Из жизни непродажных

Ирина Волчок, 2020

Независимая пресса – это миф, в который никто не верит. Никто, кроме тех, кто умеет быть независимым. Несмотря на преследования, финансовые трудности, непонимание успешных приятелей, несмотря на явные угрозы, сфабрикованные обвинения и выстрелы из-за угла. Непродажным жить трудно. И было бы совсем невозможно, если бы именно у таких людей не было могучей поддержки настоящей любви, настоящей дружбы и настоящей веры в справедливость.

Глава 6

Был седьмой час вечера, в редакции стояла тишина. Олег с повышенным вниманием вычитывал готовые полосы перед тем, как написать на них «В печать!» и поставить свою подпись. От этого занятия его отвлёк телефонный звонок.

— Олег Дмитриевич Камнев? Следователь Приходько беспокоит. Мне необходимо с вами побеседовать.

— Хорошо, я буду у вас через… — Олег окинул взглядом фронт работ. — Через полтора часа. Вас устраивает?

— Вполне. Кабинет номер пять.

В условленное время Олег сидел в кабинете, стены которого скупо украшали настенные часы да портрет президента.

Следователь Приходько встретил его без улыбки и без рукопожатия. Сухо кивнул из-за своего помпезного стола, указал рукой на единственный стул.

— Сразу скажу: отпечатки на бутылке с кока-колой принадлежат вашему сыну, в напиток подмешано снотворное. Само по себе не опасное, но доза там большая, хорошо, что мальчик не допил. Все данные говорят за то, что вашего сына везли на машине, в которой обнаружили труп женщины. Можно предположить, что именно она выманила его из кафе, тем более что мальчик уверенно опознал ее по фото.

Всё это, даже фразу «хорошо, что мальчик не допил», следователь произнёс монотонно, словно молитву прочитал. Олег молча ждал продолжения.

— Посмотрите на фотографию. — Приходько перевернул один из снимков, лежащих перед ним изображением вниз, и придвинул ближе к Олегу. — Вы узнаете эту женщину?

Олег удивлённо посмотрел на следователя:

— Я узнаю фотографию, поскольку Васильев мне ее уже демонстрировал. Я и ему сказал, и вам повторяю: женщину эту я не знаю.

Приходько нахмурился, перевернул и придвинул ему другую фотографию.

Олег посмотрел.

— И это фото мне знакомо. Такое же недавно прислали мне по почте.

— Вы узнаете женщину?

— Нет.

Приходько фыркнул и с презрением в голосе спросил:

— Но ведь это вы с ней… кувыркаетесь?

Олег внимательно посмотрел на сидящего против него человека. Он не только сидит напротив — он почему-то вообще… против него.

— На фото действительно я, но женщина мне незнакома.

Приходько не мигая уставился на Олега, странно кривя рот то в одну, то в другую сторону.

«Глаза как у снулой рыбы, — брезгливо подумал Олег. — И рот как-то странно дёргается. Тик у него, что ли?»

Если бы он не был так настроен, Олег рассказал бы ему, что они с женой поняли про эти фотографии. А этому… нет, этому рассказывать ничего не хотелось.

— Вот что я думаю, Олег Дмитриевич, — заговорил следователь, всё так же не сводя с него глаз. — Эта убитая дама не только вам знакома — она ваша любовница. — Его губы снова дёрнулись справа налево. — Она украла вашего сына, скорее всего, чтобы за что-то — вам лучше знать, за что! — наказать вас. — Он резко подался вперёд, налёг грудью на стол, приблизив своё лицо очень близко к лицу Олега. — И вы ее… убили. Я вас задерживаю. До выяснения обстоятельств.

