пока мечники окружали Виктора со всех сторон. На подмогу подоспели Лесничие лучники. Несколько точных попаданий фиолетовых стрел остановили чрезмерную прыть мечников, не давая им замкнуть круг. Виктор выдернул древко из лап демонолога и убил его ударом копья прямо в живот. Оставшиеся мечники набросились на него разом. Он увернулся и ловким прыжком вырвался из окружения. Поднявшись он нанес несколько точных ударов фиолетовым острием, после которых все оставшиеся мечники рухнули замертво. Судя по знакам, гербам и рисункам выгравированным на их доспехах, половина из них были с Полуострова.

Лиса прижала вторую Трясовицу к стенам города. Та пыталась распылить яды, разбрасывая их своей левой рукой с прикрепленных к поясу мешочков. В правой руке у нее был короткий клинок. Она размахивала им стараясь не подпустить Лису слишком близко. Точный удар в область шеи срубил трясовице голову. Из прилеска с диким воплем вылетела другая. Она пыталась расцарапать Лисе щеки. Ее когти были пропитаны ядом. Лиса чудом увернулась от них и воткнула клинок прямо в бок своей противнице. У Трясовицы спал капюшон. Лиса посмотрела в ее голубые глаза и не лишенное привлекательности лицо. Молоденькая девушка, со светлыми локонами… «Только мразь, тварь, падаль и дрянь затравившая десятки Лесничих деревень c городищами!» — Лиса знала кто перед ней, но на нее все равно нахлынули воспоминания, от которых она старалась отмахиваться, как от неприятных назойливых мух…

Битва закончилась полным разгромом отряда трясовиц. Лесничие лучники собрали тела всех врагов и сожгли в чистом поле. Несколько стражей из города Сгорья наблюдали за происходящим с невысоких стен. Некоторые, только завидев битву хотели вмешаться, но их командир опознал Лису и приказал не рыпаться. Когда битва закончилась, он тут же отослал гонца к правителю города — Лешему.

Виктор с Лисой остановились в гостях у своих верных сторонников. В Сгорье таких было предостаточно. Их дом стоял на оживленной улице в центре города. Которая ничем пожалуй и не отличалась от обыденных и не самых богатых улочек Малла. От стиля Лесничих и тем более Немерейцев в Сгорье осталось очень немногое. Все заполняли собой тесные каменные домики, проходы между которыми сужались с каждым годом все больше. Узкие дорожки были покрыты неуклюже уложенной брусчаткой, из-за которой проезжающие телеги, порою теряли свои деревянные колеса.

Лиса сидела в темной комнате, опираясь плечом на изголовье кровати. За окном шел холодный осенний дождь. Время только-только перешло за полдень. На стене комнаты были начерчены разноцветные картины с поучениями. Ее взгляд остановился на одной из них. Три малолетних разбойника обворовывали крестьянский амбар, но их поймали бдительные стражники. В памяти Лисы всплыли картины из ее далекого детства.

… «Лиса, ты пойдешь с нами на дело?» — спросил один из сводных братьев. «Да ей всего двенадцать! Она расплачется и сдаст нас всех!» — возразил его друг. «Мы уже брали ее на дело несколько раз!» — заявил другой сводный брат. «Да! Она залезала через окна и щели, где ты бы в жизнь не пролез! Мы с ее помощью обчистили половину юго-западной Квинки!» — с гордостью хвастался своему лучшему другу самый старший из сводных братьев. «Слушай меня! Держи острый кинжал и если что бей прямо в бок!» — средний из сводных братьев вложил в ее ладонь рукоять…

— Дорогая, к нам гости! — взбудоражено произнес зашедший в комнату Виктор.

— Кто там? — вскочила с кровати Лиса.

— Посланники Лешего.

— Что им нужно?

— Говорят, что правитель Сгорья, нас зовет к себе в гости.

— Скажи, у нас нет на него времени.

— Они очень сильно настаивают.

