Выкуп

Ирина Глебова, 2010

Романы серии «Сыщик Петрусенко: потомки» представляют собой соединение высокохудожественной прозы и детективных, напряжённых сюжетов. Являются современной линией известных ретро-детективов «Сыщик Петрусенко». Главный герой ретро-серии (Викентий Петрусенко) и главный герой современной серии (Викентий Кандауров) – предок и потомок, оба криминальные следователи. Происходит своеобразная стыковка во времени через поколения. Появляется возможность интересного сюжетного хода: в современной серии даётся ретроспектива судеб героев ретро-серии. Выкуп. Главные герои романа – банкир Барков, его вторая жена Инга и племянник Константин, – эпизодически упоминаются в романе «Оборотень». (Книга «Ночные тени»). Действует здесь и сын Баркова Олег, который в «Оборотне» – один из главных героев… У крупного финансиста, директора коммерческого банка Вадима Баркова один за другим умирают два родственника. После этого он получает от неизвестного лица, представляющего какую-то организацию, уведомление: убийства – дело их рук. Они ставят ультиматум… Барков не принимает угрозы всерьёз, однако, когда события принимают совершенно трагический оборот, Барков обращается к профессионалам. Разгадкой этих преступлений и сложной интриги занимается подполковник Викентий Кандауров. Расследуя дело, он едет в Швейцарию. И там встречается с другими потомками сыщика Петрусенко. Читателя ждёт много неожиданностей.

Глава 9

Шофёр такси, немолодой абхазец, бросил через плечо:

— Гагри, дарагой. Куда ехать?

— Давай к «Ориенталю».

Гостиничный комплекс «Ориенталь» предназначался для иностранных туристов. Расчёт, правда, не совсем оправдывался: иностранцев приезжало не так много. Однако многоэтажное здание основного корпуса и ещё два — трёхэтажные, уютные, затейливой конфигурации, отнюдь не пустовали. Были здесь и свой пляж, автостоянка, ресторан, кафе, бары, теннисные корты, бассейны. Эдик рассчитывал как-нибудь и самому пожить здесь в своё удовольствие. Но сейчас из всех удобств «Ориенталя» его интересовало лишь одно — подпольное игорное заведение.

В одном из трёхэтажных корпусов работал ночной подземный бар. Прямо из холла широкая лестница плавной спиралью опускалась в зал со стойкой, столиками и небольшой эстрадой. Освещение здесь было интимно-приглушённым, но на каждом столике стояли канделябры со свечами-лампочками. Кто хотел — включал. На сцене шли какие-то номера варьете.

В одном углу бара, за бархатной портьерой, имелась дверь. В неё стучали особым образом официанты, провожавшие туда клиента. Его пропускали в коридор-прихожую и дальше — в три комнаты, где шла игра: в карты, нарды и рулетку.

Жонглёр присел на десять минут у стойки, выпил рюмочку джина с тоником, слегка кивнул бармену и проскользнул за портьеру. Его не провожали — он был хорошо знакомым завсегдатаем.

Ни в рулетку, ни в нарды Жонглёр никогда не играл, даже не делал попытки. Презирал. Карты — благородное занятие, где выигрыш зависит не только, и далеко не только от удачного верчения костей или шарика. Быстрый ум и ловкость рук — это не для дураков! И в этот раз: трёх часов не прошло, а лёгкий элегантный пиджак Эдика уже сильно потяжелел. Четыре незаметных внутренних кармана наполнились стопками рублей — четвертаков, полусотенных и сотенных в основном, хотя попадались и десятки. Недавний его партнёр, — подпольный цеховик из Сухуми, — уже полчаса как усиленно поднимал себе настроение за столиком в углу. Здесь не было своего бара, но официанты постоянно сновали, доставляя спиртное и закуски для тех, кто уже отыграл или делал перерыв для следующего тура.

