Самозванка

Ирина Кочеткова, 2022

Меня совсем крохой отдали первой встречной женщине на улице. Потом приют и непонятная изнурительная болезнь. И всё же детство казалось безоблачным по сравнению с теми событиями, что закрутились вокруг меня после поступления в известную школу для молодых магов. Тем более каждый… каждый встречный норовил уколоть тем, что якобы я – не маг. А чего только стоило получить статус самозванки дочери самого Ар-Лагора – грозного дракона из Осияна?! И я не знаю, стоит ли мне принять или проклясть свои чувства к мужчине, давшему обещание богам жениться на другой.

Правильное имя

— Ришша, а как ты догадалась, что моё дерево — девочка?

— Кхм… Да, большая такая девочка, — улыбнулась девушка. — Не знаю, как поняла. Наверно, опять наследство оборотней. Они-то такое сразу угадывают. А ты обратила внимание, какая необычная белка живёт на твоём дереве? В два раза больше обычной.

Я недоумённо пожала плечами:

— Я белку только на картинке в книге видела. В той самой, по которой ты сказки малышам читаешь. А что, разве белки другие?

— Я совсем забыла, что ты у меня даже в лесу никогда не была… А белки обычно меньше размером. Примерно, с двухмесячного котёнка. И не такие ярко-рыжие. Скорее сероватые. А у этой ещё и глаза зелёные. И мех в сумерках почему-то зеленью отливает.

— Какие же тогда глаза у белок? А мех у неё, и вправду, с зеленью. На солнышке искорки зелёные так и сверкают. Красиво.

— Глаза у них как чёрные или коричневые бусины. А о зеленоглазых белках я никогда не слышала. Хм… Я только сейчас вспомнила. Судя по размерам, белка должна была быть тяжёленькой. Хотя бы как кошка. Но когда она прыгнула мне на плечо, то почти ничего не весила. Тёплая была. Да. Но плечу тяжело не было. Так… чуть ощущалась. Больше теплом и пушистым мехом. Да ещё эти её глаза меня заворожили.

Действительно, белка была очень уж странной для обычного зверька. А дерево…

— Мне отец об элификах рассказывал. Знаешь, когда дриада умирает, то её душа обретает вторую жизнь в дереве. Ни одна раса не может такое сотворить. Только дриадам удаётся прожить вторую жизнь. И твоё дерево очень уж похоже на дерево элифика.

— Так значит, мой друг… то есть, подруга волшебная! — восторгалась я.

— Я говорю, похоже. Но элифики всё равно в своём теле находятся. Живут в дереве, но выглядят как люди. И разговаривают. А ты говоришь, что там только дерево и белка?

— Да, дерево и белка. Больше никого. Другие деревья есть, но они нормальные, то есть обычные.

— Вот! Не может быть белка элификом. Она же не дриада.

Итогом наших рассуждений стали два вывода.

Во-первых. Пара дерево-белка, безусловно, магического происхождения. Правда, непонятно какого. Спросить об этом стоило у знакомого мага, каким мы назначили господина Крытиса.

Я, было, предложила кандидатуру Грахиаша, но Ришша резко погрустнела при упоминании виконта, и я не стала настаивать. Крытис так Крытис. Правда, пока старый лекарь оставался в Синезёрске под следствием. И чего он там делал? Под этим следствием?..

А согласно второму выводу дерево и белка были признаны безобидными, и мне не возбранялось с ними дружить. И Ришша, и я пришли к такому выводу, ориентируясь исключительно на свои ощущения. Как показали более поздние события, многие люди поспорили бы с нами по этому поводу.

После знакомства с деревом Аришша почти каждый вечер стала приходить за мной, потому что я повадилась задерживаться на королевской стороне до ночи. И каждый раз у Ришши с деревом повторялась один и тот же ритуал. Ветви опускались на плечи девушки, и она замирала в такой позе на несколько минут. Потом дерево переправляло меня к ней через ограду.

А после Ришша становилась… счастливой. Просто я никак не могу назвать по-другому её состояние. Из глаз девушки уходила тревожность, и на лице появлялась расслабленная улыбка.

Так получилось, что в какой-то момент я научилась справляться со своим зрением. Все свои восемь лет я взирала на мир обыкновенно, как все простые люди, но теперь при желании могла вызвать у себя новое умение — видеть волшебный свет.

Рассказывать об этом кому-то было бесполезно, потому что верила мне только Аришша, но объяснить это моё умение не смогла. Кажется, подозревала очередную мою ненормальность, но смиренно её принимала, чем возмущала других людей.

Уж они-то, эти другие, всласть обсмеивали мои причуды — обжорство, лысую голову, а теперь вот ещё и способность видеть свет.

Лирая, Флошева дочка, тоже пыталась насмешничать, ехидно щуря глаза:

— Ты, Чукра, наверно, Сияющих Сестёр увидела? — её подхалимы услужливо хихикали, хотя ничего умного или смешного сказано не было.

Лирая изо всех сил пыталась казаться важной. Как же, дочь заведующего и кастелянши! Не какая-то презренная сирота с улицы. Только, как ни пыжилась, не получалось у неё быть по-настоящему колючей. Так, чтобы одним словом зацепить и обидеть. Вот у Шаски, Кузи и их подруг это получалось. Наверно, потому что в детстве они как раз «хлебнули» жизни на улице.

