Игра Теней. Архивы Логри. Том II

Игорь Самойлов, 2021

В новом романе серии «Проект 2050» события развиваются невероятным образом, ставя главного героя перед трудным выбором: стать чем-то новым или остаться самим собой. Тайные механизмы управления человечеством раскрываются, и незримые до настоящего времени вершители судеб проявляют свою суть.

5

Чем хороша любая университетская кафедра, так это особой атмосферой. Наша кафедра философии этим тоже не обделена. Заходишь и чувствуешь — явно тут люди своеобразные. Простенько, не сказать — бедненько, но — уютно. Может, потому, что места мало.

Со стен смотрят надписи с цитатами великих, сделанные студентами прошлых лет на юбилей кафедры, да так и оставленные на месте с тех далеких пор. Тоже ведь история уже. Не отнимешь. У нас даже есть настоящая пишущая машинка. Сколько ей лет, никто не знает, но она так и стоит на столе как напоминание: все преходяще, а вещи — вдвойне. Вполне себе по-философски.

Господа из далекой Персии прибыли ровно к восьми утра. Тайна раздобыла где-то электрическую плитку и сейчас занималась приготовлением кофе. Вот умеет она все устроить. Не великие хлопоты, а людям приятно.

Гостям было где-то под шестьдесят. Оба смуглые, седовласые, один с небольшой залысиной. Одеты они были в обычные костюмы. С виду, в общем, люди как люди. Никакой экзотики.

Поздоровались они по-русски, но потом извинились и перешли на персидский. Того, что с залысиной, звали Али, другого — Хусейн. Хм, интересно, откуда они узнали, что у меня есть переводчик? А! Ильяс Раилевич, ну тогда все ясно. Хотя нет, не все. Какую роль во всем этом играют Институт и лично Ильяс Раилевич, хотелось бы прояснить. Очень хотелось.

Тайна налила всем свежесваренного кофе и уселась рядом со мной напротив гостей. Те поблагодарили, спросили что-то у Тайны, она ответила. Так беседа и завязалась. О чем они говорили, я, ясное дело, понятия не имел, но, думаю, о чем-то малозначащем. Может, о погоде. Восточные люди сразу к делу не приступают обычно.

Выждав пару минут, я выразительно посмотрел на Тайну и откашлялся. Пора было вступать в разговор. Настроение, впрочем, у меня было с утра затейливое, так что хотелось сказать что-то вроде: как дела на Плюке^[1], но я сдержался. Вряд ли господа потратили столько усилий, времени и средств, чтобы услышать такое.

На самом деле я просто нервничал. У меня не имелось никаких предположений о том, кто они и что им от меня нужно. В том тяжелом положении, в котором я оказался после гибели Эдельвейс, у меня практически не было и минуты, когда бы я смог расслабиться и чувствовать себя в безопасности. Я всегда держался настороже и ждал чего-то нехорошего каждую секунду. Впрочем, мой Токен молчал, и это несколько успокаивало.

— Приветствую вас, — вежливо сказал я. — Как прошло ваше путешествие к нам?

— Хвала Всевышнему, все хорошо, — ответил один из них — тот, что с залысиной, Али. Это я и сам понял, хотя Тайна перевела.

— Извините нас за то, что мы немножко отвлеклись, разговаривая с госпожой Халиловой, — подал голос другой гость. — Мы вспоминали наши дискуссии в Париже и Москве.

— А, так вы знакомы! — удивился я. — А ты мне не сказала, — здесь я укоризненно посмотрел на Тайну.

— Я боялась, что вы откажетесь взять меня с собой, — смущенно ответила она.

— Хм, женская логика. Обсудим это позже. А что именно являлось предметом ваших дискуссий, можно узнать? — спросил я, обращаясь к гостям.

— Некоторые особенности шиитской доктрины о Махди, последнем имаме всех мусульман, — ответил Хусейн.