Теперь напротив сидел худощавый грузин, тоже из скрытых миллионеров-коммерсантов, Эдуард с первого взгляда умел их определять. У этих ребят денег было столько, что они могли бы спокойно ездить на Средиземноморские курорты и прокручивать свои миллионы в казино Монте-Карло, Ницце да и на Канарских островах или в Лас-Вегасе. Но увы! Простой советский служащий или даже директор магазина не мог просто так, по собственному желанию, ехать за границу. Даже турпутёвку купить боялись, чтоб — не дай Бог! — не вызвать любопытства: откуда деньги? Вот и ездили «оттягиваться» в Гагры — на свою отечественную Ривьеру. Не тот, конечно, шик и размах, но всё же…

Грузина Эдик тоже сначала прокатил на приличную сумму. Господи, этих толстосумов обманывать легко, как детей! Особенного мастерства не нужно, всяких виртуозных вольтов, на которые Жонглёр был мастак. Достаточно простенького передёргивания. Но потом Эдик решил немного проиграть. Он давно взял себе за правило: не разорять соперника подчистую, чуть ли не до подштанников. Зачем вызывать к себе ненависть, да ещё таких горячих людей, как кавказцы! В какой-то момент игры Эдик, по легко уловимым для него приметам — нервным жестам, бегающему взгляду, движению плеч, — понимал, что его партнёр уже на приделе своих денежных возможностей. А ведь по неписаным, но очень чётким законам картёжников, проигрывающий не имеет право останавливать игру. Только тот, кто выигрывает. Но Жонглёр всегда видел: пора! И расклад начинал выпадать в пользу соперника — раз, второй… Обычно после второго небольшого выигрыша игрок облегчённо прерывал партию. И уходил даже в хорошем настроении — всё-таки переборол фортуну!

Да, Эдик это хорошо знал: вовремя проиграть полезно и для конспирации, и для азарта. И точно: только он стал проигрывать, как от других столов, побросав свои дешёвые «тройники» и «рамсы», подтянулись к ним те, кто ожидал своих очередей за преферансными столами. Эдик уже незаметно прикидывал, кого бы взять очередным партнёром-жертвой. Из трёх партнёров, с которыми он «расписывал пулю», он всегда безошибочно выбирал одного — самого денежного, именно его и «чистил»… Неподалёку, в мягком кресле, вольготно отдыхал молодой мужчина, потягивая из бокала вино. «Иностранец» — сразу определил Эдик. Тот с интересом наблюдал за игрой и, заметив, что партнёры прощаются, сделал Эдику жест-приглашение. Это было любопытно, а, может, и перспективно. Иностранцы иногда расплачивались валютой.

— Я люблю преферанс, — сказал новый знакомый с сильным акцентом, наливая в бокал Жонглёра вино из своей бутылки. Пригубив, Эдик приподнял брови:

— Отличный херес!

— О, вы не пробовали моего вина!

Говорить по-русски иностранцу было трудно, он сильно коверкал слова. Потому сразу же спросил:

— Вы говорите по-английски?

— Совсем немного. Лучше по-немецки.

— Как жаль! — Собеседник развёл руками. — Этот язык я совсем не знаю.

— А ваш родной?

— Я испанец.

— Вот как? — Эдик весело рассмеялся. — Значит, нам обоим повезло. Вы меня поймёте, а я попрактикуюсь. А то уже забывать стал.

Всё это он произнёс на лёгком, быстром испанском языке, наблюдая, как удивлённо и радостно оживает лицо иностранца.

— Вот это везение! Вы тоже испанец?

— А что, можно подумать?

— Ну, положим, у вас несколько странный выговор, но такой встречается… в районах, близких к Португалии.

— У меня мать испанка, — ответил Эдик. — Из Бадахоса.

— Ну так я не ошибся! — Испанец даже всплеснул руками. — И потом, я наблюдал за вашей игрой. Темперамент у вас тоже наш, национальный.

«Это всё, что ты мог заметить!» — самодовольно подумал Жонглёр. А вслух сказал:

— Не пора ли нам познакомиться?

— Эдуардо Бетанкоурт, — представился испанец. — Винодел из Мурсии.

Эдуарду вдруг захотелось сказать, что они тёзки. Но он сдержался и назвался так, как это делал всегда в подобных ситуациях:

— Генрих… Москвич. Отдыхаю здесь, — махнул неопределённо рукой, — в санатории.

И первое, и второе, и третье, конечно же, было ложью. Но Миловзоров был артист — хороший артист и на сцене, и в жизни. У собеседника он вызывал полное доверие и симпатию. Испанец, оказывается, был в круизе — по Средиземному морю, а потом, проплыв Дарданеллы и Босфор, оказался в Чёрном. Однако отдых и развлечения он удачно сочетал с делом. Очень довольный, рассказал Эдику, что заключил удачные сделки с виноторговцами на Кипре, в Греции и Турции. Признался, что подумывал найти партнёров и здесь, в Грузии. Но — развёл удручённо руками, — ничего не вышло.

