Красной планеты Надежда

Инна Демина (2025)

Все когда-то случается в первый раз. Вот и убийство в первой земной колонии на Марсе тоже произошло впервые, и так получилось, что Надя Беликова, эколог и оператор дронов, стала невольной свидетельницей происшествия. Казалось, все просто: вот убитый, вот преступник, на которого указывает свидетельница, дело закрыто. Однако тем же вечером Надя обнаруживает убийцу в своей каюте, и тот убеждает ее в своей невиновности. Теперь им вместе предстоит выяснить, кто на самом деле убивает видных ученых колонии, и кому выгодно, чтобы в этих преступлениях обвинили их обоих…

Глава 2

По-прежнему 10 ноября…

Надя

В свою каюту я попала только поздним вечером, и вовсе не потому, что празднование Дашиного дня рождения затянулось. Его вообще не было — всех сотрудников биолаборатории срочно вызвали на допрос в связи с убийством начальника. К сожалению, это чрезвычайное происшествие в большей или меньшей степени отразилось на каждом жителе Новой Терры. И Даше не повезло — осталась моя подруга без праздника! Хорошо, что я успела ее поздравить утром, иначе меня совесть загрызла бы.

Впрочем, даже если празднование и состоялось бы, у меня все равно не нашлось бы сил идти туда и веселиться со всеми. Меня только час назад отпустили с допроса и то с условием захода к Витольду Марковичу с целью получения у него успокоительного и снотворного. Кроме того, с меня взяли обещание немедленно прибыть на повторный допрос по первому требованию капитана Ван Хауэра, которому поручили вести расследование убийства профессора Хоффмайера. Как будто я еще не все рассказала!

Капитан Йохан Ван Хауэр, полковник Джереми Соммерс, заместитель Юрия Валентиновича по вопросам внутренних дел колонии, и примкнувшие к ним техник Икамара, по совместительству специалист по видеомонтажу, и все та же Жюстин, набросились на меня, как голодные псы на кость. Вытрясли всю душу бесконечными вопросами об одном и том же, видимо, в попытках подловить на противоречиях, заставляли комментировать видеозапись убийства Хоффмайера едва ли не покадрово, сыпали загадочными намеками непонятно на что. И какие у меня отношения с обоими фигурантами на видеозаписи, и почему я вообще направила дрона к TAR-46223, и что я делала всю предыдущую неделю, и с кем контактировала, и что за конфликт у меня был с Виктором Коттом (насчет последнего особенно Жюстин старалась, да так, что мне в голову закралась мысль о неком нездоровом интересе психологини к нему)… Мрак! А под конец, не добившись от меня того, что хотели — а хотели они, подозреваю, признания в организации убийства Хоффмайера, ни больше, ни меньше! — мне вообще изолятором пригрозили. Зачем?! В порыве сыщицкого азарта?! Или увидели возможность за Первую и Вторую мировые войны отыграться?! Или, может, еще за что-нибудь?

Правда, на вопрос, считают ли они меня виновной в смерти Хоффмайера, ни один не ответил положительно. Только Жюстин зубами скрипнула. Неужели правда приревновала Вика ко мне?! Сейчас я смотрела на психологиню и просто не узнавала ее — образ улыбчивой болтушки пошел трещинами, и из-под него вдруг проглянули змеиное нутро и волчий оскал. Не зря я интуитивно старалась держаться от нее подальше! Кстати, два последних «круга» вопросов обрушивались на меня с ее подачи — француженка, приглашенная в качестве эксперта по поведению, демонстративно обвиняла меня во лжи. И это при том, что сама не могла толком объяснить, где именно я сказала неправду! Однако Ван Хауэр и Соммерс этого будто не замечали и продолжали допрос. Подозреваю, еще немного, и эти трое вошли бы в раж настолько, что додумались бы и до иголок под ногти…

Спас меня генерал Дубровцев. Пришел тихонечко через почти что три часа непрерывного, изматывающего допроса, постоял молча и незаметно, послушал, посмотрел видеозапись убийства. А после так же тихо и спокойно попросил представить доказательства моей причастности к убийству Хоффмайера, а заодно и самого подозреваемого в убийстве — для допроса. «Следователи» подпрыгнули на месте от неожиданности, вмиг растеряли весь свой гонор, превратившись во взрослое подобие нашкодивших подростков (ага, самой молодой под тридцать!), и начали вразнобой оправдываться. Юрий Валентинович криво усмехнулся, выдал жесткую отповедь сразу на трех языках, и начал отдавать приказы, перемежая их крепким словцом. Авторитет генерала был непререкаем и подтверждался двумя офицерами безопасности, следовавшими за ним по пятам, так что «следователи» вытянулись по струнке и бросились выполнять.

— Ну, никак без пендаля начальственного и мата животворящего! — тихо вздохнул Дубровцев, и это было единственное проявление эмоций, которое он себе позволил.

После, обращаясь преимущественно к Масато Икамара, который в допросе непосредственного участия не принимал, а просто взирал на него с бесстрастием истинного самурая, потребовал еще раз доложить обстановку. Японец прочирикал что-то про перспективу, тени и характеристики камеры дрона, и сделал вывод: видеозапись подлинная, это не монтаж. Генерал кивнул и отпустил техника, велев ему подготовить отчет и прислать его ему лично. И копию Ван Хауэру.

Затем настал черед Соммерса и Ван Хауэра — им вменялось в вину то, что они не обеспечили присутствие на допросе свидетельницы Беликовой представителя Российской Федерации, чем грубо нарушили все международные протоколы, и что подозреваемый до сих пор не задержан, пока они из свидетельницы обвиняемую делают. Вдруг он еще кого-нибудь убил? За время, потраченное на пустой допрос, Вик Котт уже наверняка вернулся в колонию! Или вот-вот вернется! Так что нужно немедленно задержать его и поместить в изолятор! А еще встретить экспедицию, которую Юрий Валентинович уже отправил за телом Хоффмайера, организовать вскрытие и погребение, опечатать каюту Хоффмайера, допросить его подчиненных, а также тех колонистов, с кем начальник биолаборатории общался более-менее близко, еще кучу дел переделать… И бегом! Тем деваться было некуда, пришлось развивать бурную деятельность.

Жюстин просто досталось за профнепригодность. Кроме того, многозначительный совет генерала: «Не стоит переносить личные проблемы на пациентов и испытуемых» подтвердил мою догадку насчет ее особого отношения к Вику. После этого француженка выскочила из моего рабочего кабинета, как ошпаренная, и требования прислать отчет с подробным описанием моих реакций и своих умозаключений насчет лжи не только Дубровцеву, но и Витольду Марковичу, она, похоже, уже не слышала.

Конечно, речь генерала была куда дольше, пространнее, насыщеннее образами, метафорами, лекциями, нотациями и «непереводимой игрой слов», чем я изложила. Он сильно злился — происшествие с Хоффмайером тоже выбило его из колеи, хоть он и старался этого не показывать.

Когда очередь дошла до меня, со мной обошлись, на удивление, мягко. Юрий Валентинович сначала пожурил меня за то, что не потребовала присутствия на допросе майора Семенихиной (увы, растерялась, расстроилась и не сообразила сразу, а потом уже поздно было), сказал, что я все сделала правильно, велел мне идти отдыхать и — неслыханное дело! — дал мне выходной на завтра.

— Отлежись, Наденька, подлечи нервишки, а то сидишь серая вся, — сочным басом вещал Юрий Валентинович.

Параллельно он просматривал видеозапись и сделанные моим дроном фотографии с места преступления, отстукивал команды на голопланшете и вполголоса отдавал приказы команде сопровождения.

— К Витольду Марковичу зайди, он тебе успокоительное даст, я его предупредил. И, если капитану Ван Хауэру до сих пор что-то непонятно в твоих показаниях, он вновь вызовет тебя на допрос. Официально! И допрос будет проводиться в присутствии моего человека.

Ван Хауэр молча переводил взгляд с меня на начальника Новой Терры и обратно, и в его серо-стальных глазах отчетливо читалось: прибил бы обоих, если б мог. Соммерс, наоборот, пытался изображать деятельность, тоже рассылал какие-то поручения, вел переговоры на английском, щедро перемежая речь специфическими терминами, однако играл неубедительно. Кажется, он и сам понял, что перегнул палку, и теперь думает, как вести себя, чтобы не вызвать на свою голову еще больший гнев начальства.