Следователь удовлетворённо, как-то сыто откинулся в кресле и с торжеством уставился на Олега рыбьими глазами. Даже странно, какое торжество могут выражать рыбьи глаза…

* * *

С самого детства Лане время от времени снился один и тот же сон: будто она упала в какую-то расщелину между скал, похожую на колодец, и эту расщелину медленно заполняет вода. Лана пытается карабкаться по скале, но она такая гладкая — не уцепишься. «Ничего, сейчас меня вода поднимет», — думает Лана, но вдруг наверху раздаётся ужасный грохот и наступает темнота. Лана понимает, что оказалась в ловушке, словно мошка в закрытой кастрюле. А вода всё прибывает… Лана всегда в ужасе просыпалась в последний момент, когда неизбежно должна была захлебнуться. «Надо сердечко проверить», — озабоченно сказала мама, когда Лана рассказала ей этот сон. Проверили — сердце оказалось в полном порядке. Но сон, с лёгкими вариациями, нет-нет да и приснится.

Зная, что Олег ушёл на встречу со следователем, Лана ждала его, сначала спокойно, потом всё больше волнуясь, до тех пор, пока не уложила мальчишек спать. Потом не выдержала и позвонила в милицию, и там ей сказали, что Олег задержан.

— За что?! — крикнула она в трубку.

— Не имеем права говорить, — равнодушно ответили ей и прервали связь.

Вот тут на нее и обрушился ужас, до этой минуты знакомый только по снам.

Всю ночь она проворочалась на перекрутившейся простыне, несколько раз вставала, тихонько прокрадывалась па кухню, чтобы выпить воды… корвалола… даже курить пробовала, но с отвращением потушила едва зажжённую сигарету. Еле выдержав до шести утра, встала, приняла контрастный душ и… начала прибирать квартиру — только бы отвлечься.

К половине восьмого она уже навела порядок везде, кроме детской, только пылесос не включала, приготовила завтрак и пошла будить мальчиков, стараясь, чтобы традиционный напев: «Мальчишки, подъём!» — звучал бодро и весело.

Но в комнате мальчиков уже горел ночник, и с постелей на нее смотрели совсем не сонные глаза — два синих глаза сверху, два синих глаза снизу. Все-таки разбудила их ее возня по дому! Или они что-то почувствовали?

— Мам, что случилось? — хором спросили они.

Значит, почувствовали…

— Ничего, всё нормально, — спокойно ответила Лана и поторопила ребят: — Скорее собирайтесь, а то завтрак стынет!

За завтраком Лана пыталась быть такой, как всегда, — весёлой и спокойно-заботливой, но, честно говоря, это плохо получалось. Платон молча и быстро проглотил немного каши, отхлебнул чаю и, пробормотав неразборчиво: «Спасибо, мам, мне надо…», почти убежал из кухни. Тимка сосредоточенно строил в каше арыки и смотрел, как они опять зарастают.

— Мам, а почему папа дома не ночевал? — не отрываясь от своего занятия, спросил он задумчиво.

— Интересно, Тимоша, почему ты не ешь такую полезную кашу? — словно не слыша его вопроса, строго сказала Лана. — Совсем мой труд не ценишь?

Тимка вскинул на нее виноватые глаза:

— Мамочка, я ценю! — и начал торопливо глотать уже остывшее варево.

— Не торопись, что ты, мой хороший! — испугалась Лана.

Но сын уже справился с кашей и взялся за сок.

— Ма, я пошёл, — заглянул в кухню Платон.

— Нет, Тоша, поедем на машине все вместе. Мне будет спокойнее.

— Ура! Мы опять с братом поедем! — обрадовался Тимка.

А Платон нахмурился. Обхохочутся в школе — Платона Камнева маменька в школу возит, как мелкого…

* * *

В коридоре редакции Лане встретилась секретарша Ниночка.

— Здрасьте! А шеф приехал?

Лана начала что-то искать в сумке, чтобы спрятать глаза.

— Привет, Ниночка, ты на сегодня отмени, пожалуйста, все встречи, Олега некоторое время не будет…

— Как это? — ахнула секретарша. — А в мэрию кто пойдёт? Там в девять тридцать начинается…

— Пусть идёт Борис Викторович, — торопливо ответила Лана, скрываясь за дверью своего отдела.

