Все пышечки делают ЭТО

Инга Максимовская

Свадьбы не будет! Самый счастливый день превратился в кошмар. Жених изменил мне прямо в номере для новобрачных, за несколько часов до свадьбы. Оказывается, он и не любил меня. Разве можно хотеть и любить такую толстуху, как я? Можно. Я это выяснила опытным путем, отомстив ему с первым встречным. Он оставил мне на память о себе чувство стыда за содеянное, разорванную цепочку со странным кулоном, неизлеченный комплекс и… дочь. Прошло десять лет. И вот забытое прошлое снова настойчиво стучит в мою дверь, в лице человека, приехавшего, чтобы отнять бизнес у моего отца. Он злой и ужасный. Но на него так похожа моя малышка. Книга содержит нецензурную брань

Глава 5

Лавр Яров

Пахнет гребаной ванилью. Омерзительно, приторно, до тошноты. Ненавижу этот аромат. С ним у меня связаны слишком болезненные воспоминания.

— Гена, при всем моем уважении, я никогда не смешиваю личные отношения и бизнес, — морщусь, борясь с тошнотой. Мне кажется весь этот город пропитался запахом любимой пряности кондитеров всего мира. — Я бы не стал тем, кто я есть, если бы жалел всех вокруг.

— У меня есть еще два месяца, — смотрит на меня сквозь прищур мой давний компаньон. Пострел он за десять лет, погрузнел, поседел. И совсем потерял нюх. — Лавр, я верну деньги которые ты вложил.

— Нет, дорогой друг. Ты уговорил меня сделать инвестицию в твой бизнес, и обещал вернуть мне деньги с процентами. Мы с тобой заключили договор, так что все честно, — скалюсь я. Разговор выжал из меня последние силы — Извини, но мне некогда, меня ждет увлекательное действо — заказ свадебного торта. Женюсь я, Геннадий. Очень выгодный союз, слияние капиталов. Знаешь, сейчас вдруг вспомнилось, как я впервые приехал к тебе в гости. Надо было мне тогда принять отмену свадьбы твоей дочери за знак свыше и не ввязываться в сомнительное предприятие. Кстати, ты стал таки тестем?

— Нет, не стал, — трет виски Геннадий. Нет, мне не жаль его. Кулон, потерянный мной в этом чертовом городе десять лет назад жаль. Точнее, украденный у меня пухлой девкой, о которой я от чего-то все эти десять лет вспоминаю с каким-то садистским удовольствием. Этот кулон все, что у меня осталось от женщины, ради которой я жил, и я его протрахал с толстой непорочной булкой. Прочь воспоминания. Нужно просто встать и уйти прямо сейчас. Так проще быть бессердечным и злым. — Слушай, оставайся на ужин.

— Некогда, друг мой. Мне нужно найти кондитера, способного сотворить чудо и угодить моей дорогой невесте, — кривлюсь от ощущения ирреальности. Я думал, что не способен на брак. После смерти Лизы и моей неродившейся дочери, запер на замок свое сердце. Да, моя невеста дорогая. Очень дорогая. Такая, какой я заслуживаю. Брак без любви, но с большим будущим. На кону все, что имею. А это огромные деньги.

— Кондитер говоришь? — улыбается Геннадий Алексеевич. — Да, есть шикарный. Точнее шикарная. И она приглашена на сегодняшний ужин тоже. Лавр, мне будет приятно, если ты примешь мое предложение.

— Прости, но нет, — встаю резко. Наверное даже слишком, аж голова кружится. Если останусь, буду чувствовать себя обязанным. А это дурно. — Ничего личного, просто бизнес. Деньги мне нужны срочно.

Иду медленно, твердо, с трудом сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг. Да. Я оставлю этого человека ни с чем, и это меня абсолютно не вдохновляет сегодня. Хотя обычно я железный делец, и испытываю удовольствие, забирая все у тех, кто не умеет быть расчетливм. Тех, кто не похож на меня. Чего поплыл? Не могу даже сам себе объяснить.

— Ой, простите, — прямо в дверях в меня врезается маленькая торпеда, похожая на бодливую коровку. Я аж всхрапываю от ощутимого толчка, и едва не валюсь на пол. Успеваю сгруппироваться и устоять на ногах. На меня смотрит мелкая девчонка, глазами озерного цвета и лыбится, словно это не она сейчас чуть не свернула свою тонкую шейку об олигарха Ярова. — Я не хотела. Точнее не знала, что дед не один. А вы кто? Его друг? А меня Кира зовут, но мама зовет Корюшка. Эй, вы в порядке?

— Да, — хриплю, не сводя глаз с болтающегося на девчонке украшения, совсем не подходящего к ее спортивной футболочке. Она замечает мой взгляд, зажимает кулон в ручонку, а у меня голова идет кругом. Да нет, наверное просто похожа бирюлька. Мало ли таких штампует масс маркет сейчас. Да и я уже забыл, как выглядела цацка моей Лизы. Черт, я схожу с ума. — Девочка, как там тебя? У тебя откуда это украшение?