Леший почти во всем старался подражать Полуострову. Он выстроил себе виллу, неподалеку от озера Сгорье, в стиле самых богатых домов Малла. Две статуи охотничьих псов, стоящих перед большими воротами из черного дерева, стены разноцветного мрамора, просторные гостиные и залы, широкие спальни, узенькие каморки для слуг — все было в его загородном доме. Только дикий, поросший густыми деревьями сад с мелким прудом, напоминал о том, что они все таки во владениях Лесничих. На Полуострове внутренние дворы вилл обычно делали каменными, с низкой травой, мраморными бассейнами и аккуратно выстриженными кустарниками.

Леший встретил гостей в просторнейшей комнате с камином. Около дальней стены, по левую руку от входа стоял дубовый стол и высокое позолоченное кресло обитое шелком. В центре комнаты красовалась большая мраморная статуя какого-то знаменитого поэта из города Малл. Перед широким столом Лешего стояла двухместная скамья. Хозяин роскошной виллы хотел было усадить своих гостей на нее, но что-то взбрело ему в голову и он вытащил из угла два деревянных стула. Он рассадил Лису и Виктора на них, заранее отряхнув спинки от пыли и поставив прямо перед своим высоким позолоченным креслом. Со стороны могло показаться, что он собирался отчитывать гостей, словно малых детей.

Было немного прохладно. Камин уж тлел, к тому же был встроен в противоположную от стола стену. Там была теплая часть комнаты, но она предназначалась исключительно для отдыха Лешего, а не для злободневных переговоров.

Затянулась та же самая песня, что гости слышали от правителя Сгорья множество раз, Виктор с Лисой подперли свои щеки правой рукой и ждали пока тот закончит тираду. Леший говорил о том, как он хочет оставаться нейтральным и не влезать в споры Лесных и Лесничих.

Его говору была присуща картавость, которая придавала его разговорам некоторую кротость и наивность. Хотя последние два качества не нуждались в дополнение его речевого недостатка, все что он говорил было именно что кротким и наивным. Этим он старался угодить обоим противоборствующим сторонам. Ища выгоды в делах и с Лесничими, и с их врагами Лесными, не забывая при этом дружить с Немерейцами, но в тоже самое время стелиться перед Полуостровом, в особенности влиятельными гильдиями и их главами Геррлаем и Нори. Таков уж был Леший.

— Зачем вы так сидите предо мной? — потянуло Лешего на поэзию. Он был крайним ее любителем.

— Опять стихами заговорил, — улыбнулся Виктор.

— Не в первый раз, так просто застаю двоих я вас, в моем родимом городе стремитесь, избавиться от вашего врага? Через меня?

— Мы убили их за городом, — возразила Лиса. — Ведь договор о твоем невмешательстве был примерно такой?

— Вы смеетесь надо мной? Убили демонолога прямо около стен Сгорья. Думаете Полуостров будет интересоваться, далеко ли там было до ворот?

— Мы спасли твой город от Трясовиц, — сказала Лиса. — Что они здесь вообще делали? Тебе об этом что-нибудь известно?

— Трясовиц? — удивился Леший. — Не знаю, зачем их ко мне послали. Обговорю это недоразумение со Злыднем.

— Ты смеешься? — поинтересовался Виктор.

— Поймите же, — взывал к своим гостям правитель города Сгорья, — я хочу быть в хороших отношениях и с теми и с другими.

— Значит и на хер сесть и рыбку съесть? — спросила Лиса.

— Ну, что ты такое говоришь? — смутился Леший.

— Злыдень собрал огромную армию, — сообщил ему Виктор. — Думаешь он оставит Сгорье в стороне?

— Об этом можете не волноваться, — с усмешкой заявил Леший. — У меня договор с гильдиями Полуострова, Злыдень не посмеет…

— Именно поэтому ты прячешься на противоположной стороне реки? — поинтересовалась Лиса. — Построил себе виллу по-дальше от города и поставил жителей Сгорья под удар, а сам слинял.

— Не смей! — возразил с некоторой нелепостью и дрожью в голосе Леший. Он очень побаивался Лису.