Кроме того, именно в этот момент поступил сигнал из приемника образцов — дрон доставил сюда орудие убийства. Да, я знаю, что забирать что-то с места преступления нельзя, однако, согласно прогнозу, в течение получаса в том районе должен был подняться ветер, и все следы в момент занесло бы мелкой красной пылью. Ищи потом нужный булыжник! Так что я отправила дрону команду забрать его. Надеюсь, наказывать меня за это никто не собирается?

Нет, не собирались. И к самому камню меня и близко не подпустили — еще раз настойчиво отправили домой.

Зато пока я, несмотря на жуткую усталость, выключала оборудование, из разговоров генерала по внутренней связи узнала последние новости. Итак, Вика до сих пор не задержали, более того, в колонию он так и не вернулся, по крайней мере, со слов операторов шлюзовых. Меня снова зацарапало беспокойство. Погодные условия-то не для прогулок, мало ли что могло случиться… Да и вообще не понимаю, зачем ему понадобилось убивать Хоффмайера!

И вот, по прошествии часа, за который успела сходить на склад за новой парой перчаток, побывать у психиатра и заглянуть в столовую, где заказала доставку позднего ужина в каюту, я на негнущихся ногах доковыляла до своего скромного жилища. И только закрыв за собой дверь каюты, я дала, наконец, волю чувствам — села на пол, подтянула колени к груди и закрыла лицо руками. Собралась поплакать, но не успела. Потому что в этот момент дверь ванной комнаты с тихим шелестом отъехала в сторону, и оттуда вышел Вик с моим же полотенцем на плече. К счастью, одетый и вполне обычного вида.

— Привет, Надюша! Долго ты!

Сказать, что я удивилась — ничего не сказать. Я в первую секунду просто онемела от шока и просто смотрела, как убийца Хоффмайера в четыре шага пересекает маленькую — три на три метра — комнатушку и склоняется надо мной. Вот ведь… неожиданность! Это был последний человек, которого я ожидала здесь увидеть! Вернее, его вообще не должно быть здесь!

— Устала? — он заботливо протянул мне здоровую руку, предлагая помощь в деле отрывания моей пятой точки от пола.

— Как можно вернуться в колонию, чтобы тебя ни на одном из шлюзов не засекли?! — выпалила я, забыв об осторожности.

Эффект неожиданности сработал, наверное.

— Не покидать ее, — ответил, не задумываясь, он. — Других входов-выходов за периметр нет, и, даже если каким-то образом убедить оператора шлюзовой сохранить в тайне факт проникновения или исхода с территории Новой Терры, автоматика тебя сдаст — данные о пересечении границы кем-либо отсылаются на главный сервер.

Хм, он намекает, что все это время был в Новой Терре? Тогда почему сразу не выяснилось, что у него алиби? Непонятно…

Поднялась я самостоятельно, гордо проигнорировав помощь. Еще чего не хватало! Вик тихо фыркнул, но препятствовать мне не стал. Попятился и уселся в единственное кресло за письменным столом.

Я осталась стоять у двери. По-хорошему, надо как-то поднять тревогу, вызвать помощь… Нет, только не кричать — бесполезно, звукоизоляция тут хорошая. За голопланшет хвататься на глазах у Вика тоже не стоит — обязательно увидит и, скорее всего, разозлится. И неизвестно, какие действия он предпримет после! Не хочу проверять. Надо попытаться сбежать — открытие двери займет пару секунд, однако я не была уверена, что он даст мне эти секунды — от кресла до порога около двух метров, один рывок — и никуда я уже не побегу. Значит, надо дождаться, пока он ослабит бдительность. Раз так, можно и поговорить.

Кроме того, какая-то часть меня сомневалась в правильности принятого решения, подтачивала уверенность в необходимости немедленного побега, советовала не спешить и, как минимум, выслушать обвиняемого. Ведь интересно, как так получилось, что он пробрался в мою каюту, при этом так и не вернувшись в колонию?! Кстати, разговорами можно усыпить его бдительность, и, дождавшись удобного момента, все-таки попытаться убежать!

Или уже не убегать? Уверена, Соммерс и Ван Хауэр не простят Дубровцеву сегодняшнего унижения и пожелают отыграться — увы, не на генерале, а на мне. Генерал им не по зубам. Так вот, наверняка снова дернет на допрос прямо с утра, я не отвечу, дальше — дело техники. Впрочем, с этого станется и в укрывательстве преступника меня обвинить, и в пособничестве, и черт знает в чем еще! Пожалуй, до утра тянуть не стоит. Хм… Лучшим для меня вариантом развития все-таки будет побег и сдача Вика в руки правосудия, это бесспорно. Но почему же меня коробит от одной мысли об этом? Наверное, не могу принять, что добрый, ответственный, хоть порой и лезущий не в свое дело парень — хладнокровный убийца. Просто не укладывается в моей картине мира!

Пока эти мысли атаковали мою голову, я медленно опустилась на край кровати, приняла нарочито расслабленную позу, даже сложила руки на коленях, как примерная ученица. Вскочить и рвануть из каюты я смогу в секунду, он и среагировать-то не успеет. Загвоздка лишь в том, чтобы открыть злосчастный замок…

В голове вертелось не меньше сотни вопросов, и было очень сложно остановиться на каком-то одном. И еще меня так и тянуло сказать: я рада, что с тобой все хорошо. Такое вот иррациональное в данной ситуации желание. Но я справилась — и с собой, и с вопросами. И выбрала из них самый важный:

— Что ты тут делаешь?!

— Вот, насадку в душе починил, — ответил Вик, глядя на меня честными глазами, и продемонстрировал мне многофункциональный ремонтный ключ.

Правда, в уголках его губ все же таилась улыбка.

Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, борясь с охватившей меня злостью.

— Вик, ты вообще в курсе, что тебя вся колония ищет?! — прошипела я, буравя парня пристальным взглядом. — Тебя обвиняют в убийстве профессора Хоффмайера, доказательства неопровержимые! А ты в это время в моей каюте душ чинишь…

— Да там ничего серьезного, в одном месте подтянуть, в другом чуток ослабить… — Вик с видом недалекого простачка начал чесать в затылке все тем же ремонтным ключом, отчего его «хвостик» смешно задергался.

Опять-таки левой рукой. Правую, на которой по-прежнему красовалась повязка, он берег, старался ею вообще не шевелить. Да и повязка-то другая, не та, что была на его руке утром! Не белая регенеративная, а желтая, бактерицидная. На коже испарина, в глазах блеск нездоровый… Видимо, убийство начальника биолаборатории не прошло для него даром.

— Вик! — повысила я голос, не выдержав его дурачества.

Парень нехотя посерьезнел:

— Конечно в курсе, Надь, — со вздохом ответил он. — И прежде, чем ты начнешь изливать поток своего возмущения на мою голову, хочу сказать: я никого не убивал. Я невиновен в смерти Гедеона.

Я удивленно вскинула брови. Это ж насколько надо быть наглым и самоуверенным, чтобы утверждать противоположное тому, что видела, наверное, уже вся колония!

— Вик, я все видела своими глазами! — строго возразила я, решив сразу расставить точки над «i». — Так что не стоит тратить время, пытаясь запутать меня и навешать на уши то, что должно плавать в супе!

Вик отложил, наконец, свой ключ и, подперев подбородок здоровой рукой, воззрился на меня с интересом естествоиспытателя.

— А что, собственно, ты видела?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

— В смысле? Я видела, как ты убиваешь Хоффмайера, камнем проламываешь ему иллюминатор шлема, отчего последний умирает в страшных муках! — выпалила я.

И вдруг сообразила, что, раз уж Вик некоторое время находится в моей каюте, и его до сих пор не арестовали, его голопланшет, скорее всего, не просто в спящем режиме, он полностью дезактивирован, соответственно, для внутренних систем наблюдения Новой Терры он невидим. Но у такого положения есть и обратная сторона — каким-то образом получить доступ к данным с сервера и посмотреть видео, на основании которого стал обвиняемым в убийстве, он не может. Если только не воспользовался чужим голопланшетом или стационарным компьютером.

— Твой дрон заснял мое лицо крупным планом? — в голосе Вика слышалась насмешка и легкая снисходительность.

— Ну… Нет, он так близко не подлетал, он на расстоянии двадцати метров кружил… — на мгновение замялась я. — Я тебя по скафандру узнала! Я ж твой череп с костями прекрасно рассмотрела, когда мы за дроном ездили! В смысле, тот, что на твоем скафандре.