— Мама дала, это память о… Не важно, — морщит нос кнопку небесное создание, и взгляд у девчонки становится презрительно-подозрительным. И я могу поклясться, что уже видел этот взгляд. Только где никак не могу сообразить. Кулон она прячет под футболку, так шустро, словно фокусница. — А что? Вы вообще нормальный?

— Нормальный, — она права. Выгляжу я сейчас наверняка как полный придурок. Рассматриваю девчонку слишком пристально. Сумасшествие, но у меня странное чувство, будто я знаю эту малявку сто лет. — Просто… Я такой кулон потерял давно, вот и показалось. Он у меня тоже был на память.

— А, слава богу. А то я уж подумала, что мой дед в секту какую вступил, — хмыкнула мелкая мартышка. — Лицо у вас конечно было, как у людоеда. Ой, простите. Это, ну тогда чао. Или вы на ужин останетесь? Оставайтесь, мама наверняка припрет очередное свое творенье, и мы сами его не сможем съесть.

— Ты чего? — спрашиваю, глядя как морщится Кира, принюхивается, как крошечная собачонка.

— Чувствуете как воняет ванилью. Терпеть ее не могу, — ни с того ни с сего выпаливает внучка Геннадия Алексеевича. Будто читает мои мысли. — Бабуля наверное опять купила ароматизатор. Хотя и знает, что я не люблю. Ладно. Вам то везет, вы уходите. А мне тут дышать этой пакостью. Ну ладно, пока. А то дед уже наверное заждался. И тетю Полю одну нельзя надолго оставлять.

— Знаешь я передумал. Проголодался что-то, — черт, что я несу. Слова вылетают из моего рта самопроизвольно, хотя мозг не давал команды их произносить.

— Ну, тогда пошли. Хотя на вашем месте я бы бежала ломая кеды. Ба снова разведет тут церемонии, и будет всех заставлять пробовать комбучу. Фу. Терпеть не могу эти ужины, — девчонка ловко огибает замершего меня и вихрем врывается в кабинет, из которого я вышел, кажется, вечность назад. — Деда, — верещит радостно малышка, — смотри я кого привела. Он проголодался. А Поля сегодня погнула столб на котором корзина висела баскетбольная, представляешь? А потом она лопнула мяч прямо в лицо теренеру нашей команды, и…

— Мама приедет? — прерывает поток веселого детского бреда Геннадий. — Для нее тут работа намечается.

— Так ты ей позвони и скажи об этом. Она тогда на реактивной тяге прилетит, — хмыкает Кира, совсем по-взрослому. — Дед, она тебя любит. Просто…

— Ладно, пойдемте к столу. Лавр, я рад, что ты решил остаться, — вздыхает мой, теперь уже бывший, компаньон.

— Это не значит ничего ровным счетом, — снова превращаюсь в себя. Девчонка пулей уносится в недра дома, и меня отпускает странное наваждения. И я уже жалею, что поддался на провокацию внучки хозяина дома. Или не провокацию… Черт, я просто устал. Просто захотелось хоть ненадолго почувствовать себя нормальным. Просто… Миллион просто, хотя все сложно.

Столовая залита светом, слишком ярким, отражающимся в хрустале, и серебряных приборах, которыми сервирован стол. Слишком помпезно и вычурно. Но я помню жену хозяина, видимо тут так заведено. Поэтому девчонка не любит этих сборищ, сто пудово.

— Ты все таки уговорил его, дорогой? — улыбается красивая моложавая женщина, да это точно супруга Геннадий. Совсем не изменилась за десять лет. Только когда я видел ее в последний раз, она была не такой спокойной.

— Не я. Корюшка.

— Господи, я сто раз просила не назвать девочку этим рыбьим прозвищем, — кривит губки женщина. — Садитесь, Лавр. Кира, твоя мама сегодня хоть явится, надеюсь? И кто тебя привез?

— Поля, она…

— О, боже. Где это исчадье? Ты оставила ее одну в доме?

— Она уехала. Я проконтролировала, — чавкает Корюшка, жуя кусок багета, который ухватила из корзины. А мама повезла заказ клиенту.

— Значит она снова нас не почтит своим присутствием, — недовольство в голосе любящей бабули можно резать ножом.

Я усаживаюсь на предложенный мне стул, больше похожий на трон. Интересно, что останется от этой помпезности после того, как я оставлю Гену без штанов? Не интересно. Плевать. И ужин этот мне совсем ни к чему. И…

— Ну почему же? — Разрывает пространство красивый голос. Глубокое, словно песком присыпанное контральто. Если эта женщина, которую я не вижу, потому что сижу спиной ко входу, хотя бы вполовину прекрасна, как ее голос, то лучше мне не оборачиваться. — Я хорошая дочь, мама. Послушная и исполнительная. И еще я привезла десерт к ужину. Торт «Гараш»

— Могла бы одеться поприличнее. У нас гости, — шипит хозяйка дома. — Поздоровайся, Варвара. Лавр, знакомьтесь, это наша дочь.

Я поднимаюсь со своего места, надо же соблюсти этикет. Поворачиваюсь медленно, навесив на лицо самую свою милую улыбку.

— Здрав… — замолкает на полуслове мать Корюшки. Прямо мне в лицо упирается испуганный взгляд распахнутых желто-карих глаз. Невозможно же? Невеста-девственница. Черт…