— Или что? — спросила она. — Может тебя подговорили гильдии Полуострова? Решил нас схватить и передать врагу? Иначе зачем ты послал за нами несколько десятков стражей? Не волнуйся, мы расправимся с ними в два счета.

— Подруга милая, для общей пользы к тебе пришли мы! — снова стихами заговорил Леший. — Уж для кого небезопасно в Сгорье, так не для жителей, а для вас обоих. Должны мне сказать спасибо, что я послал за вами охрану. Или вы не знаете что в моем городе достаточно сторонников Лесных?

— Ты сам виноват, что такое допустил, — вмешался Виктор.

— Я? У нас в отличии от вас свобода выбора!.. А не… Не… Не какая-нибудь тирания! — взволновано заверещал Леший.

— Опять старая песня, — сказали гости дуэтом.

Чуть успокоившись правитель Сгорья выдохнул и пробормотал:

— Все равно, я хочу оставаться нейтральным. Гарантии от Полуострова у меня есть и очень выгодные торговые сделки, кстати тоже. И я таким положением доволен.

— Только когда Полуостров соблюдал какие-нибудь договора? — поинтересовался Виктор. — Особенно такие, что им не выгодны. Поверь мне, тебя они давным-давно приговорили, как и все Сгорье. Так что, твою беззаботную счастливую жизнь они в миг переменят и закончат веревкой на твоей несчастной тонкой шее.

Леший встал со своего высокого кресла, шаркающей походкой доковылял до центра комнаты и посмотрев на статую знаменитого поэта из города Малл, опять вдохновился и заговорил стихами:

— Ни разу не напрасно молвят издавна, что рано судить о жизни смертного — несчастна или счастлива она — пока он жив.

За дверью послышался какой-то непонятный шум. Через мгновение в комнату ворвался молодой человек в полном боевом одеянии. На нем был бронзовый нагрудник, поножи, высокие меховые сапоги, а в руках его блестел серебристый шлем. Его не много перекашивало, огромнейший меч закрепленный на поясе, то и дело тянул его вниз. Молодой человек отдышался и громким голосом сказал:

— Дядя! Почему ты мне не сообщил, что приехали Лиса и Виктор? Я и все мои друзья готовы им помочь! Когда в бой?

— В какой бой? — схватился за голову Леший.

— Помощь нам точно не помешает, — проговорила Лиса.

— Чья? — изумился Леший. — Мой племянник со своими дружками всего лишь городские бездельники, самозваные ораторы и праздные гуляки. Он и меч то в руках не держал. А тут вдруг напялил бронзовые доспехи командира! Не по чину тебе!

Племянник перестал обращать внимание на Лешего и обратился к Лисе:

— Я и сотня моих друзей готовы присоединиться к вашему войску.

— Хорошо, отправляйтесь к южному городищу, что неподалеку от притока Длинки. Там вас встретят воеводы из Пепельного леса.

Племянник подошел к Лешему и гордо произнес:

— Мы готовы сражаться бок о бок с Виктором и Лисой. Наш подвиг все Сгорье запомнит на века!

— Вы кучка болванов и неумех, — схватился за голову Леший. Он нервно затрясся, но кое-как успокоил себя и тихим голосом добавил: — Когда поток струится праздной славы в устах людей, какая польза в нем?

Племянник не услышал его причитаний, покинув комнату с гордо поднятой головой, на смену ему тут же влетел ближайший советник Лешего. Он хотел сообщить какую-то важную новость, но был прерван:

— Ты вовремя! Сейчас же составь указ о лишении гражданских прав моего племянника и всех в Сгорье, кто решится вступить в битву Лесных и Лесничих на любой стороне!

— Но как…

— Сейчас же!

Советник немного замешкался, он совсем позабыл, что хотел сообщить правителю Сгорья, но это уже было не нужно.