Было дело. Когда я еще только-только осваивалась на новом месте работы, обнаружила неисправности в трех из десяти подотчетных мне беспилотниках. Может, заводской брак, может, небрежность при транспортировке, а, может, и вездесущая марсианская пыль с оксидом железа были тому виной — я точно не знаю. Я тогда тут почти никого не знала, кроме людей, с которыми была непосредственно связана по работе, руководства Новой Терры, и, разумеется, Егора с Дашей. Так что за помощью сперва обратилась к начальнику материально-технического обеспечения колонии, Ицхаку Питкерсону. Наивная! Начальник МТО давно мечтал спихнуть эти самые дроны под чью-то ответственность, и потому еле дождался присланного с Земли оператора беспилотников. Так что на вопрос, что мне теперь делать и к кому обращаться, только развел руками и отправил меня к Джереми Соммерсу. Как выяснилось потом, послали меня по самому долгому, извилистому и тупиковому пути к инженерам-ремонтникам. Но это уже было после.

К счастью, я тогда еще плохо ориентировалась в Новой Терре и перепутала ангары 1-1 и 1-2, и попала к самому генералу Дубровцеву. Как меня только охрана пропустила?! И почему начальник колонии лично выслушал просьбу о помощи в починке дронов?! Не понимаю. Возможно, ему просто стало интересно, ведь до того судьба сталкивала нас с ним лишь на приветственном слове, когда мы, пятая волна колонистов, только-только прилетели на Марс.

Генерал обещал помочь и отправил меня обратно. И не обманул — часа не прошло, как в ангар 4-4, который до сих пор занимаю только я и мои беспилотники, по личному поручению Юрия Валентиновича явился Виктор Котт, техник-ремонтник и водитель марсохода в одном лице. Сначала я сомневалась, что парень легкомысленного вида — улыбается постоянно, длинные, ниже плеч волосы, худи со сценой из ретро-блокбастера, рваные джинсы, да еще и, как выяснилось, он всего на пару лет старше меня — разберется с хитрой техникой. Однако он справился и, кстати, довольно быстро. Вернее, мне показалось, что времени прошло немного, а на самом деле ремонт занял четыре часа. И за веселой дружеской болтовней они пролетели незаметно. Вот честно, я, наверное, с самого прилета так болтала только с Дашей! Общаться с ними обоими мне очень легко, не чувствуется никакой скованности, да и симпатия возникла почти сразу.

Обсудили мы с Виком тогда все — и «новости» с Земли (в кавычках, потому что какие они новости спустя месяц полета и две недели карантина?), и сам полет, и стыковку «Марса-5» с модуль-станцией, и жизнь в колонии, и текущие перспективы терраформирования нашего нового дома, и много всего еще вплоть до любимой музыки, голофильмов, оставленных на Земле семей, даже домашнего зверинца его деда, состоявшего из здоровенного пса и четырех кошек. И я, признаться, даже пожалела, что в какой-то момент неисправные дроны закончились.

Уходя, Вик предложил обращаться к нему напрямую, если помощь потребуется вновь. И почему-то без оговорки о том, что речь идет о помощи технической… Я пообещала, что так и сделаю.

В дальнейшем мы встречались едва ли не каждый день — в столовой, в коридорах жилого модуля или просто под куполом жизнеобеспечения. Здоровались, просто болтали. Ничего предосудительного или выходящего за рамки обычной дружбы, завязывающейся между двумя людьми. Наверное, не будь я на тот момент по уши влюблена в Егора, вполне могла бы попытаться узнать получше Вика. Но, увы… Первая наша встреча на том и закончилась. Расстались мы почти друзьями.

А восемнадцатого сентября этого года одна из моих «птичек» в очередном полете за образцами внезапно перестала подавать сигналы и реагировать на мои команды. Я сразу написала о том Вику, и уже через два часа мы с ним катили в громадном сером марсоходе, прозванном Бегемотом, туда, где в последний раз фиксировался сигнал пропавшего беспилотника. Это был мой первый и пока что единственный выезд за пределы Новой Терры. Хотя, мне, как экологу, выезды тоже полагались, но все время что-то не срасталось — то мест в марсоходе нет, потому что очередь за месяц формируется, то заявок на образцы много, то еще что-нибудь всплывает. Хм, а за пропавшим дроном выезд получился сразу… И непонятно, в чем причина — в ценности дрона или стараниях Вика? В общем, как получилось, так получилось.

Тогда-то я и имела возможность рассмотреть метку на его скафандре. Да и вообще, мы много разговаривали, и на этот раз беседы наши уже не походили на дружескую болтовню — в них сквозило уже что-то более личное, что будто объединяло нас. Но что? Я так до конца и не смогла осознать это.

Кстати, Вик тогда пообещал свозить меня к загадочным марсианским пирамидам, к Олимпу, самому большому вулкану в Солнечной системе, и к другим менее известным достопримечательностям красной планеты.

— Скажи, как надумаешь, — говорил он с веселой улыбкой.

Видеть его лицо я в тот момент не могла из-за того, что мы оба были в скафандрах, и он смотрел на дорогу, а не на меня. Однако, судя по его голосу, звучавшему в передатчиках моего шлема, так и было. Я сдержанно отвечала, что подумаю, посмотрю… В тот момент очарование беседы вдруг улетучилось, и мне стало грустно. Конечно, я хотела посетить эти места. Но только с Егором, который на тот момент, увы, не обращал на меня внимания.

Дрон мы нашли — он почему-то упал в одну из пещер TAR-46223, провалившись туда через вертикальную шахту, так что нам пришлось побродить по кавернам и туннелям, прежде чем найти его. Хорошо, что запаса воздуха в скафандрах хватает на восемь часов, иначе боюсь даже представить, чем могло бы закончиться это неожиданное приключение. А на выходе из пещеры мы встретились со спасательной командой, но не из Новой Терры, а с модуль-станции «Фобос». Оттуда заметили одиноко стоящий в изгибающемся подковой ущелье марсоход, рация которого не отвечала, и отправили на разведку двухместный реактивный модуль «Шершень» с Егором в качестве пилота. Тогда мне удалось прокатиться еще и на нем. В смысле, на «Шершне», а не на Егоре! Этот модуль по конструкции, кстати, очень похож на боевой истребитель — Цветанов почему-то прилетел на нем один, без второго пилота. Да, нарушение должностной инструкции, но он очень спешил на разведку и, возможно, на помощь, так что не стал ждать, пока напарник закончит обедать, полетел один. А Вику тогда пришлось возвращаться на Бегемотище одному, в компании с поврежденным дроном. Тоже нарушение инструкции. Но он, если и в обиде, ничего мне не сказал.

А после я его вообще три недели не видела — заболела. Каким-то образом подхватила марсианскую бактериальную инфекцию, да такую сильную, что с ней даже суперсовременные антибиотики, разработанные специально для применения на красной планете, не справлялись. Неделю лежала пластом в медблоке, потом, едва стало чуть легче, с трудом отпросилась в свою каюту — там все же лучше. И да, карантин, несмотря на изменение места пребывания пациентки, продолжился — ко мне никого не пускали, кроме врача и медсестры, да и тех только в защитных костюмах.

Кстати, в первый же день моего домашнего карантина кто-то через службу доставки прислал мне воистину царский подарок — лимон, головку чеснока, банки с медом и малиновым вареньем! Да-да, именно банки, стеклянные, закатанные жестяными крышками, объемом в один литр! Я раньше такие только у прабабушки в деревне видела! В Новую Терру они могли попасть только с личным багажом кого-то из колонистов. Выходит, кто-то из моих коллег расщедрился… Очень сильно расщедрился!

Дело в том, что жители колонии в связи с отсутствием смысла в деньгах и прочих материальных ценностях, вернулись к натуральному обмену. Каменный век, как мы шутим между собой. Иными словами, за какую-либо услугу, например, стрижку, маникюр, пошив одежды, можно расплатиться привезенными (присланными) с Земли продуктами, косметикой и т.д. Так что та посылочка была, в прямом смысле, на вес золота. А содержимое ее помогло мне вылечиться, потому что антибиотики действовали очень уж непоследовательно — то помогали, то вдруг начинали пасовать перед болезнью, и последняя набрасывалась на меня с новой силой. И те народные средства пришлись очень кстати. К сожалению, я до сих пор точно не знаю, кто именно мне их прислал — ни записки, ни других опознавательных знаков в посылке не обнаружилось.