Из-за чужого недопонимания и насмешек я перестала кому-либо рассказывать о себе. Но иногда осматривалась вокруг «новым» зрением.

Поначалу не находила ничего светящегося, кроме моего дерева и ограждения королевского парка. Но потом в одно из очередных посещений виконта ал Грахиаша рассмотрела в нём светящуюся паутину. Но, помня про реакцию окружающих, на этот раз не стала ему докучать своими странностями.

К слову, у окружающих никаких паутинок не просматривалось. Может, магия так светится? Эх, на Крытиса посмотреть бы.

А потом я «посмотрела» на Аришшу.

Аришша тоже светилась, но неправильно. Если у проверяющего паутина была цельной, напоминая крепко сплетённую сетку, то у Ришши эта паутина была хорошо подрана. Можно сказать, в ошмётки. Что-то мне подсказывало, что такое её состояние не совсем правильно.

Хотя… что я сама-то знаю? Я даже не ведаю, правильно ли то, что вижу этот свет. Может, правы как раз те, что смеются надо мной. И чтобы не расстраивать подругу, я не стала ей рассказывать про разодранную паутинку.

Но вот ещё одна странность. Когда дерево опускало свои ветки на Аришшины плечи, волшебный свет буквально стекал с листьев ей на голову и спину. И обрывки паутины внутри девушки разгорались и начинали тянуться друг к другу концами. Даже в паре мест срослись. Вроде всего ничего, а у Ришши будто тугая пружина внутри чуть ослабла.

На мои расспросы Аришша лишь пожимала плечами и отвечала, что просто здоровалась с деревом и ощущала только ласковое тепло.

В какой-то момент я решила, что моей волшебной подруге следует дать имя. Как-то неловко называть живое существо деревом. И дерево, и белка горячо согласились со мной и с энтузиазмом включились в игру «выбери имя дереву». И, похоже, я их разочаровала.

Ни одно из предложенных имён паре волшебных существ не нравилось. Вот привереды!

Я проговаривала имена, иногда комментируя:

— Кузара — хорошее имя. И девчонка с эти именем красивая. Вредная, правда…

Дереву не нравилось, оно возмущённо шелестело и в порыве запальчивости иногда довольно ощутимо дёргало ветками. Белка выражала эмоции активнее. Негодующе цокала, нервно металась вокруг меня и как заведённая прыгала по веткам. Ну, на то она и белка, чтобы прыгать.

И чего им не нравилось? Я ведь перечислила имена всех наших приютских девчонок и женщин, работающих у нас. И ещё малую толику других, которые мне приходилось слышать. Даже Корряву Счастливую Блудницу припомнила. На имени блудницы белка зашлась в особо негодующем цоканье, а дерево так дёрнуло веткой, на которой я сидела, что невольно сбросило меня. Правда, тут же подхватило, не дав шлёпнуться на землю.

Лишь на имени Аришши дерево с белкой слегка затихли, но я чувствовала — это не то, что им нужно. Что-то похожее, но не то. В результате, я совсем заморочено выдала вариант:

— Ари…

И это короткое имя вдруг устроило и белку, и дерево. Уф! На Ари откликались оба — зверёк и дерево — не путались и всегда правильно определяли, к кому из них я обращаюсь.

С Ари я проводила время с утра после завтрака с приютскими почти до самой ночи. До той поры, пока Ришша не придёт за мной.

Я даже перестала уходить в усадьбу на обед и полдник. А зачем? Меня и белка кормила до отвала. Разными плодами, орехами и ягодами. Откуда она их брала, было непонятно. А наедалась я от пуза! До икоты.

Чувство сытости было непривычным. И после полуденной еды меня, бывало, клонило в сон. Дерево и белка чутко улавливали моё состояние и укладывали тут же на удобную и мягкую лежанку, в которую сплетались ветки дерева.

Провела-то я в этакой праздности всего лишь три дня, но вдруг ощутила, что наливаюсь какой-то силой. И зеркало в усадьбе откликнулось, показывая, что я меняюсь и внешне.

Конечно, другие тоже заметили очередные изменения в моём облике. Аришша радовалась, приглаживая мои отросшие волосы. А дядька Васиш как-то раз одобрительно хлопнул меня по спине:

— Смотри-ка, Солка, да ты подросла на здешних харчах. И на человека опять стала похожа, — мимоходом намекнул на мою временную «красивость» после того, как я «съела» уплотнённую магию. Признался: — Да чего уж? Мне тут тоже больше нравится. Кормят хорошо, и работы в разы меньше, — и тут же непонятно предупредил: — Только помяни моё слово, Солка, ничего хорошего просто так не дадут. Тем более, наш герцог-король…

Мальчишки опять стали звать меня играть в разбойников и в прятки. Только теперь я предпочитала проводить время с моими двумя Ари.

Именно то, что я упрямо не слезала с дерева до самого последнего момента, вынуждая Аришшу каждый вечер приходить за мной, предотвратило беду, которая случись, ещё неизвестно как повлияла бы на жизнь королевского семейства, а то и всей страны.