Сын двух отцов. Падение

Илья Куликов, 2017

Сыновья князя Владимира Святого уже обагрили кровью родную землю в борьбе за власть. Несмотря на победу, одержанную Ярославом, его брат Святополк, прозванный сыном двух отцов, не сдался. Он готов на всё, чтобы вернуть себе Киев, за право владеть которым уже уплачена немалая цена. В яростной схватке между братьями нет места жалости, нет места милосердию. Кровь павших вопиет к отмщению. Продолжение романа о противостоянии двух братьев – Святополка и Ярослава.

Глава 5

Вернувшись с пира в отведённые ему покои, княжич Безприм повалился на постель. Ему не хотелось признаваться самому себе, что он не может думать ни о чём, кроме как о хмеле.

Безприм осенил себя крестным знамением и прошептал молитву в надежде отогнать греховные мысли. Хоть он и не пил, но во рту прямо-таки стоял привкус хмельного мёда.

Нет. Нет, нет, сказал сам себе княжич Безприм. Я не хочу сегодня упиваться. Отец поверил в меня, епископ Ламберт верит. И я не подведу их. Надо думать, как вызволить сестру.

В покои княжича вошёл пан Бржетислав, который, хоть и пил на пиру без меры, разум каким-то чудом сохранил.

— Чего ты, Безприм, с самого нашего выезда из Гнёзно ни мёдом себя не потешишь, ни вином заморским? Не захворал?

— Не время пить, — ответил Безприм, — мы здесь, словно в логове волков, и разум — единственное наше оружие.

— А по мне, так русичи — люди душевные, — сказал Бржетислав, — ты зря страшишься, княжич. Нам вон князь Ярослав прислал кувшин чудесного ромейского вина. Давай наполню кубки.

— Я не хочу сейчас, — злобно огрызнулся княжич Безприм.

Княжич боялся, что сейчас он не выдержит и поднесёт кубок к губам. Усилием воли он поборол себя.

Бржетислав не на шутку испугался. Больше всего на свете он боялся, что княжич перестанет пьянствовать. Ведь тогда он непременно раздружится с ним. За что разумному человеку привечать младшего сына одного из мечников своего деда?

— Бржетислав, — примирительным голосом произнёс княжич Безприм, — думаешь, княгиня Владислава в темнице?

Об этом Бржетислав думал меньше всего. Его куда более заботило то, что князь Ярослав помимо кувшина с вином прислал ещё и красивый кубок. Бржетислав хотел присвоить его себе, а для этого княжич Безприм должен был упиться до беспамятства.

— Думаю, что стоит обсудить это, наполнив кубки.

— Ну ежели тебе так будет проще, то наполни свой кубок, — раздражённо ответил княжич.

Бржетислав наполнил кубки княжичу и себе, однако, к великому удивлению пана, княжич Безприм и в этот раз устоял и не стал пить.

— Не верю я, что если бы она была свободна, то не встретилась бы со мной. Может, мы с ней и не друзья, но всё же родная кровь.

— Да чего ты о ней печалишься? Я тебя, княжич, прям не узнаю. Ты отчего так изменился? Жизнь даётся один раз, и её надо прожить так, чтобы потом было стыдно вспомнить, — постарался подшутить Бржетислав, — иначе она прожита зря.

Однако княжич Безприм к шутке отнёсся холодно и вместо того, чтобы рассмеяться, отвернулся от своего друга.

Безприм злился, и сейчас ему общество Бржетислава было неприятно. В голове кружились мысли о том, как он вернёт себе доброе имя в глазах отца. Почему-то Безприм вспоминал, как много лет назад князь Болеслав учил его биться мечом. Он никому больше не доверял обучение старшего сына воинским умениям. Безприм с грустью вспомнил, как сильно расстроился отец, когда понял, что к ратным умениям у княжича способностей нет.

— Я докажу, что не только мечом можно снискать славу, — прошептал Безприм, а затем, повернувшись к Бржетиславу, проговорил, — ты иди-ка спать. Сейчас не время хмельным забавам предаваться.

Бржетислав от таких слов аж рот разинул. Кубок, который он намеревался похитить и продать на торгу, был явно не дешёвым. Ромейская работа.

— Может, по чарке, чтобы лучше спалось? — пропищал Бржетислав в последней надежде.

— Не сегодня.

Оставшись один, княжич мысленно вознёс Господу молитвы за то, что тот даровал ему волю побороть соблазн. Правда, Безприм тут же подумал с сожалением, что его друг, верно, страдает от пьянства. Может, Господь откроет и ему глаза.

Наедине с самим собой было ещё страшнее, чем рядом с человеком, пьющим хмельное. В голове безостановочно крутилась мысль, что чарка ромейского вина не повредит. Безприм дважды подходил к заботливо оставленному кувшину и дважды отходил от него. Он знал, что если притронется к кувшину, то упьётся.