Потом я как-то рассказала Егору о той посылке и даже спросила, не от него ли она была. На что мой любимый только улыбнулся загадочно и прервал мои речи поцелуем. Да, после моего выздоровления у нас с ним началась любовь. Как-то само собой все закрутилось. А началось с того, что, войдя в столовую в первый же день после снятия карантина, я увидела, как Даша и Егор сидят за одним столиком и машут мне руками, приглашая присоединиться к ним. С тех пор я счастлива от того, что любовь моя стала взаимной.

Правда, ложкой дегтя стал Вик, общение с которым мне пришлось свести к минимуму из-за того, что он как-то на правах друга завел странный, изобилующий намеками и недосказанностями разговор о том, что Егор мне не пара. И повторяющиеся почти каждую ночь кошмары…

— Надь, ты что, уснула? — голос Вика заставил меня вздрогнуть.

Оказывается, я так глубоко погрузилась в воспоминания, что проигнорировала его вопрос, причем уже дважды.

— Что?!

Вик издал тихий смешок и потер лоб.

— Я предположил, что убийство Хоффмайера заснял тот самый дрон, за которым мы с тобой ездили.

— Да, тот же самый! — удивилась я его проницательности.

И вдруг замерла от неожиданной догадки:

— И место было то же самое — ущелье TAR-46223, только парой километров южнее…

Вик шевельнул бровью и, кажется, задумался. К счастью, молчал он недолго:

— Так вот, возвращаясь к убийству Хоффмайера… Ты уверена, что в том скафандре был именно я, Надюша?

Мое имя он произнес мягко, с какой-то затаенной нежностью, так… Даже не могу подобрать определения. И я как-то сразу поняла, что Вик не держит на меня зла, не обвиняет ни в чем. И это придало мне сил. Вот серьезно, будто второе дыхание открылось! Будто и не было ни убийства биолога, ни изматывающего допроса. И смысл вопроса я осознала не сразу.

— Э-э…

Я поймала себя на мысли, что не могу однозначно утверждать, что убийца — именно Вик.

— Но скафандр…

— Да, он действительно принадлежит мне, — Вик едва заметно поморщился. — Но сегодня я его не надевал. Я вообще не собирался покидать Новую Терру ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Более того, я ее с шестого числа не выезжал за периметр. Кто-то просто воспользовался моим скафандром.

— Но… зачем? — недоумевала я. — У тебя есть враги, что желают подставить тебя под обвинение в убийстве? Но не слишком ли сложная схема? Надеть твой скафандр, поехать вместо тебя к той пещере, дождаться Хоффмайера и убить его… Менее проблематично убить кого-то, да хоть того же Хоффмайера, здесь, и подбросить… твой же ремонтный ключ, например!

Сама мысль о том не укладывалась у меня в голове. Наши скафандры изготавливались индивидуально, каждый — с учетом физических параметров и медицинских особенностей того, кому он предназначен, от внутреннего покрытия прот-комбинезона, до составляющих аптечки. Кстати, именно этим объясняется то, что колонистам ни в коем случае нельзя набирать вес — переделывать-то скафандры тут некому.

— Пока не знаю, Надюша. Есть вот мысль, что целью был все же Хоффмайер, а убийца для прикрытия выбрал именно мой скафандр, потому что фигурой похож на меня.

Я окинула Вика пристальным взглядом. Возможно, в его словах что-то есть… Хм… Сам Вик довольно высокий, метр восемьдесят пять примерно, стройный. И я навскидку могу назвать человек пятнадцать-двадцать среди остальных колонистов, которые подходят под эти же параметры. Однако, мне нужно что-то посерьезнее предположения о чужом скафандре, чтобы до конца поверить в невиновность Вика. Как бы мне того не хотелось, а факты прежде всего.

— Да брось, Надь! Повторяю, я невиновен, я никого не убивал. Ну, сама подумай, какой у меня может быть мотив?

— Утром вы с Хоффмайером ссорились… — неуверенно пробормотала я.

— Ну, во-первых, не ссорились, а спорили, — возразил Вик. — Я так каждый день с кем-нибудь спорю, и не по разу. Так не убивать же своих оппонентов! Так я бы уже треть колонии уконтрапупил, а остальные две трети ходили бы и оглядывались. Не любят здесь техников, хоть и понимают, что без нас не обойтись. Такой вот парадокс.

Я против воли хихикнула.

— Во-вторых, я тебе расскажу, из-за чего возник тот спор. Хоффмайеру почему-то приспичило поехать в уже известное тебе ущелье, хотя вчера он никакой заявки на то не подавал. Вне очереди то есть. Причем он с какого-то перепугу настаивал, чтобы его вез именно я. А я не мог.

— Почему?

Вместо ответа Вик сорвал повязку с правой руки, явив моему взору свежие, едва тронутые заживлением ожоги на тыльной стороне кисти и нижних фалангах пальцев.

— Ох, елки-палки! — только и выдохнула я, потянувшись рассмотреть его травму получше. — Как ты так?!

И, не дожидаясь ответа, взяла его руку и начала осторожно поворачивать, чтобы рассмотреть со всех сторон. Вик, хоть и морщился от боли, но терпел. И так подробно отвечал на мой вопрос, что я решила, будто он таким образом пытается отвлечься от неприятных ощущений.

— Мы четыре дня назад с ребятами-техниками по поручению Дубровцева ездили к «Марсу-4». Демонитруем его понемногу…

Он говорил об этом спокойно, даже с нарочитой беспечностью, будто о погоде. Однако, зная его историю, я этому спокойствию не поверила. Перебивать, впрочем, тоже не стала. Пока…

— Ну, и мне не повезло. Руку просунул за деталь, думал, подтолкну, и она отвалится. А так получилось, что внешний кожух двигателя корабля прохудился, и моя рука как раз напротив той дыры оказалась. Двигатель-то на антижелезе, он к себе металл примагничивает со страшной силой, а шарнирные соединения экзоскелета как раз металлические. Вот и начали молекулы того металла тянуться к двигателю корабля. Скафандр прорвали!

Тут мне совершенно не к месту вспомнилось, как выглядели экзоскелеты сто лет назад, на заре своего создания — эдакие громоздкие металлопластиковые конструкции, которые не в каждый дверной проем пролезут, а заряд батарей расходовался с такой скоростью, что их не успевали заменять. Впихнуть такой в космический скафандр было невозможно. К счастью, научно-технический прогресс не стоит на месте, на сегодняшний день опорно-силовая конструкция стала частью скафандра, и представляет собой систему пластин из легкого и прочного полимера, правда, подвижные соединения по-прежнему делаются из сплава металлов. Который отлично притягивается сильным магнитом…

— Что, и рип-фенилон?! — сказать, что я удивилась, это ничего не сказать.

Впервые слышу о том, что суперпрочный материал, служащий защитой колониста практически от всего, в том числе и от солнечной радиации, можно повредить механически. Ага, три слоя рип-фенилона, перемежающиеся с технической начинкой, и прот-комбинезон под ними! Да и вообще вся эта ситуация с повреждением перчатки откровенно фантастическая! Я, конечно, об устройстве космических кораблей и изготовлении скафандров знаю крайне мало, но, тем не менее, не могу отделаться от ощущения, будто Вик то ли шутит, то ли издевается надо мной.

— Так и есть, — подтвердил Вик. — Сам сначала не поверил! Но факт — снаружи рип-фенилон оказался прочнее, чем изнутри. Частицы металла тут же обеспечили мне микроразрывы на перчатке. Порча защитных слоев на молекулярном уровне, представляешь!

Я округлила глаза. Это же невероятно! Внештатная ситуация, елки зеленые!

— Внутренний компьютер взвыл сразу, так что я сразу узнал о повреждении и залепил герметиком из ремонтного набора, парни помогли, — продолжил Вик так, будто говорил о ничего не значащей ерунде. — Но ожог получил даже через микроразрывы, благо, не сильный. И небольшую дозу радиации. Гамма-лучи, чтоб их… Вот, собственно, и все.

— Не отпускает тебя «Марс-4»… — я сокрушенно качала головой.

Кажется, он неприятно удивился моей осведомленности, но тему эту развивать не стал.