— Я полагаю, что образ Махди связан с зороастризмом и является в существенной степени результатом влияния этой религии, существовавшей, как известно, на территории Персии, — вступила в разговор Тайна и перевела свою фразу гостям.

— Госпожа Халилова считает, что имам Махди не имеет отношения к изначальному исламу и что вся эсхатология шиизма берет начало в зороастризме. Мы с ней не согласны. Вот, собственно, о чем наши споры, — вежливо и даже с улыбкой сказал Али.

— В целом вся идея появления Махди в конце времен сильно напоминает пророчество о сыне Зороастра, который тоже придет в конце времен, чтобы добиться окончательной победы добра над злом, Ахуры-Мазды над Ариманом, — сказала мне Тайна. — Вот о чем шла речь, если уж говорить прямо. В рамках моей работы по сравнительному религиоведению я и познакомилась с ними. Точнее, меня познакомил Ильяс Раилевич.

— А-а-а, — несколько ошеломленно протянул я, — а можно притормозить чуток? — Это я ей, естественно, адресовал. — А то получится, что я не в теме, а тогда о чем разговор?

— А что такого, босс? — с милой улыбкой сказала Тайна.

— Ну я же не знаю фарси, — парировал я.

Гости несколько озадаченно переглянулись, но промолчали.

— Извините, — вежливо улыбнулся я, — просто хотел прояснить кое-что. И если уж речь о таких темах, то я не большой знаток ислама. Но, пользуясь случаем, спрошу вот о чем. Насколько мне известно, идея имамата базируется на признании двенадцати имамов, потомков Али, зятя пророка Мухаммеда, в качестве единственно легитимных правителей исламской уммы, да и всего человечества, собственно. Согласно исламу.

Но партия Али потерпела поражение в ходе борьбы за власть в халифате после смерти пророка, поэтому воззрения шиитов были отвергнуты большинством, которое представляли сунниты, в том числе и в вопросе наследования и передачи власти в мусульманской общине. И это, насколько я понимаю, и есть причина раскола и расхождения взглядов на Махди?

— Сунниты тоже верят в приход Махди, — покачал головой Хусейн. — Но мы еще верим, что имамы могут происходить только из дома пророка, ахль аль-бейт, от потомков Али и Фатимы, дочери пророка. Мы считаем, что за временем, когда был пророк на земле, наступило время валайата — возлюбленных Бога. Дружба с Богом дает этим избранным особое вдохновение и особые откровения, делая из них духовных вождей человечества. Но это часть нашего учения.

— Имам, насколько понимаю, бессмертен? — спросил я у Хусейна. — Это всегда мне казалось самой интересной идеей касательно него. В каком качестве это бессмертие?

— В определенном смысле. Ведь история его жизни очень и очень загадочна. Махди произошел из потомков Мухаммада. А его матерью была византийская принцесса Наргис Хатун, принявшая ислам и рожденная от сына императора Восточной Римской империи. Мы верим, что мать Наргис происходила из потомков Симона Петра, апостола Иисуса. Родословная имама Махди уже сама по себе говорит о его необычности. В день смерти своего отца, имама Хасана, Махди исчез. Это его первое сокрытие, которое длилось семьдесят лет.

— А было и второе?

— Второе сокрытие, гайбат, продолжается и сейчас и закончится с приходом Махди в конце времен. В этом великом сокрытии он пребывает в невидимом, особом мире алам аль-митал. Увидеть его… дано только тем, кто чист сердцем и развил особые органы чувств для того, чтобы видеть и чувствовать имама в своем личном духовном опыте.

— Ясно, — кивнул я (Тайна переводила отлично). — Но все-таки интересно: он жив как личность или он — чистая энергия, идея?

— Мы верим, что он жив и пребывает невидимым среди людей. И хотя он невидим для обычных органов чувств, он присутствует в сердцах верующих и ведет по пути всех, кто обращается к нему за поддержкой. Как я уже сказал, те, кто имеет особые духовные способности, могут установить с ним духовную связь.