В дверях показался крепкий мужчина среднего роста. Он был одет в меховую накидку из красной медвежьей шкуры. Медвежья морда и пасть закреплялись над его головой. Пасть гигантского хищника была столь же широкой, что и плечи воина. Чуть раскосые глаза Немерейца, излучали какой-то необыкновенный, но едва уловимый свет. Густая черная борода и несколько шрамов придавали крепкому воину еще больше солидности. Под накидкой из медвежьей шкуры, виднелся прочный пластинчатый нагрудник. Он время от времени отсвечивал темно-багровыми переливами сменявшимися серебряным блеском. На поясе у него были ножны, из которых виднелась почерневшая от времени рукоять. Вокруг нее то и дело кружились небольшие, но очень стремительные фиолетовые молнии, создававшие ауру какого-то неведомого, но очень мощного волшебства.

— Берендей! — воскликнул Виктор. — Он встал со своего места и крепко обнял своего друга.

Берендей родился в самом центре Немереи, хотя некоторые почему-то называют то место, где стоит его родное городище, востоком. Там очень суровые зимы, но при этом жаркое лето. Как победитель Великой охоты, Берендей один из немногих живых Немерейцев, имел право носить шкуру убитого красного медведя.

— Берендей, — обратился к нему Леший. — Скажи своим друзьям, чтобы не смели проворачивать свои делишки около стен моего города. У меня с Немерейцами договор!

— Не думай об этом, — попытался успокоить его Берендей. — Тебя к этому делу никак не привяжут.

Лиса встала со скамьи и пошла к выходу. За ней последовал и Виктор.

— Уже уходите? — спросил Леший.

— Надоело твое нытье, — бросила на прощание Лиса.

Леший, оставшись в комнате с Берендеем и со своим советником, огляделся по сторонам и убедившись, что гости ушли, стал рыться в деревянном комоде, пока не нашел целую стопку исписанных чернилами бумаг.

— Я провозился с отчетами всю прошлую неделю, — сообщил Леший своим гостям.

— Весь в предвкушении, — без особого интереса сказал Берендей.

— Немерейцы получат неплохую прибыль с города Малл. Прямо под сенью врага! Каков из меня гений.

— Не забывай про мою долю, — чуть более заинтересовано произнес Берендей.

— Конечно, конечно. Эх если бы только не было войны. Мы бы столько монет заработали! Столько монет заработали!

— Порченных золотых монет из Гольштайна? — сурово произнес Берендей. — Надеюсь настанет время, когда за них начнут давать в глаз.

— Почему ты сегодня угрюм? — спросил советник Лешего у Немерейца. Он хотел отвлечь разговор от темы с порченным золотом из Гольштайна.

— Ваш друг из Кихшо, подбил идиота Злыдня дать бой Лесничим, — недовольно проговорил Берендей. — Скотина совсем не вдупляет, чем обернется война для всех его сдуревших Лесных поданных.

— Я бы не стал называть Геррлая нашим другом, — попытался оправдаться Леший. — Скорее человек с общими торговыми интересами.

Берендей глубоко вздохнул и сказал Лешему:

— Правы те, кто тебе говорит, что с Полуостровом нужно держать ухо в остро. Ты совсем уж расслабился. Они к тебе трясовиц заслали, а ты волнуешься про убийство какого-то демонолога. И еще смеешь обвинять Виктора и Лису. Для Полуострова ты такой же враг, как и все Немерейцы.

— Да брось ты! — сердито возразил Леший. — У меня там родственники живут прямо в Кихшо и не тужат. Никто их там особо не щемит.

— И кто же у тебя там живет? — с усмешкой поинтересовался Берендей. — Какой-нибудь троюродный дядюшка с четвероюродной линии? Они уж небось и забыли, откуда и кто их родители были.

Леший снова произнес стихами:

— Сестра родная, общей крови отпрыск. Я сам отправил ее туда. Нашел жениха побогаче.

— А вот это ты зря, — сурово произнес Берендей. — Ты не слышал, что в последнее время там с Лесничими творят?

— Да брось мне пургу всякую дуть! — недовольно возразил Леший.

