Предатель. Я не буду твоей

Иден Хол (2024)

— Где эта женщина? — внезапно обрела я храбрость мне совсем не свойственную. — Какая женщина? — Герман расширил глаза. — Та, которая была с тобой в нашей постели! Уже оделась и ушла? Или ещё где-то ходит тут голая по дому? Метит территорию? — Лера, ты с ума сошла? Что ты говоришь? Какая ещё женщина? — Твой ангелочек, вот какая! — Какой ещё ангел, Лера? Я был один! — Один?! — Да! Один! Я отдыхал в кровати! Устал после работы! — Классно отдохнул?! Убирайся из моего дома! Живи со своим ангелочком, раз так нравится спать с ней! Я подаю на развод! Ты уйдёшь ни с чем, как и пришёл! — Лера! О чём ты вообще говоришь? Какую женщину ты увидела? Не было никакой женщины! Я застала мужа за изменой, поймала с поличным, но он не просто все отрицает. Он переворачивает мою жизнь вверх дном. Внезапно это уже я в постели другого мужчины, но совершенно не помню, как туда попала. А хуже всего, что этот мужчина конкурент моего мужа и теперь ищет меня, потому что влюбился.

Глава 2

— Я слышала, как ты стонешь в спальне! Громко, отрывисто! Как ты делаешь это во время секса! — почти кричала я на него, но будто не могла докричаться. — Ты трахался!

— Солнце, — он закрыл глаза на мгновение и вдруг отпустил моё лицо, взял за плечи и усадил силой на диван. Склонился надо мной с выражением муки на лице, — это было не так. Там не было женщины. Лера, послушай меня, я… Лера, я мастурбировал!

— Мастурбировал? — у меня аж голос пропал от изумления.

— Да! Я никогда тебе не рассказывал! Я иногда делаю это, когда мы долго не занимаемся любовью, снимаю напряжение. Поэтому и стонал, я же в доме один был, кого мне стесняться? Я так устал, я хотел снять стресс! Расположился на кровати и просто удовлетворял сам себя… и… — Герман всплеснул руками, будто вокруг творилось какое-то безумие, а он был совсем ни при чём. Невинная жертва. — И тут ты пришла. Я же не знал, что ты раньше вернёшься! Кто мог предполагать, что ты устала или выпила… я не знаю, и тебе такое привидится?!

— Мне не показалось! Кого ты ангелом звал? — я попыталась встать, но он усадил меня, вдавив рукой в плечо.

— Никого! Я о тебе думал! Фантазировал! — он так возмущался, будто за одно это я должна всё понять и простить. Будто фантазии обо мне при мастурбации снимают с него сразу всю вину в измене. Он псих?

–Я. Видела. Брюнетку. С длинными волосами! И ты был сверху на ней, а не на спине на кровати, как мог бы мастурбировать!

— Тебе показалось, там было темно! Одеяло сбилось комом! Не было никакой женщины!

— Прав был мой папа, что недолюбливал тебя, всегда говорил, что ты слишком нагло врёшь прямо в глаза — я покачала головой, а мой взгляд медленно стал опускаться от его лица вниз. По видной в распахнутых полах халата волосатой груди, ещё ниже… я замерла.

— Лера, солнышко! Давай ты отдохнёшь и подумаешь! Тебе ударило шампанское в голову, у тебя скоро критические дни, это все гормоны! Тебе надо расслабиться, и ты всё вспомнишь!

— Гера, — я позвала его.

— Мы все обсудим, главное, сейчас не наделать глупостей. Я так испугался за тебя, когда ты заперлась, стакан этот разбила…

— Герман! — прикрикнула я на него, чтобы заткнуть этот фонтан бормотания и лжи.

— Ну что?! — раздражено рыкнул он.

Я подняла палец и указала на низ его тела.

— Ты забыл снять презерватив, — и это было отвратительное зрелище грустно повисшей резинки на до сих пор непрошедшей эрекции. Виагру что ли принял? — Хорошо, что это не Ангел застрял на твоём члене, врать было бы сложней.

— Блять! — Гера запахнул халат и тут же туго завязал пояс. — Ладно, это я тоже могу объяснить.

— Скажешь так меньше пятен на постели? Слушай, Гер, давай прекратим этот фарс. Ну раз уж ты такой… — я проглотила ругательное слово, — ну не позорься ты этими фантазиями, признайся честно как мужчина.

Герман сверкнул тёмным взглядом, сжал губы в тонкую линию.

— Хорошо, я всё расскажу, — он сложил руки на груди, — только обещай больше не бегать в истерике по дому и не бить посуду. Просто спокойно выслушай меня.

— Я подумаю, — я устало откинулась на спинку дивана, — будет зависеть от того, что ты мне скажешь.

— Меня трясёт от тебя, надо успокоиться, — Герман отошёл к барному шкафчику у стены и вынул из него бутылку вина, отвернулся спиной, доставая также пару бокалов и наполняя их. Вернулся ко мне, — вот, сделай хоть пару глотков. Нам обоим надо прийти в себя и поговорить.