Не зная, как победить самого себя, он стал молиться. По мере того, как он говорил хорошо заученные слова на латыни, часть из которых он толком не понимал, желание выпить исчезало.

***

На дворе было ещё темно, когда Будый проснулся. В последнее время он спал всё меньше и просыпался всё раньше. Натянув рубаху, боярин сел трапезничать.

Хоть хмельное, выпитое на пиру, и улетучилось, но голова была не совсем свежей, и это злило боярина.

— Чего ты так медленно всё делаешь! — прикрикнул боярин на челядинку. Та как раз принесла ему блюдо с варёными яйцами.

— Вот, боярин. Курочки стали нестись.

Будый взял одно из яиц в руки и, повертев его некоторое время в руках, положил на место.

— Унеси их прочь. Я после пиров яйца есть не желаю. Слышал я, что один молодец так вот после пира яичко в рот запихнул и задохнулся. Может, проглотил?

Челядинка молча унесла яйца, понимая, что спорить с боярином не стоит, тем более когда у того настроение вовсе не весёлое.

Велико было удивление воеводы, когда он узнал, что к нему пожаловал княжич Безприм и желает с ним поговорить. Отказаться встретиться с проклятым княжичем, который, судя по лицу, был горьким пьяницей, а на деле и не пил вовсе, он не мог.

— А я как раз о тебе и вспоминал, мой дорогой друг, — приветливо сказал Будый, — проходи в мой дом. Я всегда буду тебе рад.

Хуже встречи с княжичем была только встреча с паном Бржетиславом, который так пока и не получил своего коня. Будый обнял Безприма, а затем Бржетислава, а после этого все вместе сели за трапезный стол.

— Будый, — обратился к ближнику Ярослава княжич Безприм, — я знаю, что ты самый близкий к князю человек, а кто-то вообще поговаривает, что ты — голова князя, которая принимает решения. Я хочу попросить тебя не как княжич, а как брат, который просит увидеться с сестрой. Ведь нет ничего плохого, если я увижу Владиславу. Зато моё сердце будет спокойно.

Будый насупился. Вот ведь принесла нелёгкая в его дом княжича. Что ему сказать?

— Знаешь, княжич, — неторопливо начал Будый, — коли хочешь увидеть Владиславу, то проси об этом князя. Я ведь просто его ближник, старый пестун. На самом деле я давно уже никаких советов Ярославу не даю. Владислава, думаю, будет рада тебя увидеть, ты ведь брат её. Только вот вернётся она, думаю, к концу лета, так как за несколько дней до твоего приезда Ярослав отправил её в Новгород. Война — не самое лучшее место для женщины, а здесь, нутром чую, ещё будет литься кровь.

Безприм понял, что здесь что-то не так. Отчего это от него прячут Владиславу? Почему пестун князя не хочет их встречи и прикрывается, что княгиню отослали?

Будый понял, что княжич засомневался, и сделал таинственный вид, а после полушёпотом проговорил:

— Не обессудь, княжич, но дело в том, что княгиня родила до сроку, а дитя-то совсем здоровое. Ей бы ещё с животом до середины лета ходить. Получается, не от Святополка сестра твоя понесла. Это и пытаемся укрыть. Тебе сказал, так как ты с ней одной крови. Позор этот прикрыть нужно — вот и прикрываем.

— Не может такого быть!

Будый опустил глаза и сделал каменное выражение лица.

— Женщина может понести не только, если желала этого. Слышал ли ты, что князь Владимир, отец князя Ярослава, человек был очень… гм, гм…, в общем, не всё так просто. Ежели Владислава родила от Владимира, то как ни крути, а ребёнок этот — брат Ярославу и Святополку. Тебе сказал, так как верю и надеюсь, что ты тайну схоронишь.

Княжич Безприм был сбит с толку. Будый это сразу понял и мысленно похвалил себя. Вот теперь ломай голову, княжич, как тебе быть. Настаивать ли на том, чтобы князь Ярослав тебе с Владиславой встречу устроил, или всё же остаться в стороне.

— Коли так, то получается, что мой племянник — брат Ярослава? — спросил Безприм.

— Во-во. А время сейчас такое, что сыновья Владимира Святославовича не сильно между собой дружны. Может, лучше твоему племяннику всё же остаться сыном князя Святополка? Не гневись. Правда — она ведь не всегда приятна. Вот к концу лета, коли желание будешь иметь, можешь и с Владиславой встретиться.

Будый понимал, что так долго гостить здесь княжич Безприм не сможет. Во я как сочинил! Ежели мои слова на веру взять, то мы, можно сказать, доброе имя и Святополку, и Владиславе спасаем, подумал Будый.

— А как сына нарекли?

— Владимиром, — не задумываясь, ответил Воевода, — в память о деде… или отце.