Советник заметив, что обстановка накаляется, решил вмешаться и сменить тему. Его легкость и быстрота языка в разговоре позволила ему довольно ловко вывести собеседников в более мирное русло.

Так или иначе, — сказал бодрым голосом Леший. — Мне со своей свитой скоро ехать в Аршвисс. — Он опять воздел руки к небу и добавил стихами: — В земле чужой, со странником угрюмым, что говорить о чем молчать велишь?

Берендей немного задумался, но его тут же отвлек от размышлений советник:

— Так что передать тамошним друзьям?

— Вели им пока не высовываться, — сказал Немереец. — Как станет спокойнее, к ним на подмогу явится от нас человек.

Когда Берендей ушел, Леший оставшийся с советником наедине выждал очень долгую паузу, а затем деловым тоном объявил:

— Может заключим все же сделку с Иззей Хитрым? И да ну, этих Немерейцев. Достали они меня. Порченное золото им видите ли не нравится!

— Я бы все же посоветовал держаться Берендея или хотя бы немного обождать, — чуть не уверенно произнес советник.

— У меня все же сложилось полнейшее неверие в успех Лесничих против Злыдня. По крайней мере в ближайшей битве. Подмога от Немерейцев скорее всего не подоспеет. Полуостров крепко держит их в Благолесье.

Советник посмотрел на Лешего с недоумением и неуверенно спросил:

— Вы что намекаете на… намекаете на..?

— Я бы не стал называть это предательством, — сказал Леший. — Просто здравый смысл. Немерейцы слабее чем Полуостров, нужно признать очевидное и жить как-то со всем этим дальше.

— Не согласен… — неуверенно произнес советник.

— О боги! О судьба! О кормчий демон! — снова заговорил стихами Леший. — Ладно, отпускаю тебя до утра. Нужно побыть одному мне в раздумьях.

Лесничие возвели лагерь на окраине местечка, которое примыкало к притоку реки Длинки с юго-востока. Их палатки раскинулись на длинной вытянутой опушке Пепельного леса. Окружающие чащи, густых, на половину пожелтевших, но еще не сбросивших всю листву деревьев, помогли им скрываться от вражеских соглядатаев, которые рыскали по тайным тропам в надежде проследить за приготовлениями Лесничих к обороне. Нескольких таких наглецов, подошедших очень близко, сразили фиолетовые луки. Пущенные с них стрелы могли пролететь несколько верст и пробить самый прочный нагрудник. Были даже особые фиолетовые луки, которые с нескольких стрел могли уничтожить и каменную башню с прочной стеной. Но в собравшемся войске, подобный лук был только у Берендея. Ему подарил его Виктор, как и волшебные доспехи с мечом. Ходили слухи, что Берендей еще сильнее их усовершенствовал, воспользовавшись запретным колдовством и заклинаниями отшельников. Правда это или наговоры, никто, кроме самого Берендея не знал.

Редкие порывы сильного ветра поднимали опавшие листья с земли и закручивали их в воздухе. К счастью в эти холодные дни яркое солнце прогревало весь лагерь с утра до самого вечера, не давая замерзнуть Лесничим. Костры разрешалось жечь только на закате, небольшие, не дающие густого дыма.

— Нам нужно выступить первыми, — объявил Берендей. Вокруг него собрались воеводы почти всех городищ Пепельного леса и Виктор с Лисой.

— У нас всего двенадцать тысяч!

— Против пятидесяти!

— А ты предлагаешь самим атаковать! — недовольство доносилось из всех углов палатки военачальника.

— Мы перейдем приток Длинки и сперва ударим по войску Лихи. Она расположила около десяти тысяч на восточном берегу Длинки. Думала, что сумеет их скрыть, от наших глаз, под покровом Пепельного леса.

— Дельно! — добавил Виктор.

— Да, но только… — хотел возразить один из воевод.

— Мы с легкостью разобьем войска Лихи, — перебила его Лиса. — И если Злыдень полный кретин, то направится им на подмогу, приказав своей армии перейти на плотах и лодках прямо через полноводную реку.

