Пусть это буду я

Ида Мартин, 2023

От автора романа «Пуговицы» Иды Мартин. Мистический триллер о с элементами магического реализма о желаниях, которые иногда заходят слишком далеко. Закрученный сюжет, в котором переплетаются тайны семейных уз, изнанка писательской реальности, детские травмы и первые настоящие чувства. Восемнадцатилетним двойняшкам Коле и Люсе поступает предложение от известного писателя Гончара: стать прототипами героев его новой книги. Взамен он обещает им гонорар, проживание в старинном особняке в центре Москвы, интересное общество и перспективы. От ребят не требуется ничего, кроме доверительного разговора. Брату с сестрой, выросшим без родительской заботы, возможность прикоснуться к богемной столичной жизни кажется чем-то поистине волшебным. Вот только позже выясняется, что дом писателя полон секретов, странных жильцов, распорядков и правил. Внутренние двери запрещено запирать на ключ, пропуск обеда грозит обернуться наказанием, а существование пятого этажа и вовсе не принимается в расчет. Со временем двойняшки понимают, что и у писателя на них совсем другие планы. Но какие тайны хранят постояльцы дома? И что их всех связывает?

Глава 6

— Благодаря вам мне удастся заполнить некоторые пустоты, образовавшиеся после смерти моей сестры. Вот сейчас я явственно вспомнил, как провалился в прорубь, а Оленька, рискуя жизнью, меня вытащила. Безусловно, мы с вами разные люди, но то, что нас объединяет, не зависит ни от характера, ни от условий жизни. И если все пойдет так же хорошо и дальше, я обязательно докажу, что моя теория верна.

Гончар замер, задумчиво разглядывая свои руки, лежащие на столе.

— Что это за теория? — спросила Люся.

Они беседовали уже час, и если поначалу писатель держался весьма деловито, то, чем дольше они разговаривали, тем чаще он замирал: то ли осмысливая ее слова, то ли размышляя о чем-то своем.

— У меня есть правило: пока текст недописан — не раскрывать его содержание. Это позволяет удерживать внутреннюю энергетику и страсть к работе. Но когда он будет закончен, вы с братом станете первыми, кто получит возможность с ним познакомиться.

— Что же случилось с вашей сестрой?

Люсю подмывало спросить об этом с самого начала разговора, но подходящего момента не представлялось.

— А… ну… она умерла. Несчастный случай. — Гончар рассеянно помолчал. — Мыла окна. Поскользнулась на пене, схватилась за раму, но старые петли не выдержали. А там высота… пятый этаж.

— Это ужасно! — искренне откликнулась Люся. — Представляю, как вы расстроились.

— Расстроился? — Он недоверчиво прищурился. — А ты могла бы представить, что твой брат умер?

— Мне не хочется это представлять.

— Прошу тебя, попробуй. — И хотя голос его звучал ласково, Люся почувствовала давление.

В ее воображении немедленно нарисовалась картина, как Коля балансирует на подоконнике пятого этажа, хватается за оконную створку, петли не выдерживают веса, и он, сорвавшись, летит вниз.

— Легче представить, что я сама умерла. — Она встряхнула головой, прогоняя жуткое видение. — Это не так страшно.

— Когда умирает кто-то из близнецов или двойняшек, второй тоже умирает. Не физически, но умирает.

— Вы правы, я сморозила глупость.

— Однако это не значит, что физической боли не было, ты же понимаешь. Когда это произошло, я чувствовал все. Падение из окна приковало меня к кровати почти на два месяца. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Но, даже обретя вновь способность двигаться, заговорил я лишь через полгода.

— Поразительно! — ахнула Люся. — Мы тоже чувствуем друг друга, но, наверное, не так сильно.

