Столкновение

Ильяс Найманов, 2018

Книга «Столкновение» продолжает серию книг I.M.M.O.R.T.A.L., первой из которых является книга «Янтарь. Вирус бессмертия». Военные действия выходят на международный уровень, последствия их навсегда меняют историю. Кто победит в этой войне – человеческий разум и боевые роботы или невероятная живучесть и упорство носителей вируса? Не является ли это тем самым предсказанием о конце света, которое начало сбываться? Насколько дальновидны военные стратеги, применяя привычную им тактику? Не пора ли тем, кто еще не втянут в войну, выбрать сторону победителей?

Глава 4. Рок

Темные своды тоннелей, в которых двигались люди и нелюди. Десятки их стояли вдоль стен, другие двигались практически в полной темноте, зашнуровывая обувь, поправляя одежду, словно для их перечерченных мрачными венами тел это все еще имело значение. Другие лишь ждали своей участи быть выбранными Лилит для плана Хозяина либо для ее собственных планов. Возле деревянного трона стояла Лилит, свысока взирая на существ, которые переродились из людей в то, что противоположено самому понятию «жизнь». На троне сидел Лука Псарас, названный Нечистым и принявший это здесь же, в этих подземельях под Москвой. Чешуйчатое лицо, непропорционально длинные руки и ноги, острый нос и подбородок, лысая голова — все это делало его удивительно похожим на то, что рисовали здесь последователи оккультных течений, часть общества которых представляли готы. Они первые приняли Хозяина, приняли его частицу и теперь стояли вдоль стен, ожидая, когда им объявят об их предназначении. Рупором Нечистого была Лилит, его единственная спутница, отдавшая ему свою любовь, душу и веру, получившая взамен все, что она хотела. Лилит забрала его сердце, но определила его будущее.

— Вы мои братья и сестры, — начала Лилит, гордо подняв голову. — Вы Баньши и Вестники. Вы исполните план Хозяина!

— Да, госпожа… — тихо, словно ветер, пронесся ответ.

Лилит сделала несколько шагов в их сторону.

— Вы проникнете в другие города. Вы принесете весть о том, что сердце их кровожадного солнца остановлено. Вы дадите людям облегчение, вы избавите их от голода и болезней, вы дадите им покой и бессмертие, — она сделал паузу, продвигаясь между рядами, сильная, уверенная и грациозная, словно хищное животное.

Лука откровенно любовался ее телом. Темнота и накидка не мешала этому, и он втайне улыбался, влюблено следя за покачиванием бедер и мягкими, вкрадчивыми шагами.

— Да, госпожа, — послышалось в ответ уже большее количество голосов.

— Вы начнете с тех мест, где страдание уже вросло в тела людей. Они заслужили того, чтобы быть Демонами. Демоны породят Сумраков, Сумраки породят Червей, Черви очистят эту землю! Вы, Вестники и Баньши, будете учить всех, кто последует за вами. Черви не должны сожрать больше, чем им разрешено. Черви не должны плодить Червей без ведома Сумрака! Наказание — смерть!

— Да, госпожа… — ответили десятки голосов из темноты, во тьме тела были едва заметны.

Лилит сделала паузу, развернувшись, стоя лицом к трону. Псарас встретился с ней глазами и попытался с такого расстояния вдохнуть ее запах. Ему это удалось. Лилит пахла восхитительно и совершенно не так, как остальные. Он не позволял ей питаться из источника нечистот и голодать. Она всегда потребляла только красную, сильную человеческую жизнь. Для этого они часто покидали катакомбы, либо она забирала кого-либо из необращенных, приходивших сюда, чтобы обратиться. Молодых людей и девушек, желающих отдать свою жизнь госпоже, было очень много. Москва — большой город, а проститься с жизнью в объятиях Лилит стало мечтой многих готов, получивших такую мощную поддержку своих убеждений в виде измененных людей, называвшихся не в шутку, а в действительности Первыми Демонами, не боявшихся ни ножей, ни огня, ни пули. Способных убить любого их обидчика в секунды на расстоянии, только посмотрев на него.