— Его остановят стратеги присланные с Полуострова! — воскликнул еще один воевода.

— Не стоит недооценивать гордыню Злыдня, — сказал Берендей. — Все Лесные подчиняются именно ему, а не стратегам с Полуострова. Если мы сможем убедить его в нашей слабости, то он не будет слушать никого и ринется в бой.

— И как мы собираемся убедить его в нашей слабости? — спросил старый Лесничий, командующий двумя сотнями мечников из города Сгорья, присоединившимся к войску по зову племянника Лешего.

Берендей призадумался, но как только услышал вновь начавшиеся сомнения и споры в стане воевод, тут же прервал их жестом, а затем сказал:

— Когда разобьем Лиху, прижмем часть ее войска прямо к реке. Дадим нескольким отрядам уйти на плотах, а с ними отправим наших подговорщиков, чтобы они убедили Злыдня, что была равная битва, войска Берендея почти были разбиты, но полководцы Лихи всех предали. Они тут же пойдут через реку, чтобы добить нас и попадут в ловушку.

— Но что если наших подговорщиков станут допрашивать и пытать? — спросил один из воевод.

Берендей подошел к Виктору и посмотрев на него сказал:

— У моего друга, есть средства, чтобы пройти любую проверку.

— Выдвигаемся завтра? — с нетерпением спросила Лиса.

— Нет, сперва отправим подговорщиков в войско Лихи, — ответил Берендей. — Обождем пару недель, пока им там будет доверие. И только затем нападем. К тому времени и река Длинка разольется еще больше.

Лиса покинула совещание с некоторыми надеждами на успех, но в плане Берендея все еще сомневалась. Она прошла по вытянувшемуся на длинной, но узкой лесной опушке лагерю и вернулась в свою палатку. На меховом спальнике лежали ее пластинчатые доспехи, переливавшиеся багровым светом, а рядом несколько трофеев, которые она сняла с убитых трясовиц. У каждой из поверженных колдуний был кулон со знаком двух солнц, проткнутых одной стрелой. Две золотые у старших и серебряный у младшей. Лицо молодой трясовицы до сих пор стояло перед глазами Лисы, словно какое-то нелепое воспоминание из ее прошлой жизни…

…Ночной ветер дует с запада и разносит болотный смрад по всему городу. Темные фигуры важно расхаживают по Жабьему логову Квинки. Так здесь называют квартал самых опасных дворян города. Они уже много лет враждуют с семейством, к которому принадлежит мать Лисы. У взрослых своя вражда, у детей свои смертельные драки. Лиса медленно идет и прислушивается. Рядом с ней сводные братья. Враждебный квартал не сулит ничего хорошего, но только тем, кого здесь заметят. Все ближе слышатся голоса. Старший подает знак разделиться. Враги где-то поблизости. Слышен шум тяжелых сапог, отбивающих неровный такт по брусчатке. Они где-то здесь, уже рядом. Лиса выглядывает из-за угла и ей удается прошмыгнуть в переулок. Вот она дверь, а за ней золотая цепочка с кулоном, что силком стащили с ее сводного брата в неравной драке неделю назад. Кулон нужно вернуть, чего бы не стоило. На нем семейный знак ее рода по матери — перебирающая лапы двухвостка. Почти у всех дворян Квинки странные гербы, у тех что богаче лягушки и жабы, у тех, что беднее, но не менее дерзких — насекомые. Остается всего один шаг. Дверь скрипит устрашающе. Изнутри ее открывают. На пороге молодая девица, со светлыми заплетенными косами. Лиса ее узнает — это очень боевитая сестренка, молодежного главаря враждебного семейства. Она с подозрением смотрит на рыжую незнакомку. Девица старше Лисы, быть может года на три или четыре. На вопрос: «Что ты здесь рыщешь, мелкая дрянь?» Лиса бросается в бег. За высокой стеной, крепко сложенной из оранжевых камней, лежит родной квартал. Там в обиду ее не дадут. Но стену ей никак не перелезть. Боевитая девица шестнадцати лет летит на нее с кулаками. Бьет прямо в нос, разбивает ей губы, рассекает и веко. Лиса почти теряет сознание. Девица пинает ее сильно ногами. Рукой она нащупала кинжал и со всей злости с отчаяньем, что у нее были бьет своей противнице прямо в бок. Та падает еле дыша. Ее глаза наполняются болью и страхом. Лиса плачет сама, но не в силах ее страданиям помочь. Она хочет позвать взрослых, но понимает что они же ее и убьют. Лиса бросает кинжал и обходными путями бежит с вражеских улиц…