Нина поглядела ей вслед растерянно, пробормотала: «Во дела!» — и пошла к заму.

Лана, очутившись у себя, бросила в пространство «Доброе утро», включила компьютер, не отрывая глаз от монитора, пристроила на вешалку куртку, вывела на экран начатую в пятницу статью. Пусть думают, что по дороге ее озарила какая-то мысль и она боится ее потерять… Только бы с ней никто не заговорил… Горло разъедали — аж шипели! — сдерживаемые слёзы, сердце то замирало, то начинало трепыхаться, как тот птенец, которого она однажды подняла и держала в ладонях, соображая, как же вернуть его в гнездо.

В комнате, впрочем, был только практикант Сергей, что-то тихонько кропавший за своим компьютером. Он встрепенулся при появлении Ланы и очень удивился: где ее обычные энергия и приветливость? Что-то не так…

Сегодня ей не тридцать с хвостиком, а намного больше. Она похожа сейчас на его маму в те дни, когда она уже заболела, но никто этого еще не понял… У Сергея защемило в груди.

Шумно протопала по коридору и ворвалась в комнату Татьяна, крикнув: «Хай, коллеги!» Лана, не оборачиваясь, помахала ей рукой. Что-то бурно обсуждая на ходу, вошли Саша с Костиком… «Господи, я не выдержу!» — панически думала Лана, гоняя несчастный текст вверх-вниз. Снова приоткрылась дверь, и голос Ниночки позвал:

— Лана! Тебя дядя Боря просил зайти.

— Да-да, сейчас, — торопливо ответила она, закрывая файл. — Иду.

Борис Викторович нервно слонялся по коридору вблизи приёмной. Увидев Лану, нелепо взмахнул рукой, а когда она подошла, уцепил за локоть и повёл в свой маленький кабинет.

— Садись-ка, садись, — подвёл он ее к старому креслу, сработанному еще в семидесятые годы прошлого века, и крикнул: — Ниночка, чаю нам сделай! Сладкого!

Сел во второе такое же кресло, побарабанил пальцами по облезлой столешнице тонконогого журнального столика, суетливо зашарил по карманам заслуженного твидового пиджака. — Я закурю, разрешишь?

Лана кивнула, не поднимая глаз. Не могла она сегодня ни на кого смотреть! В поле ее зрения были руки старенького зама, и эти руки дрожали, разминая сигарету и щёлкая зажигалкой.

— Видишь, какое дело, — начал он фразой, которая мелькала в его речи, только когда он сильно волновался. — Я сейчас был в мэрии, и мне там сказали, что Олега… задержала милиция. Кулагин говорит — его в убийстве подозревают? А?!

Лана пружиной взвилась из кресла.

— Как в убийстве?! В каком еще… — и рухнула обратно в кресло.

— Тише, тише, доченька, не надо так, услышат… — испугался Борис Викторович. Кинулся к двери, распахнул ее и сердито закричал: — Нина! Сколько можно чай ждать?!

— Сейчас будет! — откуда-то из глубины коридора откликнулась секретарша.

— Слава богу, не слышала, — пробормотал Борис Викторович. — Ланочка, ты как? Ты этого не знала, девочка моя?

— Я знала только… — начала Лана, но в это мгновение в кабинет влетела Ниночка.

— Борис Викторович, что же происходит? Мне сейчас Клара газету «Параллель» сунула, почитай, говорит, что про вашего редактора пишут… Ужас! Ой… — Она увидела Лану, закрыла рот ладонью и виновато вытаращила глаза. — Извини, забыла, что ты здесь…

— Иди-иди, Нина, своё дело ты уже сделала, с досадой сказал Борис Викторович, отбирая у неё газету и быстро сворачивая ее трубочкой. И совсем другим, ласково-заискивающим тоном обратился к Лане: — Сейчас Витя тебя домой отвезёт, хорошо?