— У вас здесь коммунистические порядки и никакой частной инициативы, я это ещё в Батуми понял. Вы не обижайтесь, Энрико, но это так!

— Чему тут обижаться? А через торгпредство вы не пробовали договориться?

— Нет, это не получится. Я винодел средней руки, оборот небольшой. А ваши государственные торговые структуры интересуют крупные поставки. Да и налоги… Там, в других странах, я договаривался с владельцами ресторанов, санаториев, сети магазинов. У вас ведь таких нет!

Эдик неопределённо пожал плечами, промолчал. Здесь, на Кавказе, было всё, да только не все это знали. Он кое-что и кое-кого знал. Мог бы помочь испанцу, свести его с нужными людьми. Мелькнула такая шальная мысль. А что: мог бы получить хорошие проценты за посредничество… Но Охлопин был осторожным человеком. К испанцу надо было приглядеться, а они ещё не начинали играть — всё разговаривали, попивая вино. Пора бы и к делу…

Бетанкоурт словно прочитал мысли Эдика. Перегнулся к нему через столик, сказал тихо:

— Здесь мне нравится, но всё-таки… слишком много людей. Некоторые очень шумные.

— Да! — Эдик весело оглянулся вокруг. — Кавказский темперамент испанскому не уступает!

— Ему не хватает испанского благородства, не находите?

— Это верно.

— А я люблю играть в спокойной обстановке. Предлагаю уйти вдвоём ко мне в номер. Я ведь здесь живу, в этом отеле.

Эдуарду сразу понравилось предложение. Если у иностранца есть валюта, в номере на неё играть будет безопасно. И потом — во время игры наедине он быстро раскусит своего собеседника — не опасен ли, не провокатор? Может, и вправду решится стать посредником.

— Хорошо, — согласился. — Только позволите мне из номера сделать заказ: вино, закуски? Я ведь сегодня в выигрыше.

— Сейчас в выигрыше, а там — как знать! — пошутил испанец. — Я ведь игрок хороший, предупреждаю.

— Тем интереснее. Что ж, идёмте. Вот только… в преферанс вдвоём не получится. Как насчёт покера?

— Покер? Отлично! — воскликнул Бетанкоурт. — Покер я тоже люблю.

— Тогда подождите минуту.

Эдик скользнул к столику недалеко от входа. Там сидел лысоватый крутоплечий молодой мужчина в безукоризненном чёрном костюме и галстуке-бабочке. Он не играл — читал книгу или разговаривал с подсаживающимися к нему людьми. Спиртное он не пил, но минеральную воду, лёгкие закуски и кофе ему периодически приносили. Все знали — это распорядитель игорных залов. Жонглёр что-то негромко сказал этому человеку, передал ловко отсчитанные денежные купюры. Он прекрасно понимал: сумма его выигрыша хорошо известна — дело слежки в этом заведении налажено. Потому спокойно отстегнул нужный процент. Его принимали здесь гостеприимно, хотя и не знали, что именно он и есть известный Жонглёр. А, может, и знали…

Вдвоём с испанцем они поднялись на второй этаж. Номер был не люксовый, но хороший — первой категории. Гостиная, спальня, ванная, куда Эдуард прошёл вымыть руки. Когда он вернулся, на круглом столике у окна лежала новенькая колода карт, стояли бокалы и красивая, с витым горлышком, бутылка вина. Испанец доставал из холодильника расфасованную нарезку — сервелат, балык, пару апельсинов.

— Прошу, — он указал гостю на лёгкое кресло и сел в такое же. — Прежде чем начнём игру, оцените продукт моих виноградников.

Вино рубиново плеснуло в бокале. Эдуард поднял его, посмотрел сквозь хрусталь на электрический свет, коснулся напитка губами, с выражением радостного удивления кивнул:

— Отлично!

Сеньор Бетанкоурт похлопал его по плечу:

— Чувствуется ваша испанская кровь, мой друг! А как же ваша мать-испанка оказалась в этой стране?

— Она из испанских детей, — объяснил Эдуард. И, видя, что собеседник его не понял, пояснил: — В тридцать шестом, тридцать седьмом годах, когда у вас шла гражданская война, сюда вывозили детей из-под бомбёжек. Моя мама была среди них.