— Не стоит драматизировать! Я сам был неосторожен. Просто после крушения нужная нам деталь сместилась и ее заклинило среди внутренних конструкций, а их без помощи Бегемота не разрежешь. А последнему там места мало даже для въезда, не то что для полноценной работы манипуляторами. Вот, собственно, и все…

— Да не все, Вик, не все! — переживала я. — Ты ж еще дозу радиации схватил! Да и ожог нехороший…

— С радиацией уже разобрались, — беспечно отмахнулся парень. — Я три дня в медблоке провел безвылазно. И, Надь, можно я воздержусь от детального описания процедур, которым меня там подвергли? Не героически совершенно. И довольно противно.

Я не возражала, тем более, сама в теории знаю, как лечат лучевую болезнь.

— А вот с ожогом, видимо, нет, — протянула я, прикидывая, чем я прямо сейчас могу помочь Вику.

По уму, ему бы вернуться в медблок, в стерильную медкапсулу и под надзор врачей…

Нет, сам по себе ожог, хоть и покрывал всю тыльную сторону ладони и нижние фаланги пальцев, был не так уж страшен — классическая вторая степень, красная с волдырями кожа, наверняка очень болезненно. Хуже было другое — края раны тоже были красными и воспаленными, горячими на ощупь. Я, чуть помедлив, коснулась запястья, а потом и лба Вика. Да он весь горит! Черт побери! Неужели сепсис начался?! Это плохо, очень плохо… Принюхалась, но запаха гниения не уловила. Вроде бы…

— Тебе кололи антибиотики?!

— Мне, Надь, много чего кололи, — вздохнул Вик. — Так, что аж сидеть больно. И физраствора влили столько, что я два дня булькал. А кровь можно литрами скачивать и биологам отправлять, пусть они из нее новые лекарства синтезируют…

— Антибиотик получал или нет?! — в моем голосе прорезались металлические нотки, отчего его желание паясничать резко уменьшилось.

— Да, получаю. Хиропоприсциллин⁴. Четыре раза в сутки, сначала в з… в мускулюс максимус, потом внутривенно.

— Давно?

— Четыре дня…

— А внутривенно?

— Два из четырех…

Я выругалась. Витиевато, с чувством и упоминанием кучи интимных подробностей и Вика, и сепсиса, и «Марса-4», и колониальных медиков, и вообще всех. Вик уважительно присвистнул. А наш инструктор по физподготовке в «Бредах-9», если б услышал, непременно прослезился бы.

— Не действует, мать его так! — закончила я.

И что теперь делать?!

— Тебе нужно в медблок… — начала я.

Однако Вик туда не собирался. Он предостерегающе вскинул руку, давая понять, что переубеждать его — напрасная трата времени.

— Нельзя мне туда, Надь, меня же сразу под арест возьмут. И, уверен, лечить не станут. Вот еще, драгоценные лекарства на смертника тратить! Ну, сама подумай, какой красивый ход: убийцу схватили, а он через несколько дней умер сам, и ни суда, ни следствия, ни казни. А я невиновен, повторю! И умирать совсем не хочу!

Я потерла лоб. Возможно, в его словах был свой резон. Однако сепсис чреват многими неблагоприятными последствиями — от потери руки до смерти от заражения крови.

— Я не смогу помочь тебе, я не врач, — как ни старалась я говорить спокойно и твердо, голос мой дрожал, и в нем, кажется, даже слышались готовые вот-вот пролиться слезы. — У тебя сепсис начинается…

— А если бы была врачом? — вкрадчивым, игривым, даже каким-то мурлыкающим шепотом осведомился Вик, лукаво прищурившись. — Какое лечение вы бы назначили мне, доктор Беликова?

Я на секунду замялась, решая, не огреть ли мне его чем-нибудь за намеки. Впрочем, может, мне показалось, а флирт не к месту — следствие высокой температуры? Или побочное действие от ранее принятых лекарств? Или это не флирт вовсе, а очередная дурацкая шутка? Прибью вот пациента вместо лечения, а потом выяснится, что он просто пошутил. Или что я все нафантазировала. Да и вообще, у меня Егор есть, так что на провокацию я не поведусь.

С этими мыслями я отправилась к шкафу и достала оттуда собственную аптечку. Примерный план лечения у меня уже был:

— Антибиотик внутривенно, заживляющий гель на ожог, жаропонижающее и анальгетик внутрь, лучше внутримышечно, — деловито перечислила я, доставая из ящика нужные препараты, шприц-пистолет и термометр. — И, раз хиропоприсциллин не помог, уколю тебе акбактраксин⁵. Он сильнее, но и побочки от него больше. Так что пробиотики придется глотать в двойном объеме. Остальное по ситуации.

— Я весь ваш, док! — все в той же полушутливой, полуфлиртующей манере ответил Вик.

Хотя по нему было видно, что ему очень плохо. И неудивительно — термометр показал тридцать девять и восемь. Как он до сих пор держится? Да еще и в сознании?

— А знаешь, твое плохое самочувствие отнюдь не гарант того, что я не сдам тебя Ван Хауэру, как только ты отключишься, — сказала я, чтобы хоть как-то поумерить пыл Вика. — А ты отключишься! Через пятнадцать минуту или через час, но отключишься. Ты и так на пределе. Сколько ты весишь, кстати?

— Восемьдесят восемь… Час — это ты слишком оптимистична, Надюша! Раньше, гораздо раньше.

Я ввела вес Вика в дозатор пневмошприца и загрузила ампулу с антибиотиком. Данное приспособление хорошо тем, что дозу лекарства отмерит самостоятельно, вколет именно столько, сколько нужно, а неиспользованную часть препарата оставит во флаконе до следующего раза. Кроме того, определит время следующего введения лекарства, если задать соответствующие параметры, и предупредит о его наступлении. Хм, вторую дозу акбактраксина надо будет ввести через шесть часов после первой… И тут лучше положиться на пневмошприц, так как он, в отличие от голопланшета, к локальной сети колонии не подключен. Соответственно, отследить сигнал с главного сервера или откуда-то еще не получится. А то мало ли, вдруг излишне ретивого следователя заинтересует, почему главная свидетельница (пока что у меня в этом расследовании такой статус) вдруг заводит будильник на половину второго ночи.

— Вот, ты и сам это понимаешь! — меж тем говорила я. — Раз так, тебе придется постараться убедить меня в своей невиновности. Иначе рискуешь проснуться уже в карцере.

— Понимаю, — вздохнул Вик, медленно и осторожно пытаясь стянуть с больной руки рукав толстовки, на этот раз однотонной, темно-серой и без надписей. — Безусловно, ты имеешь право на сомнения.

— Ближе к делу! — потребовала я, помогая ему одной рукой. — И хотелось бы не только голословных утверждений, но и доказательств.

Вик криво усмехнулся.

— Доказательств… Ладно, будет тебе доказательство.

И, вдруг сжал больную руку в кулак. Вернее, попытался сжать, но, увы, остановился на полпути — кожа по краям ожога начала трескаться, выступила кровь, лопнул и один из волдырей, окропив меня сукровицей. Парень зашипел от боли, а усмешка тотчас превратилась в страдальческую гримасу.

— Зачем?! — пораженно охнула я.

— Затем, Надь, что я уже четыре дня не могу свободно двигать рукой, а теперь, когда к ожогу добавилось воспаление, мне даже пальцами шевелить проблематично, — отдышавшись, ответил Вик. — Больно очень. Еще и рана открыться норовит. Вот, открылась…

Я еще раз внимательно посмотрела на ожог. Там действительно можно было разглядеть признаки начавшегося заживления. Значит, Вик не врет, он действительно получил травму именно пятого числа.

— Это я к тому, что управлять марсоходом или держать камень в одной руке, да еще и бить им кого-то я сегодня, в принципе, не смог бы. Даже при поддержке экзоскелета.

— Это да, — согласилась я. — Это да… Давай вену!

Еще один аргумент в пользу его невиновности. Я, конечно, не врач, но курсы по оказанию первой помощи за плечами имею, и знаю, как тяжело заживают инфицированные раны и ожоги. Так вот, даже если бы Вик убил Хоффмайера, предварительно накачавшись обезболивающим по самые уши, ожог выглядел бы иначе. Признаков заживления я бы там не увидела. А они должны были быть, потому что утром на его руке была именно что заживляющая, регенеративная повязка, но уже не чисто белая, а слегка побуревшая. Испачкалась от марсианской пыли с одежды. Стало быть, Вик на момент нашей встречи во внешнем кольце жилого модуля носил ее уже часа два, не меньше.