— Не слишком уж и отличается от изначальной идеи о Логосе, а? — поделился я скоренько с Тайной. Она что-то сказала иранцам, но, подозреваю, не совсем то, что я имел в виду.

— У Махди много эпитетов, отражающих его непостижимую суть, — произнес Али. — Имам аль-Ка’им (Восстающий), Худжжат (аргумент Аллаха), Махди аль-Мунтазар (Ожидаемый), Сахиб аз-Заман (Господин времени). Имам Времени.

— А вот это особенно любопытно, — вставил я реплику. — Господин времени…

— Есть и другие, — продолжил Али, — хотя верующих удерживают от произношения его настоящего имени. Что касается его эпитета Сахиб аз-Заман, то существует следующий хадис: «Человек, не познавший имама своего времени, умер смертью джахилийя — невежества». Это означает, что имам Махди — имам нашего, — это слово Али выделил, — времени и его полновластный господин. И те, кто желает праведной жизни, должны установить с ним связь, ведь другого времени, чтобы пройти путем праведных, у них не будет.

— Чтобы понять феномен Махди, его важность для мусульман и вообще для всего человечества, — вставил Хусейн, — нужно помнить, что он есть «полюс полюсов», кутб аль-актаб, он высший глава всех иерархий Земли. Он — ось мира, о которой пророк сказал, что люди получают от нее много пользы, даже если и не могут ее видеть.

Вот тут-то я начал потихоньку прозревать, зачем весь этот разговор. Его инициировала Тайна, но у нее были свои резоны, а вот для меня ключевое слово прозвучало — ось мира, axis mundi — и наполнило меня тревожными предчувствиями.

Я знал это определение в другом контексте, и то, что оно возникло здесь, в этой ситуации с нашими гостями, повернуло мое восприятие этого феномена в другое измерение. Как истинные люди Востока иранцы не говорили прямо о причине своего появления и возникшего откуда-то горячего желания познакомиться с моей скромной персоной, если они только не знали о моей иной роли. Но они задавали определенный контекст, который должен был сказать мне то, о чем они молчали.

— Ось мира, говорите… — тут я замер, сраженный мыслью, пришедшей мне после этих слов. Вернее, не совсем оформленной мыслью, но как будто бы все мои предчувствия вдруг обрели некую осязаемость.

— А что вас смущает? — откликнулся Хусейн, и персы переглянулись между собой.

— Нет, ничего, ничего, — попытался улыбнуться я. Вышло кривовато, но что тут поделать.

— Господа, уважаемые, позвольте вопрос, — вовремя вмешалась Тайна. — Какими судьбами вы в Тюмени?

— Мы навещали нашу небольшую общину здесь, — ответствовал Али. — Ну и решили повидать вас, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

— Я, признаться, думала, что в этой местности нет шиитов.

— Наши братья есть везде. И здесь — тоже. Не так много, как хотелось бы, конечно, но…

Мы с Тайной тоже переглянулись. Господа казались слишком весомыми, чтобы просто так посещать местную общину верующих. Они явно что-то недоговаривали. И хотя цель их визита нам была непонятна, прямо спрашивать мы пока не решались.

— Если вам нужна какая-либо помощь здесь, мы с удовольствием вам ее окажем, — вежливо и с милой улыбкой произнесла Тайна и перевела мне. Сказано это было с такой интонацией, что даже я, не зная языка, уловил тонкий намек на то, что пора и поговорить.

— Мы благодарны вам за предложение, но на самом деле мы завтра утром вылетаем в Москву, — учтиво ответил Хусейн.

— Мы очень благодарны вам за возможность поговорить, познакомиться, — добавил Али. — Для нас это важно.