— А вы не пытались развивать в себе эти способности? Общаться телепатически? Или предсказывать поступки друг друга? Мы вот все детство этим занимались. Очень полезное умение, скажу я тебе. Особенно на экзаменах, — Гончар улыбнулся, напряжение в его голосе пропало, и он снова разговаривал привычным добродушным тоном. — А давай-ка ты сейчас попробуешь отправить мысленное сообщение брату? Любопытно проверить, насколько чутко вы ощущаете друг друга.

— Какое сообщение?

— Да любое. — Гончар очень оживился от этой своей идеи. — Просто позови его.

Люся прикрыла глаза, пытаясь представить, чем брат в этот момент может заниматься. Скорее всего, еще спит или просто валяется в постели и смотрит блогеров.

«Эй, Коль, приди ко мне, пожалуйста! Прямо сейчас. Это важно».

Собственный голос в голове прозвучал безжизненно и бестолково.

«Я в кабинете у Гончара. И ты мне очень нужен!»

Нет. Это не то. Она сама ничего от своих призывов не чувствовала.

«Быстро иди сюда!»

Представив, как, услышав этот приказ, Коля от неожиданности свалится с дивана, она невольно рассмея-лась.

— Ничего страшного. — Гончар шумно выдохнул. — Я и не надеялся, что у тебя получится с первого раза.

Люся вспомнила, как нечто подобное они с Колей как-то пытались проделать с бабушкой, внушая ей мысли. Засели под столом на кухне, пока она варила на неделю суп, и гипнотизировали: «Положи в холодильник ложку» или «Урони полотенце», но получилось у них только с заданием «Почеши нос». Они пришли в столь бурный восторг, что бабушка, услышав, как они давятся от смеха, тут же обнаружила их и погнала с кухни.

— Пожалуй, на сегодня все. Кажется, мы оба устали. Благодарю тебя за столь приятное общение. — Олег Васильевич кивнул. — Ты сама обратно дорогу найдешь? Я побуду еще немного здесь. Увидимся на обеде.

Брата в квартире не оказалось. Кровать он оставил неубранной, вещи валялись, а в телефоне обнаружилось его сообщение о том, что они с Корги отправились завтракать в кафе и объяснение, как это кафе найти.

Позволить себе роскошь завтракать в кафе они не могли, и Люся догадалась, что это инициатива Корги, которому Коля попросту не смог отказать.

Было в этом парне нечто такое, что побуждало нравиться ему. Она судила не только по себе. Брат весь вечер из кожи лез вон, чтобы произвести на него впечатление, хотя раньше подобного за ним не наблюдалось. И дело тут не только в симпатичном лице и обаянии, которые совершенно равнодушный к внешности парней Коля вряд ли оценил. Корги просто хотелось доверять и быть рядом с ним. А наличие ума, образованности и харизмы заставляло искать его одобрения.

Они с братом видели не так много людей, отличающихся от погрязших в быту и семейных проблемах жителей поселка Первомайский. Их школьные и дворовые друзья были простыми, незатейливыми ребятами, с которыми они гуляли, валяли дурака и веселились, но никогда не вели разговоров сложнее, чем планы разбогатеть или отправиться в путешествие.

Корги же был художником, творческой и свободной личностью. Он с одинаковой легкостью рассуждал об уникальных цифровых ключах, созданных на основе криптовалюты, о визуализации диалога между природой и индустрией в искусстве, о споре номиналистов с реалистами и новом альбоме Slipknot. И, прекрасно осознавая, что брат с сестрой о многом понятия не имели и не слышали, он своими знаниями не кичился и не пытался ставить себя выше, напротив, объяснял им все просто, понятными словами, а потом интересовался мнением.

Единственное, что все-таки никак не укладывалось у Люси в голове, так это то, что с момента их появления в доме шел всего третий день, а этот парень успел завладеть их вниманием настолько, что фигура Гончара, о котором они столько думали, затевая поездку, отошла в сторону.

Резкий звонок в дверь раздался, когда она уже собралась отправиться искать кафе.

На пороге стояла Магда.

— И где же твой брат? — в резкой форме, не утруждая себя приветствиями, спросила она.