А сейчас он снял с руки желтоватую, защищающую от бактерий повязку, у которой ранозаживляющие функции отсутствуют. Хотя, тоже грязную. И о чем это говорит? Да о том, что, во-первых, воспаление началось не ранее как сегодня, что обнадеживает. Хотя и странно, что это случилось на четвертый день приема антибиотиков! Могло ли оно возникнуть само по себе? Или это следствие того, что Вик разбередил рану? Пока непонятно. Хм, не будет ли выглядеть подозрительным мое копание в медицинских справочниках, содержащихся на главном сервере? Может, дождаться утра и проконсультироваться с кем-нибудь из медиков при личной встрече?

И, во-вторых, воспаленная, но не вскрывшаяся рана также косвенно свидетельствует в пользу версии Вика о подставе. По крайней мере, по ней можно сделать вывод о том, что правую руку парень сегодня почти не использовал. Но тогда…

— Вик, а как ты с такой рукой душ чинил?

— Я амбидекстер, — услышала я в ответ. — И ремонтный ключ проапгрейдил, так что справился одной левой. Такой вот невеселый каламбур, да?

Я неопределенно пожала плечами. Потом вспомнила, что для управления Бегемотом нужны обе руки, и поставила еще один плюсик в пользу версии Вика. Одной это сделать невозможно, так как там приходится не только держать штурвал, но и попеременно тянуть рычаги по обе стороны от него.

— Теперь джинсы! — скомандовала я, закончив с внутривенной инъекцией.

— Может, в бицепс? — нарочито жалобно протянул Вик.

Но я была непреклонна.

— Снимай штаны, тебе говорят! Или ты собираешься валяться на моей постели в повседневной одежде?

Вик со вздохом принялся разоблачаться.

— Эх, Надюш, как бы я хотел услышать эти слова из твоих уст в другом состоянии и с другим настроем…

Я фыркнула. И тут без своих дурацких шуточек не может!

— Хотелки держи при себе! — посоветовала я.

— Да-да, конечно, — с сожалением вздохнул Вик, как мне показалось, вполне искренним. — У тебя Егор… Обидно, когда понравившаяся тебе девушка предпочла кого-то другого. Не в первый раз уже… Эх, жизнь моя, жестянка!

Последнее — снова с шутливой интонацией.

«Ничего, сейчас я ему меланхолии добавлю!» — ухмыльнулась я, взяв наизготовку пневмошприц.

— Кстати, у меня почти что есть алиби! — вновь заговорил он, медленно и очень нехотя поворачиваясь ко мне спиной и стягивая боксеры. — Примерно за два часа до того, как убили Хоффмайера, я был в медблоке, ловил инъекции в пятую точку, потом сидел, сунув руку в медкапсулу. Все это в присутствии доктора Усиевича, Наты Меликян, генерала и двоих его гвардейцев, Бохая Дуна и Глеба Пестунова. Со мной быстрее закончили, я и ушел к себе. Так вот, сама знаешь, что через два часа после того я мог разве что из шлюза выехать. А до места преступления часа три пути, не меньше. Так что я физически не мог оказаться в секторе 24 в момент убийства. Телепортация-то человечеству по-прежнему недоступна… Ай! Больно же!

Это я в сердцах отвесила ему подзатыльник. И для этого мне даже подпрыгивать не пришлось — дотянулась.

— Что ж ты сразу не сказал про алиби?! — воскликнула я, едва сдерживаясь, чтобы не врезать ему снова.

Уколы Вик, кстати, вынес стоически, хоть на ногах держался плохо — шатало его, да и признаки дезориентации в пространстве были заметны даже мне, совсем не медику.

— По двум причинам, — не стал запираться он. — Во-первых, из медблока я не пошел сразу в жилой модуль, решил прогуляться. Около часа бродил в одиночестве вдоль периметра, на постах видеонаблюдения не засветился. Потом через технический этаж вернулся в свою каюту, где и провел следующие полтора часа, тоже в одиночестве. А уж потом по известной тебе причине мне пришлось уносить оттуда ноги. Так что алиби непосредственно на момент убийства у меня нет. Ч-черт, как же хреново-то…

Он начал заваливаться на бок, однако я успела его подхватить и усадить на кровать. Тяжелый, хоть и кажется худым! Это, наверное, из-за концентрированной вредности…

— Погоди ложиться, надо попить! — велела я и полезла в окно доставки. — А вторая причина?

— Вторая… Вторая заключается в том, что меня о том попросил генерал Дубровцев. Он же, кстати, и предупредил меня о том, что меня идут арестовывать, и приказал спрятаться пока что.

Я от удивления едва стакан с компотом не выронила. Это ж надо!

— Но почему?! Ведь если он и остальные подтвердят твое алиби, куча проблем решится сама собой!

Вик отпил чуть-чуть из предложенного стакана и вернул его мне. Пришлось пригрозить капельницей с физраствором. Да, обманула — ни физраствора, ни портативной капельницы у меня нет. Но Вик-то об этом не знает!

Парень со вздохом сделал еще пару глотков, потом отставил стакан и лег.

— Не могу больше!

Я махнула рукой. Потом выпьет. Заставлю.

— Почему генерал так поступил? — спросила я, накрыв его одеялом и усаживаясь рядом.

— Потому что не все так просто с этим делом, Надюша, — Вик поерзал немного, устраиваясь поудобнее, а потом вдруг накрыл мою руку ладонью. Попытался даже сжать, но не смог — рука была правая. — Я пока что должен оставаться подозреваемым номер один, чтобы настоящий убийца расслабился и начал совершать ошибки. Кроме того, воспользоваться чужим скафандром, выдать себя за меня, отъехать на «Пилигриме» на довольно большое расстояние от колонии вместе с Хоффмайером и убить его, а после вернуться обратно, не привлекая к себе внимания, а потом еще и за медицинской помощью по-тихому обратиться… Провернуть все это в одиночку убийца не смог бы технически. Думаю, медицинская помощь ему понадобится — скафандр-то я «на живую нитку» заклеил, там основательный ремонт требуется. Заплата в любой момент могла начать отслаиваться. Так что у него, как минимум, то же, что и у меня.

Вик взглядом указал на свою правую руку.

— И еще у него точно есть сообщник, который его прикрывал здесь, а то и не один. Вот генерал и хочет вывести на чистую воду всех сразу. А мне полагается побыть приманкой и отвлекающим маневром.

Я молчала, переваривая услышанное. А Вик истолковал мое молчание по-своему:

— Прости, что вломился к тебе. Но, получив приказ уносить ноги из собственной каюты, я понял, что мне просто некуда больше пойти. И еще мне нужна была помощь… Прости. Завтра я исчезну.

— Куда? — невесело усмехнулась я.

— Есть варианты…

— Ну-ну! О каком исчезновении речь? Ты еле на ногах стоишь!

Вик замолк ненадолго, глаза его затуманились. Всего на пару секунд. А после он, проваливаясь в забытье, вдруг выдвинул еще один аргумент в пользу ночевки у меня:

— Надь, у тебя в душевой вентиляция барахлит. Я утром починю. Там обе руки нужны…

Мне снова захотелось его стукнуть. Хотя вентиляция в последнее время стала хуже тянуть, это да…

— В общем так, Вик, — строго сказала я, для пущего эффекта даже сдвинув брови. — Сейчас ты засыпаешь до следующей инъекции. А я за это время постараюсь обдумать сказанное и прийти к какому-либо решению. Так что спокойной ночи!

Вика, похоже, мой промежуточный ответ устроил. По крайней мере, возражений не последовало.

— Прости, я занял твою постель… — прошептал он.

Ладно хоть прилечь рядом не предложил!

— Проехали, — махнула рукой я.

Хотя он уже меня не слышал — отключился мгновенно.

Я же занялась текущими делами. Намазала руку Вика заживляющим гелем и обмотала бактерицидной повязкой — парень даже не шелохнулся. Потом поужинала, заказала с кухни литр ягодного морса, сходила в душ, переоделась в домашнее и только после этого, разложив кресло до состояния спального места, уселась туда и запустила на голопланшете видео убийства Хоффмайера. После разговора с Виком появилось у меня одно предположение, которое надо было срочно проверить…

Проснувшись за полчаса до полуночи, Вик с удивлением наблюдал следующую картину: я в его толстовке, застегнутой на две трети, танцую посреди каюты, перетаптываясь с ноги на ногу, размахивая руками и поводя плечами. Выражение лица у него при этом стало весьма красноречивым — он не мог решить, снится ли ему бредовый сон или же я повредилась умом.