Учитывая, что меня до сих пор лихорадило от одного его вида, ничего страшного не случится от бокала красного столового вина. Может, у меня храбрости прибавится, и я смогу выгнать его из дома за всё то враньё, что он мне тут пытался продать с таким невинным лицом. Как ребёнок, ей-богу, взрослый мужик, тридцать семь скоро стукнет, а дёргается как нервный сопляк!

Я взяла протянутый бокал и сделала сразу несколько больших глотков прохладного терпкого вина, на язык легла лёгкая горечь. С таким количеством адреналина, выбросившегося в мою кровь, я с большой вероятностью даже не опьянею. От шампанского давно уже не осталось и следа, а вино испарится на адской сковородке, что разгорелась у меня в душе и теперь все мои чувства к Герману также плавятся на её поверхности, превращаясь в ничто.

Гера подсел ближе, сделал глоток вина из своего бокала и отставил его на плоский подлокотник сзади. Повернулся вновь ко мне.

— Я тебя слушаю, хоть и не знаю, зачем, — произнесла я, теряя последние эмоции. Как быстро во мне всё выгорело, сама не ожидала.

— Допей, давай уберу бокал, — кивнул он на вино в моей руке. Я сделала еще пару глоточков и отставила его на пол рядом со своими ногами, — не хочу больше. Хватит тянуть время, от этого ложь не станет правдой.

— Какая ложь? — Герман придвигался ко мне.

— Про тебя и твоего Ангела, — ответила я и медленно моргнула.

Муж взял меня мягко за руку и придвинулся ещё ближе.

— У меня только один ангел, это ты солнышко.

— Хватит этого… — в голове немного зашумело, и я забыла слово, которое собралась сказать. — Ты… занимался сексом… — что за чёрт… Герман слегка расплывался перед глазами.

— Да, солнце, занимался, — он вдруг обнял меня за талию, притянул к себе, — с тобой! — и выдохнул жарко и как-то сладко… что ли…

А я внезапно начала расслабляться в его руках, словно из меня вынимают скелет, и остаётся только мягкая оболочка.

— Моя любима, Лерочка, — прошептал он и снова взял мои губы в плен, пока я не успела слово вставить, засунул язык в рот и начал жадно нацеловывать тихо постанывая. Чёрт… это… заводит… что ли?

— Нет! — я с трудом отвернулась, с мокрым чавком отлепляясь от его губ, а он уже перемещается с влажными поцелуями на подбородок, потом шею, отодвигает бретельку платья, и целует, целует, целует.

— Лера! Валерия! Ты моя самая желанная, это у нас с тобой был секс, ты что не помнишь? Мы не закончили… я так хочу тебя… — он задрал подол моего короткого платья и полез рукой между ног. Я опомниться не успела, а он уже там натирает, пытается завалить меня на диван.

На какое-то мгновение меня затянуло в этот омут, напоминая, что я люблю и всё ещё хочу этого мужчину, что мне нравятся его ласки, его сильные руки, его большой… твёрдый… Я моргнула, пытаясь поймать мысль, когда Гера уже отодвинул верх платья с бюстгальтером и целовал мою грудь.

Член.

Всё, что у меня в мозгу осталось — это его член.

Сейчас он упирается в моё бедро и явно метит в другое более тёмное место, но я помню…

Его член с висящей на нём резинкой!

Я поймала эту мысль за хвост и сконцентрировалась на ней.

Я его не хочу. Он предатель!

Он спит в моём доме с другой женщиной!

— Нет, — слабо трепыхнулась я под ним, потом резче, — нет!

И врезала ему коленом по яйцам. Герман взвыл и согнулся, а я упала на диван, будто меня вдруг перестало держать… да вообще всё. Тело будто не моё, а какая-то тряпичная кукла… сдувшаяся резиновая женщина…

— Отвали… пре… предатель, — это всё, на что оказался мой заплетающийся язык.

— Что же ты такая сучка несговорчивая? — разозлённый мутный Гера встал с дивана и меня, рассерженно запахнул халат, что не спрятало его торчащий стояк. — А ведь могли по-хорошему все закончить. Тебе было бы приятно, и ничего бы утром не вспомнила!

— Я не забуду… её… Тебя… ты… — у меня больше нет сил. Всё. Могу только безучастно смотреть, как мир кружится над головой и где-то между люстрой, стоившей целое состояние, и головой Германа, потерялось моё понимание происходящего.

Я слышала, как удаляются шаги, а потом возвращаются через… Секунду… Час… вечность?

Жёсткие руки подхватили меня под спину и колени, а я обвисла в его руках, как неживая. Хотя нет, я будто бы могу двигаться, но сигнал от мозга в тело идёт так медленно, что к тому времени, когда доходит, я уже не помню зачем.

— Не хочешь быть любимой женой, сама останешься с голой задницей. Ты же помнишь наш брачный контракт, я уверен, помнишь. Вот и я помню… моя маленькая шлюшка…

После этих слов хлопнула наша тяжёлая входная дверь и вокруг меня сомкнулась холодная влажная летняя ночь.