***

Поскольку княжич Безприм тешить свою душу и плоть хмельными напитками по-прежнему не желал, пан Бржетислав отправился погулять по городу в одиночку. Первым делом он пошёл на торг, чтобы купить бочоночек славного ромейского вина. Бржетислав не собирался сдаваться и всё же надеялся, что княжич Безприм перестанет изображать из себя достойного человека и вновь предастся греху пьянства, а он, пользуясь этим, продолжит своё обогащение.

Вино на торгу продавал ромей. Пальцы, украшенные золотыми и серебряными кольцами, свидетельствовали о том, что торгаш далеко не беден. Рядом с лавкой Бржетислав приметил человека, одетого в лохмотья. Несмотря на то, что на улице уже давно наступила весна, на голове у этого бедолаги была меховая шапка, криво одетая и явно побывавшая в луже. От человека, на котором она была надета, шёл неприятный запах свиных испражнений.

— Что ты глаза отводишь, Иосиф? Разве не помнишь меня? Дай мне хоть чарку вина. Неужто не веришь, что я тебе плату не принесу?

Торговец вином посмотрел на пьянчугу с презрением, а затем растёкся в доброжелательной улыбке перед паном Бржетиславом.

— Чего угодно, господин? Вина из Византии и Рима! Старые и молодые!

Бедолага подошёл к Бржетиславу и схватил его за рукав. Тот с отвращением отшатнулся от него.

— Опохмели меня, — хрипло произнёс пьянчуга, — хочешь, я для тебя за кружку хмельного кого жизни лишу?

— Уймись, Ульян, — вмешался торговец, — не смотрите на него, господин. Часто неумеренность превращает людей в скотов. Вот этот человек когда-то и впрямь был богат. Но никаких своих богатств он не может удержать.

— Ну что, — прохрипел Ульян, — опохмелишь? Разве ты не видишь, что я страдаю? Вот, хочешь, шапку возьми — лисья!

Бржетислав брезгливо посмотрел на протянутую ему шапку и с удивлением подумал: этот бедолага что, и впрямь думает, что я лису от козы не отличу?

— Так не лисья.

Ульян покрутил шапку в руках и надел обратно на голову.

— И что? Не видишь, как меня лихоманка трясёт? Коли не испью — сдохну. А я подыхать не хочу.

Бржетислав с испугом заметил, что пьянчуга сжимает кулаки. Такой может и побить. Ладно, подумал поляк, налью этому животному кружку. Я от этого не сильно обеднею. Заодно и пораспрошу его обо всём.

— Господин, — обратился пан Бржетислав к торговцу вином, — налей этому несчастному человеку кружку какого-нибудь не крепко дорогого пойла, а мне, пожалуй, дай испробовать вина, что ты с Рима привёз.

— Не бери то, что с Рима, — нагло влез в разговор Ульян, беря из рук торговца чару и разом опустошая её, — кислятина и потом от него голова кружится. Давай вон ещё одну. Видишь, господин платит.

Торговец вопросительно посмотрел на Бржетислава, а когда тот кивнул, налил Ульяну ещё одну кружку. Эту кружку тот пить залпом не стал, а принялся смаковать.

— Возьми лучше византийского вина, — со знанием дела произнёс Ульян, — я всегда его пью.

— Ты? — недоверчиво спросил пан Бржетислав. — Да ты хоть ведаешь, сколько такое вино стоит?

— Не, — беззаботно ответил Ульян, — я, когда у меня серебро в карманах есть, вообще ничего не ведаю. А ты, смотрю, не местный. Может, работка какая для меня имеется? Там, кого придушить или чего ещё?

Бржетислав расхохотался. Что о себе возомнил этот пьяный скот? Думает, что он может быть мне полезен! Да я, можно сказать, государственный муж, какой мне от него толк.

— Ты же можешь только дрова наколоть да порося зарезать. Такими делами челядь занимается.

— Да не только, — ухмыльнулся Ульян и протянул кружку торговцу, — наливай, пёс блудливый, да не этой кислятины, а того, что я люблю.

Ромей взял чару с лёгкой улыбкой и посмотрел на смеющегося Бржетислава, не спеша наполнять чару вином.

— Чего оглох, — грозно спросил Ульян у торговца, поправляя шапку, а затем, повернувшись к Бржетиславу, совсем другим тоном проговорил, — да я все тайны Киева, да что Киева, все тайны Руси прознать могу. Меня даже сам князь Ярослав иногда зовёт, когда ему помощь в таких делах нужна.

— А узнать, что с человеком, можешь? У моего друга сестра потерялась. Много лет он её не видел. Сможешь узнать, где она и что с ней? — спросил Бржетислав, подумав, что если он примет участие в делах княжича, то хуже не будет, а коли и вовсе всё будет ладно, то не грех за такое и награду просить.

— Ага, — кивнул Ульян и с презрением посмотрел на ромея, — ты чего, гнусная рожа, мою чару не наполнил? Давай поторапливайся — видишь, вон господин тебе всё оплатит.