— Ушел завтракать с Корги. Он вам нужен?

— С Корги? — вспыхнула женщина, и ее фиолетовая голова гневно затряслась. — Как же я сразу не догадалась!

— Что-то случилось?

— Этот парень — зло. Не позволяйте ему забраться к вам в сердце. Он в нем живого места не оставит. — Магда погрозила крючковатым пальцем с перстнем. — Особенно это касается тебя. Не водись с ним. Остерегайся. Не слушай его речи и не смотри в глаза. Будь все время начеку. Тогда, может, и обойдется.

— Что обойдется?

— Когда это начинается, поначалу всегда кажется, что все хорошо и лучше тебе еще никогда не было, но чем лучше сейчас, тем страшнее станет потом.

— Прошу, объясните, о чем вы говорите, — взмолилась Люся.

Магда наклонила голову, строго посмотрела на нее из-под бровей и неожиданно смягчилась; ее улыбка маслянисто расползалась, как сыр в микроволновке.

— Прости-прости, что страсти нагоняю. Такой уж характер у меня. Нервы ни к черту. Жара еще эта, чтоб ей пусто было! Из-за всего подряд переживаю, и по делу, и без, вот и болтаю невесть что. Твой брат пообещал помочь, но потом пропал.

— Давайте я сделаю. Что нужно?

Помочь Магде с коробками для нее не составило труда и заняло не более пятнадцати минут, благо бабка жила на первом этаже и далеко ходить не потребовалось.

На улице было душно, хотя день только входил в полную силу. Люся прошла через ворота в арке и, сверяясь с указаниями Коли, отправилась искать кафе в соседнем доме. Однако не нашла и двинулась дальше по улице, высматривая вывеску с надписью «Лайм и корица».

Справа от нее по широкой дороге проносились сверкающие на солнце машины, а впереди она увидела площадь перед метро, где, как и три дня назад, стояла толпа зевак, окруживших уличных музыкантов.

Воспоминания о ночном сне всколыхнулись волной неясного предчувствия, и ей отчего-то показалось, будто, подойди она ближе, обязательно услышит «Вива ла вида».

— Люся! — окликнул ее кто-то, как только она перешла дорогу, направляясь к музыкантам.

Обернулась: Корги. Бегом проскочил на зажегшийся красный свет.

— Мы сидим вон там. — Он махнул рукой и, подхватив ее под локоть, потянул за собой. — Ты прошла мимо.

— Подожди. — Песня будто все еще звучала в ушах. — Я хочу их послушать. Мне кажется или они играют «Колдплей»?

— Ты любишь «Колдплей»?! — Он как будто обрадовался, резко повернулся к площади и в ту же секунду столкнулся с несущимся сломя голову курьером на желтом электросамокате.

Курьер с грохотом свалился в одну сторону, Корги, едва не сбив с ног Люсю, в другую.

— Как ты? — Она бросилась к нему.

— Все в порядке. Жив. — Ободряюще улыбнувшись, Корги приподнялся и, осмотрев ладони, сел.

Его светлые джинсы испачкались в серой пыли.

— Вы вообще смотрите, куда едете? — закричала Люся на курьера.

— Я ехать прямо. Я все видеть, — гневно раскричался тот в ответ, поднимая самокат.

— Я тоже видела. Вы ехали на огромной скорости! А здесь не проезжая часть.

— Все нормально. Я сам виноват, — продолжая сидеть на асфальте, успокоил обоих Корги, — претензий нет.

Неподалеку остановились две сердобольные женщины и принялись ругать курьера, и тот, подхватив самокат, помчался к переходу, пока горел зеленый свет.

Люся протянула Корги руку. Ухватившись, он поднялся, однако, едва сделав пару шагов, заметно захромал.

— Ты уверен, что ничего не сломано?

— Абсолютно. Просто ушиб. Расхожусь, и все пройдет.

Люся знала этот взгляд. Он пытался сделать вид, что ему не больно.