— Следственный эксперимент, — пояснила я, снимая пропахшую потом, лекарствами и чем-то химическим толстовку. — Пыталась удержать на себе одежду, которая мало того, что велика мне размера на три-четыре, так еще и постоянно порывается сползти, даже при пониженной гравитации. По-моему, очень похоже на движения неустановленной личности в твоем скафандре.

Вик понимающе кивнул, однако настороженность из его глаз не ушла.

А я еще раз запустила на голопланшете видеозапись убийства Хоффмайера.

— И правда, похоже! — согласился Вик. — Ну, с учетом того, что скафандр весит побольше толстовки, да еще и шлем по плечам ползает… Нелегко ему пришлось. Или ей… Посочувствовал бы, да не могу.

Он сел на постели и посмотрел на меня мутными, будто не до конца проснувшимися глазами.

— А еще я могу сказать, что либо убийца впервые в жизни выехал за пределы колонии и напрочь позабыл о технике безопасности, либо он рисковал сознательно, чтобы привлечь твое внимание… Да, твое, потому что «Фобос» должен быть в другой расчетной точке, и в момент смерти Хоффмайера в поле зрения его приборов сектор 24 не попадал. Так что ты и твой дрон — единственные свидетели. И приехали они, кстати, не на Бегемоте! Видимо, убийца не рискнул сесть за штурвал столь тяжелой, норовистой и сложной в управлении машины…

Я пораженно молчала. И как я могла забыть, что правилами техники безопасности предписывается при выезде за пределы купола жизнеобеспечения держаться марсохода или естественного рельефа местности, избегая открытых пространств — для того, чтобы снизить риск попадания микрометеоритов, коих иногда заносит в хлипкую атмосферу Марса. А тут человек в скафандре Вика пляшет на открытой местности, как будто действительно хочет, чтобы я заметила его через объектив беспилотника! Черт! Ладно я, но почему та же мысль не пришла в головы горе-следователям?! И почему никто не обратил внимания, что марсоход действительно другой, не тот, на котором Вик обычно ездит? Он даже цвета другого!

— Думаешь, убийца специально привлекал мое внимание, чтобы я подняла тревогу и подтвердила, что Хоффмайера убил именно ты? — я задумчиво почесала в затылке. — И чтобы беспилотник заснял само убийство?

— Похоже, что так и есть, — согласился Вик. — Возможно, поэтому убийца не расправился с Хоффмайером сразу, а ждал прилета дрона. А, дождавшись, начал привлекать его внимание, одновременно поправляя скафандр, оказавшийся ему не совсем по размеру. И только убедившись, что дрон не улетает, сделал то, зачем приехал. Знаешь, Надь, что из этого следует?

— Что убийце было важно не только убить начбиолаба, но и подставить тебя, — ответила я.

Вик кивнул, а после, не в силах сидеть, вновь откинулся на подушку.

— Похоже на то. И еще одно: убийца знал и то, что беспилотник прилетит, и примерное время, когда это произойдет. Думаю, потому, что либо сам направил заявку на взятие образцов или аэросъемку в том месте, либо попросил кого-то. Ущелье TAR-46223, да и сам сектор 24, в принципе, не так уж велики, всего десять квадратных километров. Там сложно потеряться.

Я полезла в голопланшет, чтобы просмотреть все сегодняшние заявки. Действительно, две из них содержали требование о взятии проб воздуха именно над ущельем в секторе 24, причем одна из них была от самого Хоффмайера, а другая почему-то от начальника биоинженеров Елисея Полторахина. Кстати, позавчера от них поступали аналогичные заявки. И два, и три, и четыре дня назад… Странно, что я, зная это, раньше не придала значения данному факту!

— Интересно… — только и сказал Вик, когда я сообщила ему о результатах поиска. — Во-первых, непонятно, что там понадобилось биоинженеру. Во-вторых, непонятно, для чего Хоффмайеру понадобилось ехать туда лично, раз уж он накануне отправлял заявку на образцы. Хм… Или что-то изменилось за неполные сутки, прошедшие от подачи заявки до некоего момента «Икс», после которого Гедеон начал требовать немедленно отвезти его в TAR-46223, или ту заявку подавал не он лично, а кто-то другой.

Я только руками развела. Ответа на этот вопрос у меня не было.

— Ты знаешь, над чем именно работал Хоффмайер? — помолчав, осведомилась я.

— Так, сильно в общих чертах, — рассуждал Вик. — Как и ты, наверное. Но, пожалуй, узнать стоит. И выяснить на шлюзовых, кто из колонистов сегодня пересекал периметр Новой Терры. Запросить данные биосканера шлюза, вот тебе и имя убийцы. С последним-то я сам справлюсь, но подхода к ученым у меня нет. Надо бы что-то придумать…

И, без перехода, вдруг спросил:

— Надя, я правильно понял, что ты мне уже веришь?

Надо же! Даже в таком состоянии он умудрился ухватить суть.

— Скорее, да, чем нет, — со вздохом призналась я.

— И на том спасибо, — услышала я в ответ.

В воздухе повисло тягостное молчание, будто парень собирался с духом, чтобы что-то сказать. Я не торопила его.

— Надюша, я тебе ничего лишнего не наговорил? — со смущением спросил он, наконец.

— Ну, если вкратце, ты объяснялся мне в любви, а после намекал на ролевые игры по сценарию «Врач и пациент», — пряча улыбку, выдала я краткую выжимку из нашего предыдущего разговора.

Да, это, большей частью, шутка. Но удержаться от нее оказалось выше моих сил.

Вик вспыхнул. Непонятно, от гнева или от стыда.

— Что, правда? Я все помню, как в тумане…

Я тоже ощутила укол стыда.

— Признаю, сгустила краски и несколько перефразировала твои слова, — улыбнулась я. — На самом деле, ты пытался мне свою невиновность доказать.

— Скорее получилось, чем нет… — пробормотал Вик и заметно расслабился.

— А по поводу убийцы есть мысль, что он или ниже тебя ростом и уже в плечах, — я решила, что сейчас самое время вернуться к обсуждению пересмотренного видео. — Отличается либо более хрупким телосложением, либо это женщина. Правда, женщина высокая, не ниже… хм… Сантиметров сто восемьдесят в ней должно быть. И сильная, хотя, учитывая наличие в скафандре экзоскелета, это не обязательно.

Вик едва заметно кивнул, соглашаясь.

— Увы, круг подозреваемых это не сильно сузило, — вздохнула я. — Я тут просмотрела общие снимки колонистов, и поняла, что в нем человек шестьдесят со схожими параметрами. Нужно больше информации.

Вик безмолвствовал. Кажется, он даже не очень понимал, о чем я говорила. Однако я предпочла озвучить еще один свой вывод. Ничего, потом, если что, повторю.

— Еще я отправила дрона подобрать орудие убийства и доставить его сюда. Сам камень крупный, V-образно вытянутый с одной стороны, тупой с другой, заметно, что тяжелый.

— Короче, формой напоминает треугольник, — глухо произнес Вик. — И удары наносились именно вытянутой стороной… Умно. Чем меньше площадь соприкосновения, тем выше давление. Но с какой же силой надо наносить удары, чтобы разбить иллюминатор шлема?! Не представляю даже! Видимо, параметры экзоскелета скафандра убийца выставил высокие, что, кстати, чревато растяжением, а то и переломами рук.

Я промолчала — не показывать же свою плохую осведомленность относительно составляющих скафандра. Хотя мысль интересная. Свидетельствует в пользу довода о том, что убийца не так уж силен физически. И о том, что к убийству Хоффмайера тщательно готовились.

— То есть, нужно проверить не только мой скафандр и раздевалку, но и марсоход, — подытожил Вик, через силу поглощая морс. — Там могли остаться следы. Хотя… Там и без нас все проверят вдоль и поперек. Скафандр только жалко, его наверняка от усердия на волокна распустят, не погнушаются… Еще надо отсортировать колонистов, по антропометрическим данным подходящих под сделанное тобой описание, и обследовать их на предмет лучевой болезни, ожогов в области правой кисти руки. Да и вообще, повышенная мощность экзоскелета даром для конечностей не проходит, так что медблок навестить тоже стоит. И… — Вик усмехнулся. — И поручить ведение расследования Наде Беликовой.