— Оранжевые стены Задлинки! — воскликнула Лиса.

Она выбежала из своей палатки и бегом направилась обратно к совещавшимся полководцам. Отыскав Виктора и Берендея, она вывела их на улицу на разговор.

— Оранжевые стены Задлинки! — воскликнула Лиса.

— О чем-ты нам хочешь сказать? — спросил Берендей.

— Оранжевые стены Задлинки! Мы можем до них дойти! Там есть пороги!

— Ты о чем? — недоумевал Берендей.

Виктор кажется понял замысел Злыдня и сказал:

— Они встали на реке, а сами тайком переправляют своих солдат Лихе.

— Через полноводную реку? — удивился Берендей.

— Чуть южнее Задлинки есть несколько почти скрытых от глаза порогов. Они очень узкие для того, чтобы вести там конницу, но за пару недель можно незаметно переправить достаточно мечников, лучников и копьеносцев без всяких лодок, плотов и мостов.

— Тогда нам нужно ударить раньше, — сказал Берендей.

— Ты не понимаешь! — радостно воскликнула Лиса. Ей в голову пришла более дерзкая идея.

— Что я не понимаю? — с недоверием спросил Берендей.

— Нам нужно дождаться, когда Злыдень переправит Лихе половину войска, тогда мы и нападем. В таком случае у него не останется выбора и придется вести всех остальных на подмогу. И где они всех поведут?

— Через пороги! — восторженно сказал Виктор.

— Надо обдумать, как устроить засаду в том месте, — задумался Берендей. — Обойдем пожалуй через тайные тропы Пепельного леса. Вы вдвоем возглавите тысячу воинов. Я с основными силами, нанесу неожиданный удар и попытаюсь прижать их к вашим порогам с востока. А когда подойдет подмога, вы со своим отрядом ударите с юга. Только не усердствуйте в погон…

Лиса тут же перебила его:

— Когда они побегут, мы сможем преследовать их до оранжевых стен Задлинки. Возьмем город в тот же день.

— Слишком опасно, — не согласился с ней Берендей.

— Мы сумеем, — настаивала Лиса.

— Нет, — стоял на своем Берендей. — Никаких переходов за реку.

— Ты не понимаешь! — воскликнула Лиса с негодованием. Ее глаза загорелись багровым пламенем.

— Командующий здесь только один, — сказал спокойным голосом Берендей. Он повернулся к Виктору и добавил: — Тебе лучше успокоить, свою жену, она за своей яростью совсем не следит.

Когда Берендей развернулся и ушел, Виктор нежно обнял Лису и сказал ей на ухо:

— Тебе нужно быть осторожней. Этот огонь сжигает тебя изнутри.

— Мы должны завершить дело, чего бы это не стоило!

Долгий красный закат придавал сказочную красоту осеннему лесу, покрытому желтой, оранжевой и все еще зеленой листвой. Виктор, сидевший на бревне перед небольшим костром, вспомнил, как слышал в далеком детстве историю про Пепельный лес. Многие племена из Немереи в те годы шли на запад. Одно из таких племен, которых позже назвали Лесничими, дошло до далекого леса, чьи деревья в те времена простирались почти до непроходимых гор. Они строили деревни и городища посреди больших лесных опушек.

Тогда Лесничие впервые столкнулись с Тюрнглами. Племя, которое, как говорят, пришло из краев, лежащих где-то далеко на западе, за бесчисленными грядами долгих и труднопроходимых гор.