— Возвращаемся, — решила она. — Нужно осмотреть ногу.

— А как же музыка?

— В другой раз. — Люся взяла его под локоть. — Если хочешь, можешь опереться на меня.

Немедленно воспользовавшись ее предложением, Корги обхватил ее за плечи, но вес тела не перенес и шел рядом, чуть прихрамывая, словно они пара влюбленных.

Узнав о случившемся, Коля со знанием дела ощупал ногу Корги и объявил, что нужно срочно приложить лед.

Они втроем поднялись в квартиру Корги, усадили его в чилаутное кресло, и Люся поспешила к Козетте за льдом.

На втором этаже пахло валокордином и гречкой. В кабинете писателя играла песенка Let it be me, с кухни слышался бубнеж радио. Осторожно, словно она совершает нечто противозаконное, Люся двинулась по коридору. Ее не переставали удивлять отсутствие замков на дверях и возможность вот так запросто войти в чужой дом. Возле одной из комнат, напоминающей небольшой концертный зал, она остановилась.

Несколько рядов стульев перед огромным черным роялем, за ним стена, задрапированная красной бархатной тканью. В дальнем углу — высокая черная колонка. Пол покрыт мраморной плиткой, но перед роялем и в проходах между стульями лежали красные ковровые дорожки.

— Что ты здесь делаешь? — Козетта появилась так неожиданно, что Люся стукнулась плечом о дверной косяк.

— Я шла к вам. У вас есть лед? У Корги сильный ушиб, нужно приложить.

— Нечего тут вынюхивать, — недовольно проворчала женщина.

— Очень красивая комната. Вы тут проводите музыкальные вечера?

— Всякие вечера. — Она махнула рукой, приглашая Люсю следовать за ней. — Олег Васильевич любит поэзию. Иногда мы проводим тематические вечера, посвященные его книгам. Готовьтесь. Он может попросить об этом и вас.

— Это очень интересно. Я как раз собиралась спросить, какую его книгу вы мне посоветовали бы прочесть?

Козетта резко обернулась:

— Я посоветовала бы прочесть все!

— Да, но с какой лучше начать?

— Если вы еще не поняли, Олег Васильевич — гений. Единственный в своем роде. Величайший, уникальнейший творец, каких не знала история.

В ее голосе звучало благоговейное восхищение.

— Я понимаю. — Под требовательным взглядом поварихи Люсе стало неуютно. — Конечно.

— Ничего ты не понимаешь. — Она двинулась дальше. — Такого человека нужно ценить и прославлять. Каждый должен его знать, пускай не во всем мире, но в России точно. Люди же слишком примитивны и глупы. Они не видят дальше своего носа. Им подавай лишь то, что не требует умственных усилий. Придумывают себе каких-то богов, верования…

Они вошли на огромную кухню, и Козетта, не договорив, кинулась к выкипающей кастрюле.

Здесь стояли две плиты, с четырьмя конфорками каждая, и везде что-то парилось, жарилось, бурлило.

Над разделочным столом висели стальные половники, шумовки, ножницы для мяса, порционные ложки и разноразмерные ножи. Посреди кухни стоял монолитный каменный остров, заставленный всякой всячиной.

— И как вы со всем справляетесь? — поразилась Люся, оглядывая кухонное царство Козетты.

— Справляюсь, — буркнула она, колдуя над кастрюлей. — На мне еще уборка и забота об Олеге Васильевиче. Ума не приложу, что бы тут было, если бы не я.

— Но почему бы не нанять кого-нибудь в помощь? Нельзя же взваливать столько дел на одного человека.

Люся хотела как лучше, однако Козетта неожиданно разозлилась и, оставив кастрюлю, в два шага оказалась перед ней.

— Кого это нанять?

— Уборщиц, например. Или сиделку.

— Ты разве не поняла?! — Ее массивное лицо сделалось каменным. — Никто, кроме меня, с этим не справится. Никто!