Это шло ей на пользу. Она расцвела, глубокие черные глаза сверкали, словно два драгоценных камня, даже при этом тусклом свете. Линии вен на лице стали тоньше, но четче, лицо белее. Она была прекрасна. Она стояла перед внутренним взором Луки, даже когда он закрывал глаза. Он замирал с ней в обнимку и чувствовал, как само собой запускалось сердце. Когда он открывал глаза, вновь видел ее — нагую, восхитительную, смертельную и совершенную. Она была его наваждением и соблазном, его судьбой и наградой. Увидев взгляд Луки, Лилит спрятала счастливую улыбку. Ей снова захотелось выпить жизнь, а потом разделить полученную силу с любимым. Она поколебалась на секунду, выбирая, кого из ожидающих в темноте парней или девушек опустошить сейчас, немедленно. Выбрав, она сделал вдох, и одно из тел, легко задрожав, почти бесшумно сползло вдоль стены, легкое, безжизненное, схваченное судорогой или внезапным окоченением. Лилит сбросила накидку на землю, оставшись нагой, и с кошачьей грацией приблизилась к трону. Через секунду она уже взлетела на Луку, обхватив его ногами. Не сдерживая наслаждения, она несколько раз вскрикнула. Затем, слушая, как одновременно вновь останавливаются их сердца, она спустилась с трона, откинув движением руки растрепавшиеся волосы. Минуту она прислушивалась к бьющимся сердцам еще живых парней и девушек, наблюдавших за всем этим из-за спин обращенных. Звук сердец не показывал страха, скорее всего, наоборот. Живые были влюблены в госпожу.

— Вы знаете, какие города ждут нашей власти, — обратилась она к ожидающим приказа зомби. В ее голосе зазвенели властные нотки. — Вы выдвигаетесь! Немедленно! Будьте сильными! — крикнула она.

— Иначе зачем нам быть! — хором крикнули ей в ответ женщины — Баньши и мужчины — Вестники.

Обращенные синхронно двинулись вперед, за трон, намереваясь использовать тот путь, по которому сюда пришел Лука Псарас. Через старые подземные проходы, канализационные трубы и Москва-реку дальше — в те места, в которых они еще не были, но которые были отмечены на картах. Лука ранее указал каждому, какие города являются мишенями для новых существ, призванных покорить мир, и теперь их план начал претворяться с негромкой поступью этих существ, внешне напоминающих людей.

***

Густая трава вокруг воинской части с сотней военных близ Кожанки была скошена на километр, а позже посыпана гербицидами в несколько слоев, и теперь все пространство вокруг нее было практически ровным, нагретым солнцем голым полем, источающим сладковатый запах химии. Солнце садилось где-то далеко, почти не скрываемое редкими облаками, заливая все глубоким закатным оранжевым соком. Сверчки и букашки исчезли вместе со скошенной травой, а вот ворон, с карканьем пролетавших обычно над частью, не было весь день.

Военная часть, усиленная роботами ПР127, также доукомплектовалась двумя вертолетами К50, регулярно делающими облеты по наводкам рассредоточенных наблюдателей. Штабные офицеры слушали новости. Новости были крайне скудны, а местами противоречивы. Зомби, с этим названием военные вынуждены были смириться, хотя все же часто использовали слово «гнус», были везде и одновременно нигде. Они могли появиться в каком-нибудь населенном пункте с числом жителей от полусотни и тут же исчезнуть. Само собой, стоило только новости пронестись над и так полупустым селом, из которого люди, несмотря на объявленную эвакуацию, не уезжали до последнего, как народ прыгал в автомобили и срывался прочь. Бегство продолжалось постоянно с разной интенсивностью, и проконтролировать и проверить каждого бегущего не было возможности просто физически, поэтому везде установили указатели, в соответствии с которыми здравомыслящий народ проходил блокпосты, а все остальные отстреливались вертолетами и поисковыми роботами. Но, как показала практика, блокпосты тоже ничего не могли противопоставить крупным атакующим группам гнуса, которые могли приблизиться незаметно для глаз ПР, пользуясь естественными укрытиями. Вот и сейчас к воинской части, которая стояла тут как опорный пункт, медленно двигались два белых автомобиля «Нива». Остановившись перед табличкой, люди вышли из них и под прицелом подкативших к ним ПР127 подняли руки, доверяясь осмотру сканеров медицинского блока. Получив отмашку операторов о том, что проход разрешен, они продолжили свой путь пешком, время от времени оглядываясь назад, на брошенные машины, или на то, что может быть за машинами. Несколько минут четыре мужчины и три женщины с двумя детьми шли до солдат.

— Откуда? — спросил старший лейтенант, вышедший навстречу.

— Из Софиевки, — ответил один из идущих и снова обернулся.

— Что там?

— Не знаю. Нашли соседа нашего Митяя в кустах. Уже пятнами покрывается. Плюнули на все, на коров, свиней, хозяйство… уехали, — сказал мужик и насупился.

— Документы при себе?

— Да.

— Смирнов! — скомандовал старлей. — Проводи гражданских в штаб, зафиксируй.

Пришедшие двинулись дальше, а старший лейтенант дрожащими руками вынул сигарету из пачки и нервно похлопал себя по карманам, ища зажигалку. Один из солдат подошел и предложил спичечный коробок. Нервно кивнув, офицер чиркнул спичкой, которая осветила его лицо в надвигающихся сумерках, и затянулся. Сплюнув, он прислонился к столбу ограждения, от которого уходило по кругу вокруг части несколько нитей колючей проволоки, и задумался, нервно выпуская дым. Докурив, он выбросил бычок и двинул обратно в штаб. Стоявшие на посту солдаты проводили его взглядом.