В каждом Тюрнгле с раннего детства воспитывали превосходство над прочими. Они не ладили между собой, но еще более ненавидели племена, которые стояли у них на пути. Такое поведение не передавалось им с кровью или молоком матери, но навязывалось Тюрнглскими мудрецами, которые на самом деле были алчными и никчемными глупцами, научившимися с помощью всяких злых козней управлять доверчивой и глупой толпой.

Тюрнглы вторглись во владения Лесничих, но получили отпор. Тогда они решили поджечь западный лес. В ту пору стояло жаркое лето. Им удалось сжечь половину деревьев, а остальную часть леса покрыл пепел. Многие столетия прошли с тех времен. Но название Пепельного леса, до сих пор напоминает Лесничим о ненависти, которую питали Тюрнглы к их непокорному племени.

Тюрнглы за последние четыре столетия успели раствориться на Полуострове, среди племен всего света. Кого завезли туда силой, а кого-то привела нужда или жажда наживы. Но несмотря на гигантский котел, вместо того чтобы разбавить воззрения Тюрнглов учениями своих собственных племен, все произошло наоборот, жители Полуострова приняли философию Тюрнглов, которую легко описать всего несколькими словами — превосходство над всеми прочими.

Лиса сидела неподалеку от Виктора и наблюдала закат вместе с ним. Ее мысли раз за разом возвращались к детству, проведенному в Квинке…

… В доме с гербом двухвостки только что прошли званные ужины. Все взрослые уехали за город, охотиться на редких болотных кабанов. Осталась одна только молодежь. Лиса сидит в своей комнате в одиночестве и плачет. На ее лице ссадины и синяки. К ней врываются сводные братья. Они крайне злы, но вместе с тем и напуганы. «Почему ты не пошла за кулоном?» — кричит на нее старший сводный брат. Его лицо покрыто багровым румянцем, но не от стыда, а от ярости. «Еще и сестру молодежного главаря завалила!» — вторит другой, хватаясь за голову. Лиса не сдерживает истерику. Слезы льются рекой. Она оправдывается как может: «Ты сам говорил бить прямо в бок!» Старший ходит из стороны в сторону не в силах обуздать свою ненависть. «Ладно хрен с убитой девицей,» — говорит средний из братьев. «Только с кулоном, что теперь делать? Мы должны были завершить дело, чего бы это не стоило! Мелкая дура все нам испортила!» — кричит старший. Лиса плачет без остановки. «А братец ведь прав! Теперь они выставят такую охрану, что нам в жизнь не пробраться к ним в дом. Кулон теперь навсегда потерян!» В комнате чувствуется напряжение. Входит младший из сводных братьев. Он стоял за дверью и слышал весь разговор. «А может обменяем кулон на Лису? Сдадим ее жабьим дворянам, а они что хотят с ней, то пусть и делают. Может быть убьют, а может и в рабство отправят,» — говорит младший. «А ведь это неплохая идея. Лиса все равно не из наших. Пусть мать у нас и одна, но ее отец — этот недоносок Арта,» — говорит средний. Мокрые глаза Лисы еще сильнее наливаются кровью, она истошно кричит на всю комнату: « Не смей говорить так про моего отца!» Она разбегается и пытается ногтями вцепиться в лицо своего среднего брата. Тот бьет кулаком прямо ей в нос и разбивает. Лиса падает в угол. Братья уходят. Старший запирает снаружи дверь на засов и говорит: «Будешь сидеть в своей комнате, наш позорный семейный изгой! Будешь сидеть одна, пока не научишься вести себя со старшими. Но самый главный тебе урок! Завершать все дела, нужно до конца, чего бы тебе это не стоило!»…

Из палатки доносился храп Виктора. Темная осенняя ночь не была слишком щедрой на звезды. Тучи заволокли все небо. В унисон с холодными каплями начинавшегося дождя, по щекам Лисы потекли теплые слезы.