Последнее заставило меня округлить глаза, а после рассмеяться.

— Думаю, это слишком! Извини, но у меня нет желания копаться во всем этом.

Вик улыбнулся, давая понять, что снова пошутил.

— У меня и в мыслях не было впутывать тебя в расследование, Надюша. Нехорошее это дело, уж поверь мне. И опасное. Я бы и к тебе вламываться не стал, если б меня так не скрутило. Прости за причиненные неудобства.

Я с подозрительным прищуром смотрела на него.

— Ты и так сделала для меня больше, чем достаточно, — говорил он вроде бы искренне. — Я благодарен тебе и, надеюсь, однажды смогу отплатить добром за добро.

— Вытяжку починишь? — усмехнулась я, усаживаясь рядом с ним на край кровати.

Парень с усердием закивал, выражая готовность немедленно починить все, на что я укажу пальцем. Но я только махнула рукой.

— Сначала выздоровей и обвинения в убийстве с себя сними, потом поговорим. Как самочувствие, кстати? Давай снова температуру измерю!

Состояние пациента, как выяснилось минут через десять, можно было считать удовлетворительным. Тридцать семь и восемь. И даже воспаление вокруг ожога вроде бы уменьшилось. Правда, я только краешек повязки отогнула, полностью снимать ее не решилась. Утром буду менять, тогда и посмотрим лучше.

Вик все это время молчал. Зато, когда я закончила все манипуляции, огорошил меня неожиданным вопросом:

— Надя, откуда антибиотик, который ты мне колола?

— В смысле? — недоумевала я. — С Земли, как и все в Новой Терре.

— Ты получила его в медблоке? — почему-то мне показалось, что ответ очень важен для него.

— Нет, привезла с собой. Приобрела на Земле, когда собиралась на Марс.

— Интересно… — протянул Вик.

Но я так и не поняла, что именно его заинтересовало. Делиться со мной он, увы, не стал. Да не очень-то и хотелось!

— Кстати, забыл спросить! Кому поручено вести расследование?

Было в его тоне что-то такое… В общем, мне показалось, что Вик поспешил сменить тему разговора. Увы, на болезненную для меня.

— Капитан Ван Хауэр, — сдержанно ответила я и отвернулась, не желая, чтобы Вик уловил на моем лице малейшие признаки моей неприязни к этому человеку и к остальным, решившим устроить расследование «по горячим следам».

Не знаю, заметил ли он, но…

— Ван Хельсинг, — Вик помрачнел. — Не повезло…

— Почему?

— Он двинутый на голову, везде ему заговоры мерещатся, буквально на ровном месте. Потому и Ван Хельсинг… Как думаешь, тяну я на графа Дракулу?

Я окинула его взглядом и покачала головой.

— Не очень.

— О, ты видела фильм? — Вик оживился.

— Роман читала, — призналась я.

Ну да, пока сидишь в карантине — сначала по прилету сюда, потом, когда простудилась — заняться особо нечем, скука одолевать начинает. Так что я загодя закачала в голопланшет побольше книг и фильмов. Жаль, без разбора. Но и «Граф Дракула» более чем двухвековой давности среди них тоже был. И еще несколько книг и фильмов на вампирскую тематику. Так что я худо-бедно, но в теме.

Вик изобразил аплодисменты в своей шутливой манере, однако потом посерьезнел.

— А еще, Наденька, Ван Хельсинга клинит на блондинках, причем сильно. Происходило такое и на моих глазах, так вот, у него при виде светловолосой особы женского пола просто-таки слюна капать начинает. Но, при этом, он никогда не делал попыток сойтись с понравившейся женщиной. Мне так и хочется в такие моменты процитировать старый анекдот: «Изя, таки дай мне шанс, купи хоть раз билетик!». Так не поймет же! А если и поймет, мудрому совету не последует. Только вот нереализованное желание имеет свойство оборачиваться агрессией. Боюсь, однажды наш борец с заговорами потеряет контроль над своими инстинктами.

Я невольно вздрогнула, вспомнив пристальный, немигающий взгляд прозрачно-серых глаз капитана. Ну да, светло-русый тоже к гамме «блонд» относится.

— А тебя еще угораздило в число подозреваемых попасть! — вздохнул Вик. — Не хочу тебя пугать, но он так просто не отстанет. Будь осторожна. Старайся по колонии одна не ходить.

Я набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, пытаясь справиться с охватившим меня раздражением.

— Вик, я тебе однажды уже давала совет: не стоит наговаривать на человека, особенно если ты его не знаешь…

— Надь, нет у меня такой привычки, я тебе это еще в тот раз сказал! — перебил Вик. — Я не наговариваю, я предупреждаю! И насчет Егора…

— Вик! — я предостерегающе подняла руку. — Еще одно слово на этот счет, и я с тобой не разговариваю!

Парень сверкнул глазами, но продолжать не стал. Но настроение уже испортилось.

— Ван Хауэр перед тем, как прилететь сюда, прошел целую серию психотестов, был обследован несколькими психологами и психиатрами, и, если б у него заметили склонность к насилию, его никогда бы не включили в число колонистов, — я говорила ровным сухим тоном, объясняя Вику прописные истины. — Он, может, и не подарок, но точно не маньяк. И, хочу я того или нет, мне придется взаимодействовать с ним.

Вик вздохнул.

— Надя, не стоит так слепо верить всем этим «психо-», они тоже люди, тоже могут ошибаться, заблуждаться, халатно относиться к своим обязанностям, а еще их можно подкупить, запугать и так далее. Кстати, Ван Хельсинг тут уже шесть лет и, если на Земле за ним ничего такого не выявили, дурные наклонности могли проявиться уже здесь, в другой обстановке. Так что, пожалуйста, Надя, будь осторожна.

Я только фыркнула и отвернулась.

— Допрос он вел с пристрастием? — тихо спросил он, осторожно коснувшись моих пальцев.

Я молчала.

— Ну, точно! — с неподдельным сочувствием констатировал Вик, не выпуская мою руку. — То-то ты такая измученная была, когда вошла сюда! Досталось тебе…

И я почему-то начала рассказывать ему о том, как трое горе-следователей хором давили на меня, пытаясь получить признание в организации убийства Хоффмайера или хотя бы в пособничестве. О том, что мне довелось пережить за эти несколько часов, когда мне не позволяли вставать с неудобного табурета (это орудие пыток, кстати, Ван Хауэр принес с собой), есть, пить, не отпускали в туалет. О том, как боялась, что у них сорвет резьбу, и психологическое насилие дополнят физическим…

В какой-то момент я не справилась с эмоциями. Уткнулась ему в плечо, прижалась, и позволила обнять себя. Так и сидели.

— Все хорошо, Надюша, ты справилась, — тихим, успокаивающим голосом говорил Вик, поглаживая меня по голове. — Ты умница. А насчет трех придурков не волнуйся, жизнь длинная, Земля… то есть, Марс круглый, а попа скользкая…

В последней фразе мне чудилась угроза, однако я не придала этому значения — мне вдруг стало очень спокойно, а совершенно иррациональное при данных обстоятельствах чувство защищенности мягко обхватило меня. Вообще, эта ситуация с убийством Хоффмайера снова сблизила нас. Или вернула нам ту степень близости, что была в поездке за упавшим дроном до одного злосчастного разговора? Сейчас я сама себе боялась признаться: мне хорошо рядом с Виком. И самой себе строго напомнить, что у меня вообще-то Егор есть. Завтра он вернется, и все снова будет хорошо. Но почему же, черт побери, мне совсем не хочется «отлипать» от Вика? А надо. Надо! Вик отличный парень, не стоит давать ему ложную надежду на то, что между нами может быть нечто большее, чем дружба. Но отчего же мне так не хочется размыкать объятия?! И на душе теплеет от мысли, что Вику тоже не хочется отпускать меня?

К счастью, писк пневмошприца, возвестивший о наступлении времени для новой инъекции, поставил точку в моих моральных терзаниях.

4 Название придумано автором, все совпадения случайны.

5 Название выдумано автором, все совпадения случайны.

Примечания

4

Название придумано автором, все совпадения случайны.

5

Название выдумано автором, все совпадения случайны.