— Поняла. — Люся прикусила губу.

— Существуют такие вещи, как долг. — Мощная фигура Козетты в темно-синем платье грозно нависла над Люсей. — И тот, кто знает, что это такое, успевает все. Лишь благодаря этому пониманию я заслужила честь жить и работать в доме Олега Васильевича.

— И давно вы здесь работаете? — поторопилась перевести тему Люся.

— Очень. Еще до того, как все лишние отсюда выселились.

— Кто такие — лишние?

— Раньше этот дом кишел людьми. Почти все квартиры были коммуналками. В каждой по несколько семей. А потом, когда несчастье случилось, город решил, что дому нужна реконструкция, и выселил всех. Вот только Олег Васильевич съезжать отказался, да и как он съедет, если это его собственный дом? Здесь все его предки жили.

— Что за несчастье? — заинтересовалась Люся.

— Ну как же? — Козетта метнула строгий взгляд, словно она спрашивает очевидное. — Гибель Ольги Васильевны, разумеется. Страшное горе.

— Вы ее знали?

— Нет. Это до меня еще было. Еще до всех. Они вдвоем жили. Квартиру наверху занимали. В те времена считалось, что это непозволительная роскошь. Но Олег Васильевич — фигура такого масштаба, что мог себе позволить. — Козетта взглянула на маленькие золотые часики, обхватывающие запястье ее мясистой руки. — Некогда болтать.

— А можно лед? — осторожно попросила Люся.

Повариха выдала ей замороженную отбивную, которую Коля примотал к ушибленному колену Корги шарфом.

— Она странная, — сказала Люся, наблюдая за его манипуляциями. — Набросилась на меня лишь за то, что я восхитилась, что ей удается делать сразу столько дел.

— У-у-у, — насмешливо протянул Корги. — Усомниться в том, что Козетта справляется со всем домом, опасно. Она только выглядит как прислуга, а на самом деле рулит тут всем. Даже Олегом Васильевичем, хоть он этого и не показывает. С ней лучше не спорить и не нарываться, особенно когда придет к вам уборку делать.

— Я буду убирать сама, — объявила Люся.

— Вот именно этого говорить ей не советую. Ее способно остановить только разбитое зеркало. Я себе в студии поставил. Она теперь туда и не заглядывает. Суеверная. Черных кошек тоже боится.

— Где же я возьму разбитое зеркало? — вздохнула Люся.

— Разбить зеркало проще простого, — хмыкнул Коля. — Они у нас почти в каждой комнате.

— Ты совсем? — ахнула сестра. — Мы же в чужом доме!

— Если подняться на пятый этаж, наверняка найдете, — подсказал Корги. — Там чего только нет. Можете смело брать.

На подоконнике Люся заметила альбом с торчащими из него рисунками.

— Это твое?

— Не, — отмахнулся он, — моих учеников. Дети в основном.

— Ты преподаешь? — заинтересовалась Люся.

— Немного, чтобы не заскучать.

— А посмотреть можно?

— Конечно.

На первом рисунке был обычный карандашный набросок вазы с подсолнухами. На другом — множество маленьких птичек колибри, порхающих по всему полотну бумаги. Тонкие и точные детали — лапки, хвостики, клювы. На третьем с геометрической выверенностью был изображен автомобиль.

— Очень неплохо, — заключила она. — А свое покажешь?

— Сначала ты.

Его глаза смеялись, и Люсе тоже стало весело.

— Хочешь, сыграем в три предмета?

— Это как?

— Я загадаю тебе три любых предмета, и ты должен будешь нарисовать с ними картинку. А ты загадаешь мне. Это весело, особенно если предметы разные. Например: каша, молоток и курица или школьная парта, каток и стетоскоп. В общем, что угодно.

— Легко! — оживился Корги. — Тащи альбом. Карандаши есть в том ящике.

Схватив альбом, Люся полезла за карандашами. Предлагать игру Коле было бессмысленно. Брат рисовать не любил.