Да воздастся каждому по делам его. Часть 3. Ангелина

Ирина Критская (2018)

В этой части повести Ангелина проживает лучше годы жизни — она молода, сильна, красива и очень счастлива. У нее теперь есть все — любимая работа, семья, свой дом. Вот только воспоминания прошлого возвращают ее назад — иногда, не часто. И тогда ее сердце терзает печаль — да в жизни не все так гладко, как хотелось бы…И все равно — не у каждого зацветает в Светлое воскресенье срубленное деревце, поставленное в ведро с водой…Содержит нецензурную брань.

Глава 7. Прощание

И что? Так все бездарно и пошло закончилось? Сейчас, когда аромат степного воздуха, смешавшийся к вечеру с запахом мяты и дыма цыганского костерка, так остро напомнил прошлое, Геле вдруг показалось, что она — все еще та, смешная, рыжая девчонка в конопушках, и все еще можно вернуть — радость, чистоту, беззаботность и предчувствие любви. И можно просто подойти сейчас к Лачо и сказать:"Здравствуй…».

Геля рассеянно следила за дочкой, которая, вереща от восторга, засовывала руку чуть не по локоть в глотку добрейшему старенькому Полкану. Вовка тянул девочку за руку от собаки назад, упираясь грязными пятками в утоптанную до блеска землю двора. Но Полкан видал и не такое, пасть держал открытой и руку ребенка даже не прикусил. Геля же осторожно, исподтишка смотрела на Лачо, таясь от пронзительных Райкиных чёрных глаз. Та, бросив шаль прямо на землю у костра села, расправил свои необъятные юбки и творила чудеса с картами. Карты летали сами собой, сбивались в кучки, потом раскладывались мудреными крестами и снова падали, дорожками разбегаясь по углам.

— Чего скажу, алмазная. Ты вот стены строишь, вон они везде — и каменные, непроглядные, и тонкие, вроде бумажные. Стараешься — и получается, скоро замуруешь себя полностью. А зря все. Зря. Вот!

Райка жестом фокусника выкинула на шаль короля бубен.

— Вот он. Весь кровью истек, душа его болит, мается, к тебе рвется. А ты, как собака цепная и лаешь, и кусаешь.

— Кто это, Рай? Это он?

Геля чуть кивнула головой в сторону Лачо, которого уже почти не видно было в по-осеннему быстро сгустившихся сумерках.

— Дура. Его судьба черная, ты не лезь в нее, не буди лихо. Он болеет тобой, но болезнь его злая, недобрая, не любовная. Смертельная она, подальше держись. А вот твоя — она светлая, даже карты, как звезды сияют. Сама глянь.

Конец ознакомительного фрагмента.