— Хреново дело, — сказал один. — Неужели теперь к нам сунутся?

— У нас вон роботы, вертушки. Степь на километр выжжена, генераторы, топливо, прожектора… Хрен им сюда, а не дорога, — ответил второй.

— Сожгли бы их уже зарядом, что ли… Вон в Киеве вроде бы спалили всю заразу.

— Откуда знаешь, что всю? Новости только там, в штабе, знают, и то, только те, которые им можно.

Несильно подул ветер. Светило медленно закатывалось за горизонт, и небо со стороны Софиевки было уже гораздо темнее, чем за их спинами. Кстати негромко затарахтел мощный генератор, включились мощные прожектора на все триста шестьдесят градусов по окружности базы. Стало как будто бы спокойнее.

— Хотя, может, и спалили все. Там же еще эта… радиация, — продолжил второй. — Если здесь ядерным зарядом бабахнуть, так мы и всех людей положим, и скотину, и земли плодородные на десятки лет. Это же сколько убытков. Народ вон, видишь, до последнего на хозяйстве сидит, пока к ним уже в окна чуть лазить не начнут. Попробуй их убеди. Да еще и это… ядерная зима, если по всему миру ракетами пуляться начнут.

— Чего?! — удивленно протянул собеседник. — Ты чем в учебке слушал? Бред все это про ядерную зиму. Никакой ядерной зимы не будет. В то время, когда наши и американские ученые последствия считали, они не знали коэффициента осаждения сажи, вот и приняли ее условно за ноль, с учетом того, что пересчитывать будут. Загрузили данные в компьютер, ждали-ждали, когда он посчитает, тот и выплюнул, что вечная ночь наступит. Сажа-то не осаждается, по его данным. Понял?

— Да ладно? — усомнился второй.

— Ага. А с учетом того, что ученые с обеих ядерных держав одновременно вычислили сей факт, да еще и обнародовали его сразу, он и прижился. Его и газеты, и журналы раскричали. Страшно ведь, народ покупает газеты, припасы в бункеры, бункеры копает, кому страшнее всего. Выгодно.

— А сейчас к чему пришли? — с откровенно глубоким интересом спросил солдат.

— К чему? Целых полдня будет пасмурная погода и ветрено, — отрезал первый.

— Тю… — разочаровано протянул второй. — Я-то думал…

— Я тоже думал, да в строй попал.

Первый вздохнул, затем, воровато обернувшись, достал откуда-то свой недобитый бычок и прикурил в кулак. Быстро сделав несколько затяжек, он выкинул бычок, стараясь попасть рядом с лейтенантским.

— Завтра с утра, я так думаю, вертушки полетят утюжить Софиевское. Гражданского там больше нету. Нам, главное, гнус за свою спину не пустить.

— Софиевку, а не Софиевское, — поправил его товарищ.

— Один ляд…

Позади послышалось негромкое «дзынь», раздались крики. Солдаты обернулись, развернув автоматы в сторону шума. Один из прожекторов с южной стороны погас, и через дырку в его корпусе с тыльной стороны тонкой струйкой поднимался дымок.

— Не понял… — не сообразил второй.

— Ложись, дурак, стреляют! — крикнул первый и присел на корточки.

Тут же завертела винтами одна, а затем вторая вертушка. В штаб метнулись несколько человек. Еще один выстрел с большого расстояния погасил еще один прожектор. Вертолеты, определившись с направлением, поднялись в воздух.

— Так они что, еще и стрелять умеют? — изумился второй.

— Щас посмотрим, кто из нас лучше стрелять умеет, — процедил сквозь зубы первый.

