Смежная зона. Фантастический роман

Илана Викторовна Чубарова

Эпидемия… Вирус… Угроза всему человечеству… Правда, симптомы МВК – Мир Внутренней Комы, как назвали ученые новую таинственную болезнь, не похожи на COVID-19. На первый взгляд… Предугадал ли автор события реальности, проиграв их в своей фантазии в вымышленном мире? Или этот роман больше философская притча? И фантастика тут только форма? Прочтите и решите для себя! А может, вы уже заражены и живете в своем Мире Внутренней Комы? Просто не заметили, как это случилось?

Глава 11

В палатке царил полумрак. Когда глаза привыкли к малому количеству света, Дюман рассмотрел внутреннее убранство импровизированного алькова. На полу, действительно, лежало что-то меховое, что можно было условно считать медвежьими шкурами. По полотняным скошенным стенам были протянуты разноцветные ленты, как и снаружи. От их пестроты возникала ассоциация с Новым годом или, скорее, с деревенской ярмаркой. Нинуш прерывисто дышала и нервно посмеивалась.

— Не можешь, значит, без алкоголя?.. Ладно, будет тебе напиток любви. Может, виски или бренди?

— Ты первая из пациенток, кто пытается меня в своем мире угостить. Да еще и приготовив напиток прямо из воздуха, — Дюман снова попытался взять шутливый тон.

— Я здесь не пациентка! Я — хозяйка! Помни об этом! Все. Не мешай. Дай мне сосредоточиться. Это не так просто, чтобы что-то появилось из ничего. — Нинуш закрыла глаза, но тут же снова открыла и схватила Дюмана за руку. — Это чтобы не сбежал! — И снова зажмурилась, так сморщившись, что стала похожа на вредную старушку.

На несколько минут наступила тишина. Нинуш слегка раскачивалась из стороны в сторону, все сильнее сжимая запястье Дюмана. Она была сейчас похожа на языческую колдунью.

«Легкий массаж тут не поможет, — с тревогой думал Дюман, глядя на ее шаманство. — Надо подумать о серьезной гормональной терапии. Но это потом, когда он вернется из подключения, а сейчас? Как он может помочь ей сейчас? Если она „наколдует“ спиртное, придется пить или сделать вид, что пьет, что нежелательно, и еще хуже, что она будет пить тоже, а в ее состоянии это уж совсем лишнее. Хорошо бы у нее на этот раз не получилось, тогда можно переключить внимание на механизм ее „волшебства“, отметить ее уникальность в этом смысле по сравнению с другими. Она — хозяйка этого мира, она — молодец. Главное, чтобы она не нашла в палатке бутылки».

Нинуш прервала свои покачивания, открыла глаза и стала шарить по шкурам и под ними. Палатка была невелика, никаких вещей в ней не было, не так уж много было мест для поиска. Нинуш высунула голову из палатки, надеясь найти бутылку у входа. Но там тоже ничего не было.

— Я просто волнуюсь, я еще никогда не делала этого при свидетелях… — оправдалась она. — Сейчас получится, не сомневайся! — И она снова закрыла глаза, сжала до боли его руку и начала глубоко дышать.

Совпадение? Или тем, что я хочу ей помешать, я действительно мешаю? Иола часто повторяла: «Очень хотеть — значит уже действовать». Иола… Где она сейчас? Почему все же не взяла трубку, не ответила на сообщение? Так. Не отвлекаться. Мешать Нинуш найти спиртное! Дюман сосредоточился на этой идее. Нинуш раскачивалась все сильнее, ее рука, по-прежнему сжимающая запястье доктора, начала дрожать, волосы на голове шевелились, будто обдуваемые ветром, хотя никакого ветра в палатке не было. Рука девушки начала нагреваться и становилась все горячей.

— Нинуш! — тихо позвал Дюман. — Давай прекратим. Обойдемся без бутылки.

Она не слышала, продолжала раскачиваться, волосы развевались все сильнее, отдельные пряди поднимались почти вертикально и были похожи на змей, сама девушка напоминала медузу Горгону.

— Нинуш! Прекрати! Все! Хватит! — он попытался отцепить ее руку. Безрезультатно. С девушкой явно происходило что-то невероятное. Она вся начала трястись. Обжигающе-горячая рука стала резко остывать, и через нее в руку Дюмана пошли болевые импульсы. В воздухе запахло озоном, как после грозы. Полотняные стены палатки вибрировали и двигались, как живые. Дюман хотел свободной рукой встряхнуть Нинуш, но он не смог к ней даже прикоснуться — будто током ударило. Дюман попробовал выбраться из палатки, волоча за собой горе-колдунью. Все вокруг дрожало и сопротивлялось. Тело Нинуш казалось многотонным. Со всех сторон будто начался ураган, и трудно было понять, где безопаснее: внутри или снаружи.

— Нинуш! Прекрати! Ты — хозяйка! Ты можешь это прекратить! — Дюман пытался перекричать нарастающий гул.