По тому, как они это сказали, для меня стало ясно, что протокольная часть беседы закончилась. Мы с Тайной улыбнулись, она встала (я тоже). Персы поднялись вслед за нами. Али что-то спросил у Тайны; она принялась отвечать. Тем временем Хусейн, наклонившись доверительно ко мне, сказал на прекрасном английском:

— Мастер, братья просили меня передать вам пожелания мудрости и терпения во всех ваших делах.

После этой фразы он как ни в чем не бывало продолжил движение и уже в дверях, на выходе, с улыбкой кивнул мне. Так мы и расстались: не сказав ничего важного, не узнав о причине их внезапного появления.

Проводив персов, я изучающе посмотрел на Тайну. Ну хоть что-то она должна мне рассказать о том, что все это значит?

— Не смотрите так, босс. Я тут ни при чем.

— А кто «при чем»?

— Институт, я думаю.

— Ладно. Институт «при чем», ты ни при чем. Я понял.

— И сарказм ваш неуместен. Неужели вам не было любопытно?

— Любопытно — было. Но вот что хотел бы я знать, так это то, в чем реальный интерес этих людей к моей скромной персоне.

— Не такая уж вы и скромная персона, босс.

— Да? И в чем же моя нескромность?

— Вы — представитель Института.

— Ты — тоже, но они же не к тебе приехали?

— Коллуэй тщательно подбирает людей, можете мне поверить. И уж если вы работаете на «Проект», то это точно не просто так. Возможно, вы еще не совсем осознаете масштабность тех задач, в которые вас вовлекли, но скоро такое понимание придет, я уверена.

— Но почему иранцы? Да еще и фанатики какие-то.

— Привыкайте. Я убеждена: они будут не единственными желающими познакомиться.

— Не уверен, что я таким желанием озабочен.

— Это… часть работы, босс. Но не волнуйтесь: я буду рядом.

— Ну хоть что-то… — улыбнулся я примиряюще. — Так в чем же был реальный интерес этих людей? Зачем они искали встречи?

— Что вы знаете об Иране?

— Боюсь, немного. Одни клише. Никогда особенно не интересовался.

— Иран — одна из опор Евразии. Соответственно, важность его трудно переоценить. Во времена Российской империи он входил в зону ее непосредственного управления. Сейчас все сложнее, конечно. Тем не менее все значимые мифы создавались на территории Евразии. Они и владеют миром. Евразия — их центр и источник. Вы ведь не будете опровергать утверждение, что миром правят идеи?

— Не буду, и?

— В том числе — а может, и в первую очередь — идеи религиозные. Столкновение цивилизаций есть столкновение идей.

— Как ново, — хмыкнул я.

— Коллуэй считает, что за религией скрывается нечто более фундаментальное, то, что влияет на цивилизационный выбор. Миф. И его архетипы, которые трансформируются с течением времени в новые формы. В том числе религиозные. Но первичен миф. Для него столкновение идей — это развитие первомифа. За этим он пристально следит. Иногда мне кажется, это и есть то, что его по-настоящему волнует.

— А при чем здесь я?

— Босс, вы — в зоне столкновения. В самом что ни на есть его эпицентре.

— Темнишь что-то, — недоверчиво протянул я, — мы с Коллуэем вообще про другое говорили. Я же здесь про обычаи отчеты готовлю.

— Ну тогда вот, как говорится, сюрприз будет. Мы здесь на передовой нескольких программ Института. Так что, босс, не обессудьте, если придется поработать над чем-то кроме ваших любимых философских статей.

— Не уверен, что хочу этого, — буркнул я нехотя, хотя знал, что в ее словах есть свой смысл. Мне впарили мешок с котом, и, похоже, это будет не последний сюрприз.

— Не хмурьтесь, босс. Есть и плюсы.

— Да? И какие?

— Как уже сказала, я с вами.

Что тут скажешь? Я только руками развел, глядя в эти хитрющие смеющиеся глаза. И ведь не возразишь!

Примечания

1

Плюк — вымышленная планета, на которой происходят события в фильме Г. Данелии «Кин-дза-дза!» (1986).