Тем временем к месту предполагаемого движения противника двинулись ПР127, готовые изрешетить любого зараженного огнем крупнокалиберного пулемета или затащить на циркулярную пилу. Вертолеты уже начали набирать высоту, как вдруг заметный стремительный дымный росчерк в темнеющем небе поставил огненную точку в борту винтокрылой машины, осветив все небо взрывом и грохотом. Еще несколько ракет пролетело мимо, оставив дымный след, хорошо видимый в стремительно темнеющем небе. Поняв серьезность ситуации, другой борт начал снижение, но пущенный вновь залп из нескольких переносных ракетных комплексов настиг и его, заставив содрогнуться от взрыва и, перевернувшись в воздухе, рухнуть вниз, на разбегающихся от горящей машины людей. Взрыв вертолета и его боеприпасов уничтожил с десяток из сотни человек, зацепив больше палатку операторов ПР, заполнил все удушливым дымом и гарью, от которой сушило рот и разъедало глаза. ПР127 еще не доехали до места, где залегли стрелки, и не могли видеть, что стреляющие зомби с крупными пятнами на лице, в военной камуфляжной одежде с отметинами пулевых попаданий, рваными осколочными прорехами, местами подпаленными, начали отползать назад, а из подлесков навстречу роботам устремились десятки машин, среди которых были и военные внедорожники, и обычные сельские джипы, и полицейские уазики. Кратковременная неразбериха в военной части, пожар, ранение почти половины операторов и разрушение компьютеров сыграли нападающим на руку. ПР, ожидавшие подтверждения огня по неидентифицируемым машинам, подпустили их слишком близко. Боевой логический алгоритм роботов разрешил открыть огонь по объектам, когда первый из них был сбит джипом, но и остальным запоздало открытый по машинам огонь не принес успеха. Большая часть внедорожников, двигаясь на максимальной скорости, налетела и опрокинула роботов, только некоторые автомобили были остановлены крупным калибром, просто крошащим двигатель в труху. Бегущие позади зомби, в которых явно угадывались бывшие сельские жители, покрытые безобразными коричневыми пятнами, разбивали бутылки с бензином о только поднимавшихся на гусеничный ход роботов и поджигали их.

Всего через пару минут первый гнус был у колючей проволоки. Неистребимая живучесть существ позволила практически без потерь прорваться через огонь, открытый солдатами. Несмотря на крупные калибры, гранаты и выливаемые в их стороны магазины боеприпасов, они влетели в часть без выстрелов. Легких холод потянул кожу одного из солдат, несколько минут назад судачивших о Софиевке. Он, до этого и не стрелявший по причине задымления от сгоревшего вертолета, почувствовал слабость одновременно с паникой. Какое-то древнее, не поддающееся контролю животное чувство возопило в нем об опасности, выплеснутый в кровь адреналин позволил ему вскочить на ноги, но он тут же рухнул на колени. Из него словно вытягивали струны души. Страх и печаль камнем придавили его плечи, усталость и обреченность сломили волю. Стоявший рядом боец упал лицом в песок. Зомби уже были в десятках метров, стоявший на коленях чувствовал это. Рвущееся в нем, как испуганное животное, сердце колотилось с такой силой, словно этот орган превратился в раскрученный двигатель, сорвавшийся с креплений, опрокинувшийся на бок и судорожно пытающийся выбить ребра изнутри с одним только криком: «Беги!!!». Но ничего не помогало. Сил не было даже на то, чтобы повернуть голову, разве что скосить глаза. Перед ним появился зомби, он перевернул его товарища на спину и закрыл собой. Лежащего бойца схватили за руки и потащили. Стоящему же на коленях, ничего не соображающему, но находящемуся в сознании сунули что-то постороннее в рот. Затем его подхватили под мышки и потащили — легко, словно он был куклой. В это время он понял, что выстрелов давно не слышно. В сумерках, освещаемых горящими винтокрылой машиной и палаткой, уже никто не сопротивлялся. Всех тащили к тентованным армейским грузовикам. Кого за руки, кого за ноги. Среди зомби были и женщины. Растрепанные, в изорванных одеждах, испачканные дымом и несмываемыми бляшками вируса на лицах и открытых участках тела. Бойца, так же как и других, аккуратно положили на пол грузовика поперек. Еще несколько последних тел положили рядом, и тент захлопнулся, оставив незначительную щель. В кузов с ними сел еще один, очевидно, зомби в военной форме, чье лицо он видел в отсветах огня, просачивающегося через эту небольшую щель. Грузовик рыкнул двигателем и поехал. «Неужели все… Даже не больно…» — мысль была проста, нова и, как ни странно, смиряюща. Зомби повернулся к нему и, встретившись с солдатом взглядом, осклабился, обнажив здоровые ровные зубы, которые начали желтеть у основания. Грузовик набрал скорость и уверенно шел уже почти в темноте в колонне из других таких же грузовиков. Мерный ход, тряска и гул двигателя успокаивали, тело почти потеряло чувствительность, легкая тошнота и озноб прощальными сигналами сообщали о том, что вирус занимает новую территорию. Вдруг тент, закрывающий взор пленника от внешнего мира, вспыхнул в яркой ослепительной вспышке. Он непроизвольно закрыл глаза, но через секунду открыл, несмотря на боль. Тента уже не было, только горящие останки на металлических ребрах кузова. На фоне раскаленного до бледной синевы неба, разбитого сухими вертикальными молниями, во всей своей безудержной мощи и власти восставал ядерный гриб, а в облаке обломков пока еще бесшумно их настигала гигантская ударная волна.