Воздух стал колючим и плотным. Десять, девять, восемь, семь… Звучал ли голос в пространстве, или это удары пульса вели обратный отсчет? Шесть, пять… Ну нет, он так просто не сдастся! Это ее мир, и катаклизм происходит там, а Дюман по долгу службы временный гость, и он отсюда уйдет. Он задержал дыхание, чтобы вызвать гипоксию и дать сигнал оператору возвращать его вне зависимости от времени визита. Четыре, три… Господи! Иола! Неужели он больше никогда не увидит Иолу?!. Только не это!.. Два… Один… Пространство сжалось в маленькую точку, где не было места даже крику. Темнота. Свет. Снова темнота. И вдруг… все кончилось.

Нинуш лежала на полу, запрокинув голову, в неестественной позе. Дюман справился с неожиданно накатившей тошнотой и вылез из палатки наружу. Благоустроенная свалка была почти без изменений, но в чем-то все же была разница, он пока не мог уловить, в чем именно. Вернувшись в палатку, он взял руку девушки. Пульса не было.

Он не сразу поверил в случившееся. Никогда раньше во время его визитов никто из пациентов не умирал. Да что там его — такого не было вообще ни с одним из визитеров за все годы практики общения с заболевшими МВК. Если только… часть информации не держалась в секрете… А если и впрямь наряду с основными исследованиями ведутся другие, секретные? Это подозревала Иола. Не об этом ли хотел поговорить Лур? И не с этим ли связан внеочередной созыв большого Совета?

Как бы там ни было, Нинуш он сейчас помочь уже не может. Надо успокоиться, дождаться возвращения, а там, уже дома, после встречи с Иолой, обо всем хорошенько подумать. По времени его уже должны были отключить от Нинуш. Может, в связи с местным катаклизмом время здесь замедлилось? Или вообще остановилось?.. От мысли об остановке времени его бросило в жар. Теоретически это возможно. Этот мир принадлежал Нинуш, с ее смертью… он вообще должен прекратить существовать…

Он снова вышел из палатки и замер от неожиданного зрелища. Очертания всех предметов, несколько минут назад абсолютно четких, расплывались и теряли цвет, медленно превращаясь в серо-бежевые пятна. Если мир Нинуш исчезнет, а его не успеют вернуть, где же он тогда окажется?.. М-да… Вот бы внутренние миры, как внешние, могли быть соседними, и из одного мира можно было напрямую попасть в другой… кто там у нас в соседней палате?.. Дюман пытался настроить себя оптимистично. Иола давно приучила его к мысли, что юмор — лучшее лекарство от всех проблем. Но как ученый он понимал, что в данной ситуации смешного слишком мало. Свалка Нинуш тем временем продолжала превращаться с бесформенное и бесцветное ничто. Палатка за спиной Дюмана тоже была уже невнятным облаком. Повсюду, куда хватало глаз, была эта вязкая амебоподобная масса бывшего мира. Никакой линии горизонта: небо сливалось с землей. Расстояния, определяемые через соотношения предметов, тоже исчезли. Дюман сделал несколько шагов, но тут же замер. Бежать или идти бессмысленно. Везде одно и то же. Если он где-то и находится, то это место называется «Нигде». Только не впадать в панику. Что бы сейчас сказала Иола? «В самой ужасной ситуации нужно искать что-нибудь хорошее». Ну, и что же может быть хорошего внутри этого серого молока?.. Дюман напряг воображение. Ну… В принципе, он жив. Во всяком случае, сам себе кажется таковым. Руки-ноги двигаются, голова соображает, глаза видят, хотя смотреть тут абсолютно не на что. Так, попробуем рассуждать логически. Нинуш умерла. Почему? Это сейчас неважно… Или важно? Его не сумели вовремя вернуть. Опять-таки — почему? Потому что Нинуш умерла, и он оказался в мире, которого уже нет? Как можно вернуться оттуда, чего нет?.. Или причина его невозвращения не в самой смерти Нинуш, а в причине этой смерти? Да-а… Привычная логика не справляется… Он застрял во внутреннем мире умершего больного. О мирах внутренней комы кое-что уже известно. Но в коме тело человека как бы мертво, а мозг жив и суперактивен: вот он-то и создает этот мир комы. Мир умершего человека… это уже к вопросам религии. Может, он сейчас в аду? Или в раю? Только не в своем, а в ее, Нинуш? Или, разрушаясь во время смерти, мир комы представляет собой некий материал, плацдарм, сцену — пустое пространство для новых миров комы? Это «место» — совсем не тот внешний мир, якобы объективный, но, по сути, созданный сознанием миллионов населяющих его людей, где сейчас тело Дюмана… Но это и не мир комы, созданный кем-либо из больных, вырванных странной болезнью из общего мира в этот особый, вынужденно-индивидуальный… И не тот, и не этот… А какой?.. Может, это место между мирами? Некая промежуточная стадия, пространство между, смежная Зона… Стоп. Где-то это словосочетание уже звучало. «Смежная Зона» — именно о ней после заболевания брата постоянно говорила Иола.