Но Лана, протянув руку, решительно потребовала:

— Дайте мне газету.

— Нет, лучше…

— Дайте.

— Не надо тебе это читать!

— Борис Викторович, не смешите меня. Я сейчас пойду и куплю такую же. Что вы мне хвост по кусочку рубите?

— Да бери, бери, ещё чего не хватало — на эту гадость деньги тратить, — сдался зам.

Лана развернула скатанную в тугую трубку газету. Аршинные буквы на первой полосе: «РЕДАКТОРА “Объектива” ЗАКРЫЛИ». Вторую полосу заняла статья под названием «Объективно об «Объективе». Она была щедро расцвечена фотографиями Олега: с семьёй, с коллегами, в кругу власть предержащих… Было здесь и фото Стечкина. «Спасибо, хоть порноснимка не поместили», — подумала Лана, бегло читая текст. В начале статьи были реальные факты: похищение Тимки, убитая женщина, оказавшаяся той самой похитительницей… А дальше корреспондентша «Параллели», всегда такая приветливая с Ланой, со сладострастным удовольствием повествовала о том, что при осмотре квартиры потерпевшей были найдены фотографии, на которых она (потерпевшая) заснята в момент соития с О.К. У следствия есть версия, что потерпевшая была любовницей О.К., что, совершив киднеппинг, она за что-то ему мстила, а он ее за это смертью покарал… И это было еще не всё. Дальше говорилось, что газету свою О.К. создал на грязные деньги колбасного олигарха Павла Стечкина (фото прилагается) и все якобы объективные статьи публикуются в этом издании после того, как их щедро оплатят враги тех, о ком статьи написаны. Не удивительно, что О.К. с чадами и жёнушкой обитают в пятикомнатных апартаментах. (Хм… Это не совсем так. Квартиру, которая числилась как одна, а на самом деле состояла из двух, между которыми просто прорубили отверстие и поставили дверь, им «сдал» Павел. Но они занимают трехкомнатную, а двухкомнатная стоит, закрытая с обеих сторон, и ждет приездов хозяина.) Это не считая большой квартиры в Подмосковье! (Что есть, то есть.) А еще его семья владеет двумя автомобилями иностранного производства! (И здесь не соврали: у Олега «форд» 93-го года, а ей отец, который давно уже в Париже живёт и вообще востребованный художник, «пежо» подарил как раз четыре года назад.)

Лана бросила газету на стол, брезгливо вытерла руки о джинсы и посмотрела на Бориса Викторовича.

— Вы это уже читали, — утвердительно сказала она.

— Ты же знаешь, «Параллель» всегда брешет, как сивый мерин!

— Брешут кобели, мерины ржут, — усмехнувшись, поправила Лана. Она почему-то совсем успокоилась и уже не прятала глаз.

В дверь робко заглянула Ниночка:

— Лана, тебе звонят… из милиции.

— Так переведи сюда звонок! — взъярился Борис Викторович.

Ниночка, испуганно вытаращила глаза, быстренько захлопнула дверь и из-за нее виновато пропищала:

— Уже перевожу…

Звонил следователь Приходько, назначил Лане встречу в своём кабинете № 5 «на двенадцать дня». Она глянула на часы: пора ехать.

— Витя тебя отвезёт, — сказал зам.

— Я на своём «автомобиле иностранного производства», — хмуро сказала Лана.

— Давай я с тобой поеду? — предложил Борис Викторович.

— А кто в лавке останется? — старательно улыбнулась Лана.

Борис Викторович облегчённо вздохнул:

— Ну, вот и молодец, так и держись. Я сейчас твои вещи принесу.

На лестнице ее догнал Саша, подхватил под руку.

— Ничего не говори. Я с тобой.

Она кивнула. С ним и правда легче.

Конец ознакомительного фрагмента.